Глава 7 Негина

Сжав кулаки, я сидела в своей комнате и пыталась найти силы, чтобы дожить до того дня, когда смогу вырвать Ташу из рук Вайго. Но моё терпение было на исходе, и я готова была пойти уже на крайние меры. Но теперь я никак не могла позволить себе просчитаться, как тогда в Питере.

Та самоуверенность и нетерпение, с которым я тогда действовала, сейчас непозволительны. Тогда я повела себя глупо. Узнав, что в доме только Вайго и Ридах, я посчитала, что шести вампиров хватит, и не став ждать второй группы, отдала приказ о нападении. И этот мой просчёт, моё нетерпение дорого мне стоил. Они всех уничтожили, а Ташу увезли в Новосибирск. Туда, где мне практически невозможно достать её, не объявив Вайго открытой войны. Напасть на его резиденцию без разрешения Совета я не могла.

Когда я увидела выезжающий из ворот джип, я поняла, что просчиталась. Мне хотелось кричать от страха за Ташу и от собственной глупости. Я поехала следом за ними, но ничего сделать не смогла. Всё, что я могла — это преследовать их, а когда бензин стал заканчиваться, догнала их и пару раз ударила в бампер. Я понимала, что ничего этим не добьюсь и это скорее попытка хоть как-то выместить весь тот страх за Ташу, и боль за то, что я позволила Вайго захватить её.

И дня не проходило, чтобы я не ругала себя за ту глупость, но теперь меня стало волновать даже не то, что моя правнучка у него, и не мой просчёт, а то, что он молчит и ничего не требует. "Вайго, что ты хочешь? Я знаю, что моя девочка у тебя, и ты не просто так забрал её. Почему же ты молчишь?".

За его домом я сразу установила наблюдение, и там дежурила группа, которая была постоянно наготове. Если бы Ташу хоть раз вывезли из резиденции, они бы её постарались отбить. Но она никогда не покидала территорию дома. Я даже стала думать, что он молчит, потому что Таша уже мертва, и чуть не сошла с ума от этой мысли, но потом успокоилась, когда мне донесли, что в дом постоянно доставляется еда. Это значило, что она жива. Теперь для меня эта стало самой главным в отчётах, и когда Матвей звонил мне, первое, что я спрашивала, это — заказывали сегодня еду или нет. И каждый раз вздыхала с облегчением, когда слышала "да". "Пока еда заказывается, я могу быть уверенна, что с ней всё более — менее хорошо!".

Но продолжаться вечно так не может, и пора принимать какое-то решение. Действовать надо осторожно. Жаль, конечно, что Таша не поверила моему письму, но я и сама мало возлагала не него надежды, потому понимала, что Вайго хорошо обработает мою девочку и она мне не поверит, но и не использовать эту возможность не могла.

"Почему же ты молчишь?" — этот вопрос назойливо всплывал в моей голове. "Ясно, что тебе нужны кубки, но почему не выдвигаешь это требование?".

Я давно для себя решила, что кубки он так просто не получит. "Мне в любом случаи придётся отказаться от поисков, но не думай, дорогой, что других конкурентов у тебя не будет. Будет!!! И будет очень много!".

"Через три недели состоится Большой Ежегодный Совет, и если в течение двух недель ты не выдвинешь требования, я устрою так, что все Лорды, за неделю до Совета узнают об этой легенде. И посмотрим, что ты будешь делать! Конечно, я подставлю и себя, но мне уже глубоко плевать на это" — я мстительно усмехнулась.

Я собиралась анонимно выслать всем Лордам текст этой легенды, прекрасно понимая, что все кинуться искать кубок Дьявола. Конечно, я могла и сама на Совете рассказать, что мы с Вайго давно занимаемся поисками, но в открытую я боялась это сказать, потому что он мог отомстить мне за это, убив Ташу. А если сделать это анонимно, то вроде получалось, что я тут не причём, и я могла хлопать ресницами и говорить, что моей вины нет, и вполне возможно, что эту информацию слил кто-то из его клана.

Мне и Вайго не простят то, что мы скрывали это, но я готова была принять любое наказание, лишь бы мне вернули мою девочку. "Только здесь надо выбрать правильный момент, когда потребовать возврата Таши". Если потребовать это до вынесения решения про наказание, то меня могут именно и этим наказать, и попросту забрать Ташу навсегда. Значит, надо потребовать это после того, как вынесут решение о наказание. Тогда уже никто не сможет изменить решение, и Вайго будет некуда деваться. "Ублюдок, я вырву у тебя Ташу, чего бы мне это не стоило! Главное, надо дождаться удобного момента".

Дождаться… Именно это меня и сводило с ума — ожидание. Таша в его руках уже почти четыре месяца, и полтора из них она точно знает, что он вампир. Ведь не знать этого она не могла — нападение в любом случаи должно было вызвать у неё массу вопросов. "Интересно, а как она к этому отнеслась?" — этот вопрос волновал меня ничуть не меньше, чем ожидание. Ведь я боялась к ней приближаться именно из-за страха, что она не сможет принять меня в облике вампира. "И как теперь относиться к Вайго? Продолжает его любить или испытывает только страх?" — одни бесконечные вопросы, от которых голова идёт кругом. "А кровь свою позволяет пить? Или он делает это без её согласия?" — внутри всё похолодело от этой мысли, и в груди всё сжалось от боли. "Моя бедная девочка! Если я узнаю, что он пил кровь против твоей воли, я не остановлюсь, пока не отомщу ему за это".

Раздавшийся телефон звонок заставил меня вздрогнуть.

— Да, Матвей?! — произнесла я в трубку.

— Негина, у меня хорошая новость. Таша у нас!

— Что? — переспросила я, не поверив в такое счастье.

— Таша у нас, — довольно повторил он.

— Как? Что с ней? В каком она состоянии? Она не ранена? — от волнения и радости, я не могла остановиться и начала сыпать вопросами.

— Она не ранена, и физическое состояние нормальное. Правда у неё истерика, и она плачет, — тихо сказал он в трубку.

Плачет… На душе сразу стало холодно и пасмурно. "Она каким-то образом узнала всю правду? Скорее всего. И теперь ей очень больно" — мне самой захотелось плакать, потому что я понимала, какой удар получила моя девочка в сердце.

— Я пришлю за вами самолёт, — сдерживая слёзы, произнесла я.

— Будем ждать.

— Матвей, ты там с ней поласковее, хорошо? Попытайся её успокоить, — попросила я.

— Хорошо. Сделаю всё возможное, — ответил он и отключился.

Выскочив из своей комнаты, я понеслась по коридору в сторону спальни Луки и, ворвавшись без стука, сказала:

— Лука, пусть готовят самолёт. Через пять часов он должен быть в Новосибирске. Ясно?

— Что-то случилось?

— Да, Таша у нас и теперь её надо срочно привезти сюда.

— Ооо! Всё будет сделано! — он вскочил с кровати и стал одеваться.

Я тем временем побежала искать Эрну и на ходу стала прикидывать через сколько уже смогу увидеть Ташу. "Время полёта четыре часа, плюс час на формальности, плюс ещё четыре часа лететь назад. Значит, через девять часов она будет дома".

— Эрна! Приготовь спальню рядом с моей комнатой, — найдя её, я стала отдавать приказы. — Потом, пусть кто-то съездит в магазин и закупит продукты, а ты, как потемнеет, выезжай в город и пройдись по магазинам одежды. Купи всё необходимое, от белья до верхней одежды.

— Кому?

— Моей правнучке.

— Размер?

— Как у меня.

— Хорошо, будет сделано, — вот именно за это я и любила Эрну — она никогда не задавала лишних вопросов.

"Что же ещё?" — хотелось предусмотреть всё, чтобы Таша ни в чём не нуждалась. "Доктор! На всякий случай нужно будет пригласить доктора, чтобы убедиться, что с ней всё хорошо, или если надо будет, дать ей успокоительное".

В десять часов вечера я уже была в аэропорту и с нетерпением ожидала приземления самолёта. А когда он приземлился и остановился возле ангара, я вышла из машины и, переминаясь с ноги на ногу, стала ждать, пока подадут трап. Как только его подали, я сразу поднялась и, оказавшись в салоне, стала искать глазами Ташу. Матвей приложил палец ко рту, и кивнул на небольшой диванчик.

