"От праха к величию и обратно, или Я люблю Вас, мистер V" - читать интересную книгу автора (Каверелла, Kagami, Айрес Алиса, Caprika, Arura25, Venatrix,...)

Глава двадцатая ГОСТЬ ЭКОНОМ-КЛАССА Ольга Болдырева

Даккен наслаждался зрелищем: наконец-то, свершилось! Его взгляд был прикован к зеркалу, в котором разворачивалось действо.

— Смотри, Каге! Пробуждение началось! — в голосе юноши звучала истинная страсть. — Скоро, совсем скоро моя девочка расцветет для меня.

— Господин.

— Да, Каге? — раздраженно обернувшись к безликому спутнику, Даккен резко бросил. — Ты хочешь мне что-то сообщить?

— Нет, господин, — в интонациях куклы прозвучал страх.

— Хочешь сказать, я ошибся в расчетах? — демон перевел взгляд на развивающуюся в номере для новобрачных картину. — Посмотри! Посмотри на нее! — Даккен облизнулся, — Все, как и должно быть!

Когда волна неконтролируемой паники немного спала, Белла могла только тихо всхлипывать:

— Что же это? — жалобно простонала девушка, свернувшись на кровати клубочком, — больно, папочка, бо-о-ольно! — она потянулась к прикроватной тумбочке, ей даже удалось снять трубку, но серия спазмов скрутили тело, не позволяя пошевелиться.

Блондинка в ужасе наблюдала, как сильные судороги, сокращая мышцы, выворачивали ее конечности под невероятным углом. Нежная кожа быстро посинела, превращаясь в сплошную гематому. От боли Белла уже не могла связно соображать, но сознание упорно не желало покидать несчастную, внимательно фиксируя все изменения.

— Я умираю, — всхлипнула девушка. — Боже, я умираю! Это, наверное, Монсеньер наказывает меня! Мун же предупреждал! Тедди! Почему я прогнала Тедди? Он мог бы меня спасти! Напоить своей кровью. Тедди-и-и-и-и-и! — истошно завизжала блондинка, но ответа, разумеется, не получила.

Под потемневшей кожей пробегали раскаленные молнии, оставляя огненный след, словно кипящая лава в расщелинах земной коры. Не выдерживая давления, кости начали ломаться. Расширенными глазами девушка смотрела, как ребра вывернулись в обратную сторону, прорвав обугленную кожу, выросли двойным рядом острых наростов. Такие же шипы выросли на коленях и локтях.

— А-а-а-а-а-а! — забившись в конвульсиях, Белла не выдержала и потеряла сознание.

Скатившись с кровати, то, что осталось от прежней Беллы, повалилось на пол. Некоторое время ничего не происходило. Затем тишину нарушил тихий хруст — мотылек спешил выбраться из толстого хитинового одеяния своей куколки. Огрубевшая обугленная кожа начала медленно сползать.

Этих изменений девушка, разумеется, уже не видела, зато их с удовольствием констатировал заинтересованный зритель. Пробуждение шло точно по схеме, и Даккен мог бы быть счастлив, если бы не один маленький нюанс. Пока девушка звала на помощь папу, по прекрасному лицу демона блуждала победоносная улыбка, но стоило Бэлле в пароксизме боли вспомнить возлюбленного, блаженство слетело с лица трансвестита, исказив идеальные черты, сделав их почти безобразными. Демон конвульсивно сжал пальцы в кулак, алые когти впились в ладонь. Из глубоких порезов потекла черная кровь.

— Каге, — лицо его теперь не выражало ничего, — не пора ли готовиться к обеду? — юноша принялся слизывать с ладони выступившие капли.

— Да, господин.

— Покажи мне дичь, дружок, — демон, облизывая измазанные кровью губы, улыбнулся.

Зловещий оскал уродливым разрезом разделил красивое лицо юноши на две части.

В зеркале на потолке отразился холл отеля. Портье мило общался с почти голым мужчиной. Даккен дернулся.

