"История советской фантастики" - читать интересную книгу автора (Кац Рустам Святославович)

один А.Фадеев - и то лишь потому, что в мае успел публично покаяться в
"Литгазете" и "пересмотрел свои неверные позиции". Впрочем, несмотря на
такую оперативность, не Фадееву суждено было сыграть первую скрипку в
Оргкомитете единого Союза советских писателей - том самом, который должен
был готовить "исторический" I Съезд. Почетным председателем Оргкомитета,
разумеется, стал Горький, а рабочими председателями были назначены
И.Гронский и С.Кургузов. Последний и добился, чтобы в Оргкомитет, помимо
Н.Асеева, Вс.Иванова, А.Афиногенова и др., попали и его подопечные
(В.Маркелов и В.Понятовский), и бывшие "селениты" из его же коалиции
(Сем.Шпанырь, А.Зайцев, Л. Полярный и др.). Таким образом, между фантастами
и "реалистами" образовался некий паритет, с перевесом в пользу Кургузова
(небольшим, в два голоса). Причем, до августа 1934 года никто и представить
себе не мог, чем, в конце концов, обернется этот "небольшой перевес". Даже
сам С.Кургузов, заранее "просчитывая" будущий съезд, в 1932 году еще не
знал всех своих возможностей. Горький поначалу казался ему реальным
руководителем всего "объединительного" процесса, сам же автор "Катапульты"
до конца 32-го видел себя на вторых ролях, тихо интригуя против Гронского.
И лишь к декабрю Кургузов вполне четко осознал: классик играл роль красивой
ширмы, Гронский - амортизатора, Сталин поставил только на него, Кургузова.
И он же дал этому писателю полную свободу действий.
Определенных организаторских и административных способностей у Степана
Кургузова было не отнять. Чувствуя за спиной теперь мощную поддержку, он
сумел заставить работать на себя большинство провинциальных литвождей,
каждому обещая что-то весьма реальное и в то же время неуловимо-туманное
(место в Правлении - если оно будет сформировано таким-то, а не таким-то;
содоклад на съезде - если обстоятельства сложатся так-то, а не так-то;
собрание сочинений в Гизе - если к 1934 году порядок прохождения рукописей
останется таким же, как и раньше, и так далее). От любого своего обещания
Кургузов сумел бы потом отречься, ссылаясь на "объективные обстоятельства"
(от многих в ходе и после съезда действительно отрекся, хотя кое-что и
исполнил), зато в период подготовки эти посулы были достаточно вескими
основаниями для конкретной помощи Оргкомитету. Переговоры с "пролетарскими
писателями" брал на себя лично Кургузов, передоверяя особо капризных
интеллигентов-попутчиков" обходительному и красноречивому Гронскому, тоже
очень скоро понявшему, кто в их тандеме главный. Одновременно с этим автор
"Катапульты" весьма грамотно муштровал свою преторианскую гвардию,
добиваясь от нее высокой производительности труда: их "лунные" романы
обязаны были выходить из печати с периодичностью не реже одного названия в
месяц (художественное качество Кургузова, само собой, совершенно не
волновало - в пору индустриализации был важен валовый продукт, а не
кустарные поделки, пусть даже и более высокого сорта). Бывшие "селениты" не
могли еще освоить такой темп. Сем.Шпанырь, к примеру, сочинял своих
"Первопроходцев" (1933) добрых полгода, да еще потом - после двухнедельной
командировки в Германию - дописывал к роману отдельные главы о заводах
Мессершмидта и о так называемом "реактивном проекте", согласно которому
капсула "отстреливалась" от самолета-носителя уже в стратосфере (по жанру
роман был "производственно"-шпионским с легким заходом в мировую
революцию...).
Зато уж "подкургузники" работали, как конвейер. Книжные полки
заполнились безразмерными "Приключения капитана Тарасова", которые