"Обкуренные черти" - читать интересную книгу автора (Фосс Патрик)

3

Когда Джессика впервые начала работать в японском хостес-бизнесе, она пообещала себе следовать одному правилу. И даже записала его на листочке бумаги:

НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ Я НЕ БУДУ СПАТЬ С КЛИЕНТОМ ЗА ДЕНЬГИ.

Ее подруга однажды увидела это и спросила:

— А так запомнить ты не можешь?

Джессика работала в закрытом клубе под названием «Конский хвост», расположенном в фешенебельном районе Кита-Синти. Высокие узкие здания Кита-Синти были усыпаны частными и эксклюзивными барами, куда ходили играть высокопоставленные чиновники. Сумма членского взноса в клубе «Конский хвост» считалась тайной, но один из клиентов Джессики сообщил ей, что она приближалась к десяти миллионам иен. Если перевести в доллары, то это было равно двойному годовому доходу ее отца, ректора высшей школы. Хозяйка клуба, элегантная пятидесятилетняя женщина, которую и посетители, и персонал называли мама-сан, щеголяла в антикварных шелковых кимоно и золотых украшениях и передвигалась по городу на зеленом «мерседесе-380SL». По слухам, она была любовницей то ли местного строительного магната, то ли какого-то высокопоставленного политика. В любом случае, дела у нее шли неплохо. Джессика знала, что каждое кимоно мама-сан стоит дороже «мерседеса».

За свои деньги клиенты «Конского хвоста» были вправе ожидать определенных удобств. Было бы преуменьшением назвать дизайн клуба просто вычурным или роскошным. Всякий раз, оказываясь там, Джессика буквально обалдевала. Входная дверь была вырезана из цельного куска дуба и за огромные деньги привезена из Италии. В основном помещении были оборудованы кабинки с низкими столиками из красного дерева, шикарными бархатными диванами и кожаными креслами с подголовниками. На стенах висели полотна импрессионистов в позолоченных рамах. Золотой фонтанчик в одном из углов зала представлял собой копию Венеры Милосской, а вода в нем благоухала. В противоположном углу стоял игрушечный рояль, покрытый красным лаком. Мама-сан любила играть «As Time Goes By» и кое-что из Гершвина. За стойкой бара находился запертый стеклянный шкаф, где хранились бутылки с крепкими напитками, хрустальные графинчики и бокалы с персональными золотыми этикетками, на которых были выгравированы имена членов клуба.

И менеджер, и официанты всегда были облачены в черные смокинги.

Бывая в Штатах, Джессика иногда пыталась объяснить, чем же она занимается в Японии.

— Представьте себе, что вы каждый вечер отправляетесь на коктейль-пати, — говорила она, — и что это ваша работа.

И это было недалеко от истины. День Джессики обычно начинался в пять часов пополудни, когда она открывала гардероб и начинала выбирать, что сегодня надеть. Вопрос о наряде был сложнейшей частью работы хостес. Одежда должна была выглядеть классно и дорого, но при этом не официально; соблазнительно, сексуально и не вульгарно. Джессика предпочитала черные юбочки от Шанель, короткие, но не слишком, и шелковые блузки с глубоким вырезом от Прада и Валентино, которые она не стала бы носить днем, но которые в полутемном помещении выглядели великолепно. Так или иначе, нужно было добиваться эффекта. Каждый вечер, закончив наряжаться, Джессика обычно вставала перед зеркалом и произносила:

— Мишель Пфайффер в «Сказочных маленьких пекарях» или Гленн Клоуз в «Роковом влечении»?

Если она решала, что сегодня вечер «Рокового влечения», то приходилось переодеваться.

В восемь тридцать требовалось быть на работе, а в девять часов менеджер распахивал двери клуба. Пока мужчины группами по три-четыре человека заполняли зал, Джессика ждала у стойки бара вместе с другими девушками — японками и филиппинками. Большинство посетителей были сотрудниками больших компаний: руководящими работниками или менеджерами средней руки с перспективой карьерного роста, преуспевающими, но не богатыми; членство в «Конском хвосте» оплачивали их фирмы. Впрочем, Джессика знала, что среди членов клуба были и очень обеспеченные люди. Владельцы сетей ресторанов, заводов, газет, пароходов. Они приходили в сопровождении телохранителей. Но чем бы они ни занимались, чтобы заработать на жизнь, все они приходили в «Конский хвост», чтобы расслабиться. А девушки-хостес должны были помочь им в этом.