— Убери! — взвизгнул он, инстинктивно отползая в сторону от изображения.

Как только зеркало снова отразило его самого, демон перевел дух.

— Как не вовремя! — вздохнул трансвестит, картинно заломив брови. — Придется еще немного нагулять аппетит.

Бэлла отстраненно, с азартно-болезненным вниманием изучала свою новую внешность. Можно сказать, она почти не изменилась. Почти. Все та же шелковистость кожи, все те же безупречные линии тела. Вот только кожа эта имела темно лиловый оттенок, а тело обзавелось еще несколькими интересными деталями. В частности — длинным тонким хвостом, почему-то очень сильно напоминающим крысиный, только с сердечком на конце. Он не слушался, и постоянно, как у рассерженной кошки, бил в разные стороны. Пальцы на руках и ногах заканчивались изогнутыми антрацитовыми когтями. За спиной топорщились смятые кожистые крылья черно-фиолетового оттенка. С лицом тоже произошли изменения. Большие раскосые глаза были залиты чернотой, в золотой радужке растянулся кошачий зрачок. Полные губы прятали заостренные сахарные зубы, тонкими иглами усеявшие пасть. На висках и по центру высокого лба проходил ряд аккуратных рожек. Такие же, только побольше, островерхой диадемой торчали из волос.

— Я прекрасна! — сообщила своему отражению блондинка и истерически расхохоталась.

Потом попыталась взмахнуть крыльями и на мгновение зависла над полом. Издав звериный рык ликования, прогнулась назад и, не удержавшись в воздухе, повалилась на кровать.

— Безумие! — прошептала девушка и снова провалилась в беспамятство.

Бэлла открыла глаза, всхлипнула и, первым делом воззрилась на свою руку. Рука была самой обычной, вполне человеческой. Вместе с испытанным облегчением вернулись и более приятные воспоминания. Постель пахла страстью. Девушка сладко потянулась и застонала. Это было прекрасно! И она хотела еще. Сейчас, немедленно. Но подлый вампир уже успел слинять. Ну что за негодяй!

Вскочив с кровати, блондинка быстро облачилась в разбросанные по полу вещи, мельком взглянула в зеркало. На мгновение перед внутренним взором предстал образ лилового чудовища.

— Приснится же такое! — зло пробормотала Бэлла и, хлопнув дверью, побежала искать Теда.

Когда на пятый день моего пребывания в отеле Хостел-Люкс я прикончил все спиртное из мини-бара и очнулся в обнимку с унитазом, понял — что-то в жизни надо менять. Причем срочно, пока я не стал первым алкоголиком в своем роде. Взгляд сфокусировался на бутылке, которая лежала перед носом, являясь последним рубежом на пути моего страстного поцелуя с фаянсом.

Или уже стал…

С трудом, отцепив руки от белого друга, нащупал раскалывающуюся голову. Единый создатель, как все болит! Дальнейшие пять минут заняли попытки поднять свое тело с пола, кое-как собрав его в кучу. Получилось только после возвращения дорого виски на кафельный, без того невыносимо грязный пол. Видимо, все то время, что я в тысяча-цатый раз занимался самобичеванием и нытьем о своей непростой доле, в номере никто прибраться не додумался. Или же у меня под кроватью припрятана пара-другая трупов.

Я тупо изучил нечто бывшее когда-то содержимым своего желудка и вязь узора на дорогой, пусть и потрескавшейся кафельной плитке. Красиво, блин. Но определённо надо было закусывать, хоть теми горе-уборщиками. Если они, конечно, были. Осторожно принюхался — вроде мертвечиной не пахло. И на том спасибо.

Вернусь домой, всё-таки возьму пару уроков распития спиртного у Хель.

Санузел оказался совмещённым. Для одноместного номера — самое оно. Пока я полз к облезлой душевой кабине, успел восхититься дизайном. Да, все выглядело так, будто справило уже не один круглый юбилей и ремонт видало в самых страшных кошмарах, и в тоже время обладало шармом, причем не каким-либо абстрактным, а подстроенным под мой собственный паршивый, но вполне оригинальный вкус. Словно я не вселился в первый попавшийся номер, а долго и придирчиво выбирал то, что соответствовало моему настроению.

