"Возвращение домой" - читать интересную книгу автора (Кендрик Шэрон)ГЛАВА ПЯТАЯШелли распахнула окна в спальне, а также маленькое окошко в ванной. При этом она, спускаясь по лестнице, случайно увидела свое отражение в зеркале. Она вздрогнула и ускорила шаги. Боже, какое зрелище! За два дня путешествия она ни разу не подумала о том, чтобы привести себя в порядок, и вот теперь — Боже правый! Лицо бледное, изможденное, а обычно безукоризненные коротко подстриженные волосы сейчас никто не назвал бы ухоженными. Ветер растрепал прическу, и теперь парикмахер ей просто необходим. Она еще раз взглянула в зеркало. Под глазами от усталости появились круги, похожие на темные синяки. Ничего удивительного, что Дрю так резко отозвался о ее внешности. Она достала косметичку, привела в порядок лицо, почистила зубы и пригладила руками волосы. После этого она почувствовала себя чуть лучше. Совсем немного — но для начала и это хорошо. Больше всего на свете ей хотелось долго-долго нежиться в горячей ванне, опустить голову на мягкую подушку и проспать целую неделю. Но прежде ей предстояло чаепитие с Дженни. Заперев свою половину дома, она дошла до соседней двери. Дженни наверняка высматривала ее из окна, так как открыла, не дожидаясь стука. Она успела причесаться и подкрасить губы розовой помадой, и Шелли признала, что теперь она выглядит гораздо лучше. И все же от нее исходило ощущение неблагополучия, отчего глаза ее казались пустыми. — Проходи, — пригласила она. — Только извини за беспорядок. Шелли вошла, и ей немедленно бросилось в глаза, насколько жилье Гловеров изменилось. Прежде всего там было тепло, тропический рай по сравнению с ледяной пустыней в ее собственном доме. Она с наслаждением расправила плечи. — Дженни, у тебя здорово! Тепло и вообще замечательно! — Она оглядела прихожую. — И очень красиво. — Да что ты! Проходи в гостиную, там еще лучше, — пригласила ее Дженни, улыбаясь. — А я уже приготовила чай. Гостиная выглядела великолепно: свежевыкрашенные стены, дорогой ковер на полу, два коричневых дивана с изумрудно-зелеными подушечками, а в центре комнаты — кофейный столик. На столике красовался поднос с чаем и бисквитами. На буфете стоял большой, в серебряной рамке, снимок крошечной девочки с темными кудряшками, в белом хлопчатобумажном платьице. Шелли подумала, что это, возможно, ребенок Кэти. — Садись, — сказала ей Дженни. — Спасибо! — Шелли с наслаждением уселась на один из диванов. — Я так устала, что не знаю, смогу ли когда-нибудь прийти в себя! — Она огляделась. — У тебя тут чудесно! Дженни, по-моему, эта комната в два раза больше, чем моя гостиная! Ты, наверное, потратила много времени, или денег, или того и другого, чтобы все так хорошо устроить! — Ой, это Дрю, не я, — возразила Дженни, разливая молоко. — Я попала в больницу, и, пока лежала там, он полностью обновил дом. Отопление, шторы, ковры… Много всего. Представляешь, как я была поражена, когда вернулась! — Щедро с его стороны, — неохотно заметила Шелли. Дженни нахмурилась. — Он вообще очень щедрый. Ты должна была заметить это раньше. — Еще бы я не замечала! Дженни, я была с ним помолвлена и, значит, прекрасно знала его хорошие стороны. — И вдруг что-то промелькнуло в ее подсознании. — Это он платит за работу у тебя в саду? — внезапно спросила она. — Ну да, он. — Получается, и за мой сад тоже он платил? Дженни растерялась. — Послушай, он будет очень недоволен, если узнает, что ты придаешь этому значение. Сад приходил в запустение, вот он и попросил садовника поддерживать там порядок, только и всего. Шелли покачала головой. — Наверное, у него хорошо идут дела, — медленно произнесла она. — Когда мы были вместе, денег было не густо. — И поэтому ты его оставила? Шелли подняла на Дженни напряженный взгляд. — Вот, значит, как