Обычно менеджер направлял Джессику к тому или иному столику и велел «немножко оживить обстановку». Если она видела клиентов впервые, то сначала представлялась и пыталась выяснить, насколько хорошо они владеют английским. Даже проведя в Японии семь лет, Джессика так толком и не выучила японский. Она показывала карточные фокусы, зажигала сигареты, разливала напитки, доводя «мальчиков» до такой кондиции, когда они могли уже петь песни под караоке и заказывать порции ореховой смеси стоимостью в десять тысяч иен. Ее обязанностью было следить за тем, чтобы посетители хорошо проводили время. Нетрудная работа. А иногда даже забавная, если какой-нибудь вице-президент вдруг оказывался мастером рассказывать анекдоты, а какой-нибудь бухгалтер знал основную песню из «Лаверн и Ширли». Да, конечно, некоторые парни были не прочь немного пофлиртовать. Ну и что в этом дурного? «Парни заигрывают, — объясняла Джессика домашним. — На то они и парни. Зачем делать из этого государственное преступление? Я ведь только играю с ними, пусть думают, что им с этого что-то перепадет. Я вовсе не собираюсь водить их к себе домой. Честно. Ой, видели бы вы этих ребят! Я ведь еще не сошла с ума».

Родные по-разному реагировали на ее рассказы. Большинство понимали все неправильно, полагая, что помимо питья и флирта непременно должно быть что-то еще. Так, подружка Джессики, Эмбер, все спрашивала, правда ли, что «петушки» у японцев короче, но тверже, чем у «наших», и правда ли, что японцы в постели — настоящие самураи. А старшую сестру Джессики Барбару, замужнюю женщину с двумя детьми, больше всего интересовало, женаты ли клиенты Джессики и волнует ли ее саму этот вопрос. Но она все ходила вокруг да около, прямо не спрашивала. Мать Джессики была более откровенной.

— Похоже, ты работаешь девушкой по вызову, Джессика. Это ты и пытаешься мне объяснить, да? Так ты и в самом деле девушка по вызову? Я имею в виду, что мне тоже лучше выложить карты на стол.

Джессика признала, что профессия хостес не из самых консервативных. Разумеется, клиенты не раз ее лапали и бессчетное число раз предлагали переспать с ними. Ей даже казалось, что у японцев нет в башке ничего, кроме секса. Ей так часто задавали одни и те же вопросы, что она даже составила список стандартных ответов. В перерывах она писала эти фразы на салфетках и обучала по ним английскому своих напарниц-японок. Джессика показывала им ту или иную фразу:

— Вот ответ. А каков вопрос?

Фразы были, например, такие:

НЕТ, Я ЖДАЛА, ЧТО ВЫ ПРИГЛАСИТЕ МЕНЯ НА СВИДАНИЕ или:

ПОЧЕМУ ЖЕ? Я ВСЕГДА ТАК СПЛЮ. А ВЫ? или:

Я БОЮСЬ, ОН ОКАЖЕТСЯ СЛИШКОМ БОЛЬШИМ ДЛЯ МЕНЯ.

И все женщины смеялись до упаду, потому что именно это они все время говорили своим клиентам по-японски.

