"ВЕСЕЛЫЕ СУМАСШЕДШИЕ, или ЗАРАСАЙСКИЕ БЕСЕДЫ" - читать интересную книгу автора (РОВНЕР АРКАДИЙ)

Восьмая беседа 19 июля о блаженстве и открытости

Аркадий: Если попробовать охарактеризовать в целом, что мы делаем здесь в течение недели, я бы это назвал переходом к более зрелому существованию по сравнению с тем, что мы делали весной, когда я приезжал в Вильнюс. Я уже говорил, что то, что мы делали весной, можно назвать, пользуясь индуистской терминологией, путем бхакти – путем любви, сердца, преданности, блаженства, а то, что мы делаем сейчас, это больше путь джнани, – путь знания, открытости, ума, интеллектуальной интуиции, интеллектуального прорыва. У нас у всех есть и ум, и сердце, поэтому мы здесь должны работать и с тем, и с другим. Сегодня я хочу предложить другую интерпретацию того же самого процесса расширения нашего опыта, пользуясь понятиями блаженства и открытости. Я вам говорил весной, что мы должны найти у себя центр, сущностной центр и что эта точка является центром радости и блаженства. Найти в себе устойчивую точку углубленного переживания каждой минуты нашей жизни, интенсифицировать его за счет того, что мы собираем все переживания в одной точке. И это можно назвать путем блаженства.

Мы с вами исследовали путь блаженства, теперь я предлагаю вам испытать путь открытости. Этот путь еще можно назвать путем стирания пыли. Мой коллега был в Японии, в секте Тенрике. Это новая религия, и они практикуют стирание пыли со стен, с пола, с перил. Это – духовная практика, когда сотни молодых людей и девушек ползают по полу и стирают пыль с деревянных балконов храма. Вот такой путь я предлагаю вам сегодня. Пыль – это наши мысли, это наши обыденные состояния, это наши роли. Стирание пыли делает поверхность зеркальной, дает нам чистое переживание, дает нам открытое переживание, чистое сознание без ума и без мысли.

Эта идея, может быть, пугающая для некоторых из вас, особенно для только что приехавших. Протирать поверхность, очищать поверхность своих переживаний, убрать все, что заполняет эту поверхность, оставить пустое зеркало, пустое пространство, которое раньше было покрыто пылью. Можно подумать, что я призываю вас вообще отказаться от всего, от ваших увлечений, от любви, от забот, – нет, все это остается, но остается на другом уровне, появляется новый уровень. И, хотя я много раз говорил, что это не для всех и что только немногие в этом нуждаются, это утверждение – тоже утверждение провокационное, как и многое из того, что я говорю. На самом деле, задача каждого человека заключается в том, чтобы раскрыть свою подлинную природу. Подлинная природа человека раскрывается тогда, когда наносная стирается. Но путь блаженства – это путь углубления нашего опыта; путь открытости – это путь преображения нашего опыта. Я боюсь, что я говорю сейчас очень неясно и что намного понятнее было то, что я говорил весной. Я говорил: соберите все свои сущностные силы в одну точку. Было легко себе представить, вообразить себе какую-то точку, но потом я говорил, что на самом деле эта точка не здесь, а совсем в другом месте и вообще даже никакой точки нет. И вы понимали, что, действительно, это вспомогательная ступенька, которая помогает нам сосредоточится вот здесь, в груди, собрать туда свое зрение, слух, мысли.