ты думаешь? Дженни пожала плечами. — А что еще мы могли предположить? Ты променяла его на очень богатого человека. Которого и не знала по-настоящему. — Дженни потянулась за дымящимся чайником и бросила на Шелли любопытный взгляд. — Но ты теперь вернулась. — Угу. Горячий пар пахнул в лицо Шелли. Теперь она ожидала неизбежного вопроса. — Почему? — Кто хочет ответа — ты или твой брат? — Думаю, Дрю до этого должно быть больше дела, чем мне, — сухо отозвалась Дженни. — Но многие проявят любопытство, когда станет известно, что ты приехала. Ты же знаешь, каков наш город. Да, Шелли знала. Но, помимо нравов маленького городка, она знала еще кое-что — то, что подсказало ей сердце. — Я вернулась, потому что здесь мой дом, — тихо произнесла она. Дженни пристально посмотрела на нее. — Я считала, у тебя квартира в Милане и вилла на Женевском озере. — Кто тебе сказал? — Дрю. Вскоре после того, как ты уехала. — Дрю? Я не знала, что он в курсе. Наверное, ему сообщила моя мама. Дженни пожала плечами. — Даже если и нет, он все равно мог узнать. Он всегда говорит: знание — сила. — Правда? — Такую фразу скорее стал бы повторять Марко. — Никогда от него ничего подобного не слышала. — Ну… — Дженни почувствовала себя слегка неловко. — Это было давно. — Да. — Шелли откинулась на спинку дивана и заметила коробку с игрушками. Чувство перемены, возникшее у нее, едва она переступила порог этого дома, стало наконец понятным. — У тебя появился ребенок, да? — Да. У меня малышка. Моя малышка! — Материнская гордость заставила Дженни улыбнуться. — Ты увидела игрушки? — Ну да, и еще портрет на буфете. Но я сразу же заметила — что-то изменилось. У тебя появилась атмосфера, какая бывает во всех домах, где есть дети. Все затихает, когда ребенок спит! Я всегда могла сказать, у кого из друзей Марко есть дети. — А он не хочет своих? — Не хотел — пока я была с ним, — правдиво ответила Шелли. — Понятно. — Дженни потянулась за бисквитом, но передумала. — Я в последнее время неважно выгляжу. — Ну, если ты недавно родила… — Это меня не оправдывает. — Ну, наверное. — Шелли взяла бисквит и пожала плечами, встретившись взглядом с Дженни. — Твой брат считает, что мне следовало бы набрать несколько фунтов. — Да, ты ужасно исхудала. — Взгляд Дженни стал уверенным и ясным. — Значит, Марко навсегда исчез со сцены? — неожиданно спросила она. Шелли рассмеялась; почему-то ее развеселила прямота Дженни. — Резкий переход от бесед о детях и талиях! Я бы предпочла не говорить о Марко, если не возражаешь. Расскажи мне лучше про дочку. Дженни засияла. — Ей восемь месяцев, и она самый чудесный ребенок в мире, — заявила она, поднялась, достала из шкафа фотоальбом и протянула его Шелли. — Хотя я, может быть, несколько пристрастна. — Как ее зовут? — Элли. Вот, смотри, здесь она вскоре после рождения. — Она милая. Сейчас, наверное, спит? Дженни покачала головой. — Нет. Она уехала… на один день… с отцом. Помнишь Джейми Батлера? Шелли кивнула и взяла новый бисквит. — Конечно, помню. Он был постарше нас и на несколько лет моложе Дрю — правильно? Всегда загорелый, лодки любил? Светлые кудрявые волосы? Довольно красивый? — Это он, — с грустью подтвердила Дженни. — Он по-прежнему любит лодки, и Элли его обожает. Как и я. Шелли не следовало слишком интересоваться чужими делами. — Это хорошо, — равнодушно произнесла она. — Ничего хорошего, — решительно возразила Дженни. — Должна тебе сказать, это ад. — Потому что вы уже не вместе? — Мы и не были вместе. — Дженни вздохнула. — А он хочет быть с нами. — А ты не хочешь? Дженни покачала головой. — Не хочет Дрю. — Дрю? А каким боком это касается Дрю? Дженни невесело рассмеялась. — Он назначил себя стражем моей нравственности. Главная его претензия к Джейми в том, что он не может