Джессика старалась ничего не принимать близко к сердцу. Ее трудно было расстроить. Однажды, когда она жила в Токио и работала в баре под названием «Розовая леди», президент одной маленькой полупроводниковой компании пригласил ее на встречу со своими сотрудниками. Все они уже изрядно напились, рожи были красными, а галстуки болтались на груди, как мокрые тряпки. Когда Джессика села, президент (его фамилия была Накано) объявил, что хочет преподнести ей подарок. «Только, пожалуйста, закрой глаза». Джессика закрыла глаза, и теперь до нее доносились лишь нервные смешки со всех концов стола. Она почувствовала, как Накано ерзает на стуле рядом с нею. «Теперь протяни руку», — потребовал он и, когда она выполнила его просьбу, взял ее руку и вложил в ее пальцы что-то короткое и резиновое. И теплое. Джессика готова была ударить его по лицу. Сильно ударить. Но когда он произнес, отчетливо выговаривая каждое слово: «Открой глаза», а все вокруг заржали, как сумасшедшие, у нее возникла другая идея. Не открывая глаз, она спросила «Постойте, Накано-сан, позвольте, я угадаю? Это сигарета? Нет? Эби? — так называется маленькая креветка. — Нет, это же губная помада!» Тогда Накано убрал ее руку. Когда она открыла глаза, он уже успел застегнуть ширинку и смотрел на нее сверкающими от гнева глазами. А Джессика мило улыбнулась ему. «Накано-сан, — спросила она, — а что случилось с моим подарком?» Поздно вечером менеджер клуба вызвал ее в свой кабинет и уволил, пояснив, что она не соответствует стандартам «Розовой леди».

На это сестра сказала, что ей должно быть стыдно за себя и что, позволяя мужчинам такое оскорбительное поведение, Джессика отбрасывает женское движение на сто лет назад. И это говорила женщина, которая вечно сидела дома, гладила мужнины рубашки и смотрела сериал «Скорая помощь»! Джессику ее мнение совершенно не волновало.

— Большинство из этих парней, — объяснила она своей сестре, — столь бестолковы, что порой хоть плачь, хоть смейся. И на самом деле мне их жаль. Что я имею в виду? Ну, господи, взять, например, одного моего клиента. Он наш постоянный посетитель, перспективный руководящий работник банка. Когда этот парень был еще в подготовительной группе детского сада, мать водила его на специальные курсы, чтобы он смог сдать вступительный экзамен в старшую группу. Все детство он только учился, не занимался ничем, кроме зубрежки. Потом он поступил в колледж для юношей и за все время учебы ни разу не ходил на свидание. Потом он женился на девушке, которую выбрали для него родители. Понимаешь? Внутренний возраст этого парня — всего лет тринадцать. А как можно обижаться на тринадцатилетнего?

Джессике нравились книги середины восьмидесятых, героями которых были всезнающие японские бизнесмены, завоевывающие мир, хотя она и догадывалась, что как раз они и были теми самыми «ребятами», которые хихикали, спрашивая ее, надеты ли на ней трусики.

У Джессики был гибкий и открытый характер, и поэтому эта работа у нее ладилась. Это, наряду с внешностью героини «Ангелов Чарли» (слегка вьющиеся белокурые волосы, фиалково-голубые глаза, спортивная фигура), поддерживало высокий спрос на нее в течение всех семи лет ее пребывания в Японии. Она успела поработать в наиболее дорогих клубах Токио и Осака и обычно котировалась очень высоко. Даже теперь, когда экономика Японии переживала глубокий упадок, Джессике по-прежнему платили не меньше пяти тысяч иен в час. К тому же в большинстве клубов существовала система бонусов, которая существенно повышала ее жалованье. Например, в «Конском хвосте» она получала дополнительно две тысячи, стоило клиенту пригласить за свой столик персонально ее. Всякий раз, когда клиент звонил в клуб и просил, чтобы именно она поужинала с ним, она получала дополнительно семь тысяч. В среднем она зарабатывала около пятисот тысяч иен в месяц, то есть около четырех тысяч долларов. Неплохо, если учесть, что ее официальные обязанности сводились к болтовне и выпивке.

Более того, посетители давали ей «на чай», а чаевые могли колоссально увеличить доход хостес. Иногда постоянные клиенты Джессики давали ей деньги, обычно двадцать или тридцать тысяч иен в блестящих конвертах, опоясанных красными и золотыми ленточками. Но гораздо чаще они дарили ей подарки. В квартире Джессики было уже четыре комплекта жемчужных серег от Тиффани, золотые часики «Йегер Ле Культур», три сумочки и шесть рюкзачков от Прада, платья от Шанель, Донны Каран и Кристиана Диора, плюс целый ряд дорогих японских копий модельной одежды; мобильный телефон, который работал везде, даже на глубине пяти этажей под станцией железной дороги; и ноутбук. И это были лишь недавние подарки. Когда Джессика увольнялась из очередного клуба, она тут же относила целые коробки барахла в комиссионный магазин.

