Кэйе и Семнех-ке-рэ

Перепёлкин Юрий Яковлевич

Издательство «Наука»

Главная редакция восточной литературы

1979 год

Предисловие

После выхода в свет моей книжки «Тайна золотого гроба» (М., 1968; изд. 2, 1969) было издано огромное количество памятников, связанных с соперницей царицы Нефр-эт (Нефертити). Если прежде таких изображений и надписей из города Шмуна (Ермополя) было издано очень немного, то теперь они обнародованы сотнями, и данные их, естественно, включены в эту книгу. Поскольку ряд памятников, считавшихся изображениями Амен-хот-па IV с его преемником Семнех-ке-рэ, мог быть с большим правом сочтен за изображения царя-солнцепоклонника вместе с его возлюбленной, то встал вопрос, что же на деле представлял собой преемник Амен-хотпа IV. Поэтому значительная часть книги уделена Семнех-ке-рэ, причем использованы как общеизвестные, так и новые источники.

С искренней признательностью вспоминаю всех, кто так или иначе содействовал моим изысканиям. Особенно благодарен я за предоставление необходимых изданий Олегу Дмитриевичу Берлеву и Евгению Степановичу Богословскому.

Об обозначениях, принятых в книге

В этой книге приняты в общем те же обозначения, что и в моем исследовании «Переворот Амен-хотпа IV» (Ч. 1. М., 1967), и ссылки на параграфы относятся именно к тому изданию.

Для удобства читателей и ввиду некоторых изменений, внесенных в настоящую книгу, целесообразно и в ней коснуться принятых обозначений.

В примечания внизу страниц вынесены ссылки на мнения и наблюдения ученых, ссылки же на памятники включены в изложение. Названия книг и современных изданий, в которых воспроизведены или описаны памятники, представлены начальными буквами слов, составляющих эти названия; при этом предлоги и союзы, а в западноевропейских языках также определенные и неопределенные члены не принимались во внимание. В виде исключения издание N. de G. Davies. The rock tombs of El Amarna обозначено не четырьмя, а двумя начальными буквами, т. е. буквами ЕА, а не RTEA; это сделано для сохранения единства обозначения с моим исследованием «Переворот Амен-хотпа IV», где ссылки на названное издание самые частые. В конце книги приложен список сокращений, причем они расположены в порядке последовательности больших букв (маленькие буквы введены главным образом для различения иначе совпадающих сокращений).

Если за сокращением названия следует до двоеточия римское число, то оно обозначает отдельную часть или выпуск издания; стоящее до двоеточия четырехзначное арабское число обозначает год. Римское число, поставленное после двоеточия, указывает лист (таблицу), арабское же число — страницу. Число или буква, напечатанные курсивом за ссылкой на лист или страницу, обозначают отдельные воспроизведения на листе или странице. Число или буква, поставленные в круглых скобках за показателем страницы, обозначают примечание. Единица, двойка или тройка вверху строки непосредственно за сокращением названия указывают на издание книги.

Поясним сказанное примерами. ИДЕ: 132 = Искусство древнего Египта, стр. 132. TVR: XXXIII = The tomb of the vizier Ramose, лист 33. RFM 1932: 10 = Rapport sur les fouilles de Médamoud, за 1932 год, с. 10. JEA XVII: XXVII 4 = «The journal of Egyptian archaeology», vol. 17, лист 27, воспроизведение 4. TTA: 168 CXCIV = Texts from the time of Akhenaten, c. 168, надпись, CXCIV. CA III: 151 (2) = The city of Akhenaten. P. 3, c. 151, примеч. 2. BPh²: 184 = Die Blütezeit des Pharaonenreichs, изд. 2, с. 184.

Поскольку издание N. de G. Davies. The rock tombs of El Amarna совершенно необходимо каждому, кто пожелает проверить изложенное в моих исследованиях о солнцепоклонническом перевороте, я ограничиваюсь в случае воспроизведенных в том издании памятников ссылками на одно ЕА. На иные издания воспроизведенных там памятников ссылки делаются только тогда, когда другие издания в чем-нибудь восполняют ЕА. Для прочих памятников указаны по мере возможности разные издания, где можно найти воспроизведения, хотя эти указания и не притязают на исчерпывающую полноту. Вовсе оставлена забота о полноте в случае некоторых бесконечно часто воспроизводившихся памятников.

У читателя могут вызвать недоумение непривычные передачи египетских имен собственных. Привычная, но непоследовательная и часто произвольная передача древнеегипетских имен заменена единообразной передачей на египетский, хотя и поздний, именно коптский, точнее, саидский лад.

Таким образом, вместо привычных, обыкновенно греческих и арабских, обозначений городов и местностей употреблены их коптские соответствия. Так, вместо «Коптос», «Мемфис», «Фивы», «Илиополь», «Фаюм», «Асуан», «Эсне», «Мединет Абу», «Ахмим», «Ермополь» в книге значится: «Кебто», «Мэнфе», «Нэ», «Он», «П-йом», «Свэн», «Снэ», «Чэме», «Шмин», «Шмун». Более древнее название страны между южными и северными нильскими порогами «Куш» заменено восстановленным на коптский лад произношением «Кош». «Эп-эсове», употребленное вместо современного наименования «Карнак», представляет предположительное восстановление древнего названия, основанное на закономерностях египетского языка. Произношение «Висе», одного из обозначений Фив, основано на известной греческой передаче «Хамоис» египетского имени Х^с-м-в'ст.

Имена древнеегипетских божеств звучат в этой книге настолько сходно с привычными их передачами, что вряд ли нуждаются в пояснении. Существенно отличны от обычных разве лишь три обозначения: коптское «Эсе» вместо греческого «Исида», коптское «Небт-хо» вместо ошибочного «Нефтида» и коптское «Мэ» («Правда») вместо условного «Маат».

По поводу имен частных лиц достаточно будет заметить, что там, где это было можно, они прочтены на коптский лад.

Из передач царских имен некоторые близки к привычным, и пояснять их нет надобности. Имя жены Амен-хотпа IV передано как «Нефр-эт», а не условно «Нефертити», на основании греческой передачи сходного египетского имени как «Нитетис» («Нефр-эт» — «Прекрасная пришла», «Нит-эт» — «Нэит пришла»), однако с учетом установленного наукой выпадения женского окончания т внутри сложных имен. Непривычно выглядят передачи царских имен, включавших в себя слово хпр (во множественном числе хпрв «явления»): «Нефр-шепр-рэ», «Анх-шепр-рэ», «Неб-шепр-рэ». Причиною тому замена на поздний лад звука х звуком ш в соответствии с греческим «Неферсофрис», которое склонны считать передачей наименования Тхут-мосе III Нфр-хпрв («Прекрасный явлениями»).

В сильнейшей мере отличает принятые здесь передачи от привычных произношение облюбованного Амен-хотпом IV наименования солнца йтн как «Йот» вместо ошибочного «Атон». Поскольку это наименование входит в состав ряда имен, они приобретают необычный вид: «Ax-йот» вместо «Ахетатон», «Эх-не-йот» вместо «Эхнатон», «Тут-анх-йот» вместо «Тутанхатон», «Ми-йот» вместо «Меритатон», «Анхес-эм-п-йот» вместо «Анхесенпаатон». Разностороннее обоснование правильного произношения наименования дано в статье Г. Фехта[ 1 ] (впервые правильное произношение было намечено в статье В. Ф. Олбрайта 1937 г.).[ 2 ]

Египетские имена собственные, которые я не был в состоянии огласовать, переданы в составе одних согласных.

Устарелое слово «титло» предпочтено более привычному «титул». Слово «титул» в современном его восприятии означает обыкновенно определенный сан или звание, реже сочетание нескольких санов или званий. Тут же было необходимо слово, которое могло бы передавать ряд любых устойчивых обозначений того или иного лица, включая имя или имена. В таком смысле и применено здесь слово «титло».

Слово «кольцо» обозначает повсеместно в книге округлый ободок с перекрещивающимися сзади концами, в который вписано царское имя, так называемый картуш. «Кольцо» — перевод одного из египетских обозначений такого ободка.

Наконец, словом «сень» обозначено прямоугольное деревянное сооружение, словно глубокая крышка накрывающее гроб. В науке о русских древностях «сенью» зовется не только навес над гробом, но и легкая часовенка, прикрывающая его сверху и с четырех сторон, как и египетское сооружение. В переводах названий солнечных храмов или храмиков женских членов царского дома — «сень Рэ» такой-то царицы или царевны — слово «сень» употреблено в обычном своем значении.

При передаче источников употреблены следующие условные знаки. В круглые скобки заключены слова или части слов, никогда в источнике не имевшиеся и вставленные для ясности. В квадратные скобки заключены слова или части слов, восстановленные в разрушенных местах источника. Многоточием отмечены места, сохранившиеся в источнике, но опущенные при передаче. Прерывистой чертой отмечены места, ныне в источнике разрушенные и при передаче не восстановленные.

В целях облегчения печатания книги передача египетских согласных латинскими буквами с различительными надстрочными и подстрочными значками заменена передачею русскими буквами без каких-либо различительных значков над или под строкою. Разумеется, это — чисто условная передача, ни в коей мере не притязающая на языковедческую точность.

Глава первая. Царица Нефр-эт

Раньше, чем говорить о сопернице царицы, надо сказать о ней самой. Ведь особенно охотно влияние на государственные дела приписывают супруге Амен-хотпа IV. То выдающееся необыкновенное положение, которое она занимала рядом с ним, как будто оправдывает такое мнение.

«Она о бок с Ва-н-рэ вековечно, вековечно (подобно тому), как небо остается с тем, кто в нем (т. е. с солнцем)» (ЕА VI: XXV, строки 23-25). «Одарило оно (т. е. солнце) его (т. е. фараона) тысячью тысяч празднеств тридцатилетия, (тем временем как) жена царева великая, возлюбленная его, владычица обеих земель Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно! — о бок с Ва-н-рэ» (ЕА VI: XXV). «Поставило ты (т. е. солнце) сына твоего, возлюбленного твоего, живущего правдою, владыку обеих земель [Нефр-шепр-рэ] Ва-н-[рэ] (так, что) он жив с тобою вековечно, — (тем временем как) жена царева великая, возлюбленная его, владычица обеих земель Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно! — (находится) о бок с ним, — творя то, чем довольно сердце твое, видя, что творишь ты повседневно, (и) ликует он при виде красоты твоей» (ЕА I: XXXVI). «Она глядит (на) властелина постоянно непрестанно» (ЕА VI: XIV).

