"Пуля для бизнес-леди" - читать интересную книгу автора (Корнешов Лев Константинович)

Сладкое похмелье

На следующий день Настя проснулась от того, что из соседней комнаты, служившей столовой, доносился звон чашек, бутылок, тарелок. Олега не было, и угол, в котором были поставлены с вечера ружье и положены тулуп, валенки, меховой комбинезон и прочая охотничья амуниция, опустел, казался обобранным.

Настя набросила спортивный костюмчик — халат взять не сообразила — и высунулась из своей комнаты. Элеонора поставила на стол огромный таз с горячей водой и мыла в нем посуду. Батарея пустых бутылок, составленных у входа, зримо напоминала о вечерней «баталии».

— Просыпайся, соня, — бодро приказала Элеонора. — Порядок наведем и сядем кофейку попить.

Настя брезгливо глянула на объедки, которые Элеонора сваливала в бумажный мешок.

— Но-но! — прикрикнула на неё Элеонора. — Убираться — это наша, бабья работа. Головка бо-бо?

Настя кивнула. В голове был неясный шум, чувствовала она себя усталой и разбитой.

Элеонора налила ей полрюмки коньяка:

— Опрокинь, станет легче.

Настя с трудом осилила коньяк и ей действительно стало легче. Она вроде бы возродилась, жизнь снова приобрела краски: через окна пробивалось яркое солнце и в оттаявших в хорошо натопленном доме оконных стеклах виден был белый искрящийся снег.

— Не так люблю пить, как похмеляться, — улыбнулась, глядя на неё Элеонора, — чувствуешь, как забегала кровь по венам, все жилки затрепетали?

— Угу, — пролепетала Настя, прожевывая ломтик лимона. Ей и в самом деле стало лучше, отступила тошнота, руки освободились от сковывавшей их тяжести.

— Значит так, — деловито распорядилась Элеонора, — все убираем, мужик любит чистоту и порядок, пьем кофе, идем гулять — приводить себя в норму…

Она бросила быстрый взгляд на Настю:

— Ты глянь на себя в зеркало, девица! Круги темнющие под глазами, мордашка в пятнах от макияжа, как линялая блузка после стирки, волосенки дыбом… Немедленно под душ — холодный и горячий! Три себя мочалкой до посинения, разгоняй кровь! Ты с собой что-нибудь кроме этого задрипанного костюмчика взяла, пионервожатая? Нет? Ладно, одолжу халатик, да такой, что мужики взвоют волками на луну…

Она весело тараторила, грохоча посудой, ей нравилось направлять Настю — молоденькую и необструганную ещё — на ту дорожку, по которой шла уже давно сама. И еще, что Настю немного удивило, она не видела в ней соперницу, конкурентку. Да и с какой стати ей было это делать? Два мужика, две бабы… Но Насте ещё предстояло многое для себя уяснить, в том числе и этот вариант: два да две…

Элеонора, которая была на охоте со «своим» Алексеем в прошлый раз, объяснила Насте, что их мужики обязательно завалят и лося, и кабана, уж они-то не упустят шанс. Да и местные охотники постараются, слышала ведь вчера уговор, что мясо делится поровну. Половина лосихи, это килограмм по тридцать на каждого чистого мяса — всем хватит, а для мужиков этого мяса — на месяц.

— А что, Алексей женат? — поинтересовалась Настя.

— Конечно. Я с его женой знакома — ничего особенного. Типичная история: в нужный момент затащила на себя, немедленно забеременела и тут же в ЗАГС — шлеп печать!

— А ты с ним… давно?

— Да перестань ты выспрашивать! Давно… Недавно… Сегодня я с ним!

Они выпили ещё по рюмке коньяка и как лакомство к нему — крепкий черный кофе.

— Если у мужиков будет удачная охота и хорошее настроение, они за нами пришлют кого-либо из егерей, выпить «на крови», это для них запредельный кайф. Поэтому, телочка, одевайся потеплее, пойдем погуляем, чтобы освежиться, оклематься. День у нас с тобою будет трудный.