меня хорошо обеспечить — по мнению Дрю. — Может быть, это не мое дело… — Шелли сделала последний глоток чаю и встала. — Дрю слишком властный, и всегда был таким. А речь идет не о его жизни, а о твоей. Жизнь у человека одна, и не позволяй ему делать тебя несчастной! — Если бы все было так просто! — Все просто, если правильно смотреть на вещи! — с жаром заявила Шелли. — Поверь мне. Если Джейми тебе нужен, значит, ты должна за него бороться. — Бороться так, как самой ей нужно было бороться за Дрю. Она взглянула на часы. — Мне пора идти. Если я не устроюсь в «Западном»… — Тогда возвращайся, — поспешно предложила Дженни. — Я говорю серьезно. — Да, я знаю. Спасибо тебе. И за чай спасибо. — Мы же еще увидимся? — спросила Дженни. — Когда твоя половина станет пригодной для жилья. Ты же не думаешь опять сорваться с места? — Кто знает? Ответ Шелли был чистосердечным. Она не знала, как скажется на ней жизнь в Милмуте. То, что она будет часто видеть Дрю — может быть, почти каждый день. А если к тому же у него кто-то есть… — У Дрю есть девушка? — вдруг спросила она и тут же пожалела, что не удержалась. — Прости. Непорядочно, что я тебя об этом спрашиваю. — Верно, — согласилась Дженни. — Хотя тебя можно понять. Он не обсуждает со мной свою личную жизнь. Хотя, пожалуй, если бы у него было что-то серьезное, я бы знала. — Но я полагаю, у него были женщины после моего отъезда? Дженни раздраженно взглянула на нее. — Прошло три года, Шелли, так что были, конечно! Он до сих пор получает письма от женщин, которых знал во время путешествий. А ведь тебе известно, как давно это было! — Ты не расскажешь ему, о чем я тебя спрашивала? Он может неправильно понять. Или правильно. Дженни покачала головой. — Я не могу тебе обещать, что не расскажу, если он спросит. Он мой брат, и я его люблю. А ты сама знаешь, что сделала ему больно. — Да, знаю, — вздохнула Шелли. — И мне теперь нужно жить с тем, что я совершила. — Впрочем, она подозревала, что себе она причинила куда более сильную боль… Шелли въехала в ворота «Западного» и поставила машину на стоянку. Ей сразу же бросилось в глаза то, как похорошело заведение. Деревья и клумбы выглядели не просто безупречно — казалось, их с любовью воссоздал человек, обладающий врожденным чувством цвета и гармонии. Здание отеля было выстроено над бухтой в конце прошлого века как частное владение. Его силуэт резко выделялся на фоне моря, сверкающего под солнечными лучами. «Западный» был солидным учреждением, но в год отъезда Шелли его звезда закатилась. Сейчас же она видела, на что оказались способны деньги и забота. Подновлена пострадавшая от времени кирпичная кладка, повсюду появилась свежая краска, отремонтирована видавшая виды кровля. Такой отель был бы достоин самых фешенебельных курортов Европы, подумала Шелли, входя в залитый ярким светом холл и невольно рассматривая блестящий паркет. Женщина, сидящая за столом регистрации, с улыбкой взглянула на Шелли, и та поразилась еще раз. Даже служащие здесь преобразились! Эта женщина с густыми темно-рыжими волосами была одета в переливающийся синий костюм, который подчеркивал глянцевую белизну ее кожи. По-видимому, она была одних лет с Шелли, но на этом сходство заканчивалось: строгая, идеальная аккуратность дежурной являла резкий контраст с удручающе изможденным видом Шелли. — Чем могу быть полезна? — осведомилась дежурная. — Меня зовут Шелли Тернер. Я полагаю, для меня должны были заказать номер… — Да, совершенно верно, мисс Тернер, — отозвалась дежурная, даже не заглянув в регистрационную книгу. — У вас «Сиреневый люкс». Я попрошу вас проводить? — Люкс? — выдавила из себя Шелли. — Мне не нужен люкс. Что-нибудь попроще, просто переночевать, и все. — Боюсь, у нас только один свободный номер, — как бы извиняясь, сказала