"Они предают мир" - читать интересную книгу автора (Катала Жан, Перевод с французского. )

Несмотря на строжайшую тайну, в которой готовились эти планы, имеются три группы соответствующих указаний, которые позволяют с точностью ответить на этот вопрос.
Первая группа вытекает из «дела о репатриации». Посольству Катру поручили произвести тщательное расследование для того, чтобы проверить, можно ли освобожденных военнопленных немедленно направить против СССР. С этой целью в переправочном пункте в Одессе была организована настоящая служба политического расследования во главе с капитаном Дю Гужар. Там систематически производились допросы, проверялись личные документы, составлялись периодические подробные отчеты для отправки в Париж—по всем традициям фашистской полиции. Итак, генерал — премьер-министр уже с 1945 года думал о том, как бы поскорее использовать «свою» армию в антисоветской авантюре. Фуше невольно упомянул об этом в одном из своих сообщений в апреле 1945 года, где он, не задумываясь, бесстыдно лгал, чтобы доставить удовольствие своему хозяину: «Все пленные, которых я встречал, — писал Фуше, — ненавидят Россию больше, чем Германию... А некоторые спрашивали меня, скоро ли мы начнем войну с Россией» *.
Вторая группа такого же порядка встречается в политической корреспонденции Катру за первые месяцы 1945 года. Встревоженные тем, что они называли «сумасшествием» их посла, многие его сотрудники сообщали мне содержание ультрасекретных телеграмм, адресованных в кабинет де Голля. В самом деле, это были бешеные призывы к третьему мировому конфликту, где встречались такие фразы: «Польский народ возлагает всю свою надежду на близость союзных армий на западе, которые могут еще вмешаться силой» или «Если заинтересованные державы не вмешаются сейчас же (в Румынии), то потом будет уже слишком поздно». Дело было ясно.
98
* Конечно, всей этой галиматье никто не верил — ни те, кто сочинял ее, ни те, кому она была адресована. Но это делалось потому, что такие донесения использовались для нужд антисоветской пропаганды, а также способствовали продвижению по службе авторов антисоветских небылиц.
Де Голль доверил Катру свои планы. В этих планах предполагалось в ближайшее время начать войну. И Катру считал своим долгом известить своего шефа, какое время, по его мнению, будет самым удобным, чтобы рискнуть пойти на эту авантюру, то есть именно сейчас, когда армии «западных стран» наготове и можно рассчитывать на то, что Красная Армия «устала» от своей победы.
Наконец, третья группа вытекает из международного положения.
Опубликованные теперь документы подтверждают, что в начале 1945 года ультрареакционные круги в Лондоне и Вашингтоне готовились к тому, чтобы антисоветский «крестовый поход» начался вслед за военной ликвидацией вермахта. Может быть, поэтому Гиммлер, сдавшись в плен англичанам, во что бы то ни стало хотел лично переговорить с Монтгомери. По той же причине Гитлер до последней минуты надеялся на «разрыв» между союзниками: он хорошо знал тайные намерения Черчиллей и даллесов, лучше, чем английские и американские солдаты, которые праздновали на Эльбе встречу со своими советскими товарищами...
Де Голль тоже надеялся, что 1945 год будет годом третьего мирового пожара, и готовился к большой антисоветской войне.
6. Народ спасает мир
И в этот момент де Голль был поражен. Уверенный донесениями своих агентов в «преданности масс», он, не колеблясь, назначил всеобщие выборы—в первый раз за девять лет — на 19 октябри 1945 года. Самое большое число голосов получила коммунистическая партии. Ее представители немедленно потребовали, чтобы в будущем правительстве коммунистам принадлежало соответствующее число портфелей и, в частности, одно из «ключевых министерств»: иностранных дел, внутренних дел или национальной обороны.
Это были министерства, наиболее тесно связанные с подготовкой антисоветской войны. При мысли, что патриоты смогут обнаружить явные следы его авантюр, де Голль потерял голову, а весь империалистический ла-
99
герь был охвачен смятением. На требование коммунистов де Голль ответил категорическим отказом. Английский посол в Париже Дафф Купер от имени лейбористского кабинета оказал энергичное давление на де Голля, чтобы он не отступал от своего отказа. В то же время Джефферсон Кэффери от имеви Трумэна предпринимал подобные же меры.
Но отказ де Голля вызвал глубокое возмущение во Франции, и он понял, что если он будет настаивать, то весь народ поднимется против него и преградит ему путь Тогда он допустил коммунистов на целый ряд министерских постов. С этого момента де Голль был парализован и уже не смог продолжать свои авантюры. Каждую минуту задуманное им преступление могло быть раскрыто.
А 20 января 1946 года он подал в отставку, даже не придумав подходящего предлога для общественного мнения, поступив, как шулер, который покидает игорный дом из страха, что может быть разоблачен своими жертвами.