— С чего бы это? — удивилась Настя.

— Увидишь, — загадочно ответила Элеонора.

Они одели тулупчики, которые в домике, очевидно, специально держали для «дам», валенки, ушанки. От домика к домику вели протоптанные в глубоком снегу тропинки. Элеонора дурашливо толкнула Настю и та завалилась в сугроб — только валенки наружу. Сделала вид, что не может встать, протянула Элеоноре руку и вдруг тоже свалила в снег. Они валялись в снегу, взвизгивая, хохоча, швыряясь снежками — до изнеможения. Эта возня изгнала остатки хмеля и девушки встали на ноги свеженькими и бодрыми.

— Телки стоялые, — процедил сквозь зубы мужик, покуривавший на крылечке конторы охотхозяйства.

Настя услышала, залилась багровым румянцем.

— Ты чего? — удивилась Элеонора. — Мы и есть телки. Только мужичку завидно, уж он-то знает, что такие как мы не простаивают, мы всегда в деле. Но не для него. Так что упрячь, подруга, свою совесть в самый дальний кармашек…

Но Насте сложно было последовать её совету.

Они шли молча, Насте хотелось крикнуть на весь этот примолкший под снегом и низким сереньким небом лес, что она — не такая, она… А какая она? Как объяснить, что она здесь, в лесу, с мужиком, который на десяток лет старше её, женат и все такое прочее? Позвал и поехала, потащил в постель — и легла, не задержалась.

Элеонора угадала, почему примолкла Настя и тихо сказала:

— Ничего, Настюха, это пройдет… Я тоже, когда первый, второй раз попала в такие ситуации, начала было себя терзать, слюни пускать. А потом сказала: угомонись, пользуйся тем, чего у тебя нет, а у них есть! Да тебе надо полгода свою вожатскую зарплату копить, чтобы вот так в лес выехать, сидеть за столом, заваленным выпивками и закусками, у костра постоять, в баньке попариться…

— А что, будут баня и костер? — спросила Настя.

— Много ещё чего будет! — заверила Элеонора. — Так вот, продолжу лекцию… Тебя ублажают не просто на все сто, как мы говаривали девочками, а на сто тысяч и выше! И чего от тебя в ответ желают? Ага… Сообразила! Так отдавай, не скупись, самой ведь не только не противно, а совсем наоборот! Отдавай так, чтобы снова позвали!

— Замолчи, Эля! — попросила Настя. И добавила: — Ты говоришь так, словно мы проститутки какие-нибудь.

— Проститутки на рынках да вокзалах клиентов выискивают! А мы с тобой, подруга… породистые лошадки. И дорогие, заметь! Таким, как Олег и Алексей, дешевки ни к чему. Они за свои деньги и возможности хотят иметь качественный товар!

— Доходчиво объясняешь, — уныло пробормотала Настя. — Лошадки… Товар… Они, что, купили нас?

— А то нет? Только не финти-винти, Настюха, купля-продажа произведена по согласию всех сторон. И вот что я тебе советую… Погоди… Во-он точка черная на краю леса… Это вездеход за нами прет, чтобы мы, значит, своими глазами увидели подвиги мужиков наших. Советую тебе, вначале пей чуть-чуть, как бы ни пытались в тебя влить побольше… Силы тебе потом понадобятся. Как и мне тоже. Попозже хлопнем от души… Но пока вездеход снег буравит, хочу тебе дать несколько советов. Бесплатно… Выбрось из головки своей всякие мыслишки про любовь… И кончай маяться, терзаться. Мужики у нас с тобой неплохие, много чего повидавшие. Вот спроси, к примеру, Олега: помнит ли он всех, с кем переспал? И он ответит честно — нет. А заметь, карьеру делает стремительно. И это для тебя тоже главное…

— Мне-то что с его карьеры? — с трудом втиснулась в непрерывный монолог Элеоноры Настя.