Узоры, старость и немного грязи. Усмешка вышла горьковатой, но искренней.

Удовольствие от горячего душа немного испортил душераздирающий женский крик, раздавшийся, кажется, с третьего этажа. Да, точно с третьего, если пропустить второй этаж, то прямо надо мной. На слух я пока не жаловался. И чего так орать? Будто прадедушка явился… тот, который давно покойный. Визг чуть-чуть не дотянул до ультразвука, стремительно приближаясь, после чего к нему присоединился короткий мужской вопль, и все стихло. А втроем слабо? Весело у них тут, оказывается. А я, как всегда, все пропустил. И продолжу пропускать… — всё равно раньше чем через час ни за какие коврижки из душа не выползу.

Всегда испытывал слабость к горячей воде.

Протерев запотевшее зеркало ладонью, я мрачно уставился на свою синюшно-печальную физиономию, которая так и просила пожертвовать своему обладателю на опохмел. Физиономия, как физиономия, бывало и хуже. Разве что щетиной зарос. Только бриться нечем. Хотя, что о такой роскоши, как бритва, когда в ванной не обнаружилось даже самого маленького полотенца.

Как я проснулся около унитаза в неглиже, так и пришлось пройти в саму комнату, заливая длинноворсный ковер немного ржавой водой и оставляя за собой мокрые следы.

Первое, что бросилось в глаза — "шикарная" панорама, расстилающаяся за окном. Кладбище. Большое, старое и красивое. Мечта любого покойника, гота, сатаниста, извращенца… — нужное подчеркнуть. То-то меня в процессе вливания в себя высоко-градусного пойла посещали тоскливо-суицидальные мысли, и хотелось почеркать на обоях крестики и нолики с петельками, так же именуемые виселицами. Или кто-то эти мысли навеял? Обычно моё сознание само отслеживало все вмешательства, которые приходили извне, но на эти несколько дней я дал ему отпуск.

Засмотревшись на кладбище, под вуалью легкой наоконной тюли выглядевшее загадочно и пугающе, я споткнулся о бутылку. Оная жалобно звякнув о соседку, откатилась под кровать, булькнув остатками вылившегося из горлышка виски.

…Огромная двуспальная кровать, темные атласные простыни смяты, обнажая пышный матрас, подушки разбросаны по ковру, высокое зеркало разбито… ноутбуком, валяющимся на письменном столе под крупными осколками, на винтажных обоях подпалины, большое прожженное пятно на полу, прикрытое тем, что видимо несколько дней назад служило мне одеждой. Единственными целыми вещами в номере оставались: телевизор, темный комод и открытое настежь окно, в которое холодный ветер вдувал запах земли и гнилой листвы, что украшала собой старые надгробия.

Дорого же мне обойдётся испорченное имущество…

Или же можно махнуть рукой, и все вернётся на свои места. Сложный выбор.

Желудок протяжно заурчал, требуя как можно быстрее наполнить его чем-нибудь горячим, высококалорийным и обязательно вкусным. Вместе с приступом головной боли, к горлу подступил комок тошноты, и это стало последней каплей. Оставаться в холодном разгромленном номере не было никакого желания.

Нужно выбираться к живым. Попросить одежду, расплатиться за номер, зайти в бар.

Составив в уме этот нехитрый план действий, я оторвал от простыни широкую полосу и, обмотав ткань вокруг бедёр, вышел в коридор.