Французский народ не был посвящен в тайны де Голля и, конечно, не подозревал, что авантюристская клика толкает его на страшное дело новой войны. Но благодаря своему здравому смыслу французский народ в решительную минуту объединился вокруг коммунистической партии и, таким образом, нанес удар попыткам возрождения антисоветской агрессии. Еще раз в своей славной истории народ спас отечество от катастрофы, послужив одновременно делу мира,
ЧАСТЬ III
ЛАКЕИ АМЕРИКИ
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ХОЗЯЕВА ФРАНЦИИ В ЯНВАРЕ 1946 ГОДА
1. Новые цепи
Большая победа, одержанная французским народом и вынудившая де Голля к бегству, не была, однако, полной победой. Удар, обрушившийся на де Голля, не задел аппарата, состоявшего из агентов монополий. Де Голль был всего лишь одной из заменяемых частей этого аппарата.
Зависимость политических деятелей «Четвертой» республики в отношении финансовой олигархии осталась прежней. Конечно, лавали, боннэ и фландэны сошли со сцены. Первый, потому что он был казнен, второй, потому что он удалился в Швейцарию, где о нем заботился банк Моргана. Но такие доверенные лица «200 семейств», как Блюм и Рейно, не замедлили появиться на арене; другие готовились вступить на это поприще. Таким образом, появились новые агенты трестов. Говоря о финансовых связях «свободной Франции», мы уже упоминали о Дьетельме и Плевене. Министр финансов Леперк был генеральным директором Европейского союза Шнейдера. Рене Мейер, его коллега в министерстве транспорта, был «мозгом» банка Ротшильда, который он представлял в двадцати одном административном совете, фактически контролируя все крупные нефтяные, электрические и транспортные предприятия; он также связан с такими мощными международными монополиями, как английская «Ройял дач» и американская «Стандарт ойл». Агент «Второго бюро» в Риге в 1927 году и в Финляндии в 1940 году Жюль Мок был связан с банками Дрейфуса и Лазар и нефтяными трестами, зависевшими от «Стандарт ойл». Лидер католической партии — в то время партии де Голля — Робер Шуман с 1924 года бьл известен как агент магната металлургии де Ванделя и т. д.

103
Одновременно «200 семейств» укрепили свои позиции и на Кэ д'Орсэ. Правда, чтобы обмануть общественное мнение, был сделан вид, что там проводятся «демократические» реформы, вокруг которых был поднят большой шум. Но в действительности они сводились к тому, чтобы переименовать школу, готовящую к вступительному конкурсу, изменить название рангов или же принять без предварительного испытания группу новых дипломатов, принадлежащих к той же среде, что и их предшественники.
В общем, две главенствующие группировки финансовой олигархии — «Комите де форж» и крупные банки — только сильнее захватили в свои руки французскую дипломатию.
«Комите де форж» послал на Кэ д'Орсэ все того же Франсуа-Поясе из группы Ванделя и сильное подкрепление из «молодых», в которое входили: посол Фук-Дю-парк (предприятия «Сен-Гобэн»); министр-советник де Курсель (сталелитейные заводы в Анзене и чугунолитейные в Понжибо); директор департамента Центральной Европы де Лейс (металлургические заводы в Комментри, заводы де Прюин, акционерное общество «Сент-Ипполит»), советники: Бюрэн де Розье (компания рудников в Алэ), де Бомаршэ (металлургические заводы и верфи в Жиронде) и, наконец, директор экономического управления Эрве Альфан, автор плана «интернационализации» Рура.
Крупные банки тоже имели своих людей на Кэ д'Орсэ. Наряду с Андриеном Терри и д'Ормессонами, это были: посол в Берне Оппено («Торговый и промышленный кредит»), посол в Копенгагене де Шарбоньер (банк Нейфлиз), министр в Тиране Жорж Пико («Торговый и промышленный кредит» *), министр-советник в Москве Шарпантье («Сосьетэ женераль»), министр-советник в Берлине Сейду (банки Мирабо и Маллэн), советники Роан-Шабо (банки Ротшильда) и Леру-Болье («Тортовый и промышленный кредит») и, наконец, директор политического управления Морис Кув де Мюрвиль, зять того Швейсгута из
* Напомним кстати, что это учреждение является главным банком Ватикана во Франции. Жорж Пико был скомпрометирован во время процесса против иезуитской разведки, происходившего в Албании в 1946 году.
104
банков Мирабо и «Юнион паризьен», по поводу которого уже говорилось в связи с секретными миссиями в Советский Союз в 1935 году.
Наконец, «200 семейств» еще больше, чем до войны подчинили себе секретные службы Франции. Во главе «Второго бюро» в Германии был генерал Наварр из промышленного банка Северной Африки. В военный атташат в Москву были посланы такие люди, как полковник Айере, связанный с Ротшильдом, и майор Боньи де Сен-Марсо, чьи семейные связи тянутся к административному совету железных дорог «П. Л. М.», являющихся также владением банка Ротшильда. А в ДЖЕР французские монополии держали в своих руках все ключевые позиции.