Подойдя к нему, и присев на корточки я стала рассматривать спящую Ташу. Впервые в жизни я была настолько близко к ней и могла прикоснуться. Убрав волосы с её лица, я увидела, насколько сильно опухли её глаза.

— Как она? Очень плохо? — тихо спросила я у Матвея.

— Она часа два рыдала и постоянно благодарила нас. А потом впала в какой-то ступор и смотрела в одну точку до самого прилёта самолёта, — грустно ответил он. — А два часа назад она заснула.

— Ясно, — спокойно сказала я, хотя сердце болезненно сжималась.

"Моя бедная девочка, как же тебе сейчас тяжело, и я ничем не могу тебе помочь. Если бы я могла, я отдала бы всё на свете, чтобы избавить тебя от этой душевной боли. Но, по крайней мере, я буду рядом и поддержу тебя. Теперь ты будешь знать, что ты не одна в мире и есть кому о тебе позаботиться".

— Таша, — прошептала я, проведя рукой по её щеке.

— Не надо, не буди её. Пусть отдохнёт. Я отнесу её в машину.

— Хорошо.

Матвей осторожно взял её на руки, и направился к выходу. Спустившись по трапу и подойдя к машине, он уложил её на заднее сиденье. Я тоже села сзади и положила её голову на колени.

Теперь, когда она была рядом, я боялась расстаться с ней хотя бы на секунду и хотела, чтобы открыв глаза, она первой увидела именно меня. "Как она ко мне отнесётся? И сможет принять то, что я её дальний предок?" — сейчас, когда Таша была рядом меня стали мучить уже эти вопросы. "Хм, главное, что она рядом, а с остальным мы как-нибудь разберёмся!".

Когда мы приехали домой, Матвей опять аккуратно забрал Ташу из машины, и занёс в дом.

— На третий этаж неси, — приказала я. Там я распахнула дверь в спальню, которую приготовили для неё, и кивнула на кровать. — Ложи.

Уложив её, Матвей отошел к двери и застыл.

— Позови мне Эрну, и можешь быть свободен, — бросила я и, приподняв Ташу, стала снимать с неё куртку.

В комнате появилась Эрна, и мы вдвоём стали раздевать Ташу, чтобы устроить её со всеми удобствами. Сняв с неё свитер и увидев множество порезов на её руке, я зашипела от боли. "Ублюдок, он таки пил её кровь! И не раз!" — внутри поднялась волна всепоглощающей ярости. Судя по количеству порезов и еле заметным шрамам от уже заживших порезов, он делал это чуть ли не каждый день. "Ты, сволочь, в крови у меня захлебнёшься за это!".

Раздев Ташу до белья, и укрыв её одеялом, я повернулась к Эрне и сказала:

— Свободна, — и когда та вышла за дверь, присела на кровать. — Всё будет хорошо, — прошептала я, гладя её по волосам. — Я никому не дам тебя в обиду.

Поцеловав её в лоб, и сев в кресло, придвинутое к кровати, я взяла её за руку и стала ждать её пробуждения. В душе боролись два чувства — страх и надежда.

Я ужасно боялась, что она возненавидит меня, потому что, по сути, это я втянула её во всё это. Если бы я не ездила к ней в Уренгой, то Вайго никогда о ней не узнал, и она жила бы сейчас спокойной жизнью. Но так хотелось надеяться, что она простит меня и обрадуется тому, что она не одна в этом мире.

В начале четвёртого утра она пошевелилась и я напряглась. "Что же я увижу в её глазах? Ненависть или радость?".

Таша открыла глаза и уставилась в потолок. Я боялась не то чтобы пошевелиться, а даже вздохнуть. Очень медленно она повернула голову и посмотрела на меня долгим, изучающим взглядом, а потом спокойно произнесла:

— Здравствуй Негина.

— Здравствуй Таша, — с шумом выдохнув, ответила я.

— И сколько раз ты мне прапрапрабабушка? — серьёзно спросила она.

— Много дорогая, много, — грустно ответила я.

Она ещё с минуту пристально смотрела на меня, а потом отвела взгляд в сторону. В комнате повисла тишина, и я почувствовала панический страх. "Таша, не молчи! Накричи на меня. Скажи, что я во всё виновата. Но только не молчи!" — мне стало трудно дышать от страха.

Через пять минут я не выдержала этой пытки молчанием и, опустившись на колени перед кроватью скороговоркой произнесла:

— Милая, прости меня за всё! Это я виновата! Я привела Вайго к тебе! Я старалась быть осторожной и никогда к тебе не приближалась, а просто наблюдала со стороны. Я совершила самую большую глупость в своей жизни. Мне так жаль! Скажи хоть что-то!

Таша перевела взгляд на меня и, бесстрастно спросила:

— Ты следила за мной?

— Да, — прошептала я. Её мёртвый голос испугал меня ещё больше.

— Давно?

— С самого рождения. Я более ста лет слежу за своими потомками. Ты единственная родная душа в этом мире, которая осталась у меня.

— Ясно, — ответила она и опять отвела взгляд.

И опять в комнате повисла гнетущая тишина. С каждой секундой мне становилось всё страшнее. "Нет, она не простит меня. Ни за что на свете. Я виновата, и такое не прощаю". Голова пошла кругом от этих мыслей, и я тихо спросила:

— Ты меня ненавидишь? Мне уйти?

— Нет, — она грустно улыбнулась мне. — Ты здесь ни при чём. Только я виновата в том, что не смогла разглядеть вовремя, что он из себя представляет…

— Таша, нет! Не вини себя! Он слишком долго живёт на этом свете, а уж в искусстве обольщения женщин ему нет равных. Поверь, твоей вины здесь нет. Я не раз видела, как самые недоступные и высокомерные красавицы падали в его объятия! Если он ставит себе цель, он пойдёт по трупам, чтобы добьётся своего.

— Добиться своего… — как эхо, повторила она, и закрыла глаза. — Но не в этот раз.

— Как ты всё узнала? — я задала вопрос, который волновал меня не меньше, чем душевное состояние Таши.

— Диск. Я нашла диск, — отрывисто произнесла она, и судорожно вздохнула.

— Диск?! — я ничего не поняла, но видела, как ей тяжело об этом говорить, поэтому сказала, — Если не хочешь, не говори ничего. Потом, если захочешь, всё расскажешь.

— Нет, лучше сразу поговорить обо всём, и больше никогда не возвращаться к этой теме, — твёрдо проговорила она. — Диск был записан для тебя. Там он сначала во всех подробностях рассказывал, насколько я глупа и наивна, и что на самом деле я для него значу, а потом выдвигал свои требования.

— Он хотел, чтобы я отказалась от кубков? — угнетенно спросила я.

— Не только. Он хотел власти — он хотел, чтобы ты передала ему контроль над своим кланом.

— Ещё и над кланом? — с отвращением спросила я. — Он очень нетерпелив оказывается! Не хотел ждать момента, пока найдёт кубки?

"Гад! Ну какой же гад! Ведь кубок Дьявола итак дал бы ему неограниченную власть, и все вампиры подчинились бы ему. Но ждать, пока найдутся кубки, он не желал, и хотел уже сейчас сломать меня!" — я поморщилась от злости.

— Я хочу знать, о каких кубках идёт речь, — Таша выжидающе посмотрела на меня.

— Существует легенда, что после убийства Авеля Бог наказал Каина вечной жизнью….

— Эту историю я знаю, — перебив меня, спокойно произнесла Таша. — Что за кубки?

— Эти кубки с кровью Бога и Дьявола. Кубок Бога даёт возможность опять стать смертным человеком, а кубок Дьявола позволяет стать самым могущественным из вампиров. Мы с ним уже более ста лет ищем эти кубки.

— Значит, Вайго желает не просто власти над твоим кланом, а над всеми вампирами? — спокойно спросила она, и я кивнула. — А ты? Ты чего желаешь? Власти или человечности? — спросив это она, прищурившись, стала внимательно рассматривать меня.

— Я хотела стать человеком и планировала провести остаток своей жизни рядом с тобой, а кубок с кровью Дьявола уничтожить.

— Хорошо, — она кивнула и, отвернувшись, задумчиво посмотрела в окно.