И действительно, изображения на стенах гробниц, храмов, дворцов, на их столбах, на божницах, на плитах неизменно показывают царицу рядом с супругом. Что их изображают вместе в семейном кругу, у себя дома, понятно само собой (ЕА II: XXXII, ЕА III: IV, VI, XVIII, XXXIV, ЕА IV: X, JEA VII: II = ИДЕг: 369, BPh¹: 157 = Eg: 183 = EHBAIV: 20 = Ег: 228 = BPh²: 184 = ARK: XXVIII = SA III: 313 = KEAZ: 14-15 = RID: 3 = EPh: 84-85 = NKAP: VIII = BiPh: против 208 = EgPh: XV B = ZCEER: против 177 58 = ZZR: против 128, MDOGB LII: 27 = PKN: I = AeKHK: XIV = RID: 49 = ИДЕг: 349 = GMAAe: XVII = TST: 24, IKG: XXIV 10 = MDOGB LVII: 5 = PKN: 16, ABKK XXXIV: 138 = ZAeSA LII: 77 = ABPS XL: 61-62 = PKN: 26 = KEA II: V = ARK: XXII = AeKHK: XV а = RID: 41 = ИДЕг: 371 = ВНеф: XLI, ТЕА: I 16, DAeS II: LXXXIII = BPh²: 185 = JEA XIV: XIV = OeA: между 114 и 115 = ВНеф: XXXIII = FAAe: LXVII и во многих других изданиях). То же можно сказать о совместном оплакивании ими умершей дочери (MSECAE I: VI [= ИДЕ: 141 = ИДЕг: 367 = ВНеф: 82 = ZZR: 45], VII = VIII, X = XII). Но мы постоянно видим также царя и царицу служащими вместе лучистому солнцу (passim). Таких изображений в Ax-йот множество, а исключения — величайшая редкость. Без какой-либо спутницы царь служит лучистому солнцу обыкновенно лишь в ранние годы до выдвижения Нефр-эт (см. § 70); позже он служит без Нефр-эт разве только тогда, когда вместо нее с ним служит его побочная жена (см. гл. II) или его мать, вдовствующая царица Тэйе (TQT: XXXII = XXIX, надгробная сень самой Тэйе). Вместе царь и Нефр-эт отбывают в храм на разных колесницах (ЕА I: X = XVII, ЕА II: XIII = XVI) или оба на одной (ЕА III: ХХХ-XXXII + XXXII А), вместе вступают на наружный двор храма (ЕА I: XXV = XXVII, MSECAE I: I = ИДВ I: 310 = ДМ I: 5 = VMPh: 104), вместе поднимаются на площадку перед жертвенником на следующем дворе (ЕА II: XVIII), вместе покидают храм на колеснице (ЕА IV: XX). Вместе царь и царица посещают гробницу приближенного (ЕА VI: III).

Рядом с царем показывается царица и на выходах чисто государственного порядка. Если она присутствует бок о бок с царем во дворцовом окне, когда награждается вместе с мужем Эйе ее кормилица Тэйе (ЕА VI: XXIX = XLII) или же ее собственный домоправитель Ми-рэ (ЕА II: XXXIII = XXXIV), то это можно объяснить близкими взаимоотношениями с награждаемыми. Присутствие царицы при награждении верховного жреца семейного храма царской семьи (ЕА IV: VI-IX) тоже не вызывает вопросов. Но царица показывается в окне с супругом и тогда, когда золотом награждаются правитель Ра-мосе (FTEQ: XV = EW: XV = DGKAIV: VI = ABPK XL: 217-218 = AeKHK: XI = TVR: XXXIII = LIII), стольник П-рен-нуфе (JEA IX: XXIII = XXIV 1, ЕА IV: IV = IX), второй жрец государственного храма Пи-нхас (ЕА II: X). Она стоит рядом с царем, когда тот на дворе перед храмовыми складами осыпает золотом верховного жреца солнца Ми-рэ (ЕА I: XXV = XXX). Она сидит рядом с мужем во дворце, когда фараон дарует временщику Туту доходы с государственных и храмовых должностных лиц (ЕА VI: XVII). И она же появляется в окне с царем при возведении Туту в верховного жреца фараона (ЕА VI: XIX) и Ми-рэ в верховного жреца солнца (ЕА I: VI = VII). Вместе с царем ее несут в золотых носилках принимать дань подвластного мира (ЕА III: XIII), и рука об руку сидят они оба на возвышении, обозревая доставленное (ЕА II: XXXVII = XXXVIII). На одной колеснице с мужем царица объезжает столичные заставы (ЕА IV: XX = XII С, XXII = XLI), в сопровождении сановников, под приветствия городской стражи.

Царицу с царем показывают также вместе изваяния, хотя и не так бесконечно часто, как плоскостные изображения. То царь и царица стоят рядом, а ее левая рука покоится в его правой (STEA: 35 26 = VMPh: 134 = A: 23 = ZZR: между 128 и 129; TEA: I 1 = STEA: 49 52 = A: 22), то они сидят вместе, причем царица обвивает одной рукой стан мужа (от царицы уцелела лишь эта рука, DAeS I: XLV = ОИДИ: 160 = SТЕА: 27 12-13, APhE: colour I). Вот оба стоят рядом друг с другом и держат перед собою скрижали с солнечными и царскими именами (ЕА V: XLI = XLIII + XXXVI [= XXXIV], XL, XXXVII, 23-27; ср. ЕА III: XXX). Подобные изваяния вырубались в скале подле надписей на рубеже новой столицы, т. е. подле памятников государственного значения.

Следует ли, однако, из всего сказанного, что царица Нефр-эт участвовала в управлении государством? Вычитать это из самих изображений нельзя, а то, что вместе с царем и царицей на плоскостных изображениях почти всегда, а в виде изваяний довольно часто представлены маленькие дочери, доказывает, что одно появление рядом с царем еще не свидетельствует о влиянии на государственные дела. Если девочек изображали не по причине такого влияния, то почему мать должны были изображать обязательно из-за него? Маленькие царевны сопровождают родителей даже на изображениях самого что ни есть государственного порядка: при назначении сановников, при награждении их, при приемке иноземной дани...

Но имеются и такие изображения, на которых царица как будто бы впрямь показана деятельно и самолично подвизающейся на государственном поприще. По крайней мере так подобные изображения подчас толковались современной наукой. Речь идет о росписях (?), покрывавших снаружи легкие сооружения на царских судах. Царица на таких изображениях не только глядит, как ее муж заносит оружие над головой неприятеля (RMVI: LIV 8, ср. ЕА V: V; подобное было изображено и на храме в Нэ: О XLII: XXXVII 1), но делает то же сама, к тому же единолично, одна, без супруга (ARHAC: 83 = ARH: CXCI PC 67 = APhE: XXIII). Однако никто, конечно, отсюда не сделает вывода, что Нефр-эт собственноручно поражала иноземных врагов Египта. А если эти изображения не более как условность, то умозаключать по ним о действительной, а не условной государственной деятельности царицы никак невозможно. В этом смысле ее воинственные изображения имеют не больше значения, чем ее звания «владычица обеих земель» (см. § 88), «госпожа Верховья (и) Низовья» (см. § 90), «госпожа земли до края ее» (см. § 90) или такие общие места, как «скажет она вещь всякую, (и) сотворятся те» (ЕА II: VIII). Бесспорно, Нефр-эт была «владычицею дворца» (JEA XVII: XXIV-XXV), «большою во дворце» (ЕА V: IV, XXVII, XXIX = ТТА: 104), но ее значение вне дворца точнее, возможно, передавало обозначение «госпожа женщин всех» (ЕА II: VIII) — «женщин», не «мужчин».

То, что известно о хозяйстве царицы, тоже не дает оснований отводить ей какое-то самостоятельное, независимое место в государстве. Ее домоправитель, т. е. управляющий хозяйством, «распорядитель дома, распорядитель дома белого (т. е. хранилища ценностей), распорядитель женского дома царева же[ны ца]ревой большой Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно! — писец царев Ми-рэ» (ЕА II: XXXI + XXIX, ср. XXX, XXXVI) был, несомненно, видной особою, как о том свидетельствует его довольно представительная гробница в скалах Ax-йот (ЕА II: I + XXVIII). Поэтому, как и в случае домоправителя вдовствующей царицы Хойе, носившего у нее те же три звания, что и Ми-рэ у Нефр-эт (ЕА III; сходные гробницы обоих расположены рядом), мы вправе включить, что домоправитель молодой царицы управлял значительным имуществом. К сожалению, о самом хозяйстве Нефр-эт мы осведомлены мало. Известно только, что в составе его имелись виноградники, расположенные, по-видимому, в основном на «потоке западном», иными словами, в Низовье (CA I: LXIII 1, LXIV 1, ср. без имени, с безличным «жены царевой» CA I: LXIII G и ТЕА: XXII 11), но, видимо, также в «Котловине Южной» (т. е. в Южном Оазисе, CA I: LXIII К, безлично — «жены царевой»). Судя по относительному обилию винодельческих пометок на сосудах, упоминавших «дом (т. е. хозяйство) Нефр-нефре-йот Нефр-эт» (кроме перечисленных еще CA I: LXIV 2 = TTA: 180 CCXVIII A, CA III: LXXXV 28, 29, 30), ср. закупорку сосуда CA III: LXXXI 24) или «дом жены царевой» (кроме уже названных еще TEA: XXIV 90), виноградники царицы могли быть значительных размеров. Имелся и склад [дома?] Нефр-нефре-йот [Нефр-эт]», хранивший «вино доброе» (CA III: LXXXI 25). Но всего этого недостаточно, чтобы приписать хозяйству царицы особое значение в государстве.

Вышеупомянутый Ми-рэ был не только домоправителем и казнохранителем царицы: он был также «распорядителем женского дома царева жены царевой большой Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно!». Выходит, что у царицы был свой «женский дом (йпт)», обособленный от дворца фараона. О том же свидетельствует и обет царя, данный при основании новой столицы: «Сотворю я м[н]е домы (прйт) фараона — жив, цел, здоров! — сотворю я домы жене царевой в Ах-йот на этом месте» (плита Ax-йот К, строки 16-17 — ЕА V: XXX = XXXVIII = ТТА: 114; плита Ax-йот Х, строка 19 — ЕА V: XXXII). Спрашивается, можно ли опознать в развалинах дворцовых сооружений посреди Ax-йот остатки дворца царицы?