дежурная. — Конечно, если есть затруднения, я поговорю с… — Нет, никаких затруднений. Сколько бы ни стоил номер в «Западном», одну ночь она может себе позволить. Женщина за столом одарила ее учтивой профессиональной улыбкой. — Я попрошу, чтобы вас проводили. Хорошо, мисс Тернер? — Да, пожалуйста. Носильщик взял ее вещи и провел к лестнице и дальше до конца увешанного картинами коридора. Остановились они возле двойных дверей. Носильщик распахнул их, и она заглянула через его плечо. Перед ней была комната, освещенная неярким розоватым светом. Пышная, в декадентском стиле. Шелли была озадачена. Такое? В Милмуте? — «Сиреневый люкс», мисс. Она дала ему чаевые. — Вы очень добры, мисс. У вас будут какие-нибудь пожелания? — Спасибо, не сейчас. В котором часу ужин? — Мы начинаем подавать ужин в семь тридцать, мисс. Дверь за носильщиком бесшумно закрылась. Оставшись одна, Шелли с любопытством осмотрелась. Такого потрясающего помещения она еще не видела — а ведь ей подобное не в новинку. Огромный лиловый ковер, мягкий, как будто бархатный. Обширная кровать, наполовину скрытая тяжелыми занавесками в сиреневых тонах. В цветовую гамму вписывались и шторы возле колонн, стоявших у высоких, от пола до потолка, окон. А пейзаж… Шелли подошла к окну и с радостью увидела прекрасную панораму Ла-Манша, от которой у нее перехватило дыхание. Как она могла забыть, насколько изумительно могут выглядеть ее родные места? В ванной комнате она обнаружила старомодную ванну размером с небольшой бассейн. Вот что ей сейчас нужно больше всего на свете! Она открыла краны, добавила в ванну ароматической эссенции и стала раздеваться под шум воды. Белое кружевное белье, приобретенное в Милане, она бросила на пол, подумав при этом с досадой, что отныне ей предстоит тратить деньги на более существенные вещи. Когда ванна почти наполнилась, Шелли улеглась в нее, погрузилась в клубы пены и отдалась наслаждению, которое доставляла ей шелковистая, ласковая, теплая вода. Она вымыла голову и вновь легла, чувствуя, что ее тело отдыхает в первый раз с тех пор, как Марко сообщил ей о своей новой любви. Любовь. Страшное слово. Что оно означает? Разрыв, вот его истинный смысл. Ароматное облако окутало ее, веки отяжелели, сон — или что-то очень похожее на сон — нахлынул на нее, и она сдалась. Она не услышала, как дверь ванной слегка приоткрылась и закрылась вновь после секундной паузы. Тем не менее подсознание ее, должно быть, уловило что-то, так как она открыла глаза и увидела Дрю, который неподвижно стоял и смотрел на нее. Это было слишком неожиданно и слишком похоже на видение, чтобы Шелли могла как-нибудь отреагировать. Она узнала его, вот и все. Глядя на него, она погрузилась в воду чуть глубже. Его джинсы, которыми она любовалась на пляже — неужто всего лишь несколько часов назад? — при ближайшем рассмотрении выглядели еще лучше. Мягкая голубая ткань туго обтягивала бедра и плавно спускалась к щиколоткам. Она подняла глаза и увидела, что простая белая футболка идеально облегает его крепкий торс. Утомление и теплый пар убаюкали ее. А теперь влажное облако обострило ее чувственность. Сапфировые глаза смотрели на нее с немым вопросом. — Дрю! — выдохнула она. — Привет, Шелли. Она погрузилась еще глубже, так, чтобы округлости ее грудей оказались прикрыты белыми островками пены. — Что ты здесь делаешь? — прошептала она, не понимая, почему не кричит и не велит ему выйти. — Честно? Я думаю, что именно находится под этими пузырями. — Его губы сжались. — И сознаю, что никогда не видел тебя обнаженной. Ты понимаешь, Шелли, о чем я? Это же невероятно, если вдуматься. Вожделение проделало путь от кончиков грудей вниз, туда, где сладостная пульсация начинала сводить ее с ума. — Дрю… Это должно было прозвучать как