"Реалити-шоу для Дурака" - читать интересную книгу автора (Котенко А. А.)

Программа 9. Большие гонки

Весь день Иван не выходил из дома. Он сидел у себя на кровати и мрачно разглядывал нарисованную схему. Все! Доигрался! Единственное, что у него есть — несколько наблюдений со вчерашней ночи и путанные показания царицы. Большего ему не достать. Маша крутилась перед зеркалом в платье Анхесенпаамон, которое, как сказал брат, он утащил в лавке одной богатой торговки, чтобы прикрыть срамоту. Как ни странно, но сестренка поверила. К счастью, два дня назад, когда она была во дворце, царица предстала перед ней в полупрозрачном наряде. Это же простенькое, скорее даже, домашнее платье, не составляло труда спутать с нарядом любой зажиточной египтянки.

— Как я тебя люблю, Ваня, — ласково сказала Маша, — ты всегда мне даришь такие замечательные вещи!

Программист покраснел от смущения и попросил сестренку отправиться погулять или найти себе дело по душе. Этого-то ей и надо было. Радостная младшая отправилась на свидание со своим ненаглядным.

"Меритатон мертва, — крутилось в голове Ивана Дурака, — ее младшая сестра слишком искренна в своих чувствах, родственников женского полу нет, кто же эта Ира?! Нужно идти во дворец дознаваться, выслеживать. Только кто туда его пустит. Фараон, небось, посадил жену под охрану и велел глаз не спускать с ворот: как бы гость-извращенец еще раз не пожаловал за несчастной девушкой поухаживать.

Вообще, Тутанхамон — человек приятный, только что у него с супругой не сложилось, программист не понимал. Нашел, видать, парень себе другую, а законную жену бросил. Во времена Ивана в таких случаях разводились. А что подразумевали в таком случае здешние традиции, он не знал. Только не могла Анхесенпаамон устроить столь жестокую безжалостную игру из-за равнодушия собственного мужа. Да и не Ира она: волосы черные, ростом маленькая. Тьфу, совсем все в голове закружилось.

Счастливая Маша вернулась уже когда солнце садилось. Она что-то лепетала, будто Неб ее ненаглядный восторгался ее новым платьем и говорил, что оно ей очень идет.

— Бабьи разговорчики оставить, — фыркнул программист, поворачиваясь к сестре, — у меня к тебе дело, причем очень серьезное.

Она, вся во внимании, села напротив него.

— Значит так, во дворец мне нельзя.

Девушка рассмеялась. Как же, естественно, нечего было за царскими юбками ухлестывать. Вот узнает Иришка, что Ваня слишком активно успокаивал кеметскую царицу, так и вообще, откажется замуж выходить. Это только дочка начальника его в любом виде и состоянии в мужья возьмет да любить станет.

— Кроме шуточек, Маша, — брат закрывал руками пылающие щеки, — двойник московской проводницы каждую ночь бродит по городу и пытается проникнуть во дворец с целью убить фараона или подготовить это преступление, так?

Сестра кивнула. Хотя, три ночи — это еще не закономерность. Но лучше пресечь все на корню.

— Значит так, мелкая, мы с тобой в это шоу на выживание с одной целью играем — нам помешать ей надобно! Спасти от необдуманного шага! Иначе я просто не представляю, как можно трактовать подсказки затейников реалити-шоу.

— Пусть будет так, — согласилась Маша. — Что от меня требуется?

— Просто покараулить, кто проникает во дворец с южной стены. Там у меня кошка висит, я по ней забирался. Так вот, Ира примерно там же лазит. Посмотри, как она это делает и кто ей помогает. Но ничего не предпринимай.

В глазах сестры читался ужас. Сказать по правде, она несколько боялась встречаться со странной двойницей Ирины. Эта женщина могла, моргнув глазом, обворожить, а уничтожить, она умела летать и безжалостно орудовала серпом. В ее поле зрения попасть мог пожелать только камикадзе.

— А если она фараона убивать будет? — вдруг пришло в голову Маше.