Эти паузы в разговоре сводили меня с ума, потому что я не могла понять, как Таша относиться ко мне. Мне жизненно было необходимо, чтобы она простила меня или хотя бы когда-то простит меня, за то, что я её во всё это втянула. И, глубоко вздохнув, я решилась задать самый главный вопрос:

— Таша, ты простишь меня за то, что я тебя во всё это втянула? — и замерла в ожидании ответа.

Она повернулась и долго смотрела мне в глаза, а затем, взяв меня за руку, спокойно сказала:

— Я и не держу на тебя зла. Ты ни в чём не виновата. Я бы тоже на твоём месте тянулась к своим потомкам и хотела быть рядом с ними. Ты совершила только одну ошибку — надо было прийти ко мне и всё мне рассказать. Ты мне была нужна не меньше, чем я тебе. Но, уже ничего не исправишь. Как вышло — так вышло. Главное, что сейчас встало всё на свои места.

— Я боялась, что ты оттолкнёшь меня из-за того, что я вампир, — по моей щеке покатилась слеза.

Таша грустно улыбнулась и, протянув руку, стёрла слезу.

— Как я могла так с тобой поступить? Ты единственное родное существо, которое осталось у меня на всей земле.

От её слов и её жеста в душе что-то перевернулось и тот панцирь, в который я когда сама заковала своё сердце, дал трещину и начал рушиться. Не выдержав, я поднялась с коленей и сев на кровать, обняла Ташу.

— Как же я виновата перед тобой! — слёзы уже лились ручьями, и мне казалось, что они смывают с моей души всю ту грязь, боль и жестокость в которой я так долго жила.

— Не плачь. Всё будет хорошо, — успокаивающе произнесла она и погладила меня по голове.

"Это неправильно! Это я должна сейчас гладить её по голове и успокаивать, а не она меня. Ведь ей итак сейчас очень плохо, а я ещё и рыдаю у неё на плече. Надо взять себя в руки!".

— Конечно, всё будет хорошо, — пообещала я. — Мы справимся со всем и я помогу тебе пережить всю ту боль, что ты сейчас чувствуешь.

— Я уже ничего не чувствую. Никакой боли, — спокойно ответила она, и мне стало не по себе.

Заглянув ей в глаза, я отшатнулась — в глазах была пустота. "О боже! Он убил в тебе всё! Нет! Только не это! Ты должна жить и радоваться жизни! Ты этого заслуживаешь, и я сделаю всё возможное, чтобы ты научилась заново жить!" — пообещала я себе.

Всю следующую неделю я старалась не отходить от Таши, и внимательно наблюдала за ней. Меня пугало её душевное состояние — казалось, что передо мной не человек, а зомби. Она ела, пила, гуляла на улице возле дома, даже иногда грустно улыбалась мне, но в глазах была прежняя пустота и я понимала, что надо выводить её из этого состояния. В конце концов, я не выдержала и под предлогом медицинского осмотра пригласила двух врачей. Один из них действительно должен был осмотреть Ташу, потому что я волновалась за неё, а в ночь приезда она отказалась от осмотра. А второй врач был психологом. Вкратце описав ему ситуацию, я попросила его поговорить с ней и дать мне рекомендации, как вывести её из этого состояния.

Она пыталась опять отказаться от осмотра, но в это раз я настояла на своём, и она дала осмотреть себя, а вот с психологом ничего не получилось. Она сразу раскусила его и, бросив на меня взгляд полный немого укора, просто вышла из комнаты.

Психолог, правда, всё же частично успокоил меня и сказал, что надо дать ей время и однажды она сама захочет об этом поговорить, а пока лучше разговаривать с ней на те темы, на которые она готова общаться. И я стала терпеливо ждать того момента когда она захочет мне всё рассказать.

Только один раз её глаза загорелись, но загорелись недобрым светом, и это испугало меня ещё больше. Таша уже вторую неделю жила в моём доме, и наши отношения с каждым днём становились всё более доверительными. Я практически рассказала ей обо всей своей жизни. Она в свою очередь рассказала всё о своей жизни до встречи с Вайго. Про него же она отказывалась говорить и всегда уходила от этой темы, и это только ещё больше разжигало мой интерес.

Всё дело в том, что мне стал звонить Вайго и требовать, чтобы я вернула её. Когда от него раздался первый звонок, я долго раздумывала — брать трубку или нет, но мне стало интересно, что же он теперь от меня хочет, ведь его главный козырь был теперь у меня. И здорово удивилась, когда он стал требовать вернуть его жену или хотя бы дать ему поговорить с ней. Первое дни он просто кричал в трубку и угрожал мне, а потом стал уже говорить более нормальным тоном, я бы даже сказала, более покорным, и я растерялась ничего не понимания.

Я молча выслушивала его и холодно отказывала, но эти звонки раздавались каждый день и я уже ничего не понимала. "Он что-то задумал? Или ему действительно нужна Таша?". Если бы это был не Вайго, я бы сказала, что так ведут себя только влюблённые мужчины, но он не умел любить, и это я знала точно.

Сначала я вообще не хотела говорить о его звонках, но потом всё же решилась и рассказала Таше о том, что он звонит каждый день и хочет с ней поговорить. Вот именно в тот момент её глаза и загорелись недобрым светом. Она холодно посмотрела на меня и сквозь зубы процедила, что не желает с ним говорить. Больше эту тему я не поднимала, потому что испугалась того, что увидела в её глазах. Ярость, боль, и жгучая, всепоглощающая ненависть просто пригвоздили меня к полу и даже после того, как она вышла из моего кабинета, я ещё минут пять не могла прийти в себя.

А на следующий день она пришла ко мне с просьбой и я поняла, что она что-то задумала. И задумала что-то очень недоброе, потому она попросила дать ей всю информацию о кубках и все отчёты о том, какая территория уже исследована. Я пыталась выяснить для чего ей это, но она упорно отмалчивалась и говорила, что потом мне всё расскажет. В конечном итоге я дала всё, что она просила и теперь она практически сутки напролёт изучала все данные. Мне же оставалось только ждать. Опять ждать…

Вайго.

Одинок.

Я по жизни бреду без тебя….

Словно загнанный зверь,

Я завис между раем и адом.

Эта жизнь —

Для меня она словно петля

Из людей, жутко пахнущих смрадом.

Я кричу….

Существам без ушей и мозгов

Я хочу доказать,

Как они все не правы:

Эта жизнь,

С чередой высот и невзгод,

Без тебя для МЕНЯ

Может быть лишь отравой…

Я тону

В этом омуте тел,

Искорёженных чьими-то предрассудками…

Среди них

Я один такой — "неудел"

Тот, что борется

С их мнением сутками.

Я ищу

Способ жить без тебя,

Быть как эти "недочеловеки"…

Но я верю —

Чтобы жить не любя,

Нам двоим проще сгинуть навеки….

Lyna

Я медленно умирал, и никак не мог умереть. Мозг рвало на части и каждую секунду, как иголки, в него вонзались воспоминания, казалось бы, мелкие и незначительные, но очень дорогие.

Таша, моя малышка, вот ты открываешь глаза после сна и смотришь на меня, ещё сонная, а потом видишь меня, и в глазах зажигается огонь, а потом немой вопрос: "За что мне такое счастье?". А я, идиот, воспринимаю это, как должное и сам не осознавая своё счастье, воспринимаю это как, что-то само собой разумеющее… А вот, ты встречаешь меня в холле дома со смущённой улыбкой, в которой столько любви и обещание такой нежности, что сердце замирает. Но в тот момент я этого ещё не понимаю… А вот я вижу тебя, когда ты впервые осознано доверяешься мне и позволяешь себя любить, а я… Я просто использую тебя, чтобы добиться своей цели, и ещё не понимаю, что ты для меня значишь… Или те моменты, когда ты уже знала моё настоящее имя, и называла меня им. Особенно тяжело и одновременно приятно, вспоминать твои голос, произносящий его в кровати. Ты медленно, растягивая, с такой истомой и нежностью произносишь "Вайго", что кровь закипает. Ты просишь меня не останавливаться, и я сам боюсь остановиться, потому что мне кажется, что я умру, если это сделаю.