Но дело было не только в деньгах. Однажды она сказала своей подруге Эмбер: «Помнишь Богатенького Ричи? Ну, того двенадцатилетнего пацана из комиксов, у которого денег было больше, чем у Бога? Так вот, представь, что было бы, если бы Богатенький Ричи захотел стать твоим бойфрендом и начал посылать тебе подарки. Только вообрази себе всю ту дорогущую и одновременно вульгарную дрянь, которую выбрал бы Ричи. Вот такой дрянью меня и забрасывают». Конечно, иногда избавиться от подарков было трудновато. Однажды, когда Джессике предложили две тысячи долларов за бриллиантовую брошь стоимостью около двадцати тысяч, она чуть не закричала. Но брошь была выполнена в форме бабочки, с гигантским рубином вместо тельца и двумя крошечными изумрудами-глазами. Ну что еще можно было сделать с такой штукой?

Джессика жила на последнем этаже дома в фешенебельной части Кобе. В квартирке, которую она делила с манекенщицей, постоянно находившейся в командировке, было две спальни. Джессика жила одна; профессия хостес тяжело отражается на личной жизни. Работать Джессике приходилось далеко за полночь, и большинство мужчин, которые поначалу хотели завязать с ней отношения, в сущности не могли принять ее род занятий. Джессика их понимала. Она пыталась избегать серьезных отношений, решив никогда не встречаться с одним мужчиной больше трех раз. Для Джессики число три было сакраментальным. Лишь однажды нарушила она свое правило с брокером по имени Брэд. Она встретила его в пабе английского типа в квартале Роппонги, еще когда жила в Токио. У него было мальчишечье лицо, он носил красные подтяжки и был очень похож на Чарли Шина из фильма «Уолл-стрит». Джессика весь вечер заставляла его покупать себе выпивку и, дразня, называла его Брокером-Трахером. Брэд удивил ее: сняв свой официальный галстук, он начал говорить тихим голосом, и, в отличие от Чарли Шина, у него оказались замечательно кривые зубы. Брэд уверял ее, что его совершенно не волнует, чем она зарабатывает себе на жизнь. Ему вполне достаточно слов Джессики о том, что она не спит с кем попало.

Они встречались шесть месяцев. Брэд работал допоздна, стараясь совершать сделки в рабочие часы по нью-йоркскому времени, поэтому запросто встречался с нею в два часа ночи, и они шли ужинать. Она могла говорить с ним часами — о работе, клиентах, о жизни в Японии, о жизни вообще. Ее речь неслась галопом, «со скоростью Джессики», как он это называл, так что он едва успевал вставить словечко. Он всегда слушал очень внимательно, иногда задавал вопросы, подкидывая ей тему или заставляя взглянуть на то, о чем она говорила, несколько в ином свете. Брэд был очень умным. И забавным тоже, хотя и довольно сдержанным. Так, он произносил что-нибудь, без всякого выражения, а когда секунд через тридцать до Джессики доходило, она видела на его лице лишь скупую улыбку.

Единственным местом, где они не слишком совпадали, была постель. Сначала Джессика думала, что все дело в разнице стилей. Она любила кататься по постели, полностью отдаваясь сексу, тогда как Брэд был старомоден. «Клянусь, — жаловалась она своей подружке Эмбер, — у него двигаются только бедра!» Эмбер посоветовала взглянуть на ситуацию более широко, а не только с точки зрения траханья. Восемьдесят процентов совершенства — это уже чертовски хорошо! Но со временем Брэд, казалось, интересовался ею все меньше и меньше, иногда они вообще не занимались сексом целую неделю или две. И вот однажды ночью Брэд вошел в нее, и вдруг она почувствовала, как его пенис обмяк. Брэд скатился с нее. Какое-то время они тихо лежали рядом, и Джессика не знала, что и сказать. Так и не придумав ничего лучшего, она прошептала «Ничего, не беспокойся, иногда случается. Наверное, ты устал. Или, может быть, у тебя стресс, потому что Брокер-Трахер весь день занят развитием мировой экономики».