— Нуууу, — вот ответа на этот вопрос Иван Дурак еще не придумал. — Наверное, надо громко визжать и звать на помощь. Какой-нибудь Харин-Хлеб прибежит и прогонит негодницу. Но ты не боись, сегодня она фараона не убьет. Помнишь же пророчество так называемого Анубиса.

Маша кивнула.

— Вот и славненько, удачи, сестренка, а я подумаю пока, что нам дольше делать. Главное, не бойся.

Сказать легко, сложнее не испугаться, набраться мужества и отправиться следить за страшной женщиной, которая и человеком-то вряд ли была. Страхи летали вокруг Маши, когда она шла по темным улицам ночного Уасета. Брат-извращенец, сам вляпался в неприятности, а ей теперь расхлебывать. Как всегда, мужчина создает проблемы, а женщина их расхлебывает.

Ну ничего, подумала Маша, Ваня не говорил о том, что она должна следить за странной женщиной в гордом одиночестве, а значит… Она свернула на улицу Энгельса и смело направилась к дому, где жил Небхеперура. Вот сядут они с любимым и будут всю ночь за происходящим у дворцовой стены наблюдать. Аккурат из окна ее ненаглядкого юго-западный угол был виден.

Три стука в деревянную дверь. Никто не открывал. Нахмурившись, девушка обошла маленький домик своего возлюбленного и заглянула в окно. Пустота, никого нет. Неужели он отправился на прогулку? Когда же спит этот неугомонный!

"Ладно, все в порядке! — успокоила себя Маша.

Она вошла в дом своего друга и устроилась у окна. Вот сюрприз-то ему будет — он возвращается домой, а его девушка ждет. Приятно. Она отворила дверь и ступила на порог, как вдруг холодная рука крепко зажала ей рот.

Ни заричать, ни вырваться. Вторая рука крепко схватила ее под грудью и прижала к ледяному телу, которое не дышало. Маша и голову повернуть не могла. Она попыталась сопротивляться, приналась, наступала невысокими шпильками своих босоножек на ноги пленившего. Но тот не ослаблял хватки.

— Будь хорошей девочкой, — раздался у нее над ухом грубый женский голос.

Доигралась. Она даже до дворца не успела дойти, открыть себя, как столь глупым образом попалась в лапы… можно догадаться, Ирины.

Странная женщина эта проводница — не дышит, боли не чувствует и все видит, предугадывает каждый следующий шаг Ивана Дурака. Словно некий предатель подглядывает за программистом и его сестрой через стеклянную перегородку, а потом докладывает обо всем увиденном этой неживой особе.

Только Машин брат мог влюбиться в мертвую девицу — подумалось несостоявшейся шпионке, когда Ира оттащила жертву от двери и развернула лицом к себе.

Симпатичные черты, длинный острый нос, раскосые красные глаза с длинными ресницами: а у братца есть вкус, подумалось Маше. Но в следующее мгновение разум ее утонул в лучах красного света. И она уже не чувствовала себя. Тело уснувшей девушки мешком свалилось под ноги пленительницы.

— Почтенная, вы великолепны, — запряженный в телегу осел выруливал из ближайшего проулка.

— Этот Дурак так предсказуем, — ухмыльнулась девушка. — Я так и предполагала, что сегодня он сам не сунется, поэтому и выследила эту наивную душу.

Она с легкостью подняла свою добычу и положила на повозку и сам уселась рядом, доставая из-под холщевого коврика кнут.

— Поехали, спаситель! Отвезем ее на корм шакалам.

Осел сверкнул рубиновыми глазами и медленно поплелся по ночным улицам Уасета, осторожно ступая, чтоб не наделать много шума.

Проницательная и непобедимая, она сделала той ночью одну маленькую ошибку. Отъезжая от дома на улице Энгельса, двойница Иры не обернулась на тихий скрип двери, что доносился от дома, где они только что были.

Небхеперура, закрыв рот рукой, в ужасе смотрел на удаляющуюся повозку. Надо было срочно что-то делать.