И таких воспоминаний много, но только сейчас я понимаю, что ты для меня значила. А тогда, когда ты была рядом, я этого не поминал, а сейчас… Сейчас мозг рвёт от всех этих воспоминаний, а сердце, моё сердце которое я считал мёртвым, сейчас я чувствовал его толчки в груди. Тяжёлые толки когда-то убитого сердца, но которое ты смогла воскресить, а я этого не понял, потому что был ослеплён местью, и не увидел главного. Теперь это сердце бьётся, и я это чувствую, но от этого только хуже, потому что оно бьётся в холостую, без тебя, моей малышки.

"Малышка" — я был не прав, так тебя называя. Ты не малышка, это я малыш — глупый, самолюбивый, который имея самое важное в жизни, требует другого, того что ему не нужно.

Получив однажды удар в сердце, я закрылся на долгие столетия, и никого к себе не подпускал, а ты… Ты, моя маленькая, мудрая девочка, получив не менее страшный удар, не потеряла веру в любовь и отдала её мне сполна. И кто из нас малыш? Я!

Судорожно вздохнув, я посмотрел на кровать. Ту кровать, где ты позволяла мне себя любить, и куда я теперь не мог лечь без тебя. После того как ты сбежала, я сплю в кресле. Я засыпаю глядя на кровать, и как только открываю глаза, вижу её перед собой. Я не хочу ложиться в неё без тебя и не могу заставить себя уйти в другую комнату. Потому что в этой комнате я могу дышать более — менее нормально. Здесь есть физические доказательства того, что ты на самом деле была в моей жизни, а не приснилась мне.

"Как же сердце ноет в груди!". Моё сердце, которое я подарил тебе, и которое не хочет теперь жить без тебя. Мне жизненно необходимо сейчас слышать твой голос, чувствовать твои прикосновения, видеть твои сияющие глаза, знать, что ты любишь меня. Но…

"Армина" — я невольно прошипел это имя вслух. Это она убила когда-то моё сердце и веру в любовь. Это она была виновата в том, что я не смог вовремя понять, что значит для меня Таша.

Столько столетий прошло, а не мог выбросить её из головы, и не позволял себе вспоминать во всех подробностях всё произошедшее. И теперь воспоминания, которые я прятал глубоко в себе, навалились на меня с новой силой.

Мне было двадцать два года, я был из аристократической, богатой семьи. Моя мать, умерла, произведя меня на свет. Поэтому мы жили с отцом, и после его смерти я должен был унаследовать титул. Жизнь казалась простой и понятной. Я любил, вернее, думал, что любил, меня любили, а потом я встретил Армину. Она была дочерью владельца трактира, и была не пара мне. Но я был просто ослеплён страстью и любовью. Впервые в жизни я любил всем сердцем и душой.

Другой бы аристократ просто бы развлёкся с ней и бросил, а я полюбил, по-настоящему и готов был на всё ради неё. Я не был у неё первым, но закрыл на это глаза. Больно было осознавать, что она дарила своё тело и свою любовь другим, до меня, и это было в те времена, когда невинность и добродетель девушки стояла на первом месте. Но, я просто закрыл на это глаза. Я дышал и жил ею. Я настолько её любил, что хотел, чтобы она стала моей женой и родила мне наследников. Мне долго пришлось бороться за право жениться на ней. Мой отец отказывался даже пускать её в наш дом, но я выстоял и добился своего. Так мне казалось в том момент. А затем…

Затем случилось страшное. Армина оказалась мелочной, самовлюблённой, эгоистичной, меркантильной сукой, но я это понял позже. Даже после того, как она очаровала моего отца и женила его на себе, я продолжал её любить, и украдкой срывать у неё поцелуи и вымаливать те минуты неземного блаженства, которые только она могла дать. Когда же она забеременела, я радовался, хотя до сих пор не знал, кто был отцом того ребёнка — мой отец или я.

Каждый раз я умирал, когда понимал, лёжа в своей кровати, что сейчас любовь всей моей жизни, дарит свои ласки моему отцу, а не мне. Она убеждала меня, что другого выхода у нас нет, а так, она может находиться рядом со мной и мой отец не лишит меня титула и наследства. Она говорила, что делает это ради меня, и я ей верил.

И только после появления на свет ребёнка я всё понял. Вот тогда-то она и показала себя во всей красе. Всё стало очевидным — она использовала меня! Использовало подло, и я задался закономерным вопросом: "А любила ли она меня?". И вот тогда пришло прозрение. Любви не было, было только честолюбие. Она хотела быть не дочерью трактирщика, которую берут и пользуются только одну ночь, а хотела стать аристократкой.

Сознание этого чуть не убило меня, но я выстоял. Смог освободиться из плена её сладких речей, и отдать её свою отцу, и больше никогда к ней не прикасаться. Я даже полюбил всем сердцем ребёнка, которого она родила, так и не зная, кто он мне — брат или сын.

В тот момент, когда я ей прямо сказал, что больше к ней не прикоснусь, она увидела во мне угрозу, и моя жизнь в родительском доме стала невозможной. Она поставила себе цель уничтожить меня, за то, что я отказался от неё. И она добилась своего. Через полгода отец выгнал меня из дома, на улицу без гроша в кармане, лишив всего.

Я скитался долгих четыре года, пытаясь обрести душевное равновесие. И у меня это получилось, но получилось страшной ценой — мне пришлось убить своё сердце. Чтобы выгнать оттуда Армину и всю ту боль от её предательства, я убедил себя, что любви не существует.

А потом, однажды ночью, я встретил одну женщину. Она то и сделала меня вампиром. Моя жизнь кардинально изменилась. После предательства Армины и долгих скитаний я стал жестоким, и теперь сам использовал других, чтобы не использовали меня, а став вампиром окончательно потерял способность что-то чувствовать. В моём сердце поселилась жестокость и холодный расчёт.

Через двадцать восемь лет я вернулся в свой дом. Вернулся, чтобы отомстить за растоптанное сердце и поруганную любовь. Мой отец уже умер, и Армина стала полноправной и спесивой аристократкой.

Я появился в её спальне — молодой, сильный, и она меня узнала, и поняла, что пощады она от меня не дождётся. Но она просчиталась, думая, что я пришёл за ней, чтобы убить. Я же придумал для неё более страшные муки. Я забрал Ветара, её сына, и может быть и моего, и сделал из него вампира.

Мне хотелось, что она хоть на секунду почувствовала хоть каплю той боли, которую чувствовал я. Что с ней было дальше, я выяснять не стал.

Правда, и Ветара я потерял. По-глупому, и остро переживал его потерю, но смирился с ней. В тот момент моё сердце окончательно закрылось. Больше никого не осталось в целом свете, кто мог бы меня хоть как-то тронуть за душу.

Пока не появилась Таша. Моя Таша…. От одного её имени сердце начинало выскакивать из груди, а душа тихо и мучительно умирала без неё. Мне казалось, что меня режут изнутри тупыми ножами, прямо по сердцу, чтобы усилить мучения.

Когда я понял, что люблю её, сначала испугался. Но не любви, а того, что она узнает всю правду. Я готов был отдать всё, что у меня есть, чтобы не потерять её, чтобы она верила мне и позволили быть рядом с собой. Страх и любовь — гремучая смесь, которая не даёт возможности расслабиться.

Я давно уже принял решение не выдвигать Негине никаких требований. Но и понимал, что она будет искать способы рассказать всю правду Таше, поэтому не один раз порывался рассказать ей всю правду, но каждый раз сердце замирало, когда я пытался это сделать. Таша смотрела на меня своими зелёными глазами, и я боялся, что после того, как я всё расскажу, из её глаз исчезнет любовь, и я навсегда её потеряю. И я, каждый раз переносил этот разговор. Мне как воздух была нужна её чистая, искренняя любовь.

Я опустился даже до того, что хотел сделать с ней самое мерзкое из того, что существует в мире вампиров. Чтобы её не потерять, я хотел привязать её к себе. Но это было невозможно пока она не даст своё согласие стать вампиром. Я готов был даже пойти на это, но не успел.

Но самым страшным во всей этой ситуации было то, как Таша узнала, почему я заинтересовался ею, и не узнала, что я изменил своё отношение к ней.

Когда она сбежала, я ничего не понял и мог только метаться, как раненый зверь, по дому. Организованная погоня не дала своего результата, и всё, что мы смогли, это найти того мальчишку, который помог ей сбежать. Несмотря на ярость и злость, бушующую во мне и боль потери самого дорого, я не убил его, потому что понял, что только себя могу винить в том, что потерял Ташу.