протест; почему же у нее вышло нечто вроде тихой, но отчаянной мольбы? — Понятно, в купальнике я тебя видел много раз, — спокойно добавил он. — А один раз — только один — ты была на пляже без лифчика. Помнишь, Шелли? Разумеется, она помнила. Разве могла она забыть? Но очень давно она не позволяла себе вспоминать о чем-либо, что происходило в тот день. Она покачала головой. — Н-нет. По-моему, нет. — Тогда позволь освежить твою память. — Дрю… — Тебе было семнадцать лет. — Его низкий, властный голос подавил ее слабую попытку возразить. — Кончалось долгое, изнурительное лето, как раз после этого я подался из Милмута. Помнишь? Было так жарко и тихо, что каждый твой вздох обжигал горло. Ты с двумя подругами загорала за скалами там, у маленькой бухты. Теперь вспоминаешь? Она кивнула; несмотря на влажный воздух, ее губы пересохли настолько, что она была не в силах говорить. — Вы все разделись и остались в одних трусах. У тебя трусы были из золотистой ткани, из-за чего они казались блестящими и твердыми. Они застыли на тебе как патока. Кожа у тебя блестела, вот как сейчас. Мягкие светлые груди и крепкие розовые бутоны на них… — Пожалуйста, Дрю… — удалось ей выговорить. При этом она спросила себя, знает ли он, что эти бутоны и сейчас твердеют под пенным покрывалом. — Я долго бежал и обливался потом, а когда увидел, как ты лежишь на полотенце, как ты лениво опустила ладони на лоб, я потерял способность двигаться… — Дрю, не надо… — Губы Шелли беспокойно зашевелились. — Не надо… Дрю пропустил ее мольбу мимо ушей и лишь пристальнее взглянул на нее. — И ты помнишь, что я потом сделал? — Ты окликнул меня и швырнул мне свою майку, — глухо ответила Шелли. — И велел мне прикрыться. — Именно. Он издал удивленный смешок, вспомнив то гипнотическое влечение, которое испытал при виде ее белого тела на фоне более темной горячей гальки. Это влечение заставило его провести в чужих краях куда больше времени, чем он рассчитывал. Ведь он понял, какая опасность исходит от нее — опасность, в которой он не отдавал себе отчета прежде. Тем не менее чем больше он отрицал этот факт, тем упорнее она продолжала манить его. И все женщины, с которыми он был близок в последующие годы, представлялись его воспаленному мозгу в блестящих золотых бикини. Он приблизился и присел около ванны, так, что его лицо оказалось на одном уровне с лицом Шелли, и она осознала, что не в состоянии отвести взгляд от его уверенных синих глаз. — Боже мой, Шелли, каким же дураком я был! Я так заботился о твоей невинности, что позволил ей поработить меня! — Никто не порабощал тебя, Дрю. Это ты всегда подавляешь. Он протянул руку, провел пальцем по ее мокрой щеке и ощутил податливый шелк кожи. — Правда? — медленно переспросил он. — А мне так не кажется. Слишком долго я позволял разуму руководить мной — защищать мою невинную будущую невесту… тогда как она не могла ждать… Не могла дожидаться свадьбы и человека, которому призналась в любви. Ты жаждала секса так страстно, что оказалась готовой отдаться первому встречному. Это так, Шелли? Шелли склонила голову на край ванны. Она слишком устала, чтобы возражать, ей было слишком хорошо, чтобы двигаться. — Я больше не могу спорить с тобой, — выговорила она. — Все было не так. — Нет, именно так, — решительно заявил Дрю. — И ты отлично знаешь, как все было на самом деле! Она покачала головой. — Нет, Дрю. Ты вознес меня на невообразимый пьедестал, и тебе представлялось доблестью выбить его из-под моих ног. Тебе так было удобно! Ты пожил: ты путешествовал, ты испробовал все, что мир мог тебе предложить. И вот ты возвращаешься к непорочной невесте — как замечательно! Но ты так и не подумал о том, что мне нужно, что я чувствую! Ты не мог противостоять другим женщинам, но у тебя доставало сил