Сегодня я вам говорю, что на самом деле эта точка тоже является пылью. Эту пыль нужно стереть. И все наши переживания, блаженства, ожидания и страхи являются пылью. И что серьезным является не блаженство, а открытость. Когда я говорю слово "открытость", я имею в виду состояние, которое глубже, чем наши мысли, глубже, чем наши интуиции. И потому главная мысль, которую я предлагаю вам сегодня, – это мысль о том, что высшие состояния, которые нам иногда даются – переживания музыки, переживания природы, переживания любви, – они тоже являются пылью. Они тоже являются состояниями в ряду состояний. Они тоже замыкаются на том уровне, на котором мы постоянно живем. Я говорил вам о промежутке между двумя мыслями. Это легко очень проследить: вот у меня одна мысль, вот у меня другая. Наши мысли живут не по одной штуке и не по две, они приходят большими гроздьями, приходит ком мыслей, и этот ком, как волна, накатывает на нас, а потом отпускает. Если вы проследите за вашими мыслями, они как большие волны, как большие приливы. Иногда этот прилив длится час, через час вдруг придешь в себя и… Что это? О чем я сейчас думал? Был какой-то поток мыслей, волна мыслей, ком мыслей, мешок мыслей. Вспомнить их невозможно, потому что не мы их создавали, а они нас несли. Нас несла волна мыслей. Потом эта минута осознавания проходит, и начинается новый поток мыслей. Особенно когда гуляешь один, или перед сном, когда ты один, тебя захватывают эти волны. Очень трудно остановить этот поток и взять в свои руки одну мысль или один образ. Очень трудно найти щелку между двумя мыслями, войти в эту щелку и расширить ее. Мы говорили здесь о наблюдателе, который это все делает. То есть мы сделали наблюдение о наблюдателе, уже два наблюдателя: один наблюдает за мыслями, а другой наблюдает за наблюдателем. Это все ерунда. Наблюдатель, надсмотрщик, третий, пятый и двадцать пятый ничем не отличаются от наших обычных мыслей. Мы не можем выскочить и поставить президента над нашими мыслями. Мы думали, что таким главным президентом является мое "я", но мое "я" – это образ меня, который у меня есть. Мы эти мысли продумывали, вглядывались в них. Мысль об "я", об образе себя, о мыслеобразах "я", большого "Я" или маленького "я", какого угодно, мы превращали в очередную мысль, в очередную концепцию.

Мы все превращаем в концепцию. Это свойство нашего ума. Превратить в концепцию – это значит выскочить на поверхность, пробкой выскочить на поверхность. Какую бы мы ни сделали пробковую фигуру под водой – эта фигура выскочит на поверхность. И станет плоской, станет пылью. Вы видите, что и наблюдатель становится частью нашего поверхностного опыта, и блаженство, и транс, и экстаз, любое состояние мы превращаем в пыль. Пыль эта не приносит удовлетворения. Тогда мы хотим ее стереть и познакомиться с тем, что находится под пылью. Вот этот мир под слоем пыли мы назвали "основой бытия" или просто бытием. Может быть, это надо перевести в христианские понятия, чтобы было понятнее. В христианстве, вслед за иудаизмом, говорится по-другому. Там говорится, что когда-то человек жил в раю, потом он совершил грехопадение, он пал и оказался в худшем месте. Он был в хорошем месте, а оказался в худшем. Он потерял доступ в хорошее место, и ему надо вернуться туда. Он потерял общение с Богом. Бог в христианстве – это хозяин хорошего места, и Бог – это полнота всего, Бог – это "всяческая во всем".

Сейчас, пользуясь противоположной, апофатической терминологией, мы говорим о пустоте. В буддизме пустота – это сунья, но сунья это также и полнота всего. И это другая, глубинная сторона наших мыслей. Хорошо, что же нам делать? Раньше мы знали, что надо создать в себе магический кристалл и нести его в себе. И этот кристалл помогал нам в нашей ежедневной жизни: дома и в самых разных ситуациях он был нашей опорой.

Что же конкретно мы можем делать сейчас? В прошлый раз мы говорили о фоновом восприятии мира. А сегодня мы отправились на далекий уступ нашей горы – полпути на машинах, полпути пешком, и перед тем как мы тронулись пешком, я, остановив всех, сказал: "Постарайтесь пройти путь максимально глубоко, ощущая себя и мир". Я боюсь, что эти слова не всегда понятны. Воспринимать себя глубоко – это значит воспринимать себя не через призму наших понятий, а отпустить наши понятия и воспринимать себя как чистое пространство. Пусть наши понятия гуляют сами по себе, пусть они нас не сковывают. Когда мы идем по тропинке, мы обычно видим небольшой участок пути у себя под ногами. Время от времени мы поднимаем глаза и видим перед собой перспективу: чуть-чуть дальше, чуть-чуть ближе, иногда мы думаем, что это красиво, иногда мы думаем, что это некрасиво, иногда бывают влажные тропы, и мы думаем, что это неприятно, иногда раздается какой-то звук.