Бок о бок с основною каменною частью дворцовых развалин лежала кирпичная их часть, отделенная улицей с висячим переходом над нею. Кирпичное сооружение было обширным, хотя и не таким огромным, как каменное. С лицевой стороны кирпичного здания был разбит большой сад, с деревьями и цветами, пересеченный желобками оросительной сети. Спереди в сад вели ворота с башнями по сторонам, а сбоку от него поверхность понижалась уступами в сторону упомянутой улицы. Внутри сооружение представляло сплетение дворов, переходов, больших и малых помещений со столбами или без них. Ближе к задней стене сооружения было откопано шесть спален, расположенных одни за другими по три в ряд, каждая с углублением в стене для кровати. В одном из помещений за спальнями пол и стены были испещрены разноцветными мазками, как если бы о них вытирали кисти. И действительно, тут нашлись как кисти-тростинки, так и сами краски (СА III: 87). Ближе к лицевой стене сооружения было раскопано просторное помещение с переднею и с умывальной по соседству и уже у самой этой стены — большая комната с возвышением в глубине.

В передней перед упомянутым просторным помещением имелась превосходная стенопись, изображавшая царское семейство у себя дома — царя, царицу и их шесть дочерей (JEA VII: II = ИДЕг: 369). Дж. Д. С. Пендльбюри, довершивший в 1931—1932 гг. раскопки сооружения, начатые в конце прошлого века В. М. Флиндерсом Питри, не без основания полагал, что в шести спальнях спали шесть дочерей Амен-хотпа IV и Нефр-эт.[ 3 ] В помещении же, испачканном красками, Дж. Д. С. Пендльбюри готов был видеть игральную царевен.[ 4 ] И действительно, они баловались живописью. В гробнице Тут-анх-амуна была найдена небольшая дощечка (палитра) из слоновой кости с шестью гнездами для красок, принадлежавшая сестре его супруги в бытность ее еще царевной — «дочери царевой от утробы его, возлюбленной его, Ми-йот, рожденной женою царевой великою Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно!» (ТТ III: XXII A = Т III: XXI E = ГТ: CXXIV = TST: 55). Имеется такая же совсем игрушечная дощечка второй царевны — «дочери царевой от утробы его, возлюбленной его, Мек-йот, рожденной женою царевой великою Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно!» (SE II: 296-297 = ZZR: между 128 и 129). Определителем к имени родительницы служит на дощечке Ми-йот знак царицы с «бичом» и в венчике, на дощечке Мек-йот тоже знак царицы с «бичом», но с высокими перьями на голове. Поэтому обе вещицы, вероятно, поры ранних солнечных колец (см. § 80), когда обе царевны были еще маленькими (см. § 91, 92). Если на дощечке Мек-йот корень мрй написан действительно знаком протока, как представляется по снимку, то царевна была еще младенцем, когда для нее изготовили (впрок?) эту крошечную вещицу (см. § 104). У Ми-йот для мрй оба раза употреблен знак пруда, так что она могла быть уже девочкой, пускай небольшою, но все же «школьного» возраста (см. §104). Таким образом, ничто не мешает, напротив, все побуждает видеть в шести спальнях опочивальни шести царевен.

Дж. Д. С. Пендльбюри полагал, что помещение с передней и умывальной могли быть царской опочивальней.[ 5 ] На царя или царицу намекает изображение царской семьи на стене передней. Никаких следов обитания здесь двух лиц нет. Наоборот, то обстоятельство, что умывальная одна и в ней всего одна каменная плита-лежанка со стоком для воды с нее в полу, позволяет предполагать, что тут обитало одно лицо. Предпочтение должно быть, конечно, отдано царице из-за расположенных неподалеку спален шести царевен, которые, как заявлял сам царь в одной из своих клятв о новой столице (ЕА V: XXVII-XXVIII), состояли непосредственно «под рукою» матери, а не отца. Выходит, что показания надписей об отдельном, особом местообитании царицы как будто вполне согласны с данными раскопок. Царь в таком случае должен был обитать в соседнем главном дворце. «Не жил ли он в том великолепном его боковом крыле, которое, как показала М. Э. Матье, без достаточных оснований принимали за женский дом фараона?[ 6 ] Действительно, вереницы связанных пленников, написанных там на полах (ТЕА: 13-14, I = Eg: 151 = AA: XVIII = BPh²: 174 = BiPh: против 209; СА III: 41), более подходили к покоям попиравшего их властелина, чем к жилищу его жен, среди которых имелись иноземные царевны. Длинный ход вдоль стен данного сооружения годился для обходов стражи самого фараона ничуть не меньше, чем для обходов стражи его женского дома. Что в этом крыле дворца не обнаружено помещения с углублением в стене для кровати, не имеет значения. На изображениях царского дворца в вельможеских гробницах Ax-йот ложе фараона в его опочивальне стоит то под навесом на точеных столбах (ЕА VI: IV, XXVIII, ср. XIX), то под кровлей, понижающейся с понижением самого ложа от изголовья к ногам (ЕА I: XVIII, XXVI, ЕА III: XIII, XXXIII), то, наконец, оно помещено таким образом, что постель можно стлать, стоя в его ногах (ЕА IV: VIII). Ясно, что ложе фараона художники представляли себе стоящим отнюдь не в углублении в стене.

Основывая новую столицу, царь клятвенно заверял, что воздвигнет также особый солнечный храм имени царицы: «Сотворю я сень Рэ жены царевой — Йо[т]у, моему от[т]цу, в Ах-йот в эт[о]м месте» (плита Ax-йот К, строка 15 — ЕА V: XXX = XXXVIII = JEA XXI: 136 = TTA: 113-114 = СА III: 190, ср. плита Ах-йот X, строка 17 — ЕА V: XXXII). Насколько мне известно, надежных свидетельств касательно того, что обещанная «сень Рэ» была действительно воздвигнута, не имеется. «Сень Рэ — жив, цел, здоров! — жены царевой — жива она! — на юге» (СА III: 201) названа в одной скорописной производственной пометке, сделанной, во всяком случае, после введения солнечных колец (кольцо вокруг «Рэ», см. § 16). Однако можно согласиться с X. В. Фэермэном, что эта южная «сень Рэ», вероятно, не что иное, как «сень Рэ» в царской усадьбе на юге Ax-йот.[ 7 ] Ну, а та «сень Рэ» до передачи ее царевне Ми-йот принадлежала не Нефр-эт, а побочной жене царя (СА I: XXXIV 1 = LVI = TTA: 167 CXCII, СА I: XXXIV 2 = LVI = TTA: 167 CXCII, ср. СА I: LVI В, LVII 83, см. гл. II). Предположительные восстановления СА III: 171(2) не имеют доказательной силы, к тому же неясно, кто здесь «жена царева» — Нефр-эт или Кэйе?

Отсутствие определенных известий о «сени Рэ» царицы вызывает некоторое недоумение, поскольку о «сенях Рэ» других представительниц царствующего дома сведения имеются. Известны «сень Рэ» вдовствующей царицы Тэйе (ЕА III: VIII = IX + X + XI + XII), «сень Рэ» старшей царевны Ми-йот (TRSLUK I: II = PSBA XV: 210-211 = TTA: 159 CLXXIII = HTES VIII: 28 = XXIV; другая ее «сень Рэ», переименованная из чужой «сени Рэ», — СА I: XXXIV 1 = LVI = TTA: 167 CXCII, СА I: XXXIV 2 = LVI = TTA: 167 CXCII, ср. СА I: LVI В, LVII 83, см. гл. II), «сень Рэ» третьей царевны Анхес-эм-п-йот (ZAeSA LXXIV: 105 — «сень [Рэ] дочер[и царевой] от утробы [его, возлюбленной его, Ан-хес-]эм-п-йот [в доме ликования] Йота [в доме Йота в Ах-йот]»; в цельном виде это название — MDAIAK XIV: X 1 = ARH: LV 450-VII А; не исключено, впрочем, что и эта «сень Рэ» переименована из другой «сени Рэ», см. гл. III), «сень Рэ» побочной жены царя (см. сказанное под «сенями Рэ» Ми-йот и Анхес-эм-п-йот). Приходит на ум даже мысль, вероятно неправильная, что «сень Рэ» царицы так и не была воздвигнута, потому что личный солнечный храм царской семьи «двор Йота» (СА III), полный изваяний ее членов (СА III: 186-187) и расположенный подле вероятного дворца царицы (см. выше), с лихвой заменил собою такую «сень», хотя первоначально царь имел в виду соорудить «сень Рэ» царицы особо от «двора Йота» («Сотворю я двор Йота Йоту, моему отцу, в Ax-йот в этом месте. Сотворю я сень Рэ жены царевой — — — Йо[т]у, моему о[т]цу, в Ax-йот в эт[о]м месте» — плиты Ax-йот К, строка 15, и X, строка 17: ЕА V: XXX = XXXVIII = JEA ХХI: 136 = ТТА: 113-114 = СА III: 190; ЕА V: XXXII).

И все-таки осколок столба с остатками надписи (СА III: CI 12) из того самого бокового крыла дворца, которое обычно принимают за женский дом фараона, мог бы свидетельствовать, что здесь или где-то поблизости находилась «сень Рэ» царицы. Правда, для этого надо, чтобы надпись можно было восстановить таким образом: «[Ра-Хар-Ахт, ликующий в небосклоне в имени своем как Шов, который (есть) йот, (кому) дано жить ве]чно, [векове]чно, [Йот живой великий, что в] празднестве [тридцатилетия], владыка окружаемого всего [солнцем, владыка кеба, владыка земли в(?) сени Рэ] жены царевой великой, [в доме ликования] Йота в доме Йота в [Ax-йот]». Размеры пробелов допускают такое восстановление, но только кружку «Рэ» пришлось бы тогда стоять одному посреди отвесной строки с пустотою справа и слева и даже без черточки. Зато «дом ликования Йота» был бы как раз подходящим местом, так как в нем были «сени Рэ» царевен и Кэйе (см. гл. III) и один из «домов ликования» был дворцовым (см. гл. III). Но только все целиком боковое крыло никак не могло быть «сенью Рэ», какою мы ее знаем по изображению в гробнице Хойе («сень Рэ» Тэйе, ЕА III: VIII = IX-XI), по остаткам в южной усадьбе и по камням из Шмуна («сени Рэ» Кэйе, впоследствии Ми-йот и Анхес-эм-п-йот; см. гл. II и III).

