"ВЕСЕЛЫЕ СУМАСШЕДШИЕ, или ЗАРАСАЙСКИЕ БЕСЕДЫ" - читать интересную книгу автора (РОВНЕР АРКАДИЙ)

Седьмая беседа 18 июля о фоне и переднем плане

Аркадий: Нам очень важно осознать себя как работающую группу, как конкретное пространство. Я бы хотел, чтобы сегодня мы с вами вспом­нили нашу работу прошлого года и попробовали создать большой крис­талл и держали бы это пространство с новыми людьми, принимали бы их уже в это пространство. Это очень важный переломный момент. Мы целую неделю наращивали это пространство бессознательно, а сейчас пришло время сделать это сознательно. И я хочу, чтобы в течение сегодняшней беседы, каждый из вас самостоятельно опробовал эту практику самопогружения, глубокого ухода в себя, так чтобы мой голос звучал для вас лишь отдаленным эхом, чтобы звук костра, окружающая вода, деревья, небо – все стало сейчас частью нашего опыта. И, после этого, мы попробуем увидеть нас всех как единое живое пространство, как целый организм, целое существо, и это ощущение мы сохраним до конца нашего пребывания здесь.

Все, что я хочу вам предложить сегодня для размышления, это мысли, так или иначе связанные с этим, нашим общим пространством. Наверное, те, кто читал о Рамане Махарши, помнят его идею фона и переднего плана. Вся наша жизнь строится по принципу переднего плана и фона. Из тысячи тысяч вещей мы выносим что-то на передний план, например, мою речь или яркий костер перед нами, а все остальное становится фоном. И как правило, чем человек поверхностней, тем важнее для него передний план. Элементарный пример: клоун в цирке. Все смотрят на клоуна, и про все остальное забывают. Здесь есть некая однобокость, потому что в жизни то, что мы называем фоном, и то, что мы называем передним планом, на самом деле определяются так очень условно, и то, что для одного передний план, то для другого фон, и фон этот может нести в себе очень важную информацию. Так движется человеческая мысль: те, кто сумеют заметить в фоне определенный содержательный элемент, вытащить его из фона и сделать передним планом, являются создателями новых учений, новых теорий, нового искусства. То, что мы называем фоном, несет в себе огромную потенцию, и мы себя часто обкрадываем, концентрируясь на переднем плане за счет полного или частичного небрежения к фону.

В этой связи я хочу поговорить о природе нашего мышления. Вчера я услышал отголосок впечатления, что, дескать, то, что здесь говорится, интересно, но не конкретно. И нет ясности относительно того, что же надо делать. Когда я в прошлый раз работал в Вильнюсе с группой людей, то я давал очень конкретные ориентиры, а сейчас как будто бы происходит что-то другое. Опыт, который я принес в прошлый раз, это опыт сердца, это опыт бхакти, опыт сущностного центра, который мы открываем в себе. Бхакти – это путь любви, путь сердца. В этот раз я предлагаю вам путь джнани, путь знания, путь ума, путь интеллекта и интеллектуальной интуиции. И очень важный элемент этой практики заключается в том, что никому не дается конкретных указаний. Ну, разве что человек очень попросит. Каждому предлагается быть своим собственным учителем и определять для самого себя, что ему нужно.