И тут в темноте она услышала его голос:

— А может, все дело в том, что я не могу заниматься сексом со шлюхой?

Джессика так и обмерла. Она хотела спросить: «Что? Что ты сказал?» — как это спрашивают в кино, но боялась снова услышать слово «шлюха». Она хотела включить свет, чтобы посмотреть ему в лицо, увидеть ту самую скупую улыбку и услышать: «Ты что? Неужели ты думаешь, я серьезно?» Но она чувствовала, что он не улыбнется и ничего не скажет. И так они лежали, лежали, не шевелясь, а потом он встал, оделся и ушел.

Это было почти два года назад. Джессике очень не хотелось случайно встретиться с Брэдом где-нибудь в Токио: в метрополисе жили всего каких-то двадцать девять миллионов человек, так что вероятность была довольно велика. Поэтому она продала все свои вещи и переехала в Осака. Осака был похож на родной Чикаго — рабочий город, который не имел ничего общего с гламурным Токио. В Осака люди перекрикивались друг с другом с разных сторон улицы. Гуляли в пижамах или яркой дешевой одежде. В воздухе постоянно витал какой-то неопределенный ядовитый запах. Это был уродливый город. И Джессика чувствовала себя в нем полной уродкой, поэтому выдержала только три месяца, а потом перебралась в более элегантный Кобе. Кобе был куда лучше Осака, но девушке все равно казалось, что она очутилась на краю света.

В последнее время она все больше и больше задумывалась о своем будущем. Однажды она подсчитала что за семь лет работы хостес заработала приблизительно восемьсот пятьдесят тысяч долларов. И к чему она пришла в результате? Все еще снимает квартиру вместе с какой-нибудь приятельницей и все так же перебивается от зарплаты до зарплаты. Деньги приходили так легко, что она была не в силах их удержать. Арендная плата за квартиру, даже та ее половина, которую она платила, была выше, чем ипотека за дом ее родителей. Она проводила многомесячные отпуска на курортах Таиланда и Микронезии. Никогда не готовила сама и никогда не ходила пешком, если могла взять машину. Три раза в неделю посещала клуб. В ее квартире постоянно хранилась марихуана и это несмотря на то, что строгие японские законы сделали травку очень дорогим удовольствием. И еще Джессика довольно часто принимала одну-две таблетки экстази. Она могла похвалиться лишь тем, что не употребляла кокаин и героин: при мысли о тяжелых наркотиках она вспоминала старый телевизионный рекламный ролик с яйцом на сковородке, и ее чуть не выворачивало.

Восемьсот пятьдесят тысяч долларов. А времени на то, чтобы увеличить эту сумму, оставалось катастрофически мало. Профессия хостес — удел молоденьких девушек, а в двадцать семь… Нет, конечно, она не была старой, но это была Япония, страна, где в уличных автоматах продаются грязные трусики девочек-школьниц и где мужчины гордятся рорикон — комплексом Лолиты. Еще год назад Джессика отправилась на интервью в один клуб, находившийся рядом с ее домом, и ее остановили у самой двери. Менеджер хотел взглянуть на ее паспорт. Она дала ему паспорт, и, открыв его на первой же странице, менеджер сразу покачал головой. Он заявил, что, к сожалению, она их не устраивает. Менеджер спросил: «Вы понимаете по-японски? Онна-ноко ва Курисумасу кэки-то онадзи». Джессика ответила, что не понимает. Тогда менеджер перевел: «Девушка подобна рождественскому торту. После двадцати пяти — не годится».

Надо было быстро что-то предпринять. Иначе к тридцати годам она останется ни с чем. У Джессики не было высшего образования и никаких навыков, кроме стремительных и грубых любовных хитростей. Что еще могла она делать?

А что еще хотела бы она делать?