Другая вещь из восточного крыла дворца, которая могла бы намекать на связь его с царицей, — это обломок деревянной крышки от письменного прибора (от вместилища для писчих тростинок) с надписью «— — — вековечно! Жена царева [велик]ая — — —» (СА III: 45). Значение эта находка имела бы только в том случае, если б титлу царицы предшествовали кольца солнца; если до нее был упомянут фараон, то прибор мог быть его, а не Нефр-эт. Однако последнее маловероятно, так как титло царя перед титлом царицы обычно не имеет — редкой вообще у царя — концовки: «жив он вечно вековечно!» (см. § 55). Но если б прибор и принадлежал Нефр-эт, то отсюда до заключения о принадлежности ей восточного крыла дворца было б еще очень далеко. В государственных учреждениях, расположенных поблизости от дворца, была найдена трубочка для глазного притирания, принадлежавшая четвертой дочери царской четы — Нефр-нефре-йот Малой (СА III: LXXVIII 7), но кто же сделает из этого вывод, что маленькая царевна проживала именно тут? А что касается куска от облицовки водоема, помещавшегося в восточном дворцовом крыле, то на ней значилось отнюдь не одно титло царицы, но и титло царя, как доказывает уцелевшая перед ее званиями концовка: «[большой по] веку своему» (ТЕА: X).

Но царица имела не только свое особое хозяйство, свое особое казнохранилище, свой особый дворец, она имела и свои особые царские корабли с кормилами, увенчанными ее резною (?) головою (ЕА V: V, ARHAC: 83 = 82 = ARH: CXCI PC 67 = APhE: XXIII), и с беседками, украшенными ее изображениями с мужем (ЕА V: V) и без него (ARHAC: 83 = 82 = ARH: CXCI PC 67 APhE: XXIII).

Но как бы то ни было, ни угодья, ни производства, ни сооружения, ни прочие известные нам богатства царицы не таковы, чтоб на основании их одних можно было умозаключить о большом ее влиянии на государственные дела. Однако есть одно прелюбопытное явление, которого мы еще не коснулись. Имею в виду то отношение, в которое ставится к солнцу царица, отношение, напоминающее несколько то, в котором состоит к своему лучезарному «отцу» сам «Единственный для Рэ» — Амен-хотп IV.

Когда за именами царя следует имя Нефр-эт, им большей частью предпослано имя солнца (passim). Тем самым царица помещается как бы на одну доску с царственным светилом и его «сыном». На изображениях солнечный круг не простирает своих рук-лучей ни к кому из подданных (passim), даже к царевнам, даже, на первых порах, к побочной жене фараона (см. гл. III и VI): солнце простирает руки-лучи только к венценосным особам. Амен-хотпа IV и Нефр-эт оно обнимает лучами-руками, касается ими их венцов, поддерживает венцы, подносит к носам царственной четы знак жизни (passim). Правда, в солнцепоклоннической столице такого выдвижения в один ряд с солнечным именем удостаивались также имена покойного Амен-хотпа III и его здравствующей вдовы Тэйе (ЕА III: XXI четыре раза, возможно также XIX; СА III: LXIV 6 = 155; TQT: XXXI = 13 = ТТА: 164 CLXXXVIII, TQT: XXXII = 14 = TTA: 165 CLXXXVIII, два раза). Равным образом каждому из них протягивает свои руки-лучи солнце и подносит к носу по знаку жизни (ЕА III: IV, XVIII, TQT: XXIX = XXXII = XXXIII, JEA XII: I = HTES VIII: XXII = AeKHK: XIII = STEA: 21 = CuAE: XXII b = VMPh: 147). Однако умерший фараон и его вдова далеко не часто появляются на памятниках новой столицы. Да и вообще все то, чего удостаиваются Амен-хотп III и Тэйе у лучистого «отца» их сына, не более как бледный сколок со взаимоотношений солнца и молодой царской четы: ведь до Амен-хотпа IV и Нефр-эт всего этого не было и в помине.

Любовь солнца к фараону — общее место в солнцепоклоннической письменности. Но не он один — «возлюбленный Йота». «Любимою Йота живого» является и Нефр-эт (ЕА V: IV). И если солнцу говорят: «Восходишь ты, чтобы дать ему (т. е. царю) вековечность, умиротворяешься ты (т. е. заходишь), (да) дашь ты ему вечность» (ЕА V: XXV, строка 4), то и для царицы «восходит Йот, чтобы дать ей жалование (т. е. милость), умиротворяется он, чтобы умножить любовь ее (т. е. любовь к ней)» (ЕА IV: XXI). И для обоих, для царя и царицы, солнце поднимает утром людей: «Поднимаешь ты их для сына твоего, вышедшего из плоти твоей, царя (и) государя, живущего правдою, владыки обеих земель Нефр-[шепр]-рэ В[а-н]-рэ, сына Рэ, живущего правдою, владыки венцов Эх-не-йота, большого по веку своему, (и) жены царевой великой, возлюбленной его, владычицы обеих земель Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она, молода она вечно вековечно!» (ЕА VI: XXVII, строка 13).

Знаменитая песнь солнцу из гробницы Эйе зовется не просто солнечным славословием, а «утренним прославлением Ра-Хар-Ахта, ликующего в небосклоне в имени своем как Шов, который (есть) Йот, кому дано жить вечно вековечно, Йота живого, великого, что в празднестве тридцатилетия, владыки окружаемого всего солнцем, владыки неба, владыки земли, владыки дома Йо[т]а в Ax-йот, царя (и) государя, живущего правдою, владыки обеих земель Нефр-[шепр]-рэ Ва-н-рэ, сына Рэ, живущего правдо[ю], владыки венцов Эх-не-йота, большого по веку своему, жены царевой великой, возлюбленной его, владычицы обеих земель Нефр-нефре-йот Нефр-[э]т — жива она, здрава, молода вечно вековечно!» (ЕА VI: XXVII, строка 1). Под сходным названием начало этого славословия было включено в другое сочинение в гробнице Мойе: «Утреннее прославление Ра-Хар-Ахта, ликующего в небосклоне в имени своем как Шов, который (есть) Йот, кому дано жить вечно вековечно, царя (и) государя, живущего правдою, владыки обеих земель Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ, сына Рэ, живущего правдою, владыки венцов Эх-не-йота, большого по веку своему, жены царевой великой, возлюбленной его, владычицы обеих земель, большой любовью, Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно!» (ЕА V: II, строки 1-2). Еще одно славословие озаглавлено таким способом у Эйе: «Утреннее прославление Ра-Хар-Ахта, ликующего в небосклоне в имени своем как Шов, который (есть) Йот, кому дано жить вечно вековечно, царя (и) государя Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ, сына Рэ Эх-не-йота, большого по веку своему, жены царевой великой Нефр-нефре-йот Нефр-э[т] — жива она вечно вековечно!» (ЕА VI: XXV, строка 1). Озаглавить так ухитрились даже сложенное в честь милостивца-фараона «жизнеописание» Мойе: «Утреннее прославление Ра-Хар-Ахта, ликующего в [небосклоне в имени своем как Шов, который (есть) Йот, кому дано жить вечно вековечно, царя (и) государя, живущего правдою, владыки обеих земель] Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ, сына Рэ, живущего правдою, владыки венцов Эх-[не-йота], большого по веку своему, повелительницы, большой во дворце, прекрасной ликом, приглядной в (головном уборе из) двух перьев, любимой Йотом живым, жены царевой великой, возлюбленной его, владычицы обеих земель Нефр-нефре-Нефр-эт — жива она вечно вековечно!» (ЕА V: IV). Таким образом, утреннее славословие обращают одновременно к солнцу, царю и царице — вместе с солнцем и царем молятся также Нефр-эт. И что то были не пустые слова, доказывают наглядно каменные плиты с изображением лучистого солнца и царской семьи, водружавшиеся верноподданными у себя дома для поклонения.[ 8 ]

Молитвы к царице могли быть не только ее прославлениями, но и прошениями к ней. Молебные просьбы к царице бывают начертаны по бокам дверей в вельможеских гробницах следом за подобными же обращениями к солнцу и царю. Вместе с ними и подобно им царицу призывают как подательницу различных благ. В одних случаях раньше, чем высказать просьбу, воздают хвалу, в других — начинают с древнего заклинания, которое египтяне с давних времен обращали к своим богам, поминая умерших: «жертва, данная царем» такому-то египетскому божеству (с тем, чтобы оно дало то-то и то-то покойному). Следовательно, в таких случаях царица занимала место прежних божеств наряду с солнцем и своим супругом. Соответственно и просьбы, обращенные к ней, многоразличны, касаются как житейских, так и загробных благ.

«Хвала двойнику твоему, [Нефр-нефре]-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно! (Да) даст она принимать хлебы, (приношение), выходящее (на жертвенник) пред (солнце), студеную воду, жертву во дворе солнечного камня (т. е. в глубине главного храма столицы)» (ЕА II: XXI).

«Хвала двойнику твоему, Нефр-[нефре]-й[от] Нефр-эт — жива она вечно вековечно! (Да) даст она память добрую пред царем, жалование (т. е. милость) его постоянно (?) повседневно» (ЕА II: XXI).

«Жертва, данная царем, жен(е) царев(ой) велик(ой), возлюбленн(ой) его, владычиц (е) обеих земель [Нефр-н]ефре-йот Не[фр]-эт — жива она вечно вековечно! (Да) дашь ты славить царя в доме его, [м]оего владыку, образовавшего (меня), сотворившего меня, явившего (меня)!» (ЕА II: IX).

«Жертва, данная царем, жен(е) царев (ой) велик (ой), возлюбленн(ой) его, владычиц (е) обеих земель [Нефр-нефре-йот Нефр-эт] — жива она вечно вековечно! (Да) даст она входить (во дворец) жалуемым, выходить любимым, память добрую пред царем» (ЕА II: IX).

«Жертва, данная [ца]рем, [жен(е)] царев (ой) [велик(ой), возлюбленн(ой) его, владычиц (е) обеих] зем[ель Нефр-нефре-йот] Нефр-эт — жива она вечно вековечно! (Да) даст она входить жалуемым, выход(ить) любимым, сладость сердца в Ах-йот» (ЕА V: IV).