Я вчера сказал несколько слов о том, что мы живем здесь очень беспечно и легкомысленно. Речь шла о том, что уровень внимания у большинства мне показался невысоким. А ведь мы говорили с вами о том, что с момента пробуждения до момента засыпания мы будем использовать время до предела. Что же мы делаем все это время? Мы живем как бы обычной жизнью, у нас нет специализированных практик, но мы делаем саму эту жизнь сплошной практикой. По-прежнему, у нас остаются беседы. Но мне и это кажется излишним, мне бы хотелось, чтобы я меньше говорил, чтобы мы меньше рассчитывали на способ познания при помощи вопросов и ответов. Вопросы и ответы – это очень ограниченный способ познания. Но, видимо, мы еще не умеем жить без ежедневных бесед, без концепций, без вопросов и ответов. На самом деле, больше всего можно получить не через слова, а через молчаливый контакт. Мы говорили с вами об образе себя, о том, что мы видим себя совсем не так, как нас видят со стороны – со стороны нас видят намного лучше. Наш образ себя составлен из нашей одежды, нашего тела, поведения, наших состояний, наших мыслей и ролей, которые мы играем. Мы говорили о том, что эти вещи, тело, состояния, мысли, роли иллюзорны, что они постоянно меняются. Мысли не субстанциональны, они к нам имеют очень мало отношения: не мы ими, а они нами владеют. Представьте поток пузырей, который несется по воде, неважно вверх или вниз. Мы не можем сказать, что это моя мысль, скорее, я принадлежу мысли. Точно так же мы не можем сказать, что моя душа болит или моя душа поет. Чья душа? Что такое я, у которого есть мысли, душа, состояния? Нет никакого "я", а есть поток мыслей, поток состояний, набор ролей. Мысль – это пустой пузырь. Он рождается, он растет, он лопается. Мысль зарождается, она несет какую-то энергию, она умирает, потом идет следующий пузырь, следующая мысль. Наша жизнь состоит из таких пузырьков, которые называются впечатлениями, переживаниями, состояниями, ролями. Но мы можем пробиться через этот поток пузырьков, поток снов. Мы можем пробудиться. Говоря иначе, мы можем уйти от иллюзорного поверхностного состояния в состояние глубокое, где нет наших обыденных переживаний, мыслей, ролей. Мы можем это сделать двумя способами. Тут очень тонкий момент. Мы можем войти в мысль или войти в щель между двумя мыслями. Войти в мысль – это проследить, как она родилась, как она набухла, как она угасает. Потом следующая мысль. Следишь за ними как за пузырями, как за волнами. И точно так же мы можем войти в промежуток между мыслями. Всегда есть зазор между мыслями. Мысли движутся как стадо баранов, между ними всегда есть небольшое пространство. На самом деле и промежутки между мыслями, и сами мысли пусты. Ни то, ни другое нам не даст никакого удовлетворения, потому что в них нет субстанции, в них нет реальности, это все сновидения. А что же тогда не сновидение? Не сновидение – это глубина бытия, в которой нет ни пузырьков, ни пространства между пузырьками. Она открыта, пуста и безмолвна. Настоящая мудрость открыта, пуста и безмолвна. Там нет вопросов и ответов. Она включает в себя и мысли, и состояния, но включает как очень поверхностный, профанический слой. Большинство из нас думает, что их состояния, их мысли – это и есть единственная реальность. Но это множественная иллюзия. Единственная реальность – это огромное небо, это огромное сознание, которое безбрежно, безмолвно, открыто для всех мыслей. И, возвращаясь к идее Романа Махарши о переднем плане и фоне, я бы сказал, что фон, если открыться ему, намного ближе к реальности, чем передний план. Передний план – это вульгарная профаническая реальность, это клоун, который пляшет перед вами и изображает ваши собственные смешные стороны. А фон огромен и безбрежен. И мы здесь учимся слушать, видеть, чувствовать эту огромную безбрежную реальность, в которой не имеет значения наличие или отсутствие мыслей. В эту реальность лучше всего заглядывать не через мысли, а через щель между мыслями, через пустой зазор. Если просто сесть, лечь, встать, закрыть глаза и сконцентрироваться на этой щели между двумя пузырьками, попробовать расширить зазор между двумя мыслями, то мы с вами увидим и услышим очень мало. Мы услышим жизнь нашего тела, какие-то пульсации, работу желудка, дыхания и кровообращения. Мы услышим проезжающую по дороге машину, чье-то покашливание, треск догорающих дров. Мы очень мало услышим. У нас возникнет интервал, пауза. Как будто бы машина остановилась на красный свет: мы стоим и ждем. Мы боимся таких пауз, потому что они пусты и несодержательны для нас. Но они не пустые, они как раз самые содержательные. Мы слепнем, когда мы попадаем в зазор