противостоять мне! — Выходит, в том, как ты себя повела, виноват я? Он резко поднялся и отошел. А она смотрела на него, изнывала, звала его, желала вернуть назад ушедшее время, и тогда все было бы иначе. Но это невозможно. И она не причинит себе большую боль, если бросится на шею человеку, которого она интересует исключительно в сексуальном плане. В особенности тому, который когда-то любил ее. Он остановился в отдалении, глядя на Шелли сверху вниз. Лицо его представлялось сложной мозаикой бликов и теней. Известно ли ему, насколько она желает его? Даже после всех этих лет. — Выйди, — пробормотала она. Ее веки отяжелели так, словно на них лежал свинцовый груз. Дрю нахмурился. — Я никуда не уйду, пока не смогу убедиться, что ты не уснешь. Ты имеешь представление о том, сколько времени здесь лежишь? — Не так уж долго! — Она наконец нашла в себе силы задать вопрос, который следовало бы задать в тот момент, когда он так самоуверенно вошел в ванную комнату: — И все-таки — что ты здесь делаешь? — Я решил проверить, не утонула ли ты. Он изучал ее порозовевшее лицо, расширившиеся зрачки сонных глаз. — Случайно мимо проходил? — сонным голосом произнесла Шелли. — Или ты разыгрываешь ангела-хранителя всех приезжающих женщин? Врываешься к ним в ванную и пялишься на них? — Нет, Шелли, я для тебя сделал исключение. — Он негромко рассмеялся. — Как и всегда. Кроме того, всего лишь минуту назад я не слышал никаких возражений. — Знаешь, может быть, эта фраза вышла из моды, но ты ни капли не изменился с тех пор, когда стал свиньей и упертым мужским шовинистом, Дрю Гловер! — Шелли, свиней тоже иногда любят! Что ж, а теперь выпустила б ты воду и вздремнула, а потом я закажу ужин. В ярости она почти села, но вовремя опомнилась и ограничилась фырканьем. — Похоже, ты окончательно лишился мозгов! — Весьма возможно. — Ты всерьез рассчитываешь, что я буду с тобой ужинать? Дрю покачал головой. — Нет, честно говоря. По крайней мере, на уровне рассудка. Даже не то чтобы я этого хотел. И в то же время я хочу этого больше всего на свете. Этого — и тебя, Шелли. Если я уеду домой и поужинаю один или даже в другом обществе, все равно я весь вечер буду думать о тебе. Беспокоиться о тебе. Размышлять, чем ты жила… — Я польщена! — Не обольщайся! — Он сжал губы. — Это просто утоление жажды. Я не хочу, чтобы ты оставалась загадкой. Так что давай поужинаем как равные. Без хитростей. С равными я умею общаться. — С равными? — непонимающе переспросила Шелли. — Ну да. Нам обоим известно, что между нами есть ощущение незавершенности, и не спорь со мной, ведь я по твоим глазам вижу, что прав. Это интригует, но и раздражает. Нас обоих неудержимо тянет к чему-то, о чем мы оба предпочли бы забыть. Во всяком случае, сейчас мое влечение к тебе не сдерживается устаревшими моральными соображениями. Так что, — он поднял брови, — ужинаем? — А если я скажу, что не хочу есть? — Это докажет, что я справедливо назвал тебя лгуньей! А правдивость никогда не была твоей сильной стороной, ведь так, Шелли? — Он взглянул на ее смертельно бледное лицо. — Сейчас ты чертовски плохо выглядишь, и мне не нужно, чтобы ты упала в обморок. — Какое тебе дело до моих обмороков? — Какое дело? — Он рассмеялся, но смех вышел абсолютно безжизненным. — Я бы не стал употреблять это выражение. Скажем, пришла пора связать раз и навсегда обрубленные концы наших отношений. Может быть, тогда мы оба как раз и освободимся от всего, что еще связывает нас. — Я думаю, под связыванием концов ты подразумеваешь секс? — Во всяком случае, я не подразумеваю церемонных ухаживаний, — жестко отозвался он. — Скотина! Скотина! — выкрикнула ему в лицо Шелли и тут же пожалела об этом, увидев на его губах наглую ухмылку. — Шелли, вылезай из ванны, — отрезал Дрю и вышел. |
||
|