«[Жертва, данная царем, жен(е) царев (ой) велик (ой)], возлюбленн(ой) его, владычиц(е) обеих земель [Нефр-нефре-йот Нефр-э]т — жива она вечно вековечно! (Да) даст она жалование (т. е. милость) свое остающимся, твердым, плоть, приобщенною радости, что дает она» (ЕА V: IV).

«[Жертва, данная царем,] — — — высок (ой) двумя перьями, блистательн(ой) венцами (?), любим(ой) (?) владык(ою) обеих земель! (Да) дашь ты видеть Йота — — —» (ЕА IV: XXXIX).

Очевидно, у солнцепоклоннических вельмож царица находилась на положении богини. Недаром кормилица ее величалась «взрастившею божественную» (ЕА VI: XXIV, XXV, XXXI два раза).

Молиться можно было, правда, и Тэйе. Домоправитель вдовствующей царицы Хойе поместил одно такое небольшое обращение к ней в своей гробнице в Ax-йот: «Хвала двойнику твоему, владычица обеих земель, освещающ(ая) обе земли красотой своею, м[ать] ца[ре]ва, жена царева великая Тэйе, владычица пищи, многая довольствием... — — — в жизни доброй, в приобщении к радости в ... — — —» (ЕА III: XIX). Но это — молитва в гробнице собственного служащего Тэйе. Впрочем, в самом солнцепоклонническом городе была найдена плита молебного вида с изображением Амен-хотпа III и его вдовы под лучистым солнцем их сына (JEA XII: I = ARK: VII = HTES VIII: XXII = AeKHK: XIII = STEA: 21 = CuAE: XXII b = VMPh: 147 = APhE: XXX). Однако эти единичные примеры почитания Тэйе не более как подражание тому поклонению, которым окружили себя Амен-хотп IV и Нефр-эт.

Откуда же пошло такое боготворение молодой царицы? Ни об одной другой царице за все предшествующие две тысячи лет существования фараоновского царства не известно ничего подобного. Известно, что Тэйе чтилась как божество в особом храме, но то было далеко на юге, около третьих порогов, за пределами Египта. А Нефр-эт чтили повсеместно и непрестанно вместе с солнцем и его сыном в самой столице государства.

Никакими догадками о том, что Амен-хотп IV мог быть обязан престолом женитьбе на «наследнице» Нефр-эт, боготворение ее, как и необыкновенное положение ее в целом, объяснить невозможно. Да и сами такие догадки лишены всякого основания, более того, начисто опровергнуты памятниками. Слабым опровержением была бы, конечно, ссылка на то обстоятельство, что среди известных нам по имени дочерей Амен-хотпа III нет Нефр-эт: ведь и о самом Амен-хотпе IV, несомненном сыне Амен-хотпа III и Тэйе, ничего не слышно до воцарения. Не является решающим и то, что надписи, без счета величая Нефр-эт «женою царевой великой», ни разу не добавляют «дочь царева»: добавлять это было не обязательно, а при том необыкновенно высоком положении, которое царица занимала рядом с Амен-хотпом IV как его супруга, быть может, даже неуместно. То, что опровергает те догадки, — это титло сестры царицы Нефр-эт, не раз появляющейся на памятниках солнцепоклоннической столицы вместе с царской четою и ее дочерьми. Будь эта особа дочерью Амен-хотпа III, ее не преминули бы величать «дочерью царевой»,[ 9 ] как величали при солнцепоклонническом дворе дочь покойного фараона и Тэйе Бок-йот («дочь царева от плоти его, возлюбленная его, Бок-йот» — ЕА III: IV, VI, VIII = IX, XVIII; «дом дочери царевой Бок-[йот]» — СА III: LXXXVI 42). На деле же сестра царицы именуется всего лишь «сестрою жены царевой великой Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно! — Бенре-мут» (ЕА VI: IV, XXVI = XXXI, в поврежденном виде — ЕА II: VII, ср. ЕА V: III, ЕА VI: XVI; тоже в поврежденном виде, но со вставкой перед именем царицы: «возлюбленной [его], владычицы обеих земель» — ЕА II: V, также, возможно, до разрушения — ЕА II: V; кратко: «сестра жены царевой [велик]ой [Бенре]-мут» — ЕА V: V).

Если сестра царицы не была царской дочерью, то таковою не была и она сама. Это, конечно, не означает, что Амен-хотп IV и Нефр-эт не были родственниками. По всей видимости, они были даже близкими родственниками. Когда еще не были выяснены отличительные признаки голов Амен-хотпа IV и Нефр-эт,[ 10 ] их, случалось, путали, а иногда это происходит и сейчас. Удивляться тому не приходится, потому что сходство действительно велико. У обоих утонченные худощавые лица с тяжелыми веками и нежно очерченным носом, черепа с выступающим затылком, длинные, тонкие шеи. То, что отличает голову царя от головы царицы, — это узкость лица, пухлые губы, отвислый подбородок и выгнутость назад шеи (у царицы шея выгнута вперед). Но эти отличия ни в коей мере не нарушают общего сходства. Амен-хотп IV и Нефр-эт были родственниками, но такое родство никак не объясняет необыкновенного положения царицы.

Объяснение дают сами солнцепоклоннические памятники. Они непрестанно восхваляют обаяние Нефр-эт и ее способность внушать любовь к себе. Она — «прекрасная ликом, приглядная в (головном уборе из высоких) двух перьев» (ЕА II: VII, ЕА V: IV, XXVII, XXIX, строка VII = TTA: 104), «умиротворяющая Йота голосом сладостным, своими руками приглядными со гремушками» (во время храмовой службы, ЕА VI: XXV, строки 21-23), «сладостная голосом во дворце» (ЕА V: XIII) и вообще «та, слыша голос коей ликуют» (ЕА V: XXVII, ср. XXIX, строка VII [= ТТА: 104] и XXXI, строка X). Она — «владычица приязни» (ЕА III: VI, ЕА IV: XXXI, ЕА V: XXIX = TTA: 104, строка VIII, ТЕА: XII 1, 2), «сладостная любовью» (ЕА III: VI, ТЕА: ХН 1, 2), «большая любовью» (ЕА V: XXIX = TTA: 104, строка VIII, ср. AJSLL XXV: 71), «большая любовью в доме Йота» (JEA XVII: XXIV-XXV, HTES VIII: XXVI = 29). «Восходит Йот, чтобы дать ей пожалование (т. е. благорасположение), умиротворяется он, чтобы умножить любовь ее (т. е. к ней)» (ЕА IV: XXXI). Она не только «жена царева великая, возлюбленная его» (passim), но и «[л]юбимая владыки обеих земель» (ЕА IV: XXXIV), «т(а), образом кое(й) доволен владыка обеих земель» (ЕА V: XXIX = TTA: 104, строка VIII, ср. ЕА V: XXXI, строка X), «омывающая (т. е. радующая) сердце царя в доме его, т (а), сказанным кое(й) всем довольны» (ЕА II: VII).

Однако все уверения и похвалы, в которых вдобавок немало условности и лести, бледнеют перед собственным свидетельством царя о его великой любви к царице. В те годы, когда основывалась новая столица, царь принес солнцу клятву о его новом городе, полную зароков и обетов, принес ее в самой торжественной обстановке и затем увековечил в разных местах на скалах вдоль городских рубежей. И, принося такую клятву, фараон клялся своим отцом-солнцем и своею любовью к жене и детям: «(Как) живет отец мой Ра-Хар-Ахт, ликующий в небосклоне в имени своем как Шов, который (есть) Йот, (кому) дано жить вечно вековечно, (как) услаждается сердце мое женою царевой да детьми ее, (из) которых (да) дастся состариться жене царевой великой Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно! — за эту тысячу тысяч лет, (в течение коей) была (бы) она под рукою фараона — жив, цел, здоров! (и да) дастся состариться дочери царевой Ми-йот (и) дочери царевой Мек-йот, ее детям, (тем временем как) были (бы) они под рукою жены царевой, их матери, вековечно вечно!..» (ЕА V: XXVII-XXVIII).

Не менее живым свидетельством великой любви фараона к Нефр-эт и необыкновенной задушевности их отношений могут служить многочисленные изображения, эти отношения увековечившие. Взятые в своей совокупности, подобные изображения представляют нечто необычное, свежее в многовековом развитии египетского искусства.

В дворцовом покое сидит на скамейке царь, а у его ног на большой подушке — царица. Рядом одна маленькая царевна ласкает другую. Три царевны постарше стоят между родителями, и одна из них заигрывает с малышкой, которую держит мать (JEA VII: II = ИДEг: 369). Царская семья собралась в дворцовом покое. Теперь оба супруга сидят на скамьях. Царь поднял и целует в губы старшую царевну. На это обращает внимание матери вторая дочь, сидящая у нее на коленях. Третья царевна, совсем младенец, став на руку царицы, тянется за подвескою ее венца (BPh¹: 157 = Eg: 183 = ЕИВАIV: 20 = Ег: 228 = BPh²: 184 = ARK: XXVIII = SA III: 313 = KEAZ: 14-15 = Eph: 84-85 = NKAP: VIII = BiPh: против 208 = EgPh: XV B = ZCEER: против 177 = ZZR: против 128). Царь дарит серьги старшей дочери. Вторая опять сидит на коленях у матери, третья же, стоя на них, ласкает мать (MDOGB LII: 27 = PKN: I = AeKHK: XIV = RID: 49 = ИДЕг: 349 = GМААе: XVII = ТSТ: 24, ср. IKG: XXIV 10 = MDOGB LVII: 5 = PKN: 16). Иной раз царица сама забирается на колени сидящему в кресле супругу, прихватив своих маленьких дочерей (ТЕА: 1 16). Четыре царевны стоят перед креслами царской четы и навевают ей веерами прохладу. Царь обнимает царицу за плечи, она облокотилась о его колени и, обернувшись к нему, говорит что-то, указывая на детей (ЕА III: XVIII). Вечером при мерцающем свете светильника в увитой цветами садовой беседке царица наполняет мужу чашу, а дочери идут к нему с подношениями (ЕА II: XXXII). На прогулке Нефр-эт подносит плоды и цветы фараону (DAeS II: LXXXIII = BPh²: 185 = JEA XIV: XIV = OeA: между 114 и 115 = ВНеф: XXXIII = FAAe: LXVII и во множестве других изданий). При случае она повязывает ему ожерелье, вплотную приблизив лицо к его лицу, как если б для поцелуя (АВКК XXXIV: 138 = ZAeSA LII: 77 = ABPS XL: 61-62 = PKN: 26 = KEA II: V = ARK: XXII = AeKHK: XVa = RID: 41 = ИДЕг: 371 = ВНеф: XLI = ZZR: против 128). Так же сблизившись лицами, словно намереваясь поцеловаться, едут оба на колеснице вместе с маленькою царевною, погоняющей прутиком коней. Так они едут в храм (ЕА III: XXX-ХХХII + ХХХII А), из храма на городские заставы (ЕА IV: XX = XII С) и от одной заставы к другой (ЕА IV: XXII = XLI). Но вот настал горестный день для царской семьи: скончалась вторая царевна. Она лежит еще дома. Родители стоят у ее изголовья. Правые руки скорбно заломлены вверх, левой рукою царь сжимает левую руку жены между локтем и кистью (MSECAE I: VI [= ИДЕ: 141 = ИДЕг: 367 = ВНеф: 82 = VMPh: 153 = ZZR: 45], VII-VIII). Затем всем семейством плачут перед изваянием почившей, установленным на возвышении посреди зелени, — отец, мать, сестры в одеждах, приспущенных с одного плеча, бурно выражают свою скорбь по умершей (MSECAE I: X-XIII). Необыкновенно задушевный смысл подобных изображений давно отмечен наукой.