между переживаниями, в паузу между событиями. Мы слепнем ночью, когда мы спим. Мы там ничего не знаем, не видим. Иногда приснится непонятный сон. Но темнота и ослепление – это, на самом деле, наше собственное ослепление перед реальностью. Вот здесь, в этой темноте, в этой пустоте, в этой паузе надо копать. Потому что, когда мы прозреем, когда наши глаза привыкнут к темноте, мы увидим, что это не темнота, а слишком яркий свет. Природа мыслей похожа на природу света. Если мы будем с момента пробуждения до момента засыпания целый день слушать реальность, не выделяя передний план, не вырывая его из целого, если мы будем в созвучии с дымом, огнем, с рябью, пробегающей по воде, с собеседником, с шумами и запахами, окружающими нас всегда и везде, если мы впустим в себя полноту того, что нам дает жизнь, то мы станем другими людьми, у нас будет совершенно другой опыт. При этом не теряется и передний план, он остается, но играет такую же роль, как лампочка, которую вы зажигаете днем. И без того светло, но вы еще зажигаете лампочку, она не мешает и не помогает. Передний план – это лампочка, а фон – яркий, полновесный, полноцветный день. Вот одно из многих конкретных заданий для того, чтобы перестать жить поверхностно и уходить на все большую и большую глубину. Не бойтесь пустоты, не бойтесь пауз в вашей жизни. Если вам очень дороги ваши мысли, войдите в свою мысль и растяните ее. Пусть она будет длинная-длинная, пусть она не мелькает, пусть она будет органичная. Проследите, откуда она пришла, пусть она живет долго, пусть она умрет, когда придет время. Не привязывайтесь к ней, пусть придет другая мысль. Всмотритесь в эти пузырьки, и вы станете мудрыми, если вы будете смотреть и на то, что заполняет жизни других людей, как на пузырьки. Я говорил уже, что между нашими переживаниями во сне и в бодрствовании нет субстанциональной разницы. То, что мы видим во сне, сделано из той же самой материи, что и наяву. Только в бодрствовании мы очень фиксированы, мы испуганы, мы хватаемся за реальность, хотим, чтобы она была твердой и делаем ее твердой. А во сне мы как бы отпускаем свои состояния и мысли. Необходимо это умение отпускать мысли, отпускать переживания, давать им пройти, не цепляться за них, не пугаться их, но радоваться им, смотреть на них, как на облака. В состоянии бодрствования они больше затягивают, заколдовывают, чем во сне. Во сне они более свободны и летучи, и там происходят фантастические вещи: перескок через время, встречи с умершими, какими-то диковинными животными. Там совсем другое пространство, и наш контроль во сне не такой жесткий, там другая логика, хотя субстанция та же. Очень трудно отпустить мысль, отпустить наблюдателя, отпустить координатора. Пусть он гуляет, пусть он делает, что хочет, его можно уволить с работы, он не нужен. Нет никакого координатора, который бы координировал мои мысли. Координатор – это дополнительная мысль, это та же самая мысль. Нет мысли, свободной от мысли. Поэтому не стоит цепляться за это "я", каким бы оно ни казалось привлекательным. Нет ничего, кроме этого проплывающего радостного светового потока, и нет никакой другой цели, кроме как дать этому потоку нестись, куда он хочет, с его собственной скоростью, т.е. освободиться от этого потока и войти вместе с ним туда, где нет ограничивающих условий социума, пространства, времени. Это может пугать, как будто бы я призываю вас войти в пустоту и темноту. Но я только что говорил вам, что эти пустота и темнота только на первый взгляд пустота и темнота. Потом вы привыкаете, как в темной комнате привыкают ваши глаза, и вы начинаете различать предметы: диван, стол, окно… А потом оказывается, что на самом деле эта темная комната – ярко освещенный зал. Вот это уже просветление, это уже понимание того, что мы живем в темной комнате, что мы живем в каморке, а нам принадлежит огромный трехэтажный дом. Надо выйти из этой каморки, расправить плечи, освоить залы, коридоры, лестницы, этажи. Такая конкретная концентрация возможна на одной-единственной мысли, на природе мысли, на природе одной конкретной мысли, которая зарождается у вас в голове, и на пространстве между мыслями, и на определенном ритме чередования мыслей и пауз. Это природный ритм, и в этом ритме мы можем что-то делать, мы можем раздвигать, сдвигать, растягивать мысли, откупоривать, открывать щели между мыслями, входить, выходить. Я говорю о мыслях, но то же самое касается и состояний, ролей, всего мира переживаний. Это все иллюзия, и надо научиться жить с иллюзией, но не в ней. То, что я говорю, это материал для размышлений и материал для практики. Это можно сказать по-другому, другими словами и образами.

