"Эшелон" - читать интересную книгу автора (Шкловский Иосиф Самуилович)

Гейлом - вот оно в чем дело! Гейлом - это и есть таинственный "голем". На
древнееврейском языке это слово обозначает понятие "ИДОЛ". "Лэйменер
гейлом", буквально - "глиняный идол", часто применявшаяся в еврейских семьях
резкая "дефиниция" для растяп и неловких людей, все портящих и ломающих.
Конечно, для средневековых евреев творение рабби Леви смотрелось как идол. С
немкой я своими филологическими изысканиями не поделился.
Вот какие мысли проносились у меня в голове, пока трамвай вез меня и
моих спутников через всю Прагу. "Пожалуй, она стала заметно хуже", - думал
я. Впечатление, как от заброшенной стройки. Особенно портил городской пейзаж
пражский аналог наших строительных лесов - ржавые тонкие трубы, оплетающие
ремонтирующиеся здания. Было на этих стройках безлюдно и как-то очень
неуютно. Любимая Староместская площадь тоже была вся опутана каркасами
ржавых труб.
Как старый "пржак", я показал моим спутникам знаменитые часы на ратуше
с выходящими из оконца апостолами, за которыми чинно двигалась смерть с
косой. Потом в соборе мы долго стояли у старинной плиты, под которой лежит
Тихо Браге. Однако знаменитой эпитафии: "Жил как мудрец, а умер как глупец",
мы почему-то не углядели. Я объяснил происхождение этого грустного изречения
(великий астроном смертельно заболел на придворном балу, постеснявшись
своевременно сходить в туалет - сомневался, позволяет ли это придворный
этикет...) А потом мы пошли на старое еврейское кладбище. И тут я только
заметил, что один из членов нашей группы, молодой, очень симпатичный Леша
Гвамичава, ближайший помощник Коли Кардашева по изготовлению космического
радиотелескопа КРТ-10, имеет невыразимо-страдальческий вид. "Что с Вами,
Леша?" - спросил я. "Зуб", - только и мог прошептать бедный парень. Это надо
же! Впервые выехал за границу - и такое невезение! Как же быть? Неужели
пропадать?
И тут меня осенила идея, которую я могу смело назвать великолепной! Мы
как раз подходили к центральной части кладбища, где находился большой склеп
рабби Леви. Я объяснил соотечественникам, чем был знаменит этот служитель
древнейшего монотеистического культа. "Есть поверье, связанное с могилой
рабби Леви. Если изложить в письменном виде какую-нибудь просьбу, а записку
сунуть в эту щель - говорят, просьба исполняется. А кстати, Леша, не
обратиться ли Вам к рабби насчет своих зубов?" Раздался смех. Алеша только
спросил: "На каком языке лучше писать - на русском или на грузинском?"
"Пишите на грузинском. Полагаю, что это будет единственная записка на столь
необычном для средней Европы языке, поэтому она сразу привлечет к себе
внимание тени великого каббалиста". Леша вырвал из блокнота листок и стал
что-то писать, после чего присоединил свою писульку к сотням бумажек,
буквально выпиравших из щели склепа. Мы же все пошли дальше, и я их повел к
другой синагоге, стены которой покрыты каллиграфически выполненными
фамилиями 147000 чешских евреев, уничтоженных немецкими фашистами. Эту
титаническую работу сделал один сошедший с ума художник, у которого в
газовых камерах лагеря Терезин погибла вся семья. Увы, значительную часть
надписей смыла непогода и естественное разрушение - особенно в нижней части
стен. Власти Праги ничего, конечно, не делают для сохранения этого
единственного в своем роде памятника ужасам фашизма.
Вдруг я почувствовал, что в моей чуткой аудитории что-то изменилось. Я
не сразу понял, в чем дело. До меня смысл случившегося дошел только тогда,
когда я увидел сияющие глаза Леши, смотревшие в сторону от того невеселого