"Чувство отвоеванной свободы. Сборник" - читать интересную книгу автора

КАК Я УМЕР ДЛЯ ГОСКОНЦЕРТА

Н. Петров: Я прочел недавно интервью, взятое у генерального Директора Госконцерта Панченко, интервью, в котором он всячески пытается убедить читателей, что в музыкальных делах у нас совершается коренная перестройка, что дела эти идут все лучше и лучше, и не могу не задаться одним вопросом: почему же именно сейчас усиливается миграция на Запад советских музыкантов? Сейчас, когда во всех других сферах культуры происходят процессы обратные, к нам возвращаются выброшенные некогда из обращения имена замечательных писателей, художни-ков, режиссеров, их произведения. Солженицын, Войнович, Бродский, Алешковский,
4

Шемякин, Заборов... Некоторые уже начали приезжать к нам, Любимов вообще вернулся и работает в своем театре. Приезжают и люди из первой волны эмиграции: Одоевцева, Берберова. Почему же уезжают музыканты? Вот потери только самые последние: скрипач Олег Крыса, пианисты Слободяник, Виардо, Бунин... Кто следущий?
- Ну, считается, что происходит это из-за отсутствия в стране приличных залов, инструментов, низкой оплаты исполнительского труда.
- Безусловно. Но если я скажу, что одной из главных побудительных причин этого их решения, а для некоторых - главной и даже первостепенной является унизительность положения в стране музыканта, что унизительность эта - результат деятельности Госконцерта? Для многих моих коллег, выбравших Запад, было невыносимо дальше терпеть обстановку самодурства и некомпетентности, царившую и, увы, продолжающую царить в этом непомерно разросшемся наросте, этой раковой опухоли, пожирающей самое музыкальное искусство.
У той роли, которую сыграл Госконцерт в развале великой школы русского музыкального исполнительства, есть своя история. Мое поколение музыкантов - а это Слободяник, Крайнев, Вирсаладзе, Исакадзе, Жислин, чуть позже Спиваков, Третьяков и другие - пришло в Госконцерт в самом начале шестидесятых годов. За плечами каждого - лучшая в мире русская музыкальная школа, премии на престижных международных конкурсах. Мы представить себе не могли, что впереди у нас еще одна школа - Госконцерт, самая страшная и черная изо всех школ, где нам пришлось обучаться. То, что мы состоялись как музыканты, произошло не благодаря, а вопреки Госконцерту. Выдержали единицы. Десятки, сотни музыкальных судеб были искалечены и загублены этой замечательной организацией. Во все известные мне времена все там строилось на простейшем принципе полной зависимости исполнителя от работодателя. В руках любого референта, любого заместителя директора мы были марионетками. Любой из них имел над нами неограниченную и никем не контролируемую власть. Владыка-референт мог одним движением пальца вверх или вниз (как на арене для гладиаторов) перевернуть всю твою жизнь, поднять тебя из праха ли низвергнуть, лишить тебя жизни на сцене, убить музыканта. Они могли засадить неудобного на вечную барщину концертирования в красных уголках общежитий, где, бренча на разбитых пианино, ты за пару лет заканчивался как творческий человек. Потому что после десяти таких концертов человек и в Большом зале консерватории играл уже, как в общежитии. Это происходит автоматически, независимо от твоего интеллекта, это какая-то трясина, которая засасывает.

5

Того же, кто служит им верой и правдой, никогда о них «не забывает», оказавшись за границей, они могли отпустить на оброк - на гастроли в Европу, Америку, где тебе будут рукоплескать крупнейшие концертные залы планеты. Но не дай тебе бог забыться, забыть о своих благодетелях. О, эта постоянно действующая система передачи взяток на черном ходу Госконцерта, когда один идет по лестнице сверху, а другой снизу и передает сумку с дарами! О, бессмертный черный ход, где делались имена и вершились судьбы! Как я могу винить тех, кто уехал: они просто не вынесли всего этого. Перед ними стоял вопрос жизни или смерти. Как я могу винить их за то, что они выбрали жизнь?
Я же лучшие свои годы, почти пять лет, просидел невыездным из-за того лишь, что однажды отказался играть с дирижером, с которым творчески был несовместим, мы просто не смогли бы играть вместе. Музыканту такого не нужно объяснять, Госконцерту же объяснять бесполезно, там даже не поймут, о чем это я талдычу! Езжай, с кем велено. Дирижер ему, видите ли, не подходит! Он нам подходит, чем ты тут еще возмущаешься? Был такой министр культуры РСФСР, ему однажды сказали, что Квартет имени Бородина не может приехать на какое-то мероприятие, потому что там кто-то заболел. Министр возмутился: что за чепуха! Ну, сыграете трио. Подумаешь!
То есть в нас не то, что музыкантов не видели, отличающихся друг от друга манерой, техникой, индивидуальностью, в нас не видели просто людей. Нас даже и не стеснялись. Помню, одна дама, работавшая в Госконцерте начальником отдела по капстранам, на мой вопрос: «Люда, скажите, от чего все-таки зависит нормальная концертная деятельность отдельно взятого музыкального индивидуума, Николая Петрова, например? От каких факторов?» - сказала мне историческую фразу (между прочим, дама - член партии), она внятно так сказала: «От нашей расторопности
и вашей сообразительности». Но с сообразительностью у меня всегда было плохо.
- Как же вы опять стали выездным?
- Совершенно случайно. Меня чудом выпустили в Стокгольм сыграть с тамошним симфоническим оркестром. Это устроил для меня - светлая ему память - Арвид Кришевич Янсонс, он был одним из немногих, кто протянул мне руку в самые трудные времена. Он меня не просто пригласил, но и устроил так, что меня выпустили. Концерт прошел с колоссальным успехом. А после концерта оказалось, что в Стокгольме Демичев, он был в зале, видел реакцию публики и подошел после выступления ко мне, поздравляет, говорит, что следит за моим творчеством, почему же я к нему не захожу? Я прямо отпал, говорю: ну, вы занятой человек, то-се. А он: ничего, заходите, если какие-то проблемы - решим. Можно и прямо сейчас. Тут я вдруг чувствую, тормоза уже не работают, и говорю: «Петр Нилович, меня убивает, просто физически уничтожает директор Госконцерта Супагин». Демичев улыбается,
6