Вот чем я хотел сегодня с вами поделиться. Если у вас есть другие идеи для вашей конкретной ежедневной концентрации, то вы, естественно, проверяйте, испытывайте их, если нужно, советуйтесь со мной индивидуально, но не забывайте, что время идет. Очень важно, чтобы в этом наработанном пространстве (а мы все же что-то наработали, мы собрали в одну кучу большой и разнообразный опыт, включая опыт Рене Домаля и его друзей), чтобы собранное нами сокровище не лежало в слитках, а было бы расплавлено и работало на каждого из нас.

Если есть вопросы, пожалуйста. Если нет, то… стынет чай, бежит неумолимое время.

Андрей: Роль, которую играешь, можно проследить, можно проследить, откуда она взялась, но получается еще одна роль – роль следящего, наблюдателя. Опять хватаешься за роль созерцающего, концентрирующегося на пупок после нервного рабочего дня. Может быть, вообще оставить эту разрушающую суету и сесть в медитации под деревом?

Аркадий: Об этом я и говорил. Надо отпустить наблюдателя. Есть роль, есть наблюдение за этой ролью, и есть сознание этой роли. Оно больше этой роли. Нет никакого наблюдателя, нет никакого "я", которое наблюдает за этой ролью, но есть сознание, которое вмещает в себя эту роль. Если есть роль, то есть постановщик всего. А это не новая роль – это большая рамка, это то небо, по которому проходят облака, это то сознание, в котором есть мысли, это не наблюдатель – это пустота. Вообще-то, я говорю о вещах довольно странных. Этот "ненаблюдатель" не боится смерти, он проходит через сон, он пустой, он не задерживается в этой сети, не ловится в сеть. Потому что он пустой, у него нет формы. Формы появляются на поверхности, как пузыри на поверхности чистой воды, и образуют все наши конвульсии, радости, страдания, ожидания, весь поток наших нерешенных проблем. Когда это все затихает, появляется совершенно другой уровень восприятия. Что касается сидения под деревом, то буддисты, например, говорят, что надо обязательно заниматься сидячей медитацией. Но здесь возникает привязка к определенной технологии, которая предлагается всем. А вот это освобожденное, отпущенное состояние, с которым мы с вами работаем, – оно какое-то очень пугающее. Вроде бы простое, обыденное состояние, вроде какой-то пустяк. Но тут другая логика, другая жизнь. Наша жизнь похожа на бурлящий водоворот воды. И когда говоришь этой воде: "Сначала успокойся. Успокоишься, тогда в тебе отразятся небо и звезды", – вода отвечает: "Зачем мне успокаиваться? Мне некогда успокаиваться, некогда отвлекаться от текущих дел и забот". Но тогда ты никогда в своей жизни не увидишь ни неба, ни звезд, ни другой реальности. Успокойся сначала. Покой – самое главное условие всего. Но у нас с вами нет возможности сидеть месяц под деревом и наблюдать за своим пупком, нам надо принести дров и растопить костер, а потом сделать еще более сложные вещи в своей жизни. Поэтому – "жить надо". И надо в то же самое время использовать каждый момент жизни для того, чтобы видеть звезды, отражать небо, солнце. Вся жизнь – это пупок. Оттуда идет жизнь. Каждый человек может вернуться к основе бытия, которая есть пупок. При этом не надо терять и поверхностный уровень, он не теряется, он остается. Мы это умеем делать. Мы иногда умеем решать сложнейший вопрос и готовить яичницу. Мы можем две вещи делать сразу. Это в нашей природе. Тем более, что здесь речь не о двух вещах, а о качественном делании того, что мы делаем обычно. Мы готовим чай на костре. При определенном умении этот чай может стать ключом к пробуждению. Есть знаменитая фраза Гурджиева о том, что "в этой тарелке супа вся мировая мудрость и энергия, надо только уметь ее извлечь из этой тарелки". Все уже есть в этой тарелке супа, в этой чашке чая. Но вот как извлечь это "все" из глубины? Мы к этому и подходим сейчас с разных сторон: через проблему жертвы, через проблему платы, через проблему экспедиции, через переживание пустоты. Мы нарабатываем контекст. А что каждый будет делать с этим контекстом – это уже вопрос индивидуальный. Но только не ждите, что я вас буду учить какой-то методике, психотехнике. Ничего этого не будет.

Как мы все это сумеет использовать – вопрос открытый. Но я очень легко ко всему этому отношусь: это не для всех, это всем не нужно, это нужно тем, кому нужно, а всем это вредно. Кто-то из-за этого голову себе разобьет, а кто-то даже пальцем не шевельнет, и правильно, что не шевельнет.

Хотелось бы, чтобы в нашем общении было как можно меньше слов и концепций и чтобы было все больше и больше пауз, минимум болтовни и максимум взаимодействия, интуитивного общения и понимания. Тоже хорошо: сидят люди и молчат.