Только на утро, после изматывающе бессонной ночи без своей малышки, и попыток понять, почему она сбежала, всё понял. Нет! Я, конечно, сразу всё понял, но не знал, как она всё узнала. Кружа как ворон по комнате, и пытаясь хоть как-то унять боль, я открыл шкатулку с её драгоценностями, чтобы прикоснуться к тому, к чему она когда-то касалась, и увидел там записку. Всего два предложения, но они заставили меня упасть на колени и выть. Так не воют даже смертельно раненые звери, как я выл в тот момент. И в тот момент я понял, что всё, отчего я так старательно отгораживался, все столетия, накрыло меня сразу. Это было похоже на прорыв плотины, и меня просто затопило одним махом.

А потом я медленно убивал Раду, по частям за то, что она сотворила такое со мной и с Ташей. Это могла сделать только она. Я лично в руки отдал ей диск и приказал его уничтожить, потому что знал, что он мне больше не понадобиться. А эта тварь, как она потом призналась, умирая, положила его специально в мой стол, надеясь, что Таша его найдёт. Вот только она просчиталась в одном, что не сможет найти записки, в которой Таша напишет, что видела этот диск.

Пока я организовывал погоню, Рада забрала диск и обыскала спальню и кабинет, и не найдя записки, успокоилась, думая, что ей это сойдёт с рук. Но не сошло. Пока она умирала на солнце и билась в агонии, я наблюдал за ней и понимал, что её крики и её боль не дадут мне успокоения. Раз за разом я давал ей обгореть на солнце, а затем давал опять восстановиться и опять выбрасывал на свет божий, но легче мне не становилось. В конце концов я дал ей умереть, и даже уже отчасти завидовал ей, потому что сейчас она уже ничего не чувствовала, в отличие от меня.

"Таша… Таша" — сердце каждый раз болезненно сжималось даже от упоминания её имени. Но я постоянно его повторял, чтобы мне было больно, потому что знал, что это только малая часть той боли, которую пережила моя милая, нежная, любящая девочка в тот момент, когда смотрела тот диск.

Я много раз пытался представить, что она чувствовала в тот момент, но не мог. Вернее боялся. Мне так хотелось верить, что есть ещё надежда на то, что она поговорит со мной и даст мне шанс объяснить всё.

Застонав, я сжал голову руками, пытаясь найти в себе силы, чтобы дождаться и дожить до этого момента. Но с каждым днём сил становилось всё меньше и меньше.

"Хоть бы ещё раз услышать её голос! Хотя бы голос! Рядом со мной, а не на видеозаписи". У меня осталось так мало от неё, от самого дорого человечка в моей жизни — вещи, которые до сих пор хранили её запах, видео со свадьбы и наши фотографии, которые я теперь готов был рассматривать до боли в глазах и каждый раз находил что-то новое в них. То, что не видел и не ценил тогда — её милую улыбку, которая давала мне силу. Её щемящий душу нежный взгляд, который я не замечал в тот момент. Но самое главное, что у меня осталось от неё, это кольцо. Нет, не обручальное кольцо, или те побрякушки, что я ей дарил, а то кольцо, которым она расплатилась за свой побег.

Я знал, что она им дорожила, потому что это был подарок её родителей. И понимал, насколько тяжело ей было с ним расставаться. Ведь она могла спокойно взять, что-то из моих подарков, но она всё оставила, и отдала самое ценное, что у неё было, чтобы избавиться от меня. Тот парень всё рассказал, а потом отдал это кольцо и теперь я боялся до дрожи в коленях расстаться с ним. Я носил его на цепочке, возле сердца и мне хотелось верить, что если я смог вернуть его, то смогу вернуть и Ташу.

Прошло восемнадцать самых страшных дней в моей жизни, и неизвестно, сколько ещё впереди. Всё потеряло смысл без неё, и я перестал заниматься делами клана, потому что каждую секунду думал о ней: "Что она сейчас делает? Как себя чувствует? О чём сейчас думает?".

Я даже перестал выезжать на охоту и теперь еду привозили мне в дом, несмотря на то, что когда-то я сам установил жёсткое правило, что на территории резиденции питаться запрещено. Хотя это трудно было назвать питанием. Я до сих пор помнил вкус крови Таши — вкус любви, которая плескалась в её крови. А сейчас я питался жидким, безвкусным пойлом.

После того, как она разрешила мне пить свою кровь, я действовал осторожно. Нам всегда надо было много крови, и прежде чем подойти к ней, я ездил на охоту, чтобы с ней вовремя остановиться и не выпить слишком много. Это стало своеобразным ритуалом, сначала я напивался чужой крови, вкус которой уже не чувствовал и пил просто для того, чтобы наполнить желудок, а уже дома смаковал каждую каплю её крови и наслаждался ею. Именно только её кровь способна была дать мне насыщение, и теперь я лишился и этого. Но, даже если бы сейчас Таша, каким-то чудом оказалась рядом со мной и предложила мне выпить её крови, я бы отказался, чтобы наказать себя. Наказать за то, что поступил с ней так и чтобы доказать ей, что она мне нужна, а не её кровь или власть, или кубки.

С поисками кубков я завязал и отозвал свой отряд, потому что уже не видел смысла в них. "Зачем мне неограниченная власть, если рядом со мной нет того единственного человека, который мне нужен?". Всё потеряло смысл.

И ещё, я очень надеялся, что Негина это узнает и расскажет об этом Таше. "Может тогда она захочет хотя бы поговорить со мной?".

"Как же мне тебя не хватает, малышка! Ты наказываешь меня за то, что я сделал и правильно, но, умоляю, дай мне хотя бы знать, что надежда есть. Я всё вынесу, если буду знать, что однажды ты меня простишь!".

Я не один раз звонил Негине и просил, чтобы она дала трубке Таше. Сначала я кричал и требовал позвать её к телефону, потом пытался достучаться до её сердца, а затем просто стал умолять, но Негина была непреклонна и голосом, полным яда, повторяла, что больше никогда не подпустит меня к ней, и что я итак уже практически убил её. И самое главное — она не хочешь сама меня слышать.

Это были самые страшные слова. Я даже боялся представить, что она сейчас ко мне испытывает. Но сдаваться я не собирался и всё время повторял: "Пока бьётся твоё сердечко, я буду бороться за тебя, за то, чтобы ты ещё хоть раз назвала меня по имени, и с любовью посмотрела на меня. Я не буду больше просить тебя стать вампиром, а просто, когда ты умрёшь, умру следом за тобой, потому что ты единственная родная душа для меня на всём белом свете и когда тебя не станет, моя жизнь потеряет всякий смысл".

И через три дня мне представится шанс начать эту борьбу — через три дня состоится Большой Ежегодный Совет и там, я в любом случаи встречусь с Негиной. Мне придётся унизиться перед ней, но я готов на это пойти, чтобы иметь хоть маленькую надежду на то, что Таша хотя бы выслушает меня. "Мне необходимо убедить Негину позвонить Таше и уговорить её поговорить со мной! Вот только как это сделать?".

Поднявшись с кресла, я начал мерить шагами комнату, пытаясь подобрать слова, которые мне предстоит сказать Негине. Но я никак не мог подобрать таких слов — слов, которые смогут убедить моего врага поверить мне и отдать самое дорогое, что у него есть, Ташу, и доверить мне её жизнь.

"Какая ирония! Сколько знаю Негину, всегда её ненавидел — за спесь, за эгоизм, за самолюбие, и вот теперь люблю ту, которая появилась на свет благодаря ей" — я невесело усмехнулся этой мысли. "Теперь придётся смириться с этим чувством, ради Таши. И я готов это сделать. Я готов на всё, чтобы только моя малышка посмотрела на меня своими чистыми зелёными глазами и однажды сказала, что прощает меня".

Таша.

Открыв глаза и ничего не понимая, я посмотрела в потолок. Вспомнив, что нахожусь в доме Негины, тут же их закрыла и внутренне сжалась от волны боли, которая меня накрыла.

В сутках было двадцать четыре часа, и только несколько секунд из этих двадцати четырёх часов, я чувствовала себя хорошо — в первые две секунды после пробуждения, когда сонно рассматривала всё вокруг себя и пыталась понять, где нахожусь.