— Три дня, три дня, три дня, три дня… — мужской приятный баритон повторял и повторял эту фразу, положив на простенький мотивчик, потом запнулся, словно отвлекшись на что-то, и пробормотал, — да и прошли они уже почти! Три дня, три дня, три…

Наконец, я вышел из темного коридора в просторный холл. Поморщившись от неприятного яркого света, краем сознания отметил зеркальный потолок и сложную сеть черного рисунка мраморных плит пола. Как и в день моего заселения в отель, он снова напомнил мне о логове громадного паука, который коллекционирует редких и вкусных мух. За стойкой ресепшена спиной ко мне стоял мужчина: он-то и повторял успевшую надоесть до зубной боли фразу "три дня". Окинув взглядом его спину, я загрустил: выхода к живым не получилось — и тут оказались все мертвыми. Однако не помню я, чтобы здесь вампиры водились. Точнее, сознание настойчиво пыталось мне доказать, что я этого мужчину знаю, но тонкая пленка чужого влияния портила всю красоту. Ну не действует на меня такое, совсем-совсем. А жаль.

Бесшумно приблизившись к стойке и облокотившись на неё, я уточнил:

— А где портье?

Молодой вампир испуганно подпрыгнул, в прыжке поворачиваясь на сто восемьдесят градусов и направляя мне в глаза свет небольшой лампы.

— Ы-ыыы… — протянул он, потом опомнился и выдал более-менее членораздельное, — яй-аа за него.

Тьфу ты! Людей что ли никогда не видел? Ну, почти голый, каюсь. И что, что небритая рожа отличается переливами сине-зелёных тонов, а зрачки двуцветных глаз не реагируют на свет? И на шрам не надо так пялиться… на все шрамы, все равно не налюбуешься — их о-о-очень много! Нет, физическим самобичеванием я не занимаюсь, только внутренним. Да, знаю, тот рубец на шее выглядит совсем неаппетитно — примерно так, будто бы мне очень долго отпиливали голову очень тупым перочинным ножиком, а потом кто-то криворукий пришил её на место.

И совсем я нестрашный…

— Штанов с рубашкой, трусами и обувью не найдётся? — сразу спросил, не теряя времени на долгие вступления, — и я, это, номер разгромил: двенадцатый, когда найду кредитку — все возмещу.

— А-а-а-ага… — глубокомысленно изрек новый знакомый. Видимо, испугался он не меня, а к моменту моего явления был уже на взводе. Наверное, работа нервная. Никогда бы не подумал, что это так сложно.

— Подождите, пожалуйста, я попробую что-нибудь найти, — вампир наконец-то успокоился и осторожно принюхался, видимо пытаясь решить, подхожу ли я на роль его позднего ужина, — мистер, мистер… — он зашуршал бумагами.

— Просто Ксанрд, хорошо, я постою тут… э-э-э-э, — я сделал красивую паузу.

— Теодорд, — быстро представился новоявленный портье. Интересно, а куда он того мерзкого дядьку дел? Надеюсь, съел.

— Случайно не покусаешь? — усмехнулся я.

— Если бы… — неподдельно тоскливо отозвался вампир, и ещё раз попросив меня подождать, ушел искать одежду.

Однако скучать мне не пришлось, даже полюбоваться рядом колонн и массивными входными дверьми я не успел. По коридору от лестницы раздались тихие шаги. Кто-то, мягко ступая маленькими босыми ступнями по линялому паласу, прокрался вдоль стены, замер у угла на грани ярко света, вздохнул.

Я напрягся — не зря же вампир казался таким дерганным — но сделать ничего не успел. Спустя секунду меня едва не сбили с ног и, заключив в не по-женски крепкие объятья, принялись с придыханием бормотать: "Теди, ми-иилый, как же я жду твоего укус-с-са"… При этом в мелодичном голосе было то нежное трепетание и желание, умело заставляющее мужское сердце пуститься в пляс, а кровь оставить в покое опешивший мозг, заинтересовавшись другими частями тела. Одна беда — я патологически не переношу блондинок. Совершенно не перевариваю. Особенно в живом виде.

— Кхм… — громко откашлялся, — вообще-то, я не Тедди, мисс, но тоже могу вас укусить, — я попытался отцепить от себя наманикюренные пальчики и совершенно забыл про свою временную одежду. Оставшись без поддержки, полоска ткани не замедлила оказаться на мраморном полу.