говорит: «Это ничего, это мы сейчас поправим», - берет за руку и ведет к человеку невысокого роста: «Вот он вам в Москве все устроит Это Сергей Иванович (по-моему, так, хотя, может быть, Сергей Сергеевич?)...» - и называет фамилию, от которой я весь скособочился, чтобы не начать смеятъся, потому что моим будущим спа-сителем оказался Иванько - герой повести Войновича «Иванькиада» Но мне он помог мгновенно, едва мы оказались в Москве. Одним телефонным звонком моему мучителю. Это к вопросу о телефонном праве. И когда я явился в Госконцерт, заместитель Супагина Березин, уверявший меня всякий раз, как видел, что на меня нет спроса, тут говорит- «Ну где же ты? У меня стол ломится от телеграмм с просьбой организовать твои гастроли, а ты куда-то пропал». И начал ездить.
«ФИГАРО»:
Он приезжает в ореоле самых престижных наград (премия конкурса Ван Клиберна и королевы Елизаветы), восторженных дифирамбов и категорического отзыва Светланова, с которым Петров неоднократно выступал: «Николай Петров - самый выдающийся исполнитель своего поколения».
«ФРАНС-СУАР»:
Триста «бальзаковских академиков» устроили овацию в театре Сен-Жорж исполнителю «Фантастической симфонии» Берлиоза в транскрипции Листа и интерпретации Н. Петрова, которому была вручена Большая медаль Академии Бальзака. Результат: пианист буквально осажден толпой импресарио.
ПИСЬМО ПРЕЗИДЕНТА АКАДЕМИИ БАЛЬЗАКА ЖАН-МАРИ БЕРНИКА:
Дорогой Николай Петров.
Я горжусь тем, что пригласил Вас в Париж и вознагражден тем выдающимся успехом - чтобы не сказать триумфом, - который Вы заслужили своим выступлением... Я могу только еще раз повторить, что Вы являетесь в мире живым символом музыки и русской сердечности... Париж может гордиться, что в Вашем лице приветствовал столь выдающегося артиста...
- Значит, расторопности у Госконцерта хватает?
- О чем вы говорите! Расторопность, когда можно что-то «отстегнуть» себе, - да, а когда надо организовать дело, - зачем им это? У них на такое просто времени нет.
В прошлом году (это когда Госконцерт уже «перестроился») Родион Щедрин организовал колоссальное по международному значению мероприятие-фестиваль советской музыки в Бостоне, в США. Пригласил и меня. Обратился в Госконцерт, чтобы узнать, свободен ли я в эти дни.
Ему говорят: «Абсолютно свободен!» А у меня в эти дни назначены гастроли в