За последние два с половиной месяца я так часто меняла место своего проживания, что проснувшись, терялась, ничего не узнавая вокруг. А потом вспоминала где я, и сразу же вспоминала всё остальное. И вслед за этим приходило ощущение дикой боли. Боли, от которой хотелось выть и биться в истерике, и от которой было тяжело дышать и невозможно заставить себя двигаться. Она была уже не только моральной, а физической, когда казалось, что каждая клеточка моего тела болит сама по себе.

Судорожно втянув воздух, я сжала кулаки и зажмурилась, пытаясь справиться с собой. "Когда же это закончиться?" — просыпаясь, я постоянно задавала себе этот вопрос, и понимала, что это произойдёт не скоро.

Прошло всего семнадцать дней, как я узнала правду, и впереди минимум несколько месяцев, пока боль хоть чуть-чуть стихнет. "Всего лишь чуть-чуть. И мне придётся терпеливо ждать этого дня — дня, когда я проснусь и пойму, что могу хотя бы вдохнуть воздух, и не корчиться при этом от боли".

"Что же ты наделал?! Я так любила тебя! Я жила и дышала тобой! А ты… Ты меня просто использовал! Ну зачем ты влюбил меня в себя? Зачем притворялся? Можно было просто похитить меня и шантажировать Негину! Так нет же, ты выбрал более жестокий способ! Ты убедил меня, что любишь меня, и я доверилась тебе. Зачем тебе понадобилось влюблять меня в себя?" — эти вопросы не давали мне покоя, но ответа на них не было. "Я была пешкой в твоей игре, а пешками всегда жертвуют и не обращают внимания на их чувства!".

Повернувшись на бок, я подтянула колени к груди и, обняв их, уткнулась лбом в подушку, чтобы хоть как-то унять боль.

"Когда-то ты сказал, что после ухода любимого человека в сердце остаётся выжженная пустыня, и тогда я не смогла понять тебя в полной мере. После поступка Кости мне тоже было плохо, но я знала, что смогу ещё полюбить, а сейчас я точно знаю, что уже никого и никогда не пущу в своё сердце, потому что сердца просто нет. Оно не просто умерло, и осталось в груди, а умерло и эта боль, как кислота растворила его. Внутри осталась только выжженная пустыня".

"Сегодня пора принимать окончательное решение!" — и поморщилась от этой мысли. Я понимала, что если решусь на это, то возврата назад не будет, но и другого выхода у меня нет. "Если я этого не сделаю, то у меня не получиться осуществить задуманное".

Когда я поняла, что меня схватили не вампиры Вайго, а вампиры Негины, от облегчения, я не могла остановиться и плакала часа два не меньше, а затем впала в ступор. По-видимому, моя психика больше не могла справиться с эмоциями и болью, и я просто отключилась. Вернее, не отключилась, а перестала воспринимать всё реально. Было такое ощущение, что я разделилась на две части — душу и холодный разум. И этот холодный разум из глубины сознания наблюдал за тем как умирает душа и не позволял мне почувствовать её предсмертную агонию. Это ощущение нереальности и отстранённости от своего тела постепенно прошло в первую неделю, но я до сих пор помнила, что чувствовала в том момент.

А ещё, я разучилась плакать. После той истерики, я больше ни разу не смогла заплакать. "Может поэтому мне сейчас так больно физически?". Слёзы всегда приносят облегчение, и пока я не научусь заново плакать, я не избавлюсь от этого тяжёлого камня в груди, который мне мешает свободно дышать, и который каждый раз, когда я просыпаюсь, тянет меня на дно океана горя и боли? "Или всё же хорошо, что я не могу сейчас плакать?". Ведь если я опять смогу это делать, то разговора с Негиной будет не избежать, а говорить о нём я сейчас физически не могла. Я даже имя его старалась не вспоминать и теперь, когда думала о последних четырёх месяцах своей жизни, максимум что позволяла себе — это называть его "он".

Негина пыталась не раз со мной поговорить, но я всегда меняла тему. И для этого было две причины. Во-первых, я понимала, что как полная идиотка поверила ему, и признаться в своей глупости вслух было тяжело и стыдно. А во-вторых, мне было жаль саму Негину.

Тот наш первый разговор и её глаза в тот момент, я не забуду никогда. Она с такой болью в голосе и таким сожалением просила у меня прощения, что всё внутри сжималось. Мне хотелось успокоить её и я соврала, что мне не больно, чтобы она не испытывала ещё большие муки совести. Да и зла я на неё не держала и прекрасно понимала, почему она следила за мной. "Я живу без родителей всего четыре года, а она столетиями одинока, и это естественно, что она тянулась ко мне".

С ней у нас сложились хорошие отношения. Правда, первое время мне тяжело было уложить в своей голове, что она мой далёкий предок, ведь она выглядела максимум на двадцать пять — двадцать шесть лет, но потом это как-то само собой стало не важным, и сейчас я воспринимала её как свою старшую сестру.

Мы с ней были мало похожи, и наше родство выдавали только одинаковый разрез глаз и их цвет. В остальном же мы были разными, как небо и земля. Негина была красавицей, с густыми чёрными волосами, гладкой фарфоровой кожей, аккуратным носиком и красивыми пухлыми губами. А её фигуре и походке позавидовала бы любая фотомодель.

Мне нравилось слушать её и разговаривать с ней о её жизни, и я постоянно засыпала её вопросами о своих дальних и не очень предках. А она в свою очередь подробно расспрашивала меня о моих бабушках и дедушках, о моих родителях и о жизни с ними. Пожалуй, ещё и в эти моменты я чувствовала себя более-менее нормально. Когда я вспоминала о своём детстве, и погружалась в воспоминания, боль утихала. Но лишь ненадолго, и потом было невыносимо возвращаться в реальность.

Боль… Эта невыносимая, не проходящая, ноющая боль постоянно держала меня в напряжении, и сил её терпеть с каждым днём становилось всё меньше и меньше. И однажды проснувшись, я поняла, что надо что-то делать, чтобы окончательно не свихнуться. Вернее, не однажды и не просто так, а после того, как Негина сказала, что "он" звонит ей и хочет со мной поговорить. В тот момент меня охватила ярость, настолько сильная, что от неё закружилась голова. Ему мало было унизить и растоптать меня, он ещё и лично желал сказать мне, что я полная идиотка. От этой мысли я чуть не сошла с ума, и долго не могла уснуть, а когда проснулась — поняла, чего хочу. "Господи! Ну, конечно! Надо найти эти кубки и уничтожить их!".

Я загорелась этой идеей, и жить стало чуть легче, потому что появилась цель. Если раньше я просто жила и не совсем понимала, как и зачем мне вообще жить, то сейчас я точно знала, чего хочу.

Негина удивилась, когда я обратилась в ней за полной информацией, и попыталась узнать для чего мне это нужно, но я ничего ей пока не говорила, и пообещала, что позже всё расскажу. Прежде чем рассказывать ей о своей безумной затее хотелось владеть всеми данными, и знать, какие трудности меня ждут, чтобы выдвигать контраргументы, когда она начнёт меня отговаривать.

И вот, два дня назад я закончила просматривать все отчёты, и меня охватило отчаяние. Они уже очень давно искали эти кубки, и исследовали немалую территорию, но впереди предстояло проверить ещё больше. "Да мне и двух жизней не хватит, чтобы найти эти злосчастные кубки! И я не говорю уже об условиях, в которых их приходиться искать! Вампиры выносливы, и пока темно они быстро осматривают немалые участки, а я никогда не смогу быть с ними на равных и буду только тормозить их!". А так хотелось глядя "ему" в глаза сказать, что я лично, собственными руками уничтожила кровь Дьявола и теперь его мечта никогда не осуществиться.

Когда я поняла, что это практически нереально, я чуть не потеряла сознание. Мне хотелось отомстить "ему", хоть как-то задеть "его" за живое, но дело было и не только в этом. Прочитав внимательно легенду, я поняла, что всё намного страшнее и серьёзнее, чем я полагала, и кубок Дьявола надо обязательно уничтожить, потому что если не "он", то другой вампир его, когда-либо найдёт, и тогда на земле наступит ад кромешный и человечество искупается в собственной крови.