Глаза блондинки приятно округлились, а сама девушка отступила на шаг назад, чтобы улучшить себе обзор. Пришлось извиниться и быстро обмотаться тряпкой.

— О-о-о! Так вы тоже вампир? — с восхищенной надеждой спросила она.

Это было совершеннейшее создание: маленький ротик, выразительные глаза, украшающие правильное лицо с тонким прямым носиком и высоким лбом. Безнадежная блондинка. Одного взгляда хватило, чтобы понять, почему портье ещё не искусал её с ног до головы — один раз попробовав столь переслащенное кушанье, можно было на всю оставшуюся не-жизнь заработать себе диабет и пересесть на диетические блюда с повышенным содержанием инсулина.

— Нет, я не вампир, — признался я, — но тоже умею кусаться.

— Да, что вы понимаете! — возмутилась прелестница. — Смерть от укуса — это так красиво! Шелковые простыни, красивый мужчина, страсть… — голос блондинки приобрел легкую хрипотцу.

Я подавился следующей фразой и помотал головой. Напрашивалось два вывода: либо я, пьяный в стельку, продолжаю обниматься с унитазом в своем номере, либо просто перепутал отель с психбольницей, сняв на несколько дней одноместную палату. Что-то явно не так было с этой блондинкой. И снова упорно возникало ощущение, что мне старательно отводят глаза.

Ущипнул себя за руку — не помогло.

— А из окна выпрыгнуть слабо? Пьянящее чувство полета, а после будете выглядеть, как дорогая фарфоровая кукла, правда, сломанная, но это уже издержки жанра, — вежливо подсказал я.

— Так ведь мозги наружу… некрасиво, и окна не открываются, — девушка часто заморгала, видимо, этот вариант она уже проигрывала в своей хорошенькой головке и признала негодным. — И потом, это же навсегда, — капризно добавила она. Однако на открытое окно в конце коридора мы оба воззрились с одинаковым интересом.

Блондинка подбежала к нему первая и с суеверным ужасом уставилась на отдыхающее под покрывалом бледного света кладбище. Полная луна, приколоченная к чернильному небосводу гвоздями звезд, уныло освещала зловещую панораму. Ворвавшийся сквозняк растрепал белокурые локоны красавицы, всколыхнув подол шелкового пеньюара, и чуть не сдул с меня злосчастную тряпку.

Я, перегнувшись через подоконник, с удивлением понял, что старое здание почти вросло в землю — прелая редкая травка начиналась всего в полуметре, скрывая потрескавшийся фундамент: даже если очень захочешь, не убьешься. Правда, кто-то "заботливый" прямо под окном вырыл свежую могилу, пока пустующую, но кокетливо поблескивающую оставленной на дне лопатой.

— Так мне вам помочь? — заботливо проворковал я, склоняясь к её уху.

Девушка взвизгнула от неожиданности и чуть не выпрыгнула из окна — помереть не померла бы, но ноги переломала бы точно. Положение спас Тед. Выскочив из бокового прохода, он схватил девушку в охапку и принялся бормотать умилительно-глупую чушь.

Ого! А Тедди-бой, похоже, крепкий орешек! И сладкого он не любит. То есть любит, но во вполне нормальном смысле. Ботинки с острыми носами, которые вампир держал в руках, оставленные без присмотра упали мне на ногу, спустя секунду, на пол последовала стопка одежды, добытая для меня.

— Спасибо, — поблагодарил я портье, и удалился в номер рассматривать обновки. На мой взгляд, оказалось несколько старомодно, словно я шагнул в недалекое, но уже поддернутое дымкой вечности прошлое.

Взяв со стола самый большой кусок разбитого зеркала, я постарался скрыть воротом рубашки толстый шрам на шее, сделав его как можно менее заметным, пригладил волосы. Выбрав осколок поменьше, кое-как убрал

щетину. И, отыскав на смятой постели потерянную кредитку, наконец-таки отправился на поиски бара.

