"История советской фантастики" - читать интересную книгу автора (Кац Рустам Святославович)

конкретизировал: "Подлинная научная фантастика должна быть основана не на
произвольной комбинации известного, а на выводах необходимых следствий из
новых условий. Прежде всего, это применимо к книге о будущем. Со всех
сторон слышим мы голоса: дайте нам еще книг о будущем. Это не случайно.
Когда человек идет по лестнице, ему надо видеть ступеньку, чтобы поставить
на нее ногу..." Профессор Образцов поддерживал Ильина: "Мы, товарищи,
сейчас с нашим транспортом находимся на известном распутье. Это распутье
требует от нас полета мысли, новой фантастики. Правда, может, писатель
должен быть специалистом, но ведь мы знаем, что как раз фантастика Жюля
Верна создавалась все же писателем. Мы, ученые, можем в этом отношении
помочь, но создавать технико-фантастическую книгу все же будут писатели..."
Эти и целый ряд им подобных выступлений порождали благоприятную для
Кургузова атмосферу форума, невольно настраивая всех присутствующих на
особое отношение к научной фантастике. Прения по докладу Горького
завершились характерным в этом смысле выступлением Емельяна Ярославского,
которого ранее трудно было заподозрить в симпатиях к научно-фантастическому
жанру. Тем не менее, он, в частности, сказал: "Говорят, что наша
сегодняшняя действительность фантастичнее, сказочнее всякого
фантастического романа. Но, товарищи, когда сейчас рабочие строят заводы,
когда они ведут героическую борьбу за то, чтобы пятилетку закончить в срок
(...), они хотят знать: а что дальше, вот через 15-20 лет? И я думаю,
товарищи, что не будет никакого Феха, если мы дадим больше таких
произведений, если потом в жизни чуточку окажется не так..." После такой
мощной "артподоготовки" ожидаемое выступление Молотова должно было
смотреться уже совершенно по-иному. Однако Кургузов, похоже, еще далеко не
исчерпал своих "домашних заготовок". Присутствующих покамест ожидало
кое-что не менее любопытное. На пятый день съезда, на вечернем заседании,
после перерыва, председательствующий неожиданно объявил: "Слово
предоставляется товарищу Уэллсу..."
Это был настоящий сюрприз. В советской прессе, конечно, Уэллса время
от времени поругивали за пацифизм, однако среди читателей авторитет автора
знаменитого романа "Первые люди на Луне" был очень высок, и никто не
ожидал, что осмотрительный британец решит посетить I Съезд. В
предварительном списке гостей имени Уэллса, кстати, и не было, как не были
упомянуты и другие фантасты - соотечественник Уэллса Олдос Хаксли (в
тогдашней транскрипции Альдус Гексли), а также два американца - Стенли
Уэйнбаум и знаменитый автор "Лунной заводи" Абрахам Меррит. Много позже в
своих мемуарах, опубликованных в 1990 году, Степан Кургузов вспоминал, как
непросто ему дались приглашения писателей, которые тогда относились к
Советскому Союзу, мягко говоря, не слишком доброжелательно. Гостей (в
особенности, американцев) подкупило то обстоятельство, что в СССР - по
необъяснимым для них причинам - фантастическая литература начинала все
явственнее занимать привилегированное положение. На Западе, при всей ее
популярности, она оставалась третьестепенной, развлекательной литературой,
зато в Советском Союзе фантастика выдвигалась на передний край. Такого у
себя на родине не могли вообразить ни автор "Марсианской одиссеи", ни автор
"Корабля Иштар", ни создатель "Человека-невидимки", ни даже ироничнейший
творец "Дивного нового мира". (Между прочим, только этим фактом и можно
объяснить донельзя снисходительное, почти дружеское отношение целого ряда
знаменитых западных писателей-фантастов - кроме, конечно же, Кингсли Эмиса