Она знала, чего она не хотела. Она не хотела выходить замуж, по крайней мере, сейчас, и погружаться, подобно своей сестре, в бесконечную рутину просмотра дневных телепередач и ухода за детьми. Она не хотела продолжать образование. Сказать по правде, она не хотела и настоящей работы, даже если бы смогла ее получить. Ей казалось сущим адом просидеть сорок лет в какой-нибудь конторе, делая вид, что занимаешься очень важным делом, а потом выйти на пенсию и весь день играть в шаффлборд[10] где-нибудь в Фениксе или Тампе.

И Джессика наконец поняла, чего действительно хочет. Она хочет просто быть. Будучи последний раз в Таиланде, она провела неделю в гостевом доме на пляже в тридцати милях к северу от Фукета. Там она познакомилась с женщиной из Норвегии по имени Бригит. Бригит было тридцать пять, и Джессике никогда не приходилось встречать более раскрепощенного человека. Бригит рассказала ей, что два года назад продала все имущество в Норвегии и переехала в Юго-Восточную Азию. Теперь она не делала ничего, просто валялась на пляже, читала и совершала долгие пешие прогулки. Как-то вечером, сидя на балконе гостиницы и глядя на закат, разливающийся над океаном, Джессика спросила ее, что она собирается делать, когда деньги кончатся. Бригит ответила, что этого не случится еще года два, а это слишком большой срок, чтобы что-либо планировать. Джессика спросила, чего же она хочет, чего добивается. Бригит показала на солнце, медленно погружавшееся в волны и отбрасывающее розовые и желтые блики по всему небу: «Хочу видеть вот это. Быть. Что еще нужно?»

Просто быть. Вот действительно стоящее желание. Однако, к несчастью, даже для того, чтобы ничего не делать, нужны деньги. Джессика не хотела жить так, как Бригит, постоянно отгоняя от себя мысль о неминуемой катастрофе. Если уж превращаться в бездельницу, думала Джессика, то только в материально обеспеченную бездельницу. Несколько недель ушло на изучение оффшорных банков и стоимости жизни на Таиланде и в Малайзии. По ее подсчетам, трехсот тысяч долларов хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Сидя с калькулятором, она попыталась выяснить, сколько времени уйдет на то, чтобы скопить такую сумму, при условии сохранения нынешнего уровня доходов и сокращения расходов.

Расчет показал, что ей понадобится на это десять лет. Как минимум.

Еще десять лет разливать напитки и хлопать ресницами перед этими сморщенными похотливыми коротышками.

Иисус бы заплакал.

Конечно, был и другой, более быстрый способ получения требуемой суммы.

Джессика была наслышана о девушках-хостес, которые внезапно разбогатели. Они были частью профессиональной мифологии, эти женщины, нашедшие чашу Святого Грааля. Так, была одна хостес из Иокогамы, которая, говорят, теперь живет на яхте у берегов Греции. А другая стала хозяйкой маленького кабачка в Каруидзава и предпочитала курить английские сигареты с золотым мундштуком. Поначалу Джессика относилась к этим историям просто как к байкам, пока одна из ее подруг, Мишель, не завладела контрольным пакетом акций бутика эксклюзивной косметики в районе Гинза в Токио. Правда, это было шесть лет назад. Экономика тогда была на подъеме, не то что теперь. И тем не менее, не было ничего невозможного.

Надо только немножко подкорректировать свои планы.

Джессика все еще хранила ту бумажку, на которой было написано правило «Никогда не спать с клиентами за деньги»; она держала ее в бумажнике вместе с американскими водительскими правами. В один прекрасный день она достала ее и прочла вслух:

— Ни при каких обстоятельствах я не буду спать с клиентами за деньги.

Знакомые слова прозвучали странно. Сейчас они казались глупыми, словно их написал ребенок. Фраза уже не действовала на нее так, как раньше. Джессику удивило, что сама эта идея перестала ее смущать. Конечно, она испытывала физическое отвращение. Одна лишь мысль о том, что кто-то из этих пьяных немолодых говнюков будет трогать ее, проникать в нее, заставляла ее содрогаться от ужаса. Но ведь лечь в дерьмо или съесть жука было бы не менее противно, а тем не менее она бы согласилась на это ради трехсот тысяч. Она вполне могла себе это представить.

Оставалось лишь найти подходящего парня.

Полгода спустя она встретила Тамоцу Дзэния.

Первый опыт был отвратительным.

