"Рука адмирала" - читать интересную книгу автора (Солоневич Борис)

24. На крыше

Скорый поезд — «Севастополь — Москва» полным ходом несся на север. Была темная безлунная облачная ночь, и в этой темноте казалось, что паровоз с гневным напряжением разрывает своей грудью заросли тьмы, и от трения металла об эту тьму летят искры и раскаливаются окна вагонов. Но за мелькнувшим огненной полосой поездом тьма смыкалась опять непроницаемой стеной, и ночь и широкие русские поля опять казались мертвыми, словно их и не прорезала только что с гневным гулом сверкающая полоса скорого поезда.

На крыше последнего вагона, подальше от искр паровоза, небольшой темной кучкой, держась за вентиляторные трубы, лежали наши друзья. Ночь была холодной. Ветер жестоко рвал их мешечную покрышку, и каждые 10–15 минут наши герои менялись местами, по очереди подставляя свои спины ударам холодного встречного ветра.

Разговаривать было трудно, да ребятам и не хотелось разговаривать. Прижавшись друг к другу, они лежали на качающейся покатой крыше и наслаждались ощущением хорошего, обеда: на вырученные от «концерта» деньги им удалось купить на базаре одной станции кусок сала, и это редкое лакомство вместе со стаканом водки наполняло их желудки блаженным ощущением сытости и теплоты.

Изредка в темноте каким то светящимся призраком мелькали мелкие станции, на которых скорый поезд не останавливался, и опять железное чудовище ныряло в. мрачную тьму и ревело, прорываясь сквозь леса и холмы. Порой над сжавшимися в клубок приятелями пролетала какая нибудь особенно яркая искра из трубы паровоза, и тогда они молча следили за ее огненным полетом во тьме.

— Ну как, Ванька? заботливо спросил Митька. Не замерз?

— Не… хрипло ответил младший беспризорник. Только вот ноги поддувает…

— А ты скрючься побольше. Так вот. Коленки к носу прижмай, а со спины я тебя загорожу.

Митька был сегодня особенно внимателен к своему слабенькому другу. Он старался прикрыть его от холода и подольше побыть спиной к встречному ветру. Ему было почему то особенно жалко своего бледного болезненного товарища. Тоска и грусть, которые сегодня особенно ясно проявились в его недавних песнях, напомнили Митьке позабытые картинки его деревенского дома и пенье матери. А этот худенький мальчик был единственным близким ему человеком в свете. И как более сильный и старший, Митька заботился о своем друге, как о младшем брате.

Почему то Ванька был каким то нервным, неровным и возбужденным, словно какая то жгучая боль всплыла наружу откуда то из самой глубины души. Он как будто стыдился этой боли и старался напускным ухарством скрыть свое волнение от глаз товарища.

— Брось ты, Митяй, нежности выдумывать! нервно огрызнулся он в ответ на заботливые слова товарища. Тута, браток, от ветра свнутра греться нужно. Молочком от бешеной коровки… Гляди вот.

Ванька вытащил недопитую бутылку водки, лег на спину, и что то забулькало в темноте. Митька смотрел на эту сцену неодобрительно.

— Брось… Спьянеешь совсем и сковырнешься к чортовой матери с вагона.

— Вот еще?.. Это я то? с обидой в голосе произнес Ванька. Ах ты, тетеря колхозная. Я как себя помню — завсегда водку пил… Надо же душу чем заливать! Хочешь, я, ни за что не держась, по крыше пройду?

— Да брось трепаться! Эк, тебя разобрало. Лежи!

Но Ванька был близок к истерике.

— Как это: лежи? Ты, что ль, деревня, мне приказывать будешь? Я… Я сам себе хозяин!.. Захочу, хоть до паровоза дойду!

Придерживаясь за трубу вентилятора, Ванька хотел встать, но сильная рука Митьки удержала его на месте.

— Лежи, пьяное рыло! сердито прикрикнул он. А то как дам в рожу, так все зубы растревожу. Нашелся тут тоже прогульщик… Лежи!

— Что ты тут разоряешься, да командуешь? пытался бунтовать пьяный Ванька.

— Лежи, еще раз прикрикнул Митька. Знаешь сам — рука у меня тяжелая. Выдумал тоже фокусы показывать… Лежи, сучий сын!

Он прижал к себе тело приятеля и так крепко обнял его руками, что лежавший за пазухой Шарик даже пискнул.

Ванька уже начинал сдавать.

— «Сковырнусь»? ворчал он… Ну, и сковырнусь… Никому до этого дела нет… Кому я нужон?

И он опять потянулся к бутылке. Митька протянул руку, чтобы отобрать ее, но Ванька не давал. Завязалась короткая борьба. Митька одолел и отобрал бутылку. Но в тот момент, когда он размахивался, чтобы выбросить ее в гудящую кругом тьму, вагон особенно сильно рвануло. Приятели быстро схватились за трубы вентиляторов. Выскочивший из за пазухи Шарик пытался удержаться лапами за лежавший мешок, но потом стал скользить по наклонной плоскости крыши вагона. Друзья, еще разгоряченные происшедшей стычкой, не сразу заметили усилий их маленького друга.

Тот, наконец, жалобно взвизгнул. Ванька первым оглянулся и увидел темный клубочек, тщетно пытав…