Решение пришло мгновенно, но оно настолько испугало меня, что в первый момент я просто оцепенела. Справившись с первым испугом, я всё же постаралась рассмотреть этот вариант и чем больше думала об этом, тем больше понимала, что он единственно верный.

"Пора принимать окончательное решение!" — перевернувшись на спину, я посмотрела в потолок и прислушалась к своим ощущениям. "Вроде, панический страх ушёл, и эта мысль меня не пугает. И другого выхода всё равно нет" — я вздохнула. "Значит, я сама стану вампиром, чтобы однажды найти эти кубки!".

Рывком сев на кровати, я сжала кулаки и уже твёрдо произнесла вслух:

— Я стану вампиром!

"Теперь осталось убедить Негину обратить меня, и аргументы должны быть железными! И они у меня есть! Прямо сегодня поговорю с ней" — поднявшись, я решительно направилась в душ. Выйдя оттуда и одевшись, я быстро направилась к спальне Негины, но увидев, что её там нет, пошла в её кабинет.

Постучавшись, я, не дожидаясь ответа, вошла и, увидев её бодро сказала:

— Привет!

Она сначала удивлённо посмотрела на меня, а потом искренне улыбнулась:

— Добрый вечер, родная. Он ведь судя по всему добрый?

— Угу! Пока добрый, а остальное будет зависеть от тебя! У меня к тебе просьба!

— Таша, я исполню что угодно, только скажи, чего ты хочешь!

— Я хочу присоединиться к твоему отряду, который занимается поисками кубков! — я решила зайти издалека, чтобы не дать ей шансов для отступления.

— Таша, нет!!! — нахмурившись, бросила она.

— Почему?

— Ты не представляешь, какие там условия! Они нечеловеческие и ты просто не справишься, — она подошла ко мне и взяла за руку. — Поверь, дорогая, лучше ожидать здесь. Да и потом, ты просто не будешь успевать за ними. Пока темно они стараются исследовать как можно большую территорию, и если они будут ждать тебя, то это только будет задерживать поиски.

— Я понимаю, — спокойно ответила я и, собравшись с силами, произнесла: — И ключевое слово здесь "нечеловеческие условия" поэтому я хочу, чтобы ты сделала меня вампиром.

Негина сначала изумлённо посмотрела на меня, а потом выражения лица стало испуганным и исказилось от боли.

— Нет, я такого с тобой никогда не сделаю, — прошептала она. — Даже не проси! Ты понятия не имеешь, каково это быть вампиром.

— Мне это необходимо!

— Нет, девочка моя, я никогда на это не пойду! — твёрдо сказала она и, усадив меня на диван, села рядом. — Я всё понимаю. Сейчас ты хочешь отомстить Вайго, — при упоминании имени я сморщилась от отвращения, а Негина тем временем продолжала, — Но эта месть не стоит таких жертв, поверь! Надо просто подождать, и я обещаю, что мы найдём кубки.

— Ты ищешь их уже более ста лет, — напомнила я. — И можешь искать их ещё столько или дольше. Как человек я столько не проживу.

— Я обещаю, что мы найдём их ещё при твоей жизни!

— А если он первым их найдёт? Или не он, а кто-то другой?

— Найдём именно мы, я в это верю.

— Я тоже верю и хочу помочь.

— Таша! Нет! — Негина встала с дивана и села в своё кресло.

"Судя по интонации и выражению её лица, она точно на это не пойдёт!" — меня стал охватывать страх и злость. "Не хотела этого делать, но придётся. Извини Негина, ты не оставила мне выбора".

— Ладно, — вздохнув, я поднялась с дивана. — Тогда мне придётся вернуться к "нему". Он давно меня уговаривал стать вампиром, — сказав это, я направилась к двери.

— Ты не посмеешь! — в долю секунды она оказалась рядом со мной, и преградила выход. — Ты что с ума сошла! Ты вообще понимаешь, что такое быть вампиром? — схватив меня за плечи, Негина стала меня трясти, и срываться чуть ли не на крик. — Ты хочешь прятаться от солнца? Испытывать постоянную жажду? Убивать людей? Ты этого хочешь? Твоя душа намного важнее, чем месть!

— Дело не в мести, — спокойно ответила я. — Вернее и в ней тоже, но кубки сами по себе очень опасны, и их надо уничтожить! И если надо будет, я согласна заплатить своей душой, чтобы спасти остальные шесть миллиардов душ. Решение принято, поэтому или ты это сделаешь, или я обращусь к нему. Выбирай!

Внимательно посмотрев мне в глаза, она отошла к окну и стала смотреть в ночную тьму.

— Таша, я сделаю это, но только при одном условии. Когда кубки будут найдены, ты выпьешь кровь Бога, — после долгого молчания произнесла она.

"Боже! Ну какая же я дура! Я зациклилась на кубке Дьявола и совсем упустила из виду то, что Негина в первую очередь ищет кубок Бога, чтобы стать человеком! И вот сейчас она добровольно отдаёт мне свой единственный шанс опять стать человеком" — я с сожалением посмотрела на неё. "Я не приму от неё такую жертву!".

Подойдя к ней, и положив ей руку на плечо, я тихо произнесла:

— Давай без условий. Просто сделай меня вампиром.

— Таша, Таша… Ты понятия не имеешь что просишь у меня, — и тяжело вздохнув, произнесла: — Хорошо, я сделаю это.

— Спасибо тебе! — я обняла её за плечи и радостно улыбнулась.

— Глупая ты, за такое не благодарят, а проклинают, — повернувшись, она обняла меня и погладила по голове.

— Когда приступим? — нетерпеливо спросила я. — И как вообще это происходит?

Мы опять сели на диван, и она опять тяжело вздохнула:

— Я укушу тебя, а потом ты должна будешь выпить два глотка моей крови, — услышав это, я поморщилась, но понимала, что должна буду сделать что-то вроде этого. — Только очень важно сделать два глотка.

— Почему?

— Потому что если ты сделаешь один глоток, ты станешь моей рабыней. Зов и власть крови вампира настолько сильна, что ты просто не сможешь противостоять моим приказам, а если сделать два глотка, то эта связь рвётся, и ты становишься свободным вампиром.

— Ясно, — ответила я. — Два глотка!

— Таша, а ответь-ка мне на один вопрос, только честно, — Негина прищурилась. — Вайго на самом деле предлагал тебе стать вампиром? И сразу предупреждаю, я обещаю, что сделаю тебя вампиром, чтобы ты сейчас не ответила.

— Да, на самом деле.

— А сколько глотков крови он хотел тебе дать?

И тут до меня дошло. "Боже, да он свободно мог дать мне один глоток своей крови, и тогда бы я навек была привязана к нему" — дыхание тут же сбилось, и на меня накатила волна злости.

— Он никогда не говорил мне про количество глотков, — прошептала я.

— И зачем вообще ему обращать тебя в вампира? — задумчиво спросила она.

— Ясно зачем! — с ненавистью произнесла я. — Меня ведь можно было выбросить на солнце и снимать, как я мучаюсь, а потом послать запись тебе, чтобы ты скорее пошла на его уступки!

— Не думаю. Есть много способов мучить человека и совсем не обязательно обращать его, — ответила она.

— Да какая разница, что он там задумывал. Главное, что у него ничего не получилось, — искать мотивы "его" поступков я устала. — Что будет дальше, после укуса и глотков?

— Будет очень больно. Очень, — она бросила на меня смущённый взгляд.

— Как долго?

— Часа три — четыре. Хотя тебе в этот момент будет казаться, что мучения длятся сутками. Но без этого никак. Организм полностью перестраивается, вплоть до костей, поэтому болит абсолютно всё.

— Понятно, — я сглотнула, пытаясь сразу с этим примириться. — А потом… Ну, когда я пить захочу…. Он говорил, что у вас есть доноры… — я с шумом выдохнула, пытаясь взять себя в руки, чтобы сразу прояснить все вопросы. — Вы их кусаете или делаете забор крови, или надрез?

— Таша, какие доноры? — Негина удивлённо посмотрела на меня. — Ни один донор не в состоянии сдать два литра крови. Ты о чём?

— Как два литра? — меня бросило в жар. — А как же вы тогда питаетесь? — и, не успев задать этот вопрос, я уже знала на него ответ.

