"История советской фантастики" - читать интересную книгу автора (Кац Рустам Святославович)

Понятовский с Маркеловым сочиняли "бригадным методом". Ан.Спирин даже
умудрился, пользуясь доверчивостью издателей, перелицевать "на советский
манер" семи томов из "Необыкновенных путешествий" Жюля Верна, нагло
объясняя на читательских конференциях наличие львов и крокодилов в средней
полосе России "следствием всеобщего потепления на планете, вызванного
внеочередной сменой фаз Луны". Слово "Луна" в сочетании с именами Горького
и Кургузова для издателей имело магическую силу, как бы само собой
ликвидируя все недоуменные вопросы: по негласному указанию ЦК, уже к
середине 1933 года проблема "присоединении спутника Земли к территории
СССР" с газетных страниц, посвященных литературе, науке и технике, медленно
перемещалась на общественно-политические полосы, занимая положенное место
рядом с проблемами реконструкции, построения социализма в деревне и
освоения Арктики. (В этой связи легко понять, почему, например, в "Правде"
мог увидеть свет гневный фельетон на целый газетный "подвал", где
разоблачался мелкий американский жулик, посмевший дурачить обывателя
фиктивным "Акционерным обществом по освоению Луны". Вместо того, чтобы
посвятить курьезу пять строк в рубрике "Их нравы", газета пресерьезно
писала об "империалистической экспансии" и о "покушении на достояние
мирового пролетариата" - чьим полпредом, естественно, был СССР.) Еще не
имея технических возможностей распространить свое влияние и на Луну, Сталин
планомерно готовил массовое сознание страны к этой очередной и, по его
мнению, скорой победе пролетарского государства над силами косной природы,
от которой никто и не собирался ждать "милости". Грядущий съезд писателей и
новая перегруппировка сил литераторов должны были, по мысли Сталина, как
раз настроить писателей на соответствующую творческую "волну". Они обязаны
были помочь генсеку уничтожать границу между настоящим и будущим, между
событиями, уже случившимися, и событиями, только еще прогнозируемыми,
нереальными, перспективными в лучшем случае. Девизом были избраны строки
Маяковского: "Вперед, время! Время, вперед!" Реальный объективный ход
времени мало трогал генсека - достаточно было перевести часы всей страны
вперед и сорвать заранее с календаря побольше листков. Собственно, для
этого генсек и предоставил Кургузову карт-бланш. И не ошибся в своем
выборе.
К середине 1933 года Степан Кургузов уже совершенно четко знал, что
ему надлежит делать, и никаких колебаний в проведении "генеральной линии"
не испытывал. Его самого увлекала эта работа. В июле, когда большая часть
подготовительных заданий была осуществлена, меньшая находилась в процессе
разрешения, на повестку дня вновь встал "кадровый вопрос". Вернее, в
волонтерах у Кургузова недостатка не было, однако тут требовался
определенный шаг вперед. За бывшими "селенитами" в ту пору закрепился,
скорее, "приключенческо"-юношеский фронт работ, "подкургузники" трудолюбиво
создавали необходимый культурный фон (или, скажем определеннее, культурную
почву, гумус). Теперь же возникла нужда в новом крупном "лунном" романе,
который стал бы своеобразным "подарком съезду", знаком боеготовности Секции
фантастики Оргкомитета. Из-за недостатка времени Кургузову даже пришлось
отставить мысль самому создать такое полотно - оргработа требовала полной
сосредоточенности. Впрочем, претендент отыскался довольно быстро. Если
Ленин с Чичериным нашли "советского Жюль-Верна" Обольянинова в Париже, то
Кургузов обнаружил своего будущего ставленника значительно ближе - в одном
из московских собесов, куда зашел по какому-то пустяковому делу. Вот как по