— Потом поймешь, когда чуть поумнеешь… А пока, говорю, мужики у нас неплохие, по-своему надежные, но с придурью… И придурь эта у них — от того, что уже давно наелись и вожатыми, и прочими активисточками. Так что не строй из себя целку-мацелку, никого этим здесь не удивишь.

Элеонора лихо поддала носком валенка ком снега, замахала руками и закричала во всю мочь:

— Мы здесь!

Но водитель вездехода их уже увидел, сделал красивый разворот дугой, рассыпав веером снег, и резко затормозил.

— Пошустрее, дамочки, забирайтесь в кабину, у мужиков там души пылают!

— Что взяли? — тоном бывалой охотницы спросила Элеонора.

— Хорошо взяли! — возбужденно, захлебываясь на морозном воздухе словами, доложил водитель, молодой, курносый парень с шальными от азарта глазами.

— Корову центнера на полтора и секача хлопнули. С коровой твой отличился, — он ткнул пальцем в Настю. — С первого выстрела свалил! Шустрый мужик!

Насте стало приятно, что этот парень, от которого аппетитно пахло лесом, морозом, бензином и, кажется, спиртным, сказал именно так: твой.

Он быстро домчал их на своей машине, для которой, казалось, не существовало ни канав, присыпанных снегом, ни сугробов, до лесной поляны. Посреди поляны, окруженной, словно сказочным кольцом, стройными рыжими соснами, приодевшимися в снежные шубы, пылал огромный костер. Мужики свежевали лосиху и кабана. Лосихе вспороли шкуру на брюхе, вывернули внутренности на снег, двое держали её за задранные вверх ноги, остальные сноровисто подрезали шкуру, оттягивая её от мяса. Все вокруг было в крови и руки у всех тоже в крови. Глаза у лосихи были открытыми, и Настя мимоходом, краешком сознания, отметила, что они — как стеклянные, большие голубовато-темные шары.

Рядом другие охотники свежевали кабана. Все работали молча, дружно, каждый знал, что ему делать, охотничья бригада была слаженной, сработавшейся. И Настя вдруг подумала, что вот перед нею — настоящие мужики, без нервных вывихов, охотники и добытчики, которым по нраву запах крови и законы леса.

К своему удивлению, она не почувствовала отвращения или тошноты при виде уродливо распластанной, наполовину освежеванной лосихи, лепешек загустевшей крови на белоснежном снегу, отрезанной головы с ушами-лопатками. Она вдруг вспомнила любимого ею Сальвадора Дали: вкус крови слаще меда…

Олег и Алексей расстелили брезент, положили на него крупно нарезанную колбасу, луковицы, черный хлеб, поставили алюминиевые кружки, бутылки.

— Оторвитесь, мужики, — скомандовал Олег Петрович. — Дамы прибыли с поздравлениями. Давайте на крови законные сто грамм.

— Одну минуточку! — остановил его один из пожилых егерей. Он лично проверил ружья, не остался ли в каком стволе патрон. И лишь после этого скомандовал шутливо:

— На исходный рубеж шагом марш!

Все вытерли руки от крови снегом, разобрали кружки. Настя поймала себя на жгучем желании выпить, но вспомнила совет Элеоноры и позволила Олегу налить себе всего ничего.

Закусив, мужики погрузили туши на вездеход. Настю и Элеонору отправили на базу на санях. И много лет спустя Настя вспоминала, как сказочно было ехать по чуть пробитой лесной дороге на санях, когда справа и слева — березы в серебряном инее, а впереди — угасающие сиренево-розовые просторы — солнце уже садилось на пики дальних сосен.

И на базе ей было жутко интересно, потому что никогда ничего подобного не видела. Олег и один из егерей отправились на кухню жарить печенку, Алексей умело накрывал на стол, доставая припасы из сумок и рюкзаков, остальные мужики, отрубив от туш положенное владельцам лицензий, солидный кусок мяса — директору охотхозяйства, остальное разделили на равные доли по количеству участников охоты и по честному тянули жребий — кому что. Голову лосихи отдали Олегу — «убийце», как шутили, но он от неё отказался, и её тоже разыграли.