Джессика ожидала, что он поведет ее в «Хилтон», а он привез ее в отель «Счастливый Казанова». Когда Нисида свернул на парковочную площадку, она посмотрела на Дзэния и спросила:

— Вы это серьезно?

В номере он велел ей наклониться над туалетным столиком.

— Мне лучше стоять, — пояснил он.

Так что следующие пять минут ей пришлось смотреть на себя в зеркало туалетного столика. Ее одежда валялась на кровати, а Дзэния держался за ее задницу. Его кожа была испещрена шрамами и пятнами, словно он перенес ужасные ожоги. Джессика чувствовала подступающую тошноту, и ей приходилось или смотреть на свое лицо в зеркале, или закрывать глаза. Потом внезапно все кончилось, и Дзэния, тяжело дыша, отвалился на кровать.

— Приготовь напитки, — приказал он.

Потом встал и направился в ванную.

Джессика посмотрела на себя в зеркало и задумалась, стоит ли все это миллиона долларов, который он ей обещал.

В тот первый раз Дзэния даже не упомянул о деньгах. Вернувшись из ванной, он залпом осушил полный стакан виски «Джонни Уокер», завалился на кровать и отрубился, лежа прямо на блузке Джессики от Исси Мияки. Через несколько минут он уже храпел. Наутро, когда они уже сели в машину, он легонько поцеловал ей руку и приказал Нисида отвезти их к ее квартире. Когда у своего дома она выходила из машины, он на прощание шлепнул ее по заду:

— Встретимся через месяц.

В следующем месяце они занимались сексом на кровати.

После третьего раза, пришедшегося на дневные часы, возвращаясь в Кобе, они остановились у одного кафе, и Дзэния преподнес ей подарок: их общий портрет в серебряной рамочке, украшенной бриллиантами. Возмущенная Джессика прямо спросила о деньгах в сейфе. «Не то чтобы я вам не доверяю, — объяснила она, — конечно нет, но все же, как вы собираетесь передать их мне? Может, мне следует открыть счет в оффшорном банке? Или завести себе депозитный сейф? Что вы об этом думаете?» В ответ он взял ее руку и поцеловал.

— Ах, Джесси-тян, Джесси-тян. Если хочешь, на следующей неделе мы могли бы присмотреть новый mansion.

— Новый mansion?

На японско-английском слово mansion означало «кондоминиум».

Дзэния кивнул:

— Да, для нас. В Кобе есть один новый дом, думаю, тебе он понравится. Мы могли бы быть счастливы в нем.

— Мы?

Он взял фотографию и улыбнулся, разглядывая ее.

— Какая красивая фотография!

Перед их четвертой встречей одна из девушек-хостес в «Конском хвосте» спросила Джессику, как у нее идут дела с Дзэния. Су И была из Вьетнама. Ей было тридцать пять, у нее была восхитительная кожа, и она работала в самых привилегированных клубах Осака.

— Знаешь, я спрашивать тебя потому, — объяснила Су И, — что он плохой человек. Он ходить в другой клуб в Синсайбаси. И ходить с моей подругой Рина.

— В самом деле? — удивилась Джессика.

— В самом деле. И знаешь, что он сделал? — Су И положила локоть на стойку бара и погрозила Джессике пальцем. — Он привозить Рина к себе в дом и показывать ей деньги, какие у него есть. Он говорить: если Рина будет его любовница, он дает ей все деньги.

Джессике показалось, что она смотрит на себя со стороны, сверху вниз.

— Сколько денег?

— Миллион доллар. Можешь верить? — Она засмеялась. — Плюс бонус, Рина говорить.

— И что она сделала?

Су И пожала плечами.

— Ну, Рина не шлюха. Она говорить: «Нет, спасибо. Теперь мы идти домой». Но я слышал, другие девушки, несколько девушки говорить «да». Получить немного деньги, может быть, кольцо или бусы. Он трахать их даром. — Она положила руку на плечо Джессики. — Будь осторожна с такой плохой человек.

В ту ночь Дзэния попросил ее лечь на него сверху. Джессика согласилась:

— Конечно, почему бы нет?

В ее голове уже созрел план.