Одна уже наружность Нефр-эт могла очаровать фараона, знавшего ее, вероятно, с детских лет. Любовь Амен-хотпа IV к Нефр-эт при общем его самовлюбленном, царепоклонническом умонастроении вполне объясняет то необыкновенное положение, которое царица заняла рядом с ним. И можно думать, что эта любовь возрастала с годами. Еще в Нэ за «замалчиванием» царицы последовало все более и более частое появление ее на памятниках (см. § 70-73). Если на первичных пограничных плитах Ax-йот (см. § 41) царь клянется своим солнцем особенно пространно, то клянется только им одним, а не им и любовью к царице и детям, как на вторичных и третичных плитах (см. § 41). Начало клятвы на более поздних плитах было приведено выше, на первичных же плитах оно звучало так: «(Как) живет отец (мой) Ра-Х[а]р-Ах[т], [л]икующий в небосклоне в [имени своем] как Шов, [ко]тор[ый] (есть) Йо[т], Йот большой жизнью, начавший (первым) жизнь, зеленеющий жизнью, мой отец — — — мой оплот в тысячу тысяч локтей, моя память на вековечность, мой свидетель этому на вечность, образовавший себя сам руками своими — не познал его мастер — — — восходящий, умиротворяющийся (т. е. заходящий) повседневно, непрестанно — он на небе (и) на земле, и око всякое глядит (на) него, не — — — и он наполняет — — — луч[ами(?)] сво[ими(?)], животворит лицо всякое, — который дает насытиться глазам моим глядением (на) него постоянно, (когда) он взошел [Йот]-ом (?) [ж]ивым (?) в Ax-йот и наполняет его собою во плоти своей (т. е. собою самим) — [св]оими лучами, приглядными любовью, и полагает их на меня с жизнью (и) процветанием вековечно вечно!» (следует содержание клятвы, ЕА V: XXIX = XXXVIII = TTA: 111 — строки 8-11 + ЕА V: XXXI-XXXII, строки 11-13).

В старой столице царица показывается в торжественной обстановке: участвует в царском служении солнцу, правит ему службу (TRSLUK I: I 5 = МЕ: XI 3; ASAE XXXV: VI 2, 42, 47, ср. 48; ASAE LIII: XI В, ср. XIII В; REA II: III 2; RFM 1932: 10; ASAE XXII: IV; RA V: 63 = ME: X 1 = RKEA: II = ZAeSA LVIII: I = KAO: 360 3 = ARK: V = AeKHK: V; MDAIAK XXIX 1: XXVIII-XXIX; JARCE X: I и т. д.), присутствует при награждении вельможи (JEA IX: XXIII = XXIV 1; FTEQ: 15 = EW: 15 = DGKAIV: VI = АВРК XL: 217-218 = TVR: XXXIII = LIII = AeKHK: XI). За служением солнцу мы застаем ее и на древнейших памятниках новой столицы: ЕА V: XXVI = XXXIX, XXXIII = XL, XXXVI (= EA II: XXV), XXXVII (= ME: XIII), XXXVII (= DAeAe II: CXb), XLI = XLIII (= ME: XIV), XLII R (= MMPAIBL XL: I), XLII Q, TEA: XII 1, 2, 3, 4, CA III: LXVI 1, LXIX 4, 5 (= CM: № 10 = КОз: IX = НЭС XVII: VIII = SA III: 315 = STEA: 19 = KEAZ: XI = CuAE: XXIIIа = СПДЕ: XXIV = ИДЕ: 132 = ZZR: между 96 и 97), cp. CV 5, 10, MSECAE I: 12 = KAeMC: XXVII = DAeS II: LXXXII = ЕРИИИ 1: 107 = ОИДИ: 156 = КАО: 361 = SA III: 314 = KAE: гус 9, SNE I: LXV = 214, MDIAeAK III: против 36b (= ARH: I), a (= IV = ARH: II). Все эти изображения времени I—III солнечных титл (см. § 34-36). Они приурочены к нему самими солнечными титлами, именем царя «Амен-хотп Нуте-хок-висе», простым именем царицы (см. § 75) или, наконец, способом изображения, близким к старинному или исказительному (§ 103). Изображений, на которых царская чета показана в задушевном общении, насколько мне известно, от этого времени не имеется. Все перечисленные выше задушевные изображения не древнее IV солнечного титла (см. § 37). Доказательство — употребленные на них титла солнца или способ изображения, уже не исключительный (см. § 103). Со времени IV солнечного титла «задушевные» изображения начинают оспаривать первенство у тех, на которых «задушевность» пускай подразумевается, но тем не менее явно не выражена.

Но, может быть, именно в силу любви к ней фараона цари на не только заняла необыкновенное положение рядом с ним и в быту и в представлениях, но и могла в сильнейшей степени влиять на государственные дела? Имеются недвусмысленные указания, что такого влияния она все-таки не оказывала.

Царица Нефр-эт ни разу не названа в сохранившейся части клинописной переписки между египетским царем и иноземными властителями, зависимыми от него и независимыми. В письмах Тушратты, царя Митанни, не раз упоминается вдовствующая царица Тэйе, которую он то просит выслать обещанные дары, то молит повлиять на сына, то предлагает фараону в советницы как лучшего знатока международных дел его отца. Тэйе даже переписывается с митаннийской царицей. А вот к Нефр-эт не отнести ни одного места в переписке, разве только что привет, который главы великих держав шлют обыкновенно женской родне фараона. При этом Тушратта митаннийский приветствует поименно Тэйе и Тадухепу, свою дочь, отданную в жены фараону, тогда как Нефр-эт в лучшем случае подразумевается под прочими «женами», которым шлется общий привет. Если цари великих ближневосточных держав и слыхали что-нибудь о Нефр-эт, то выделять ее из жен фараона они, видимо, не чувствовали надобности.

Высказывалось мнение, что Нефр-эт — переименованная Тадухепа. В подтверждение иноземного происхождения царицы ссылались на самое ее имя, поскольку «Нефр-эт» значит «прекрасная пришла». Но имя тут, конечно, ни при чем, потому что его носили в те времена многие египтянки.[ 11 ] Отмеченное же сходство Нефр-эт с Амен-хотпом IV никак не вяжется с иноземным происхождением.

Далее, нам известна кормилица Нефр-эт — Тэйе, жена Эйе, одного из первейших вельмож при дворе Амен-хотпа IV. Она величалось «кормилицей большою жены царевой великой Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно!» (ЕА VI: I; без слова «большая» — ЕА VI: XXIV) или «кормилицей большою, взрастившей божественную» (ЕА VI: XXIV, XXV, XXXI два раза). Такой кормилицы не могло бы быть у Нефр-эт, если б она была иноземной царевной.[ 12 ]

Наконец, при дворе Амен-хотпа IV блистала сестра царицы, носившая тоже чисто египетское имя — Бенре-мут, Об этой особе у нас уже была речь. Из года в год мы находим ее на изображениях выступающей при торжественных выходах во главе царского сопровождения: ЕА II: V два раза, VII, VIII, ЕА V: III, V, XV два раза, XVI, ЕА VI: IV, XVI, XVII, XXVI = XXXI, XXVIII. Видимо, баловень царской четы и большая шутница, эта молодая особа — она почти всегда с боковою прядью волос, как юные царевны (ЕА II: V, VII, VIII, ЕА V: XV два раза, XVI, ЕА VI: IV, XVI, вероятно XXVI), — чувствовала себя при дворе как дома и позволяла себе неслыханные вещи. Во время царских явлений двору и даже служения солнцу за нею нередко следовало двое колченогих карликов, изображавших не кого иного, как верховных сановников страны — верхового и низового правителей (ЕА II: V два раза, VIII, ср. VII, ЕА V: III, ЕА VI: XVII (?), XXVI, XXVIII). Обыкновенно они следуют непосредственно за нею (ЕА II: VIII, ср. VII, ЕА V: III, ЕА VI: XVII (?), XXVI; ЕА VI: XXVIII они изображены над нею, т. е. опять-таки за ней; только ЕА II: V они оба раза изображены под нею) и без нее никогда не появляются. Карлики носят служебное облачение двух высших чинов государства, и приписки величают каждого соответственно «правителем» (ЕА II: V оба раза, ЕА VI: XXVI, XXVIII). Подобная сестра царицы — живое опровержение построений, превращающих Нефр-эт в иноземную царевну.