Потом каждый сложил свою долю в полиэтиленовые мешки, в рюкзаки. Мужики сняли ватники, вымыли руки ледяной водой из проруби и степенно вошли в столовую, приглаживая разлохмаченные головы ладонями.

Олег поставил на стол огромную сковороду с печенкой, Настя попыталась было накладывать куски на тарелки, но Элеонора её остановила:

— Не мельтеши, мы всего лишь гости на мужском пиру.

Когда налили в стаканы, Олег Петрович поднялся и спросил:

— Ну как, мужики, нормально? Без обид?

Настя сообразила, что он интересуется, довольны ли все своей долей в общей удаче.

— Нормально, Петрович! — заверили его мужики. — Все по-честному, по-охотничьи.

Перед второй рюмкой начальник охотхозяйства теперь спросил уже Олега Петровича:

— Ну, а вы как, уважаемые? Есть претензии?

Олег Петрович со своей стороны заверил, что все «нормально» и лучше быть не может.

Настя не удержалась, выпила наравне со всеми. Хмельное не ударило, не подрезало настроение, наоборот, ей стало очень уютно, и все люди казались очень милыми, вроде бы и хорошо знакомыми.

Шофер вездехода откровенно пялил на неё глаза:

— Ух ты!

— Ну? — захихикала Настя.

— Не была бы ты бабой Олега Петровича, я бы тебе показал «ну»! — Глаза у шофера разгорались все жарче.

Элеонора позвала:

— Настя! Иди сюда!

И когда Настя села рядом с нею, негромко, но резко выговорила:

— Не балуй! А то паренек всерьез подумает, а это — ни к чему… Мужички сами же его и «поучат», чтоб место знал.

Олег поднялся с рюмкой в руке, удивительно трезвый и сдержанный:

— Что же, мужики, хорошее всегда быстро кончается. Давайте по последней!

Охотники уже и сами начали собираться, разбирать амуницию. Прощаясь, растроганно жали руки, напоминали, чтобы в следующий раз про них тоже не забыли.

Начальник охотхозяйства сказал Олегу Петровичу:

— Когда напаритесь, баню заприте, как обычно.

— Там все готово?

— По первому классу, даже ледок в проруби сняли, чтобы не поцарапались. Веники, полотенца, простыни — на обычных местах, в шкафах. Посуду и стеклотару отсюда не берите — все есть. Да что я говорю вам, Олег Петрович, не первый ведь раз…

— Супруга твоя расстаралась?

— Она. Огурчики соленые, помидорчики, капустка своя… Как вы любите.

Олег Петрович одобрительно кивнул:

— Передай нашу благодарность. После, перед отъездом, рассчитаемся.

Настя, «городское дите», никогда не была в деревенской бане.

— Что надо с собой взять? — тихо спросила у Элеоноры.

— А ничего. Сунь ноги в валенки, набрось тулупчик… Баня — вон она, двадцать метров, пробежимся по морозцу…

Олег Петрович и Алексей подхватили собранные заранее сумки:

— Ну, вперед и выше!

Настя с разбега влетела в предбанник и ахнула от восторга. Просторная комната, обшитая «вагонкой», источала ароматы липы, мяты и ещё каких-то незнакомых Насте запахов. Стены были мягкой, ласковой желтизны, дерево не стали покрывать лаком и оно словно бы светилось изнутри. Умельцы, сооружавшие баню, тщательно подобрали, подогнали узоры на досках и они образовали причудливые естественные рисунки, чем-то напоминавшие картины модернистов. Стены украшали трофеи былых охотничьих битв — оленьи и лосиные рога, кабаньи головы, на специальных полочках-подставках чучела птиц. И над всем витал легкий дух теплого воздуха, ароматного дымка, вялого листа.

Посредине комнаты стоял грубо сколоченный деревянный стол. Но это была та «грубость», от которой за версту несло изяществом и вкусом. На столе в глиняные — под стиль! — тарелки аппетитно были разложены нарезанное ломтиками сало, огурцы, помидоры, моченые яблоки, в жбанах коричнево темнел квас.

