"История советской фантастики" - читать интересную книгу автора (Кац Рустам Святославович)

привыкли именно к такому виду книги, и было бы политически ошибочным
обманывать их ожидания..." (эту фразу, как пример ответов подобного рода,
не без горечи приводил сам. Обольянинов в письме к Михаилу Пришвину). И все
же ценность "Красной Луны" несомненна: первый советский
научно-фантастический роман был написан увлекательно и талантливо, а потому
так или иначе остался читаемым и во времена более поздние.
Группа "Красный Селенит", вне всяких сомнений, вышла из романа
Аристарха Обольянинова - точно так же, как "натуральная школа" русской
классики "вышла из гоголевской шинели". Любопытно, однако, что формальная
принадлежность Обольянинова к новой группировке (принадлежность, которая
многими историками литературы считается само собой разумеющейся даже до сих
пор), на самом деле не имела места. И, если вдуматься, просто не могла
иметь место. Для идеолога "селенитов" имя Обольянинова, окруженное
положенным пиететом, должно было стоять чуть в стороне - точь-в-точь, как в
придуманной гораздо позднее конструкции типа "и-примкнувший-к-ним-Шепилов".
И Лежнев, и сам автор "Красной Луны", прекрасно понимали, что вызывающе
"непролетарское" происхождения графа Обольянинова может сделать (поначалу и
делало) уязвимым для критики многие дальнейшие шаги группировки,
препятствовать усилению ее влияния. Вероятно, некое джентльменское
соглашение было заключено между Обольяниновым и Лежневым еще в 1921 году и,
как показывают дальнейшие события, исправно выполнялось и тем, и другим.
(Даже в конце 30-х, когда уже Обольянинову предлагали "осудить и
заклеймить" некоторых своих бывших единомышленников по "КС", ставших
"троцкистско-бухаринскими выродками, наймитами иностранных разведок",
писатель каким-то образом сумел отмолчаться.) В 20-е годы, таким образом,
Аристарх Обольянинов, фактически солидаризуясь с "селенитами", не подписал
ни одной их декларации, а во всех печатных выступлениях группировки
принимал участие на правах "попутчика, осознающего правоту идеологии
победившего пролетарского государства". Такое двусмысленное положение
"советского Жюль-Верна" вызывало злую издевку критиков, могущих похвастать
разве что безупречной анкетой. Николай Чужак, например, писал в 1922 году
про "бархатный шнурок, прибитый ржавым гвоздем к крупу фанерной лошадки".
Мих.Левидов уверял своих читателей, на примере автора "Красной Луны", что
"мелкобуржуазная и выродившаяся дворянская интеллигенция потеряла надежду
достичь своих идеалов на Земле и земными средствами", а поэт Александр
Жаров однажды посвятил Обольянинову такие вот строки:
"Лунатик, скинь свою мантилью!
Посмотрим: чем-то полон ты?.
Все той же гумилевской гнилью
И той же жаждой темноты?.."
Отдельные нападки на автора романа "Красная Луна" продолжались уже в
пору, когда с самими "селенитами" предпочитали не связываться; напротив,
как бы сопутствующий группировке "дворянчик", "граф", да еще бывший
эмигрант, был легко уязвимой мишенью. Лишь со второй половины 1925 года,
после июньского постановления ЦК РКП (б) "О политике партии в области
художественной литературы", где специально подчеркивалось: "Считать
недопустимым отталкивать таких талантливых попутчиков, как тов.
Обольянинов, доказавший своими книгами, что он на стороне Республики
Советов...", - вал упреков стих. (Существует мнение, что фраза была вписана
в постановление Ф.Раскольниковым после мягких, но настойчивых советов