— Солнце всем на планете одинаково светит: и царице, и простой проводнице, — напевала двойница Иры, когда осел семенил по улицам ночного Уасета.

— Эй, почтенная, где вы Веерку-то Сердючку слышали?

— А не знаю, — пожала плечами пленительница и закуталась в черный плащ.

На улице становилось прохладно, и даже ее не чувствующее боли тело дрожало, когда свежий ночной ветерок пробирал ее до костей.

— Вот еще вертится… Восточные сказки, зачем ты мне строишь глазки, манишь, дурманишь, зовешь пойти с тобой…

— А это уже про вас, почтенная, — зубоскалил ее провожатый в ослином теле. — Скольких вы одурманили а…

Девушка погладила голову лежавшей рядом с ней добычи. Несчастная девушка, поддалась на уговоры брата и впуталась в историю, в которой ей и делать-то нечего. А молоденькая она, эта хеттская женщина: ее золотистые волосики до плеч мягкие словно заморский шелк, и глазюшки как ягодки, живые, радостные. Ей бы да хорошего жениха, булла бы хорошей хозяйкой. Так нет же, связалась с этим соглядатаем паршивым. Двойнице Ирины как-то стало жаль губить эту невинную девичью жизнь.

— Она еще любить могла бы, но все кончено, малышка.

— Почтенная, бросьте сожаление, — фыркнул осел, прибавляя ходу, — к шакалам ее, какие разговоры?

— Но чтобы стать владычицей мира… — прошептала двойница, — я должна принести в дар богам человеческую жертву. У меня нет своей жизни, мне надобна чужая. Ирина, мое воплощение из далекого мира… сильная женщина. Я когда-то была такой же.

Скупая слеза протекла по безжизненной щеке похитительницы, когда она с горечью смотрела на пленницу. А осел не сбавлял хода, он бежал к северным воротам. Два часа бега от города, и все будет кончено, Маша станет жертвой шакалов.

— Если верить ослу, — двойница покосилась на усердного рыжего труженика, — мне нужна еще одна жертва… Из этой эпохи.

— Да-да, почтенная, — кивнул осел, — только можешь не рассуждать вслух.

— А может, я хочу рассказать девице перед смертью, зачем мне ее жизнь? — обиделась мертвая двойница. — Она спит моим сном, но она все слышит и понимает. Она должна узнать все до конца.

— Вот перед смертью и расскажете, — огрызнулось рубиноокое животное, — лучше подумайте, что с ночным караулом делать будем.

Серьезный взгляд похитительницы прошелся вскользь двух стражников, охранявших северные ворота. Рядом с одним из них стояла сонная лошадь. Да и сами охранники, казалось, клевали носом. Не велика проблема — подумала злодейка. Они практически спят, и помочь им уснуть окончательно труда не составит.

— Вперед, дорогой, — ударила она плеткой ослика, и тот бодро помчался к воротам.

Стража среагировала мгновенно. Пусть два высоких плечистых мужчины и скучали откровенно на своем посту, но зслышав топот копыт ни мигом приободрились и направили штыки в морду резко затормозившему перед ними ослу.

— Откройте ворота, — ахнула девица, прижимая к груди плетку, — моя сестра больна, и я везу ее в Асьют к чародейке. Если вы меня не пропустите, она может умереть…

— Что же ты засветло не уехала, прекрасная незнакомка, — галантно улыбался стражник, беря девушку за ледяную руку и целуя тыльную сторону ее ладони.

— Простите, почтенный, — похитительница сверкнула красными глазками, — но я думала, что сестренка дотерпит до утра, а ей стало хуже… Пустите, да возблагодарят вас Боги.

— Шакалов-то не боитесь? — заботливо причитал второй охранник.

— А с ними я, — словно дикая кошка прошипела девица, стреляя алыми молниями из глаз, — как-нибудь справлюсь.

Два безвольных мужика, каждый под пять локтей в росте, покорно подошли к воротам и отодвинули засов. Злорадная ухмылка украсила лицо похитительницы, когда ее осел чинно прошествовал под сводом ворот. И как только повозка выехала за город, оба стражница без чувств свалились на землю. И только одиноко стоящая лошадка спокойно жевала траву.