За ресепшеном слышался срывающийся голос Теда, кажется, он пытался объяснить блондинке, что некий Монсеньер может проявиться в любую минуту, девушка ныла всем знакомое: "никто меня не любит". Занятная парочка. Любопытно, как судьба свела их в этом странном отеле — видимо слепая пряха тоже любит время от времени отдохнуть и связать воедино такие ниточки, чтобы потом с наслаждением следить за развернувшейся комедией, граничащей с фарсом.

Я-то так, проездом. Раз в год, сбежав из дома, выбираю наугад какой-нибудь отель. Забиваюсь в самый дешёвый номер, опустошаю мини-бар, ломаю все, что попадается под руки, потом прихожу в себя и возвращаюсь обратно к серым будням привычной жизни.

— Забыты знания древних поколений,

Давно ушедших в глубь седых веков.

И мир наш постепенно наполняют тени

И отражения чужих ему миров.

Кожу царапнули коготки, и на плечо опустился старый взъерошенный ворон. Покосился черным глазом, хрипло каркнул.

— Молодец, попал в тему, — согласился я.

— Людские души легко прочесть, — отозвался ворон, довольный, что его творчество оценили и удобнее умастился на плече, сложив крылья.

— Это если они есть. Покажешь дорогу к бару? С меня угощение.

— Сам предложил.

Я послушно зашагал в указанном направлении. Ворон молчал, явно оставив несколько строчек на десерт.

Думать о скором отъезде почему-то не хотелось.

Помещение внушительных размеров укрывал плотный, почти осязаемый сумрак вперемешку с запахом дорогого табака. Небольшая компания приютилась в дальнем и самом темном углу, веселясь для себя тихо и довольно уныло. Зрение выхватывало в темноте лишь очертания существ мало походящих на людей и соскальзывало, будто нас отделяла натертая мылом пленка. Странная пара — элегантный джентльмен средних лет и зеленоволосая девица, сплошь покрытая пирсингом — оккупировала столик у самого входа, желая как можно быстрее покинуть не самый уютный на свете бар. С ними тоже было что-то не так. Ещё один клиент отдыхал лицом в миске с салатом.

Заняв место за стойкой, я окликнул бармена:

— Кофе черный, без сахара. И тост сделай.

Ворон хрипло рассмеялся.

— А мне как обычно, за счет этого господина.

— Нашел спонсора, Мун? — улыбнулся молодой парень птице, потом обратился ко мне. — Чего-нибудь покрепче не желаете, мистер?

— "Чего-нибудь" я уже накачался на год вперёд, — я потер ладонями лицо и помассировал виски. В голове по-прежнему было мутно, и крепкий горький напиток лишь чуть-чуть притупил боль и тошноту.

— Горе заливали? — я вздрогнул, когда оторвав взгляд от чашки, увидел вместо молодого парня старика. Чудное место, этот Хостел-Люкс.

— Нет, праздновал, — честно соврал я и укусил намазанный малиновым вареньем тост, задумчиво прожевал, продолжая рассматривать большую белую чашку с полукругом ручки и небольшой трещиной, дунул на горячий напиток, наблюдая, как по черной поверхности разбегаются маленькие круги, разбиваясь о сточенные края. Потом всё-таки сделал небольшое пояснение: — Свой день рождения…

Ворон, названный Муном, красиво подавился глотком водки. Бармен ограничился легким кивком головы, словно оценил моё признание, прировняв к невероятной откровенности.

— И сколько же тебе исполнилось, что ты так празднуешь? — водка оказалась забыта, и теперь меня разглядывали, словно заморскую диковинку.

Я поднял глаза к потолку, что терялся в наплывающем сумраке, попытался прикинуть, сколько именно, но память безмолвствовала, не подсказывая даже приблизительное количество прожитых лет.

— Не помню, — несколькими глотками допил обжигающий кофе и зажал тост зубами. Уже готовый к тому, чтобы сесть за руль и проехать дальше первого столба, я пошел расплачиваться.

Вслед мне раздавалось хриплое карканье:

— Пускай дорогу выбрала Фортуна,

Пускай уже не изменить пути,

Но чтобы не пророчили нам руны,

Ты сам решаешь, как её пройти.