Однако послушаем, как оценивал сам Амен-хотп IV возможность участия Нефр-эт в выборе места для новой столицы. Основывая ее, фараон на виду у всего двора воздел руку к «родившему его» и клятвенно заверил солнце в следующем: «Сотворю я Ax-йот Йоту, моему отцу, [в] этом месте. Не сотворю я ему Ax-йот на юг от него, на сев[ер] от него, на запад от него, на восток от него. Не миную я (т. е. не выведу город за) (пограничную) плиту южную Ах-йот на юг, и не миную я (пограничную) плиту северную [Ax-йот на север], чтобы сотворить [ем]у Ax-йот там, и не сотворю я ему (Ax-йот) на стороне западной Ах-йот (т. е. на противоположном берегу реки), но сотворю я Ax-йот Йоту, моему отцу, на стороне восходной Ах-йот, том месте, кое окружил он для себя [го]рою (?) сам, в сердце (т. е. посреди) коего он (остался) доволен (?), (с тем чтобы) приносил жертву я ему на нем. Оно (т. е. Ax-йот) это. И не скажет мне жена царева: „Вот есть место доброе для Ax-йот в другом месте", с тем что я послушаюсь ее, и не скажет мне сановник всякий — — — из людей всяких, которые в земле (египетской) до края ее: „Вот есть место доброе для Ax-йот в другом месте", с тем что я послушаюсь их, будь оно вниз по течению (Нила), будь оно на юг, будь оно на запад, будь оно на восход. Не скажу я: „Брошу я Ax-йот, пойду я, сотворю я Ах-йот в этом другом месте добром — — — вечно" (?), но (?) [сотворю я (?) э]то Ax-йот Йоту, что возжелал он для себя сам, коим удовлетворился он, на вековечность и вечность» (плита Ax-йот К, строки 11-14 — ЕА V: XXIX-XXX = XXXVIII = ТТА: 112-113; плита Ах-йот X, строки 13-17 — ЕА V: XXXII).

Свою клятву фараон велел начертать в трех местах на городских рубежах для всеобщего сведения. Перед всеми, во всеуслышание он не постеснялся заявить, что в деле первостепенном государственной важности — выборе места для новой столицы — царица значила не больше, чем последний из его подданных. Как ни казалась она вознесенной в один ряд с солнцем и царем, на деле они обошлись без нее. Все совершилось между солнцем и его сыном, решение было принято единолично, безоговорочно и бесповоротно самим фараоном, в сердце которому, как уверял двор, Йот сам влагает мысль о любом месте, любезном ему («Он именно влагающий в сердце твое о месте всяком, любимом им», плита Ax-йот К, строка 5 — ЕА V: XXIX = XXXVIII = TTA: 109).

Итак, у нас множество свидетельств о необыкновенном положении Нефр-эт рядом с фараоном: о их неразлучности, о их задушевной близости, о их взаимной любви, о вознесении царицы в один ряд с солнцем и царем. Но из всего этого никак не следует, что царица оказывала и необыкновенно сильное влияние на государственные дела. Любовь царя к своей прекрасной супруге и его самовлюбленное, царепоклонническое умонастроение объясняют ее необыкновенное положение. При изобилии свидетельств о царице полное молчание о ее государственной деятельности никак не говорит в пользу признания за ней особых устремлений к такого рода деятельности. Нельзя же, действительно, считать доказательством вмешательства царицы в государственные дела те изображения на беседках на ее личных кораблях, на которых она сама, и притом одна, поражает неприятеля (ARHAC: 83 = 82 = ARH: CXCI PC 67 = APhE: XXIII, JARCE XXII: V b). Так как Нефр-эт явно не расправлялась единолично и собственноручно с иноземными врагами, подобные изображения — очевидная условность (JARCE XII: V b царица делает то же и в виде сфинкса). Зато имеются явные указания на то, что царица Нефр-эт не оказывала существенного влияния ни на международные, ни на внутренние дела своего мужа. Клинописная переписка между великими державами и собственные заверения фараона не позволяют как будто говорить о таком ее влиянии. Необыкновенное положение царицы рядом с фараоном было положением супруги, а не соправительницы. Областью Нефр-эт была семейная жизнь, пускай выставляемая на всеобщее поклонение, пускай возведенная в государственное действо, но тем не менее не какая иная, а семейная жизнь. Недаром, клянясь своей любовью к царице и детям, царь ставит ее под свою руку, а их — под руку матери: «(Как) услаждается сердце мое женою царевой да детьми ее, (из) которых (да) дастся состариться жене царевой великой Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно! — за (?) эту тысячу тысяч лет, (в течение коей) была (бы) она под рукою фараона — жив, цел, здоров! — (и да) дастся состариться дочери царевой Ми-йот (и) дочери царевой Мек-йот, ее детям, (тем временем как) были (бы) они под рукою жены царевой, их матери, вековечно вечно!» (ЕА V: XXVII-XXVIII). Дети — область деятельности царицы.

Да и вообще трудно было б ожидать, чтобы рядом с таким самовластным и целеустремленным властителем, каким был Амен-хотп IV, могло стоять какое-либо другое венценосное лицо и оказывать направляющее влияние на ход государственной жизни.

При раскопках, обследованиях и особенно восстановительных работах в Нэ и его окрестностях были извлечены из разных мест десятки тысяч строительных камней с остатками изображений и надписей времени Амен-хотпа IV. Эти камни были взяты некогда из его тамошнего упраздненного солнечного храма и использованы при Хар-м-ха и его преемниках для новых сооружений.

За истекшие полтора столетия было издано много таких камней, но по сравнению с количеством неизданных, в основном из храма Амуна в Эп-эсове, издано бесконечно мало. Долгое время это скопление необнародованных важнейших памятников не привлекало к себе должного внимания, и только теперь американские ученые приступили вплотную к их изучению с использованием всех современных возможностей. И тут обнаружилось, что на множестве камней сохранились остатки изображений и надписей, представляющих царицу Нефр-эт почитающей лучистое солнце самолично, без своего супруга, нередко в сопровождении старшей дочери. Если одни исследователи воздерживались от выводов, то другие умозаключали о необыкновенном значении Нефр-эт в годы, предшествовавшие переезду в новую столицу, и о едва ли не ведущем месте царицы в тогдашних преобразованиях. По переезде ее значение в таком случае должно было упасть, поскольку на памятниках Ах-йот она никогда не служит и не молится солнцу без своего царственного мужа.

Вообще говоря, само по себе появление Нефр-эт в Нэ наедине с солнцем, без Амен-хотпа IV, не такая уж новость. И до недавних изысканий были изданы камни из Нэ и его пригорода с остатками изображений царицы, «самочинно» служащей, с дочерью или без оной, царскому лучистому солнцу, а также камни с кольцами Нефр-эт, почтительно предстоящими кольцам солнца, непосредственно, без предпосланных колец царя. Таковы остатки изображений REA II: III 2, ASAE XXXV: 42 = ТТА: 150 CL, ASAE LIII: XI В, XIII и кольца RFM 1927: 50 (= RFM 1932: 8), 146 = RFM 1932: 7 = ТТА: 199 CLXXVIII, ASAE XXXV: 48. В случае второго изображения возможно, правда, сомнение, не был ли изображен и фараон по другую сторону лучистого солнца. За последние годы было издано еще несколько таких изображений (MDAIAK XXIX 1: XXVIII e, f, XXIX b, d, — то, что служит царица, доказывает двойной налобный аспид с солнцем и рожками на головках), а также колец царицы, предстоящих непосредственно солнечным (MDAIAK XXIX I: XXIX а). Сюда же относится, возможно, обломок NG CXXXVIII: 642 = Un CLXXVI: 11, но не исключено, что по другую сторону жертвенника был изображен также фараон. Ср. еще восстановление NG CXXXVIII: cover = Un CLXXVI: 11, JARCE X: VII, Ar XXVIII: cover.

Изданы, однако, и такие камни из солнцепоклоннического храма в Нэ, на которых Амен-хотп IV был изображен один, без Нефр-эт. В числе камней, надписанных до заключения солнечного имени в кольца, имеется немало таких, на которых сохранились остатки изображений царя или его кольца, но нет ни одного камня, который содержал бы намек на царицу. Но и на камнях, отделанных при солнечных кольцах, фараон мог быть представлен без супруги: RA V: 63 = ME: X 1 = RKEA: II = ZAeSA LVIII: I = KAO: 360 3 = ARK: V = AeKHK: V; JEA V: VIII = SPAW 1919: 477 + 480 + JEA VIII: 200; ASAE XXII: IV; ASAE XXXV: 46, 48; RFM 1932: 5 = 62, 24 (= RE XX: 53), 26 (= RE XX: 53), Ex X: 25 = MDAIAK XXIX 1: XXIX c; RE XX: III A, B; NG CXXXVIII: 634 + 646 = Un CLXXVI: 4 + 9; JARCE X: I три раза, VI 1, 2; Ar XXVIII: 18. Возможно, на части этих камней ему и нельзя было быть изображенным вместе с царицей в силу совершения им особого фараоновского обряда, но любопытно, что как на первом камне, так и на камнях ASAE XXII: IV, ASAE XXXV: 48 и XXVIII: 18 она была втиснута впоследствии (о введении ее «задним числом» в изображения см. § 70). Особенно занятно получилось в двух случаях. На камнях NG CXXXVIII: 654 = Un CLXXVI: 15 царица, как ни плотно прижата к мужу, прямо-таки валится назад с колесницы. На камнях JARCE X: I крошечная царица позади большою царя трижды, как и он, подносит солнцу дары, и вот на двух изображениях солнечные руки-лучи тянутся к ее дарам не только от того солнца, которому она служит, но и от солнца на последующем, заднем изображении, а на одном изображении всего лишь от такого заднего солнца — солнца, что за ее спиною!

Конечно, все это нисколько не говорит о том, что Нефр-эт была душой и вдохновительницей переворота. Решить достоверно, почему она была изображена в определенных подразделениях солнцепоклоннического храма в Нэ одна, без супруга, служащею лучистому солнцу, до издания по крайней мере тех десятков тысяч камней, что уже извлечены из позднейших сооружений в Эп-эсове, вряд ли возможно. Можно, правда, высказать догадку, но та уведет нас еще дальше от признания камней из Эп-эсове свидетелями необыкновенного государственного значения Нефр-эт. Первоначально в солнцепоклонническом храме, по стародавнему обычаю, фараона изображали единолично служащим своему богу, так что царице надо было создать отдельные сооружения в храме, где она могла бы быть изображена служащей новому божеству. Затем по мере отхода от старины начали изображать царицу служащею солнцу вместе с мужем. Такие изображения тоже дошли из солнцепоклоннического храма в Эп-эсове: TRSLUK I: I 5 = МЕ: XI 3, DAeAeT III: 52, ср. и камни со вставленным позже изображением Нефр-эт (за исключением, конечно, камней с царским выездом), ср. также восстановление Ar XXVIII: 19. В новой, уже вполне солнцепоклоннической, столице изображать царя и царицу служащими вместе лучистому солнцу стало общепринятым. «Таким образом, единоличное служение царицы в Нэ и совместное с царем в Ax-йот можно понять не как умаление ее значения с переездом в новую столицу, а, наоборот, и притом более естественно, как постепенное выдвижение вперед на изображениях — от отсутствия при службе фараона солнцу и служения ему особняком до неизменного участия в службе ему вместе и наряду с царем. Уместно при этом будет напомнить, что Нефр-эт стала женою Амен-хотпа IV, по всей видимости, еще до заключения солнечного имени в кольца (см. § 72, ср. §71).