Начну с того, что, когда мы движемся, когда мы идем, мы не слышим сами себя. Мы просто идем, как люди обычно идут. Нет правды в том, как мы идем. Мы должны идти так, чтобы каждый шаг был молитвой. Мы должны молиться ногами. Движения наших ног должны быть молитвой. Может быть, мы будем идти очень медленно и создадим неудобства для остальных, но человек, который пробует жить открыто, к сожалению, создает неудобства и себе, и другим. Я однажды видел буддийского монаха, который просто шел. Двадцать минут он просто шел по дорожке. Это было одной из самых прекрасных вещей, которую я видел в своей жизни. Ноги двигались. Эти ноги были умнее, чем голова иного человека. Это была прекрасная сосредоточенность и в то же время легкость и полное владение собой, это было небесное движение. Он не спешил и не шел слишком медленно. Он шел в своем собственном ритме. Вот вам маленький пример того, что вы можете делать. Вы можете то же самое делать и руками, и глазами. То же самое вы можете делать и со своими состояниями и со своими ролями. Нам не нужен наблюдатель. Человек, который шел по дорожке, не наблюдал: "как я иду". Ну, как я иду? Он не смотрел со стороны на себя. Он ушел в глубокую пластику и правду движения ногами. Каждый день мы делаем миллион движений: мы умываемся, мы едим, мы дышим. И каждый из нас смотрит: "как я держу нож, в какой руке у меня вилка, правильно я держу или неправильно?" Мы внимательны к каким-то вещам. Но мы не научились делать то, что мы делаем, глубоко и сосредоточенно. Мы можем и должны этому научиться.

Итак, я продолжаю разговор о пути блаженства и пути открытости. Путь открытости – это когда понимаешь, что блаженство – это помощь, но это все равно пыль. Открытость – это тот рай, о котором говорят христиане и мусульмане, это та полнота преображенного бытия, к которой мы все стремимся.

Почему я вынужден так много говорить – потому что у меня нет слов, потому что слова описывают только пыль, настоящие вещи слова не описывают. Я говорю сейчас о настоящих вещах, о реальности. Нет слов для реальности. У нас нет слов о реальности, потому что мы далеки от реальности. И у нас нет нужды в этих словах. Мы не знакомы с этой областью. Эта область избегает концептуализации, вербализации. Как только мы набрасываем на нее сеть слов, в этой сети ничего не оказывается. И мы говорим: "пустота". Все есть пустота, все есть пыль. Та же пылинка может стать огромной скалой или живой рыбой. И слава Богу, что реальность бежит от концептуализации. "Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что". А если и знаю, то я не могу тебе сказать. Потому что когда я тебе скажу, то слово убьет мое знание. Слова убивают наши знания.

Виктория: А первичный язык?

Аркадий: Первичный язык потерян нами. Это язык архетипов, это язык символов. Что такое андрогин? Кто знает? Это существо, в котором соединены качества мужчины и женщины. Как вы представляете этого андрогина? У вас есть опыт андрогина? Какой он? Шаровидный и у него качества мужчины и женщины. Мужчина и женщина – это два архетипа. Мы все разделены на мужчин и женщин. Мы несем в себе мужское и женское. Китайцы говорят – инь и ян. Сущностное и субстанциональное. Мужское – сущностное, женское – субстанциональное. Но это слишком сложно. Может быть, вы это понимаете, а я до конца эти слова не понимаю. У меня нет опыта. Мы видим, что есть мужчины, есть женщины, но почему в мире есть мужское и женское? Что это? Как они друг с другом взаимодействуют? Почему мужчины стремятся к женщинам, а женщины – к мужчинам? Почему мужчина ищет одну женщину, и перебирает десять и двадцать, потому что он не нашел одну, и наоборот, женщина ищет мужчину? Что это за две половинки, которые были когда-то разорваны, разрезаны и ищут друг друга, чтобы слиться и образовать высшее женско-мужское, мужеско-женское целое. Какое целое образуется, когда мужчина обнимает и целует женщину. Что образуется? Где это целое? Образуется ли что-то? Да, образуется, когда присутствует глубина и полнота события. Когда нет наблюдателя. Когда мужчина и женщина наблюдают за собой и за другим в этот момент, то ничего хорошего не получается. Это то же самое как наблюдать себя, как ты идешь. Вот я наблюдаю, как мои ноги поднимаются и опускаются, как я иду по тропинке. Тоже ничего хорошего не получается. Сороконожка, которая начала за собой наблюдать, так и не смогла сойти с места. Значит, нужно что-то другое. Возьмем другие примеры. Вот человек, который спокойно идет по тропинке, вот мужчина и женщина, которые сливаются друг с другом в объятии. Здесь не наблюдение, здесь погружение, здесь пластика. Здесь надо войти в совершенно другую логику. Вот простой пример. Для того, чтобы научиться ездить на велосипеде, тебе не поможет ни химия, ни физика, ни геометрия. Ты должен включить совершенно другие механизмы мышления. Начинают мыслить плечи, ноги. Ты им доверяешь, они работают совершенно иначе, чем голова. Начинает появляться иной смысл. И мы говорим с вами сейчас об иных мыслях, которые нельзя концептуализировать. Обратите внимание: я сейчас занимаюсь интересным делом – я концептуализирую невозможность концептуализации. Это, конечно, смешно. И я мечтаю о том времени, когда мы перестанем играть в слова, когда мы будем собираться у костра, курить, улыбаться, как Даля или как Будда. И даже не смотреть друг на друга, а посылать друг другу легкие воздушные импульсы любви. Любви, а не информации. Но как птицы видят, что птенцы нуждаются в червячках, также я вижу, что вам нужна информация. И я вам приношу каждый раз каких-то иллюзорных червяков, какую-то пыль, которая, естественно, потом осядет, когда вам это будет не нужно.