Приходишь ты и рушишь чьи-то храмы,

Пусть всё труднее это совершать.

В награду получаешь только шрамы,

Но к этому тебе не привыкать.

Вампир выглядел дерганее прежнего. На случайного рыжего таракана, пугливо выглянувшего из-за ближней колонны, он посмотрел, как на палача, уже готового опустить большой топор на шею бедного портье. Однако это не помешало ему резво рассчитать меня, накрутив заоблачные проценты, и все равно остаться недовольным получившейся суммой. На мой скромный взгляд оная тянула на евроремонт доброй половины отеля, но я решил промолчать, равнодушно подписав чек.

Быстро сдать ключи не получилось, пошарив по карманам одолженной одежды, я вспомнил, что оставил их валяться на комоде. Вздохнув, Тед уныло побрел за мной, предупредив, что в номер заходить не станет… только чуть-чуть заглянет — вдруг я умолчал о каких-то разрушениях?

Таракан задумчиво пошевелил длинными усами и, как только вампир повернулся спиной к колоннам, со спринтерской скоростью рванул через холл к небольшой трещине в стене, при этом нервно поглядывая в сторону нескольких флаконов с дихлофосом, которые заполняли собой стойку ресепшена.

Вопрос: кто кого больше боится? Я досмотрел, как насекомое пытается пропихнуть свои упитанные телеса в узкую щель, при этом смешно перебирая лапками. Наконец, щель сдалась, пропустив таракана в уютный домик. Раздалось довольное шуршание.

Тед тем временем уже проиграл своему любопытству, пройдя в номер, и теперь обиженно моргал.

— А где разрушения? — так обычно расстраиваются дети, когда вместо вкусного лакомства получают тарелку овсяной каши.

Целомудренно задернутые шторы пропускают всего несколько лунных лучей, заменяя кладбищенские декорации великолепием бархата, убранного красивыми складками. На застеленной тёмным атласом постели ни единой складочки или пятнышка — кажется, что за эти пять дней никто не притронулся к пышному ложу. Покрытое легким слоем пыли зеркало не отражает расстроенного Теда.

— Не знаю, — забрав ключи, я протянул их портье, — будем считать, что я сделал крупное пожертвование.

Махнул рукой, прощаясь.

— И что, все? — не поверил вампир, плотно прикрывая дверь и два раза поворачивая ключ в замке, — никакой мерзости, кукол, богомолов, ведьм и других ужасов?!

— А зачем? Моя жизнь достаточна сера, чтобы вместо привычных действий подкидывать неожиданные повороты. Всего лишь небольшая передышка, и меньше всего мне хочется, чтобы что-то ей мешало. А чужие истории всегда обходили меня стороной.

Уже у входных дверей меня догнал задумчивый вопрос Теда:

— Ксанрд, ты ведь не человек?

— Нет, — потянув на себя массивную ручку, обернулся.

— А кто?

— Творец, — лаконично ответил я и навсегда покинул отель "Хостел-Люкс".

— Больше никого? — Бэлла вылезла из-под стойки, когда за постояльцем захлопнулась дверь.

— Вроде нет, — Тед покосился на девушку, и его глаза на мгновение сверкнули.

— Ну и напугал меня Мун, — блондинка оправила платье, критически рассматривая пыльное пятно на локте. — И что ему да нас за дело?

— Я же сказал, не ему, а Монсеньеру, — поморщился вампир. — Забей, Бэлла. До утра как-нибудь доживем, а там мне никто уже ничего не сможет приказывать.

— И ты меня обратишь? — девушка обняла портье за шею, приподнялась на цыпочки и слегка куснула за губу.

Тед быстро и страстно ее поцеловал, но тут же отстранился.

— Не сейчас, моя сладкая. Ну его на фиг такие приключения.

— О, Тедди, — тут же надулась блондинка, — но я так тебя хочу!