Своим необыкновенным положением рядом с повелителем мировой державы Нефр-эт была обязана не рождению, не государственным способностям, а обаянию, от нее исходившему, власти над сердцем самовластного супруга. Что Нефр-эт была нежной матерью и женою, мы знаем. Были ли у нее еще другие душевные качества, способные пленить царственного солнцепоклонника, нам неизвестно. Но, судя по лучшим ее изображениям, у нее была обаятельная наружность, и в том виде, как та запечатлена в изваяниях, она покорила даже наше столетие.

Из бесчисленных изображений Нефр-эт особенно знамениты две головы, при общем сходстве настолько несходные, что кое-кому даже казалось и кажется, что они изображают разных лиц. Одна голова известняковая, раскрашенная, в высоком синем венце, с утонченными чертами лица, в которых спокойная приветливость почти заглушена выражением неприступности (PKN и несметное множество воспроизведений в разных изданиях). Другая голова песчаниковая, природного (песочного) цвета того камня, из которого изваяна, едва тронутая кистью, без головного убора, который еще должен был быть надставлен, с лицом невозмутимо-нежным, с необыкновенною улыбкою, бесконечно тихою и сдержанною (СПЦН и множество воспроизведений в других изданиях). Что известняковая голова изображала супругу Амен-хотпа IV, в этом никто никогда не сомневался. Сходство с надписанными плоскими изображениями здесь настолько велико, что сомнению даже невозможно было зародиться. Иное дело песчаниковая голова. Здесь совпадение с надписи иными изображениями царицы далеко не так самоочевидно, и потому значительное распространение получило мнение, что песчаниковая голова — изваяние старшей дочери Амен-хотпа IV и Нефр-эт — Ми-йот.

Обосновать подобное суждение можно только путем сравнения надписанных изображений Ми-йот с песчаниковою головою. Ни стоит только этим заняться, как различие между ними и ею станет очевидным. Присмотревшись к хорошим (подробным) изображениям Ми-йот на гробничных стенах (MSECAE I: XXXIX = EA IV: XXXI = XLIV, EA VI: XXVI = XXIX = XLII), мы обнаружим, что подбородок у нее был отвислый, отцовский, а не материнский. Поэтому не без основания принимают за изображение Ми-йот в детстве головку GAe: CXXXV = ARK: XXIV = STEA: 47 46-47 = ИДЕг: 379 = ВНеф: XV-XVI (и во множестве других изданий). По этой головке видно, поскольку она не двух, а трех измерений, что подбородок был не только отвислым, но по-отцовски узким и острым. Более того, даже шея у головки выгнута назад, как у Амен-хотпа IV, в отличие от Нефр-эт, у которой шея была выгнута вперед.[ 13 ] Отвислый подбородок, впрочем, отличал не одну Ми-йот, но по крайней мере также царевну Мек-йот (MSECAE I: XXXIX = EA IV: XXXI = XLIV, EA VI: XXVI = XXIX = XLII). Его же мы находим и на ненадписанном наброске маленькой царевны, угощающейся уткой (ВНеф: XL = TST: 53 и многократно в других изданиях). На том же наброске у царевны отцовская, выгнутая назад шея, как и на тщательной стенописи из царского дворца в Ax-йот (первоиздание — TEA: I 12, в цвете воспроизведена JEA VII: I = KAO: XVII = BPh²: против 184 = ТОМСЕ: II = АМ: 59 = ИДЕ: 151 = ВНеф: против 32; ТОМСЕ: II, видимо, цветной снимок). У песчаниковой же головы лицо широкое, подбородок не острый и не отвислый, а шея выгнута вперед, а не назад. Одним словом, имеются все признаки, отличающие Нефр-эт, и отсутствуют признаки, отличающие дочь.

Многоцветная голова, видимо, очень верна действительности. Такою «госпожа земли до края ее» могла представать перед подданными. Песчаниковая голова производит впечатление преображенной действительности. Обе головы изображают одну и ту же Нефр-эт, и если создал их один и тот же ваятель, то как объяснить столь различное художественное видение у одного лица, столь разные способы изображения у одного и того же мастера? Стало принятым приписывать обе головы одному ваятелю — Тхут-мосе, а мастерскую, в которой они были откопаны, считать его мастерскою. Однако ни то, ни другое по-настоящему не доказано.

Обе головы были найдены зимою 1912 г. во время раскопок Л. Борхардта на месте солнцепоклоннической столицы. Они были открыты вместе с другими изваяниями в помещении дома, при котором находилась ваятельная мастерская. Во дворе дома в куче мусора был обнаружен костяной обломок, надписанный на имя «жалуемого богом добрым (т. е. фараоном), начальника работ, ваятеля Тхут-мосе» (PKN: 31 (1)). Но означает ли это, что любое изваяние, найденное в мастерской, следует считать произведением этого ваятеля?

Нам доподлинно известно, что у «распорядителя ваятелей жены царевой великой Тэйе», т. е. вдовствующей царицы-матери, по имени Йвтй работал ряд подчиненных ему ваятелей. На изображении его мастерской в гробнице управляющего хозяйством — «распорядителя дома» — царицы Тэйе представлено по меньшей мере шесть мастеров, надписанных каждый, в отличие от начальника, одним только словом «ваятель» (ЕА III: XVIII; изображение сохранилось не полностью, так что на нем могло быть показано еще несколько «ваятелей»). Да и сами развалины, в которых были открыты изваяния, позволяют исследователям полагать, что в тамошней мастерской было занято и обитало несколько мастеров. Начальником был, очевидно, хозяин дома, в домике поменьше проживал, как думают, его помощник, в однообразных скромных жилищах ютились рядовые работники. А что, если Тхут-мосе был не руководителем мастерской, но одним из подчиненных ваятелей? Конечно, он лицо заметное: его за что-то жаловал фараон, и он был начальником каких-то работ, тем не менее он не «распорядитель», не «начальник» ваятелей, а просто «ваятель». Можно ли поручиться, что именно Тхут-мосе, а не двум его товарищам по работе принадлежат прославленные изваяния?

Затем, полвека раскопок показали, что в солнцепоклоннической столице находилось в употреблении значительное число предметов, изготовленных в предшествующие царствования (см. TEA, CA I-III). Поэтому костяному обломку с именем Тхут-мосе не обязательно быть времени Амен-хотпа IV. Но если обломок подлинно этого времени, что, конечно, самое вероятное, то он был надписан никак не позже средних лет царствования. На нем Тхут-мосе «жалуемый бога доброго», а слово «бог» исчезло в Ax-йот из надписей вскоре после переделки солнечных колец из ранних в поздние (см. § 114). Да и сам Тхут-мосе в более поздние годы звался б, несомненно, не «Тхут-мосе» («Тховт рожден»), а «Ра-мосе» («Рэ рожден»), т. е. заменил бы в составе своего имени ссылку на древнего бога луны и письменности ссылкой на царское солнце (о переделке имен частными лицами см. во II части моего исследования «Переворот Амен-хотпа IV», подготовленной к печати). С окончательным отвержением солнцепоклонническим двором старого многобожия переделка имен в честь солнца — Рэ — стала самым обычным явлением, и нельзя себе представить, чтобы в самом местопребывании фараона придворный ваятель продолжал именоваться в честь отверженного Тховта. Мастерская же, откопанная Л. Борхардтом, существовала до последних дней солнцепоклоннической столицы.

Но кто бы ни были создатели изумительных изображений Нефр-эт, житейски достоверного и преображенно-прекрасного, их творениями живой образ ее донесен до нас из бездны веков во всей полноте его обаяния. Имеется еще множество менее известных изваяний царицы и ее изображений, вырезанных на плоскости — на сооружениях и на отдельных плитах. Быть может, надежнейшими после двух голов будут небольшое известняковое изваяние из той же мастерской, показывающее Нефр-эт во весь рост, но какой-то изможденною, видимо стареющею (BPh²: 179 = GAe: CXXXI = ARK: XXI = STEA: 47 49 = ИДЕг: 378 = ВНеф: XII = XIV = ZZR: между 48 и 49 и множество других воспроизведений), затем изображение на стене гробницы Эйе, близкого к царице лица, мужа ее кормилицы и воспитательницы Тэйе, в скалах позади солнцепоклоннической столицы (ЕА VI: XXVI = XXIX = XLII). К этим памятникам хотелось бы добавить своеобразную песчаниковую голову, найденную все в тех же городских развалинах, но позже и в другой мастерской (JEA XIX: XII, XVIII 3, 4, STEA: 39, 41 35, ИДЕ: 140, ИДЕг: 386, ВНеф: XIX, XXI, ZZR: между 96 и 97 и многократно в других изданиях). Однако лицо этой не до конца отделанной головы, очень жизненное и выразительное при повороте в три четверти, спереди кажется излишне обобщенным и слишком правильным для Нефр-эт.

Судя по упомянутому стоячему изваянию царицы, ее лицо с годами похудело, и кости на нем обозначились заметней, от носа к уголкам рта пролегли резкие складки, груди немного отвисли, осанка стала чуть-чуть сутулой. Однако во цвете лет Нефр-эт должна была быть прекрасной, и одно обаяние ее красоты могло зачаровать навсегда сердце фараона.

Никогда ни одна чета на престоле фараонов не прославляла так, как эти двое, делом, словом, письмом, изображением перед лицом всех счастливую свою семейную жизнь, вечную любовь, их переполнявшую.

Потому велико было изумление ученого мира, когда во время раскопок на юге солнцепоклоннической столицы из-под земли вышли немые свидетели, которые с наглядною силою вещественных улик опровергали крепость любви Амен-хотпа IV и Нефр-эт. Не оставалось ничего другого, как поверить, что царица разделила участь некоторых близких к царю людей, стала жертвою его погибельного гнева или по меньшей мере подверглась полной опале.