В черный прямоугольник ворот было видно, как маленькая повозка удаляется на север вдоль реки, безжалостные ночные ветры поднимают песок и уничтожают все следы.

Небхеперура, запыхаясь, стоял и смотрел, как толстый осел бежит прочь из Уасета. Парень ехидно ухмыльнулся, присаживаясь на колени перед одним из стражников. Пара движений, и доспех охранника развязан. Еще пара — и мальчишка затягивает веревки корсета на собственном теле.

— Эх, не мой размерчик, — бросил он.

Кому, как не родившемуся в Кемете было знать, что без такого доспеха в пустыне очень опасно: колючий песок больно ранит тело, а ветром, тем более, ночным, может продуть так, что заболеешь и не встанешь на ноги.

Он резко обернулся к лошадке. Жаль, что без лука и колесницы, но и такая сойдет. Выбирать не приходится.

— Эй, пошла давай! — парень запрыгнул на дремавшее животное и пихнул его под бока.

Лошадь дико заржала и встала на дыбы, что Небхеперура чуть не свалился. Он пару раз дернул лошадь за уздачки и, подчинив животное, бросился вслед за подозрительно спешившим преодолеть пустыню ослом.

А похитительница гнала своего спасителя, не жалея его сил.

— Давай же, скорее, скорее, а то до рассвета не успеем! — ныла она, хлестая ослика кнутом.

Это городские представители упрямого отродья считались неповоротливыми ленивыми созданиями, двойнице Иры достался очень послушный и весьма проворный экземпляр, тем более, знающий целый арсенал интересных напевов, которые по какому-то странному стечению обстоятельств вспоминались и самой девушке.

Осел, перешедший на рысь, — это из области фантастики. Но помощник почтенной девицы скакал не медленнее хорошего коня. Телега, правда, немного подводила. Ее расшатанные колеса мешали ехать очень быстро. А еще… вдруг ослу пришлось резко уйти в сторону, потому что прямо над его ухом просвистела стрела.

— Что это? — девушка, поправляя капюшон, обернулась.

Она сощурила светащиеся красным глаза и разглядела на городской стене нескольких лучников. Но это еще полбеды — один взмах рукой, и все пущенные в нее стрелы, опали. Двойнице показалось, или в ее разуме на самом деле проскользнуло воспоминание, будто она некогда встречалась с магом, способным останавливать стрелы. И в это мгновение ее внимание привлекла несущаяся прямо на повозку лошадь. Скакала она быстро, поднимая за собой такие клубы пыли, что за ними с трудом можно было различить северные ворота.

Прижавшийся всадник резко дергал за узды, и лошать легко уходила в стороны, чтобы уклониться от очередной стрелы, пущенной стражниками. Так вот в кого стреляют, догадалась похитительница.

— Милый, ослик, быстрее! — заорала она, и ее помощник припустил что есть мочи.

Телегу сильно трясло по барханам, и девушка только и могла, что кричать на свое животное и придерживать уснувшую Машу, чтобы та не свалилась с повозки.

Вскоре городские стены скрылись из виду, но осел не сбавлял ходу. Расстояние между погоней и похитительницей все сокращалось. Она то и дело оборачивалась и, прищурившись, пыталась разглядеть, кто же сел ей на хвост. Было еще слишком далеко для того, чтобы двойница смогла использовать магию своих алых глаз.

Осел тоже постоянно оглядывался и что-то бурчал под нос.

— Что ему от нас надо, кто это? — волновалась девица.

— Начальник стражи фараона, — бросил запряженный осел и помчался так быстро, как только мог.

Но и Небхеперура не отставал. Он прекрасно понимал, что похитительница уже слишком далеко отвезла его возлюбленную от города, что в этих краях по ночам бродят шакалы, а из песка вылазят скарабеи — хищники пустыни. Но страх отошел на второй план. Если он не попытается спасти любимую, то Маше уже никто не поможет.