— Ага, я видел. Ксанрда ты тоже хотела, — обиженно пробурчал герой-любовник.

— Ну… — Бэлла кокетливо повела глазами, — разве что самую чуточку. Но я все равно люблю только тебя! — она снова повисла на шее у портье.

Тед вздохнул.

— Пойдем, что ли в бар, пока тут спокойно? — обреченно спросил он. — Выпьешь чего-нибудь?

— Ну, если ничего другого не остается, — с такой же обреченностью согласилась девушка, понимая, что большего от вампира сейчас не добьется.

Ян, покосившись на вошедшую парочку почему-то нахмурился.

— Дама хочет выпить, — сообщил Тед, галантно помогая Бэлле взобраться на высокий табурет.

Бармен смерил блондинку каким-то слишком оценивающим взглядом, перевел глаза на потолок и спросил:

— И чего дама желает?

— Какой-нибудь коктейль, — небрежно ответила девушка.

— Молотова? — так же небрежно поинтересовался Ян.

Бэлла недоуменно захлопала глазами.

— Налей ей чего-нибудь нормального! Хоть водки! — прорычал Тед.

— Царской? — невинно переспросил двуликий.

— Ян! — взвыл Теодор. — Ты что себе позволяешь по отношению к моей девушке?!

— Твоей девушке? — протянул бармен. — Я смотрю, это любовь, не так ли? А ты себе даже не представляешь, Тедди-бой, как может менять людей любовь, — он фыркнул и наконец улыбнулся вконец растерявшейся блондинке.

— Будьте добры, рассчитайте нас, — господин Виллебранд остановился рядом с Тедом и заговорщицки ему подмигнул. На руке джинна висела не слишком трезвая Серебрянка Нэшва.

Бармен принялся листать свой блокнот.

— Это что, я теперь могу захватить мир? — встрепенулась зеленоволосая девица и попыталась сфокусировать взгляд на своем спутнике. Грегори усмехнулся и покачал головой. — Н-н-не! — Серебрянка вскинула руку, и джинну пришлось придержать ее, чтобы не упала. — Я спс… спспу… спасу… помогу… Да! Всем обездоленным!

— Извини, дорогая, — Виллебранд ласково приобнял девушку, — но боюсь, это не в моей компетенции.

— Да-а-а? — очень удивилась Серебрянка. — Ты же джинн!

— Правда? — растерянно вставила Бэлла.

Грегори пристально уставился на блондинку, словно сканируя каждую клеточку ее тела. Потом удивленно вскинул бровь.

— А вам-то я зачем, юная леди, — хмыкнул он и погрозил Бэлле пальцем.

— А кому не нужен джинн, исполняющий желания? — печально ответила встречным вопросом девушка и залпом опрокинула свой бокал.

— Вам-то уж точно не нужен, — усмехнулся Виллебранд. — Сами, что захотите… исполните, — последнее слово он произнес с каким-то презрительным уважением.

Бэлла вздрогнула.

— Вот, — Ян протянул Грегори счет.

Джин взглянул лишь на конечную цифру и сразу расплатился.

— А знаешь, какая у меня самая большая мечта? — вернулась к жизни Серебрянка. — Я хочу попасть на концерт группы QUEEN в восемьдесят пятом году! На лондонском стадионе!

— Правда? — улыбнулся Грегори.

Девушка утвердительно икнула.

Джинн, продолжая поддерживать свою пирсингованную хозяйку, осторожно коснулся указательными пальцами ее висков. Серебрянка вздрогнула, взгляд ее приобрел осмысленное выражение.

— Ой! — встрепенулась девушка. — Я что сказала это вслух?

— А теперь повтори еще раз, — ласково попросил Виллебранд.

— Я хочу оказаться на концерте группы QUEEN на лондонском стадиона в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году, — четко произнесла Серебрянка.

— Будет исполнено, хозяйка, — ответил джинн, подхватил девушку под руку, и они исчезли.

— Везет же некоторым, — с завистью протянул Бэлла.

— Уж кто бы говорил, — загадочно отозвался Ян.