В таких условиях народ не в силах был использовать победу, которую он одержал, освободив Францию от де Голля. Народ отстранили от управления делами Франции, как это уже было до и после 1940 года.
Положение оказалось даже значительно более серьезным, чем во время агонизирующей «Третьей республики». Теперь у хозяев Франции, каковыми являлись банки и монополии, совершенно не осталось ничего французского. С момента катастрофы в июне 1940 года, которую они подготовили и вызвали, «коллаборационизм» изменил свое лицо. Вся финансовая верхушка Франции теперь оказалась в сетях американского империализма.
2. Аппарат «американизации» Франции
Известно, какую оценку давал Трумэн в конце 1941 года гитлеровской агрессии против СССР в газете «Нью-Йорк таймс»: «Если мы увидим, что Германия в состоянии выиграть войну, то надо будет помочь России, если же наоборот, то нужно будет помочь Германии. Таким образом, они насколько можно больше истребят друг друга!»
Это был особенно отвратительный способ рассматривать войну народов, стремящихся к свободе. Но это не было мнением одного только Трумэна. Он просто высказывал точку зрения заатлантических бизнесменов. И они применяли те же принципы к побежденной Франции.
Еще за четыре недели до капитуляции французской
105
армии Буллит потребовал немедленной посылки американского крейсера для вывоза золотого запаса из Французского банка. Едва Петэн обосновался в своем Виши, как преемник Буллита — Биддл и его подчиненные усилили демарши по поводу выдачи французского военного флота в обмен на доллары. (Американцы не интересовались торговым флотом, так как его самая лучшая единица, великолепный теплоход «Нормандия», уже целый год гнил в Нью-Йорке, откуда он вышел только для того, чтобы попасть на слом.) Словом, американские дипломаты действовали, как банда шакалов.
Требовалось больше порядка. И государственный департамент США направил с этой целью «чрезвычайную» миссию к Петэну. Возглавлял ее матерый реакционер адмирал Леги. Его помощником был назначен генеральный консул США в Париже некий Роберт Мэрфи, который проявил себя в тайной дипломатии во времена Боннэ и считался чиновником, имеющим самую тесную связь с кругами «200 семейств». Таким образом, началось то, что историк Вильям Ланджер цинически назвал «нашей игрой в Виши» — худшее из позорных действий вашингтонской дипломатии во время войны.
После высадки американского десанта в Северной Африке в ноябре 1942 года Леги вернулся в Америку, а Мэрфи командовал «парадом» из Алжира, где он создал свой «генеральный штаб». Центр операций по грабежу, таким образом, переместился из Виши в Алжир, где, кстати сказать, французский «суверенитет» был таким же, как и в оккупированной Франции.
Летом 1944 года государственный департамент США вынужден был еще раз заменить свой аппарат «американизации» Франции. Послом США в Париже был назначен некий Джефферсон Кэффери. Уже самый факт такого назначения казался символом: Джефферсон Кэффери был специалистом по республикам — сателлитам Латинской Америки. Он приобрел себе печальную известность тем, что в 1932 году вызвал из Атлантики эскадру, чтобы «образумить» министров Кубы, где он был аккредитован. Вся его деятельность в Латинской Америке могла выдать намерения Вашингтона в отношении Франции. Поэтому от французов очень тщательно скрывали биографию Кэффери.
106
В январе 1946 года исполнилось пять с половиной лет беспрерывного действия аппарата систематической «американизации» Франции, последовательно перемещавшегося из Виши в Алжир и из Алжира в Париж. Этот аппарат непрестанно совершенствовался и в последнем своем виде был простой копией машины, приводящей в движение марионеточные кабинеты в Южной Америке.
3. Шакалы во Франции
Вследствие проведения такой политики был достигнут тройной результат. Прежде всего, был захвачен крупный французский капитал; затем произошло «завоевание» некоторых французских территорий; наконец, среди кругов высшей администрации и в правящих политических сферах был завербован персонал, всецело подчиняющийся Вашингтону.
Положение, в котором находился крупный французский капитал осенью 1940 года, открывало перед американцами неограниченное поле действия. Для трестов, у которых гитлеровские монополии твердо решили отобрать их капиталы, под прикрытием расистских законов, банки Америки казались спасителями. А для огромного большинства трестов, то есть трестов-коллаборационистов, американский финансовый мир одновременно являлся убежищем, противовесом и выходной дверью. Убежищем для их огромных прибылей, которые, хранясь во Франции, обесценивались; противовесом по отношению к исключительному влиянию немецко-фашистских трестов и выходной дверью на случай поражения гитлеровской Германии.