Избалованная лошадь, которой вдруг пришлось мчаться что есть мочи в неизвестном ей направлении, дико ржала и все пыталась остановиться. Но наездник ей попался не из слабаков, он знал, как заставить лошадь мчаться, куда ему было нужно. И сторожевая неженка старалась не подвести человека.

Но как бы быстр ни был осел, лошадь его все равно догнала. Испуганная похитительница круглыми от удивления глазами безмолвно смотрела на настигшего ее воина. Да, красная молния. Но почему… этот парень не подчинился ее воле, не стал ее покорным слугой. Его взгляд оставался осмысленным и целеустремленным.

— Я… теряю силы? — ахнула похитительница, смотря то на осла, то на настигающего человека. — Я не могу подчинить его…

— Не может быть, — запыхаясь бросил осел, — попробуйте еще раз… почтенная.

Девушка сосредоточилась. Маша лежала перед ней. Настигший повозку воин освободил левую руку и медленно наклонился вбок, аккуратно, чтобы не соскользнуть с лошади. Он на ходу резко ухватил похищенную Машу за талию и прижал к себе. И в этот момент красная молния вылетела из глаз двойницы. Промахнуться она не могла.

…

Но она проиграла. Магия опять не подействовала на всадника. А тот резко развернулся и поскакал к городу. Он бы и скрылся за горизонтом, если бы его не подвел конь. Животное вдруг опустилось на колени и завалилось набок. К счастью для наездника это произошло не слишком быстро, и он смог соскочить с предавшего его скакуна. Парень держал спасенную девушку на руках и не спускал дикого взгляда с лошади, что просто улеглась посреди пустыни и уснула.

— Но на лошадку-то подействовало, — шепнула двойница, слезая с повозки.

Она достала из-под плаща золоченый серп и кинулась на так некстати подоспевшего начальника караула. Небхеперура же и сообразить не успел, что его жизни угрожают, он схватился за первое, что висело на поясе и вытянул руку. Он и не предполагал, что второпях достанет подаренный несколько дней назад фонарик.

Дикий визг девушки, наверное, распугал бы всех шакалов в округе. От света, исходяего от странного подарка гостьи из будущего, двойница Иры закрыла лицо руками и отвернулась. Она тут же кинулась к своей повозке, постанывая и потирая лицо руками.

— Ах, Неб… — промямлила Маша, туманными глазами глядя на своего спасителя, — где я?

И она снова провалилсь в забытье. А осел тем временем припустил прочь, увозя свою госпожу на телеге.

— Сет ногу сломит, — выругался Небхеперура, провожая похитительницу и привязывая фонарь к поясу. — Очень напоминает мою… но этого быть не может.

— Что, Неб? — опять ткрыла глаза девушка.

— Тихо, маленькая, все будет хорошо.

Он взял ее на руки и медленно поплелся в сторону города. Когда девушка пришла в себя настолько, что могла сама переступать ногами, спаситель поставил ее на землю, и они, словно два раненых в битве зверя, держась друг за друга, ковыляли по пустыне.

Где-то вдалеке завывали шакалы, стрекотали неугомонные ночные жуки. Небхеперура постоянно оглядывался, не гонется ли за ними один из ненасытных хищников.

Похитительница с ее странным поведением уже почти вылетела из его головы. Он думал только об одном: как бы довести до города любимую девушку да когда она проснется окончательно разузнать, что с ней такое приключилось. Окажись он несколько позже у дверей собственного дома, не застал бы похитителей, и Маше грозила бы неминуемая смерть.

Его сердце отчаянно колотилось об ребра. Но он старался быть спокойным.

Через ворота парень не пошел. Он свернул к реке и пробрался сквозь тростники к своему насиженному местечку, где они с Маш-шу любили коротать свободное время.

— Давай, садись… — он опустил полусонную девушку на камень, но она улеглась на землю и провалилась в сон.

— Что же с тобой сделали, Маш-шу, да сожрет эту женщину Амт? — спросил Небхеперура сам себя.