Среди нас есть люди, которые не были с нами первую неделю. И люди эти не улыбаются, а слушают серьезно. Для них мне приходится иногда повторяться и подыгрывать их серьезности.

Я много раз подходил здесь к этой очень простой и пугающей идее относительно ложности разделения мира на субъекты и объекты. Я – субъект, я вижу костер, костер – объект. Я вижу Далю. Она для меня объект, но для нее – я объект. На самом деле нет ни субъекта, ни объекта. Очень простая мысль. Ее трудно понять. А что есть? Есть переживание. Чье переживание? Мое переживание? Или я принадлежу этому переживанию. И мой образ себя является моей клеткой, в которую я посадил эту птичку, я посадил это переживание внутрь себя, хотя на самом деле оно свободно. Это то, что индуисты, ведантисты вслед за Шанкарой и буддисты вслед за Нагарджнуной называют недуальностью. На санскрите это звучит как "адвайта": "два" – это значит – два, "а" – это отрицание двойки, "адвайта" – недвойственность, недуальность. И когда я говорю, что субъект – это я, а объект – костер, то я ввожу двойственность. Когда я понимаю, что есть событие или переживание, которое я разделяю на субъект и объект, то я делаю вещи понятными для себя и для вас, но я искажаю, расщепляю, разделяю реальность, то, что сделал Зевс, отделив мужчин от женщин одним ударом топора. И теперь мы с женщинами стремимся к адвайте и очень-очень редко достигаем этого состояния надолго. Когда я говорю о недуальности, я говорю о той же самой открытости, о той же самой пустоте, о той же самой полноте, о том же самом опыте стирания пыли. Пыль – это много-много пылинок, а много пылинок начинаются с того, что большой шар раскалывается на два полушария, а потом каждое полушарие раскалывается еще на два сегмента, а потом все это превращается в пыль. А этот первичный шар становится "иксом" в нашем уравнении.

Резюмирую. Я думаю, что главное в нашем опыте – это органическое, глубинное переживание жизни, переживание своей судьбы. Это – открытость и освобождение от наших концепций. Особенно, от наших негативных концепций. Нам не нравится какая-то музыка, какие-то люди, какие-то идеи, и мы растравляем свою неприязнь, мы с удовольствием страдаем по поводу того, что нам не нравится. Мы все время думаем о тех, кто нам не нравится, и тогда мы начинаем не нравиться тем, кому мы посылаем этот сигнал неприятия. Если нам не нравится общество, то мы начинаем не нравиться обществу, если нам не нравится идеология, то мы начинаем не нравиться идеологам, но поскольку общество и его идеологи обычно сильнее нас, то мы оказываемся жертвами своих негативов. Мы стреляем в стену, а пули отскакивают и попадают в нас. Наши раны, наши страдания – это результат нами же отправленных негативных пучков переживаний. Но сегодня мы говорим о том, что и положительные пучки переживаний, блаженство – это тоже пыль. Я прочитаю вам строчки из стихотворения самого значительного для моего поколения московского поэта шестидесятых годов Станислава Красовицкого. В конце 50-х он написал такие строки:

Это, конечно, очень радикальный подход к делу, но вывод вполне буддийский. А сейчас я предлагаю вам задавать вопросы, если у вас есть вопросы, или возразить, чтобы поспорить или даже подраться.