Из комнаты вели три двери: одна в парилку, вторая — в бассейн, третья — по ступенькам к проруби в реке.

Настя едва не завопила от восторга, подбежала к Олегу Петровичу, чмокнула его в щеку.

— Бог мой, я ничего подобного не видела!

— А что ты вообще видела, девочка? — снисходительно откликнулся Олег Петрович.

Тулупчики повесили на оленьи рога, приспособленные под вешалку, валенки сунули под лавки. Все вместе дружно выставили на стол бутылки, разложили по тарелкам принесенную с собою закуску.

Настю немного беспокоило, где она сможет натянуть на себя купальник, но все решилось неожиданно просто. Элеонора небрежно, не придавая этому никакого значения, расстегнула пуговицы своего роскошного халатика, сняла его, осталась, в чем мать родила и сладко потянулась:

— Ох и хорошо-то как, граждане мужчины…

Олег и Алексей тоже сбросили с себя спортивные костюмы, но с плавками не спешили расстаться.

Элеонора удивилась:

— С чего это вы?

— Раздеваться надо медленно, со вкусом, — назидательно изрек Олег Петрович. — Вон Настя не торопится…

— Сейчас подогреем её энтузиазм. — Элеонора сноровисто разлила по граненым стопкам водку и пригласила:

— К столу, господа охотнички!

Она первой заняла стул во главе стола, Олег и Алексей справа и слева от нее, Насте досталось место против Элеоноры.

Элеонора подняла рюмку:

— За единение с матерью Природой! Мы в лесу, и пусть пробудятся в нас хищные инстинкты!

Все расхохотались, и Настя вместе со всеми, ей показалось, что она действительно становится маленьким зверенышем, который ищет добычу и сам может стать чьей-то добычей.

После первой рюмки последовала вторая, без тоста, просто все чокнулись и торопливо вылили водку в себя.

— Настя! — капризно приказала Элеонора. — Снимай свои тряпки, стыдиться тебе нечего, длинноногая — породистая…

И Настя, разгоряченная водкой, захмелевшая от необычной обстановки, от того, что оказывается, можно сбросить с себя все шоры и никто за это не осудит, торопливо разделась, сложив свое бельишко на лавку. У неё мелькнула странная мысль: она совсем, совсем маленькая, в том возрасте, когда мальчики и девочки ещё не знают, что это такое — стыдиться друг дружку.

Элеонора взяла снова бутылку, но Олег Петрович остановил ее:

— Поймаем первый пар — он самый сладкий.

В парилку зашли мужчины, потом уже прошмыгнули Элеонора с Настей.

— Закрывайте скорее дверь! — нарочито страшным голосом закричал Олег. — Держите пар!

Настя оказалась в густом тумане из плотного горячего воздуха, в котором белыми пятнами проступали Олег, Алексей, Элеонора. Они охали, ахали, вздыхали от переполнявших их чувств. Настя хватала открытым ртом воздух, обжигавший губы, горло, легкие, ей казалось, что сердце не выдержит, остановится. Она присела на самую нижнюю полку и замерла, зацепенела, явственно ощущая, как тело её становится мягким, невесомым, ещё немного и неведомые ей ранее силы поднимут её и она будет парить в потоках обжигающего воздуха. Из неё «выпаривались» расслабленность, скованность, апатия, охватившие после опрокинутых наспех двух рюмок водки, её охватило нестерпимое желание хлестать себя бечевками, цепями, в крайнем случае березовым веником, как делали это сейчас Олег Петрович и Алексей. Она покрылась крупными горошинами пота, пот был соленым, заливал глаза и губы. И когда, казалось, больше не выдержать жар, Олег Петрович схватил её за руку, потащил за собой через предбанник к небольшому бассейну и толкнул с бортика в ледяную воду. Она замерла, ожидая что вот теперь сердце точно остановится, но, вынырнув из воды, будто переродилась в очередной раз, вода совершенно стерла с неё размягченность и вялость, влила новые силы.