Она вконец уснула, положив голову ему на колени. А он еще долго любовался лицом спящей и гладил ее мягкие золотые волосы. Вскоре и парня сморил сон. Он и не заметил, как сам повалился на землю, а глаза его сомкнулись.

Маша поежилась от холода и села. Ночь уже уступила свои права прохладному утру. На востоке розовело рассветное небо.

— Где я? Что со мной?

Она огляделась. Знакомое место, вырубленный тростник на берегу Хапри. А рядом с ней спит любимый Небхеперура в великоватом для его тела воинском корсете. Как девушке хотелось, чтобы все, произошедшее ночью было сном: эта Ирина, нашептывающая ей о своем могуществе, погоня, а потом долгий путь по зловещей ночной пустыне. Но, казалось, все это вовсе не было сном, Маша просто увидела часть собственной жизни со стороны. А еще фраза любимого: "Она напоминает мою… Кого? Получается, Небхеперура догадывается, кем может оказаться эта коварная женщина, которой нужно две жизни: Ирину, чтобы существовать, и жизнь жертвы, чтобы стать владычицей мира. Ну и дела. Есть что рассказать брату. Только услышать бы версию Небхеперура, которого ее родной брат считает не самым порядочным на этом свете человеком, если не сказать хуже — шпионом и обманщиком.

Она посмотрела на свои пыльные от песка руки. А ведь если бы не Неб, она могла и не проснуться этим утром.

— Маш-шу, — шепнул он, приподнявшись на локтях, — все в порядке?

Она радостно улыбнулась и крепко обняла своего спасителя.

— Огромное спасибо тебе… за жизнь… за любовь!… За все.

— Не надо, не надо, — отмахнулся он, избавляясь от ее крепких объятий и садясь на камень, — я просто за тебя очень испугался. Чего тебя ночью ко мне понесло?

И она как ну духу выложила, как трусливый брат отправил ее выслеживать страшную чародейку. Не побоялась Маша рассказать и предысторию о том, как фараон застукал ее брата вместе со своей женой. Услышав все это, Небхеперура расхохотался.

— Короче, Ваня мой стал посмешищем, — веселилась Маша.

Они еще долго хихикали над непутевым братцем чужестранки, пытаясь смехом вытеснить из душ то страшное, что им довелось пережить ночью. Он крепко обнял ее за плечи и поцеловал в щеку, а потом утер губы рукой и, все еще смеясь, предложил:

— Маш-шу, искупайся, а… С тебя песок сыплется…

— Успею, успею, — отмахнулась она, — давай я лучше расскажу про Ваню, как он…

Небхеперура надулся и прижал ее к груди.

— Я не хочу целоваться с грязной девушкой.

— Ты тоже, хе-хе, нечистый, — провела она пальцем по его щеке, размазывая грязь.

Девушка не удержала равновесие, и оба они свалились на землю, продолжая хохотать непонятно над чем.

— Точно, мы друг друга не перепачкаем, ибо дальше не куда, — он подмигнул девушке.

А она, робко попросив отвернуться, развязала ленточки на своем новом, но уже таком грязном платье.

Она пулей забежала в прохладную утреннюю воду и окунулась с головой, чтобы смыть весь песок, что налип на ее тело во время ночного похищения. А когда обернулась к берегу, то столкнулась нос к носу со своим любимым, который не замедлил захватить ее в свои объятья.

— Маш-шу, не боишься крокодилов? — вдруг спросил он.

— Ни капельки, — коротко ответила Маша, хотя она кривила душой — потому что их тут нет!

— А научи меня также плавать, — вдруг предложил он.

Небхеперура поднял руки вверх и изобразил тонущего.

— Придурок! — в шутку обозвала его подруга, схватив за руку. — Тут по грудь и тонуть неинтересно, а вот та-аам!

Маша так дернула рукой, что не ожидавший от нее такой подлости парень по инерции отлетел на пару метров на глубину. Врал он все, что плавать не умеет, он искусно поднырнул и выплыл у нее за спиной, обняв ее руками за груди.