"Нет! Только не убийства! Пожалуйста! Скажи, что вы не убиваете людей!" — я с мольбой смотрела на Негину, и когда она отвела взгляд, все сомнения окончательно отпали.

Поднявшись с дивана, я на негнущихся ногах пошла к выходу из кабинета. Добравшись до своей комнаты, я упала в кресло и стала тупо смотреть в стену. "Если я стану вампиром, значит и мне придётся тоже убивать!" — от этой мысли внутри всё похолодело. "А ведь "он" всегда говорил, что для насыщения ему нужна только моя кровь. Врал, ублюдок! Всегда и во всём мне врал! Ненавижу!" — я закрыла глаза.

В голове от страха и паники была пустота. Мысли, мелькнув, тут же исчезали, а тишина невыносимо давила на уши. Схватив пульт от телевизора, я включила его и, опять ушла в себя. "И что мне теперь делать? Разве я смогу убить человека? Отнять чью-то жизнь?".

Больше часа я сидела, не двигаясь, и пыталась найти хоть какой-то выход из ситуации. "Ну а почему я не могу купить в донорском пункте два литра крови?" — от этой мысли я улыбнулась. Действительно! Ведь необязательно же убивать! "Ага, а когда ты будешь бродить по Израильской пустыне или по территории Ирака, много там будет донорских пунктов?" — тут же из подсознания всплыл неудобный вопрос. "Да уж, донорские пункты конечно интересны, но не всегда реальны".

Меня начало охватывать отчаяние. "Или я примирюсь с убийствами, или сама лягу в гроб, потому что жить больше не хочу. Внутри всё равно уже всё умерло и я никогда уже не смогу улыбаться или любить!".

Неожиданно из телевизора раздался неприятный звук, от которого я чуть не подпрыгнула, и с экрана раздался голос диктора: "Мы прерываем передачу для экстренного выпуска новостей. Двадцать минут назад было совершенно нападение на один из супермаркетов. Преступники ранили трёх посетителей, и убили охранника с кассиром, после чего забрали выручку и скрылись с места преступления на автомобиле…". Дальше я уже не слушала, потому что решение пришло моментально. "Ну конечно! Вот кем я смогу питаться! Таких сволочей, как эти, которые сеют за собой смерть, на мой век хватит!".

Я стрелой понеслась в кабинет Негины и ворвалась туда без стука. Увидев меня, она напряглась и выжидающе посмотрела на меня.

— Кроме питания, есть ещё что-то, что мне необходимо знать?

— В каком смысле?

— Ну, не окажется потом, что я там, в полную луну, буду превращаться с летучую мышь, или ещё какую-нибудь дрянь?

— Нет, — она улыбнулась. — Мы отличаемся от людей только тем, что избегаем солнца, питаемся кровью, и физически сильнее и выносливее их.

— Тогда — решено! Я хочу, чтобы ты меня обратила, — уверенно сказала я. — Когда начнём?

— Таша, ты уверена? Ты понимаешь, что без крови ты не сможешь обойтись, и тебе придётся убивать людей, чтобы насытиться? А если ты думаешь, что сможешь питаться кровью животных, то сразу тебе скажу — ничего из этого не выйдет. Наш желудок не переносит её.

— Уверена! — нараспев произнесла я и улыбнулась. — Так когда?

— Через четыре дня будет Большой Ежегодный Совет, и мне придётся уехать. Давай после него.

— Ежегодный Совет? — я с интересом посмотрела на неё. — Там что собираются все вампиры?

— Нет, Лорды всех кланов.

— И он там будет? — прищурившись, спросила я.

— Да, — ответила Негина и подозрительно посмотрела на меня.

— А если я стану вампиром, ты можешь меня взять туда с собой?

— Зачем тебе это?

— Можешь или нет?

— Могу.

— Тогда лучше приступить к обращению как можно раньше, чтобы до поездки я уже привыкла в своей новой сущности.

— Ответь мне на вопрос: "Зачем тебе это?".

— Я не знаю, — поморщившись, ответила я. — Может, хочу показать ему, что он не сломил меня и мне плевать на то, что он так со мной поступил. Может, хочу утереть ему нос и своим появлением лишний раз напомнить ему, что я смогла его перехитрить, сбежав от него. Я точно не знаю, но очень хочу, чтобы он увидел меня в облике вампира.

— Девочка моя, с Вайго лучше не шутить, — предостерегающе произнесла Негина. — Ты понятия не имеешь, какой он на самом деле жестокий и мстительный. Он очень опасен, и лучше не злить его лишний раз.

— Я и не буду его злить, обещаю! Я даже слова ему не скажу, вот увидишь! Я даже не посмотрю в его сторону! — с жаром ответила я. — Просто мне необходимо сейчас сделать хоть что-то, чтобы почувствовать себя живой. Пожалуйста, обрати меня сейчас!

Негина больше пяти минут пристально смотрела на меня, а потом сказала:

— Хорошо, только не сейчас, а завтра.

— Почему?

— Потому что, пока ты будешь становиться вампиром, наступит рассвет, и когда всё закончиться ты захочешь пить, но из дома выйти не сможешь.

— Ооо! Я не подумала. Во сколько завтра?

— В три часа дня.

— Спасибо! — я подбежала к ней и поцеловала её в щёку.

— Иди лучше поспи, — вздохнув, ответила она, и грустно посмотрела на меня. — Завтра тебе будут нужны силы. Много сил.

— Хорошо, — я улыбнулась и вышла из кабинета.

В комнате я разделась и легла в кровать, боясь, что от переполнявших меня эмоций вряд ли сейчас смогу заснуть. Но как ни странно, практически сразу заснула. Причём заснула спокойно, как давно уже не спала.

На следующий день в половине третьего Негина вошла в мою комнату вместе с Эрной, и моё сердце учащённо забилось.

— Ты не передумала? — с надеждой спросила Негина.

— Нет, — твёрдо ответила я.

— Тогда ложись, — тоскливо сказала она.

Когда я улеглась на кровати, она с Эрной подошли ко мне и одели на запястья какие-то верёвки.

— Нам необходимо привязать тебя, — пояснила Негина. — Чтобы ты не поранила себя, пока будет идти процесс обращения. Иногда некоторые от боли начинают рвать на себе одежду и сдирают кожу с груди.

— Ясно, — внутри всё похолодело от страха, но я старалась говорить спокойно.

Привязав мне руки в спинке кровати, Негина кивнула Эрне на дверь, и когда та вышла, присела рядом со мной.

— Таша, будет очень больно, поэтому не стесняйся и кричи, — я кивнула. — И не забывай, что должна сделать два глотка. Это важно! Как бы тебе было неприятно — два глотка, — я опять кивнула и она с нежностью спросила, — А может, всё же передумаешь?

— Нет, — я постаралась улыбнуться.

Она наклонилась ко мне и прошептала:

— Я постараюсь причинить тебе как можно меньше боли.

Зажмурившись, я повернула голову набок и через секунду почувствовала на своей шее её губы, а затем меня пронзила боль, но я крепко сжала зубы, чтобы не застонать.

— Пей! — раздал властный голос Негины и, открыв глаза, я увидела перед собой её запястье, по которому уже струилась кровь.

Поднеся его к моим губам, она положила мне руку на затылок и прижала к своему запястью, после чего я почувствовала солоноватый вкус крови.

— Два глотка!

Снова зажмурившись, я сделала сначала один глоток, а за ним второй. Рука с затылка тут же исчезла и мою голову аккуратно положили на подушку.

— А теперь приготовься, — ласково произнесла она и провела мне пальцем по щеке.

Я стала прислушиваться к своим ощущениям. Вначале в области укуса кожа начала гореть, и одновременно с этим в желудке началось жжение. Постепенно это жжение стало подниматься вверх, а по венам, как будто побежал кипяток, и когда эти два ощущения столкнулись в области сердца, я застонала, потому что мне показалось, что сердце сначала обварили кипятком, а потом плеснули на него кислотой. И постепенно эта боль начала расходиться по сторонам. Не выдержав, я выгнулась и снова застонала, а потом началось страшное. Всё тело стало пылать, как в огне, и я не выдержав, закричала. Закричала так, как никогда в своей жизни ещё не кричала:

— Вайго, ненавижу тебя!!!! — а потом погрузилась в океан мучительной боли и стала в нем тонуть….