Олег бултыхался рядом, бассейн был маленьким, не для плавания, и она, посмотрев, что он делает, тоже стала с головой уходить под воду и высоко выпрыгивать из нее.

— Снова в парную! — скомандовал Олег. Элеонора и Алексей выскочили им навстречу, источая облачка легкого пара.

В парной Олег уложил её на полку и легонько, умело отхлестал вениками. Настя совсем забыла, что она голышом, на ней ничего нет. «Какая я все-таки, оказывается, бесстыдница», — подумала, подставляя под веники по командам Олега спину, живот, плечи, руки, ноги. Она испытывала неимоверное блаженство от подчинения этим командам, от того, что взрослый, большой и сильный мужчина нежно охаживает её вениками с увядшей, но не облетающей с ветвей листвой.

Потом Олег, после очередного нырка в парилку, поддерживая на скользких ступеньках, вывел её к проруби и велел:

— Окунайся!

— Не могу! — завопила Настя.

— Лезь в воду! Здесь мелко, не утонешь! Лезь, сказал!

И, схватив её сильными руками под мышки, приподнял и «солдатиком» опустил в прорубь.

— Ой, мамочка! — что есть мочи закричала Настя. — Родненькая моя, спаси меня!

— Еще не встречал такую, которая бы в самый ответственный момент маму не позвала! — весело скалился Олег.

Он снова затолкал Настю в парную и велел три минуты сидеть спокойно, отдавать холод и впитывать теплоту.

Элеонора и Алексей тоже чертиками вертелись между парной, бассейном и прорубью.

Наконец, набросив махровые халаты, они снова сели за стол. Олег наполнил рюмки, разлил в стаканы квас. Настя выпила с удовольствием. Водка показалась ей какой-то бесхмельной, словно охлажденная водичка. И все-таки успела подумать, что никогда ещё столько не пила, и вот странно — не пьянеет. И без боязни подставила стопку, чтобы ей налили снова.

Олег и Алексей сейчас пьянели почти на глазах, они заговорили громко и шумно о каких-то своих делах, кого-то, неизвестного Насте, дружно ругали по-черному, о ком-то отзывались с уважением: «Мощный мужик! За него надо держаться!»

Они уже не очень заботились, налито ли у девушек, и опрокидывая свои рюмки, чокались со звоном. Олег вдруг остановил взгляд на Насте, поднялся:

— Пойдем в бассейн, освежимся.

Как только они вошли в воду, Олег подтолкнул её к стенке, обхватил бедра руками, приподнял и раздвинул её ноги своими ногами. Она почувствовала, что он уже в ней, забилась, стараясь сделать так, чтобы ему было удобно. Но ей ничего не хотелось, словно бы обволокла пустота. Все это длилось несколько беспамятных минут, после которых Олег поцеловал её в губы, но как-то вяло и словно бы нехотя, и пробормотал: «Спасибо, ты отзывчивая девочка». Настя хотела сказать, что ей было неловко, неудобно и противно, но сдержалась — все равно хмельной, не поймет её. Они вернулись к столу и тут же в бассейн пошли Элеонора с Олегом.

Настя вдруг подумала, что весь этот банный «ритуал», как и вся охота, у них расписаны, разлинеены наперед, и, попав в эту круговерть, она будет вертеться в ней, пока не выйдут сроки. И даже то, что произошло в бассейне, было заранее предусмотрено, очевидно, все это происходило на других «охотах», с другими девочками.

Ее не мучили сожаления, что она попала в ситуацию, превратившую её в куколку, в игрушку для забав обладающих деньгами и если не властью, то влиянием мужчин. Эту сторону жизни, которую она увидела, Настя никогда не знала и могла бы не узнать: смазливенькая «вожатка», которую нередко приглашали бы случайные знакомые в кафе-рестораны и требовали бы за это сполна расплату «натурой». А здесь хоть обставлено все с экзотикой, с размахом. «Имей в виду, — сказал ей, когда ехали сюда Олег, — ныне в цене девочки без комплексов». «Но я же не хочу этого! Не хочу!» — эта мысль заставила её вдруг увидеть все вокруг себя таким, каким все и было на самом деле: заваленный объедками стол, полупустые бутылки, крепко выпившие голые мужики, то обнимающиеся, то матерящиеся по причинам, которые ей были непонятны.