7

Англии. Но телекс о гастролях в Госконцерте, естественно, потеряли, это - дело обычное, все знают, что найти в Госконцерте какую-то бумагу практически невозможно. Что сделал бы, узнав о накладке, любой нормальный посредник? Приложил бы все силы, чтобы совпадающие события развести. Но зачем такое Госконцерту? Что такое фестиваль советской музыки в Америке? Личное дело Щедрина, ну и мое, раз я приглашен. Вообще пропаганда советской музыки - чье дело? Наше частное дело, мы частники, понимаете?
- Ростропович однажды сказал, что за пропаганду во всем мире русского и советского искусства ему бы надо было орден Дружбы народов дать, а его вместо этого гражданства лишили... Сейчас он собирается приехать, и у меня ощущение, что во-время. Уже настала пора пропагандировать русскую музыку у нас в стране.
- Это тяжелая и больная тема...
- Давайте ее пока не трогать, а то мы до утра не разойдемся. Так что, съездили вы в Бостон?
- Съездил, конечно. Пришлось отменить два концерта в Лондоне. Был, естественно, скандал. Если бы у советских музыкантов были импресарио, им бы не приходилось самим думать: где, что, когда. Но единственный импресарио в стране, один на всех, - Госконцерт. Он монополист. Никакой конкуренции. Потому он может и не делать ничего, никто у него не отнимет кусок хлеба. Но обычный импресарио давно бы прогорел, допуская такие накладки, а Госконцерту плевать. Впрочем, самое смешное в истории с фестивалем в Бостоне началось дальше, фестиваль был некоммерческим, никаких гонораров за выступления мы не получали. Может, поэтому еще Госконцерту на этот фестиваль было начхать, он тут не мог вроде бы погреть рук. Однако не таков Госконцерт. В Бостоне музыканты должны были получить суточные от американской стороны, по 30 долларов в день. А это на пять долларов больше, чем установлено для советских граждан за рубежом. И Госконцерт потребовал, чтобы эти «лишние» деньги отдали ему. То есть он фестиваля не организовывал, никакой посреднической работы не проводил, он тут вообще был сбоку припека, но - деньги упустить?!
- То есть его деятельность сводится к сбору денег?
- Не к сбору, а к отбору. Госконцерт даже не сборщик налогов. Он ходит возле поля, на котором работают люди, он ничем им не помогает, он ждет, когда они вырастят урожай. Тут-то он у них его и отберет. Госконцерт - экспроприатор в лучших традициях военного коммунизма. Он занимается не сбором продналога, а продразверсткой. Он типичный грабитель. Я просто отказался получать эти суточные, сказал: возьмите их себе целиком, делайте с ними, что хотите! Но позорище-то какой! Что подумали про нас американцы - не знаю, мне им стыдно было в глаза смотреть.
8

- Если бы Госконцерт умел сам зарабатывать валюту, как умеют посредники во всем мире! Если бы! Но они палец о палец не ударят там, где могли бы, чуть посуетившись, заработать на исполнителе больше, чем обычно. Они делают все, чтобы ничего не делать в плане организации. На протяжении многих лет работники Госконцерта (и убежден, в сговоре с зарубежными импресарио) продавали советских исполнителей за треть-четверть их реальной стоимости на мировом музыкальном рынке.
Замечательная история случилась с Геннадием Николаевичем Рождественским. Ему позвонили из Испании, попросили приехать, сыграть несколько концертов с одним из тамошних оркестров. Геннадий Николаевич смотрит в свой график и говорит: «В эти дни смогу. Стоить это будет 10 тысяч долларов». Эта цена соответствует положению Рождественского в мировой музыкальной иерархии. Импресарио согласен и связывается с Госконцертом, чтобы оформили поездку Рождественского. О чем там еще шел разговор - неизвестно, но вскоре Рождественский узнает, что Госконцерт «продал» его за четыре тысячи. Почему? Зачем? Деньги не нужны государству? Что это - непрофессионализм или какие-то сделки, когда и государственые интересы побоку?
Если эти «профессионалы» не заинтересованы лично, они ни визу оформить, ни билет купить музыканту просто не в состоянии. Я мог бы тысячу и одну ночь рассказывать вам истории про жен дирижеров, добывающих визы для своих мужей, хотя заниматься этим должен Госконцерт; о десятках потерянных телексов от иностранных импресарио, из-за чего ломаются планы, срываются концерты, рушатся репутации; о лживых ответах Госконцерта импресарио: исполнитель болен, приехать не может, хотя он здоров как бык и свободен как ветер; о замечательной рекламе, подготовленной Госконцертом для меня, где я назван лауреатом конкурса Чайковского и преподавателем Московской консерватории, хотя ни лауреатом не был, ни в консерватории не преподавал.
Получилось, правда, что я хочу, чтобы обо мне так думали. Счастье, что никто не назвал меня самозванцем. Вы понимаете, что это издевательство? Конечно, внутри страны, с нашим растоптанным чувством собственного достоинства все это выглядит как милая шутка. Но что думают о нас за границей! Минимум как о людях, с которыми иметь дело надо очень осторожно ввиду полной, необязательности их. А нам плевать: «У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока!» Как мы еще ухитряемся выглядеть прилично на своих выступлениях, как вообще играем после тех передряг, которые приходится перенести, прежде чем вырвешься на концерт!
Вот недавний случай со мной. За несколько месяцев предупредил Госконцерт, что у меня в Англии будет концерт и «мастер-класс» - открытый урок. Привез деньги на билет (я сам оплачиваю билеты, чуть позже расскажу почему). За два дня до