— Обманщик… Нет… Артист… Нет… Извращенец… — прошептала девушка. — Всё ты умеешь.

Она глубоко дышала, чувствуя тепло его тела.

— Ага, — не отрицал Небхеперура и еще крепче обнял Машу.

— Задушишь! — заорала она. — Отпусти!

Она попыталась разжать его крепко стиснутые пальцы. Ни нырнуть, чтоб уплыть, ни пихнуть в бок. Этот кеметский мальчик в совершенстве владел техникой пленения женщин. Будь он чуть постарше, можно было бы дать ему звание захватчика или как минимум отменного стратега.

Как только он ослабил объятья, девушка вырвалась и отплыла от него на добрый десяток метров.

— Ну что, поймай меня, извращенец! — рассмеялась Маша.

Чтобы раздразнить парня, показала пятку правой ноги, а потом вынырнула и повторила вопрос. Мол, на глубине-то куда интереснее плавать, чем на мелководье.

— А то! — подмигнул он, через несколько секунд очутившись у нее перед носом.

И тут он почувствовал прикосновение ее холодных губ к его губам. Она сама… решилась поцеловать его…

Маша подмигнула и, игриво оттолкнув его, выбежала на берег. Но он нагнал ее и повалил на землю.

Они смотрели друг на друга. Кажется, целую вечность. Она видела лишь его большие грустные серые глаза и его улыбку. Она легла на прохладный песок. Приятная для телп прохлада прошлась по бедрам, спине, по плечам…

Небхеперура нежным движением руки отодвинул ее челку набок. "Нельзя, нельзя, всё это неправильно! — крутилось в голове у Маши. Она посмотрела на реку через его плечо. Самое время крикнуть: "Крокодил! И смыться в заросли камышей, прикрываясь скомканным платьем. "Нет, так нельзя… всю жизнь бежать… от любви… от взросления… от будущего! — сказал совсем другой внутренний голос, которого раньше она почему-то не замечала.

Небхеперура распрпвил бантик на платье любимой девушки. А она, засунув ноги в босоножки, обернулась к нему. Небхеперура стоял перед ней на коленях. Он бесцельно смотрел на валявшийся на песке корсет и хеттские сапоги, что он стянул у стражника у северных ворот, когда сломя голову кинулся спасать Маш-шу. Несмотря несколько часов сна, выглядел он не только вымотанным и усталым. А еще у него никогда не было такого несчастного взгляда! Маша села рядом, не спуская с него глаз.

— Я чем-то тебя обидела? — это единственное, что крутилось у девушки на языке. — Или я… это… неправильная, не умею как надо… это… ну… то, что мы сейчас делали… Честно скажу, я не умею… У меня никогда никого не было…

Слишком жалкий вид был у парня. Неужели, она причинила ему боль или обидела словом? Мало ли.

— Нет, — сухо ответил он, — дело не в тебе, ты самая лучшая девушка на свете. Просто мне уже несколько дней не могу уснуть. Мне кажется, что меня преследует тень прошлого.

Очень мило! Сначала брат гонит лабуду про крылатый призрак Ирки, блуждающий по улицам Уасета, а теперь и этот в ту же степь. И, что самое интересное, сны эти имеют воплощение.

— Мне, — продолжал Небхеперура, — во сне является женщина. Она старше меня лет на пять. У нее густые рыжие волосы и краснющие глаза.

Ну-ну, старые знакомые. Девеча встречались. А еще у нее есть рыжий толстый ослик с не менее злобным взглядом.