Они были заняты сами собой, и к ней подсела Элеонора.

— Давай шлепнем, Настасья. Ты мне нравишься.

Настя выпила и почувствовала, что «поплыла» — все вокруг неё покачивается, двоится.

— Не пила раньше?

— Нет… Рюмку-две вина разве что…

— И с двумя одновременно не спала? — допытывалась Элеонора.

Настя задохнулась от возмущения:

— Да я… Да у меня…

— Всего лишь и было, что первая случайность? И чистенькой себя держишь? Мол, всего-то и было, что первый, а теперь вот — второй? Только не сочиняй сказочки про небесную любовь и прочую чепуху.

— Олег — четвертый, — честно призналась Настя.

— Что же, кое-какой опыт уже накопила, — рассудила Элеонора. — Три — это уже счет.

— Да нет, — смущенно объяснила Настя. — Самый первый, мне было тогда тринадцать, — одну ночь, и сразу сбежал…

— В пионерлагере? — Настя кивнула и Элеонора ехидно прокомментировала: — Что бы делали простые советские девочки, если бы не было пионерских лагерей и пионервожатых… А остальные?

— Мимоходом, без повторения. От злой тоски и одиночества. Сама себя терзала: до чего опустилась. А у тебя?

— Не считала, — рассмеялась Элеонора. — И честно говоря, даже имена всех не упомню. Иногда, как в тумане, вижу лица, а как звать — не помню. Да и ни к чему помнить… А ведь они, — Элеонора кивнула на парней, — ночью меняются… Так было прошлый раз.

— И ты согласилась?

— Потрепыхалась и дала. А что было делать? Как говорят про подобные случаи — расслабься и получи удовольствие.

Элеонора сказала все это с усмешечкой, но глаза у неё были грустные.

Олег и Алексей не прислушивались к ним, вели свой полупьяный разговор, поминая какого-то мужика, который оказался дерьмом и сволочью.

— Олег тогда тоже с кем-то приезжал? На охоту? — поинтересовалась Настя.

— С какой-то комсомольской активисточкой. Так возбудилась, что чуть не на столе выплясывала. Алексей потом только башкой вертел да обзывал её сучкой ненасытной. А рассчитались они с нею не по-мужски — намекнули на какую-то должность.

— Я с двумя не смогу! — до Насти наконец дошел смысл того, что говорила Элеонора. — Лучше в снегу замерзну!

Она действительно готова была выскочить на мороз, во тьму и сугробы, лишь бы избежать того, что казалось ей надругательством не только над нею лично, но и над теми естественными, нормальными отношениями, которые должны существовать между мужчиной и женщиной. Какая уж тут любовь! И все-таки в глубине души у Насти теплилась надежда, что Олег Петрович лучше, чем сейчас ей видится, просто мужик забылся — раскрепостился: охотничья удача, водка, доступность женского тела. Протрезвеет и снова станет самим собой, добрым и внимательным.

— Нет, с двумя не буду! — глухо повторила Настя.

Во взгляде Элеоноры — пьяном, бесшабашном, циничном, — мелькнуло что-то сочувствующее. Она тихо проговорила, чтобы не услышали мужчины:

— Тогда напивайся. Срочно и до беспамятства. С пьяной девкой — какой кому интерес… — Она налила ей стакан водки.

— А ты?

— Что я? Мне они оба наощупь хорошо знакомы. Не убудет…

Настя выпила, давясь водкой и Элеонора тут же налила ей второй стакан… Комната вдруг опрокинулась и сознание у Насти отключилось.

…Больше на охоту она никогда и ни с кем не ездила… А Элеоноре при случае сказала: «Спасибо, что поняла меня и спасла. Тогда, на охоте».