Таня: Я насчет пистолета. Хоть и трудно, но ведь мозги даны человеку…

Аркадий: Мозги тоже пыль.

Таня: А как же тогда можно жить?

Аркадий: Жить хорошо. Весело. А эти стихи я прочитал в качестве шутки, никому не предлагая столь радикальной технологии.

Виктория: В этих строках откровенный юношеский эпатаж. А потом автор стал священником и взял на воспитание шестерых детей. Таким образом, он ушел от этого предложения.

Аркадий: Пожалуйста, добавьте к моей пыли немножко вашей пыли.

Андрей: Вы говорили, что переживание – это тоже пыль…

Аркадий: Переживание – не пыль. Мы делаем его пылью, когда его концептуализируем, когда мы его загоняем своими "умными" мыслями, социальными условиями, общепринятыми понятиями. Мы как бы врисовываем переживания в клеточку тетрадки, выбрасываем на поверхность из глубины и, тем самым, убиваем, превращаем в труп. И вся наша задача состоит в том, чтобы сохранить это переживание живым, углубить его, полюбить его и не притягивать за уши наблюдателя. Как это было в истории с человеком, который просто ходил по дорожке.

Николай: Как увидеть недвойственное целое? Все равно же у человека есть выделенное ощущение, что он смотрит. Как отказаться от двоиственности?

Аркадий: Как это бывает при встрече с женщиной, в минуты любви и близости, когда вы отказываетесь от наблюдателя, а появляется спонтанное единение. И вы не видите разделенности, потому что вы находитесь внутри кокона, потому что в этот момент появляется целое, появляется общее, появляется сверх-я-и-сверх-она. Мы не видим этого, потому что мы внутри. Если бы у нас был "третий глаз", то мы бы это увидели. Мы бы увидели появление целого, андрогина.

Римас: Я могу просто копать яму для фундамента дома, и иногда сумасшедшая радость сходит на меня. А если впереди радость, то вся жизнь уже становится радостным ощущением.

Аркадий: Особенно если войдешь в спонтанный поток. И уже сам процесс копания станет для тебя выражением твоей радости, твоей силы. Игра силы. Тогда это становится игрой. Детишки это хорошо знают, когда они увлекаются игрой, когда они в процессе игры. Нас ничего в жизни не радует, кроме игры. Если это делаешь играючи, если появляется элемент игры и спонтанности, то ты теряешь наблюдателя и труд перестает быть проклятьем.

Таня: В чем проблема встречи с мужчиной и сколько же надо перебрать мужчин, чтобы найти своего?

Аркадий: Перебрать – это крепковато сказано. Не обязательно так, некоторым везет. Ромео и Джульетта никого не перебирали, сразу пришли к цели. И их проблема была та же, что и наша, которую мы решаем сейчас: как совершить этот переход от пыли к Единому? Христиане говорят: как прийти к Богу? Мужчина приходит к Богу через женщину, а женщина приходит к Богу через мужчину. А нашему общему другу Мухаммеду приписывают такие слова: "Из всех вещей, что дал мне Аллах, для того чтобы я их любил, на первом месте стоят женщины, на втором – благовония, и на третьем – прохлада молитвы, освежающая мои глаза…" Женщины – на первом месте. С точки зрения традиции, к неудовольствию феминисток, женщина – аспект мужчины. И женщине предлагается двигаться к Богу через мужчину. Традиционно в иудаизме, в мусульманстве женщины видят в мужчине Бога, а мужчины видят в Боге Бога. В буддизме своя иерархия. Это можно принимать или не принимать…

Таня: А как найти правильного мужчину?

Аркадий: Не по объявлению, конечно, и не путем расчета на компьютере. Как найти правильного мужчину – об этом мы можем с вами отдельно поговорить. Я могу дать консультацию всем заинтересованным дамам…

Таня: Такого найти, чтобы через него к Богу прийти…

Аркадий: Чтобы сразу через него к Богу? Это вам будет стоить несколько дороже. (Смех.)