Перенек посмотрел на плывущие облака, а потом продолжил рассказ:

— Она обвита цепями, прикована к скале с рельефом, на котором изображены Эхнатон, Нефертити и три их старшие дочери: Меритатон, Мекетатон и Анхесенпаатон. Над головой висящей женщины — Атон, солнечный диск, и лучи касаются ее головы. Прямо за её спиной — изображение Меритатон. А сама женщина… вылитая дочь Сета и Нефтиды [37]. На ней короткое зеленое платье… странное, не кеметское… Руки у нее подняты, на каждой по золотому браслету с цепью. И оковы… к потолку прикреплены. Женщина… висит, понурив голову, пока в комнату не войду я. Она окидывает меня огненным взглядом. Её глаза несчастны, я тянусь к ней, но она лишь отрицательно мотает головой, а потом говорит: "Она выпила мои силы! Она хочет убить и твое счастье! Найди Ивана Дурака! Только он может освободить мою душу! И так уже дней пять. Как только ночью я пытаюсь уснуть, ко мне приходит этот сон. Я не могу его больше видеть. И, самое страшное, мне знакомы черты лица этой женщины, но я не могу вспомнить ее имени! Да что я говорю? Тебе это не интересно.

Маша обняла его. Вроде бы, так должно быть спокойнее.

— Ее зовут Ира, если это тебе о чем-то скажет. И-ра… почти кеметское имя. Во снах мы порой видим страшные вещи, — сказала она. — А ночью ты ходишь по городу, чтобы не уснуть и не видеть ее? И мне очень интересно.

— Да… последние дни я, вообще, мало сплю. Так, вздремну днем и хватит… Днём она не является в мои сны.

— Мой брат… — Маша сказала это тихо-тихо, будто боялась, что кто-то ее может подслушать. — И его возлюбленная… Это все из-за них.

Она была на двести процентов уверена насчет личности таинственной незнакомки. Единственное, что она не могла понять — почему Ира явилась во сне именно к Небхеперура и просила его о помощи.

— И знаешь, — ни жива, ни мертва сказала Маша, ей подумалось, что она сейчас начнет рассказывать не что иное, как страшную сказку про гроб на колесиках или черную простыню, — я же говорила, что мой брат, кажется, выследил ее во дворце у Тутанхамона… Она вместе с каким-то мужчиной готовит страшное дело…

Небхеперура, тяжело дыша, круглыми от удивления глазами, смотрел на Машу.

— Они через три дня собираются убить фараона.

— Маш-шу?! Это правда?! - на лице Небхеперура, кроме ужаса, не осталось никаких эмоций.

Уж какой, но подобной реакции от него она не ожидала. Что-то парень сильно переживал за фараона. Хотя он работал при дворе, и ясно, что со сменой начальства ему, возможно, грозит увольнение. А если он кто-то типа главного бухгалтера, то есть, казначея, тогда и вовсе он может записываться на прием к парасхиту.

— Да, правда, — продолжила она, — но мой брат ее поймает, и все твои страшные сны…

— Маш-шу, все не так просто! То, что является к тебе во сне — твоя судьба! И ты не вправе изменить ее ход! Всё равно… найдет твой брат эту женщину или нет, убьет ее или нет, но я умру молодым… потому что она Богиня, она дочь Сета, а от него добра не жди!

Девушка посмотрела на пушистые белые облака.

— Ты мне не веришь… — разочарованно сказал Небхеперура.

— Нет, — честно ответила она, — если бы все, что мне приснилось за восемнадцать лет моей жизни, сбылось, то мир бы рухнул от ужаса: раз пять бы я погибла в авиакатастрофе, раз восемь утонула бы в море, несчетное количество раз вышла бы замуж за пластмассового принца на белом коне… Поэтому твой сон тоже не вещий, и тебе никто не будет мстить, а проживешь ты… ну, лет сто, как минимум!

— Хотелось бы, — мечтательно сказал он и посмотрел на небо, на те же облака, которыми любовалась его подруга. — Когда у меня есть ты… богиня Маш-шу… спасительница…

Облака плыли на юг, постоянно меняли форму, распадались на части или, наоборот, собирались в кучку. У них все как у людей: хотят одно — получат другое.

Маша положила голову ему на плечо. Ей так не хотелось, чтобы он уходил. Она не верила в вещие сны, но что-то недоброе все же вкралось в ее сердце. Какое-то нехорошее чувство, страх, что однажды, и очень скоро… они уже не будут вместе.