"Тринадцать часов" - читать интересную книгу автора (Мейер Деон)

20

Вуси Ндабени все больше тревожился. Допив чай, он отодвинул поднос подальше. Сколько еще ждать официантов и барменов? Сколько времени нужно, чтобы Петр разбудил служащих ночной смены и заставил их приехать сюда? Чем занимается Мбали Калени? Должно быть, поехала к ресторану Карлуччи. Там что-то происходит. Здесь же не происходит ничего.

Ладно, он подождет еще десять минут. Если к тому времени никто не объявится…

Вдруг в зале потемнело; все как-то странно стихло, выключился даже кондиционер.

Отключение. Опять! Вчера света не было три часа.

В кромешной тьме ничего не было видно.

Надо скорее выбираться отсюда! Вуси схватил мобильник, включил подсветку и посветил телефоном на стол. Взял блокнот и ручку. Затем встал и принялся осторожно пробираться по проходу между столиками и стульями. Из-под двери кабинета Галины Федоровой светила тусклая желтая полоска света. Подойдя поближе, Вуси увидел, что управляющая зажгла свечу и возится со второй, устанавливая ее в пустой пивной бутылке.

— Здравствуйте, — сказал он.

Она вздрогнула и чуть не уронила бутылку от неожиданности, произнеся при этом что-то по-русски.

— Извините…

— Энергетический кризис… Веерные отключения… — Федорова пожала плечами.

— Что тут поделаешь? — Вуси понимал, что вопрос риторический.

Федоровой удалось зажечь и вторую свечу. Затем она села за стол и взяла сигарету.

— Я ничего не могу поделать. — Она прикурила от свечи.

Может, русские не знают, что такое риторические вопросы?

— Извините, но мне придется уйти.

— Я могу и вам дать свечку.

— Дело не в этом. Та девушка… ее видели.

— Вот как? — Подведенные брови взлетели вверх.

Вуси не понял, удивляется русская или выражает какое-то другое чувство. Он достал из кармана свою визитку и положил на стол перед управляющей.

— Пожалуйста, позвоните, когда приедут служащие ночной смены.

Федорова повертела карточку. Вуси обратил внимание на ее длинные ногти.

— Ладно.

— Спасибо, — сказал Вуси. Светя телефоном, как фонариком, он снова прошел через зал и вышел на кухню.

«Конский хвост» приоткрыл дверь и пересчитывал бутылки.

— Вот что вы делаете в связи с отключениями? Что делает полиция?

Как растолковать недоумку, что полиция не имеет отношения к поставкам электроэнергии? Вуси глубоко вздохнул:

— Мы звоним в электрокомпанию «Эском».

На улице ярко светило солнце.

— Эй! — закричал «конский хвост» ему вслед. — А ты смешной! Смешной полицейский!

Вуси очень спешил. Его машина на Лонг-стрит, в десяти минутах ходьбы, а то и больше. Очень нужно съездить к Калени, переговорить с ней…

Дойдя до перекрестка со Странд-стрит, Вуси замер как вкопанный.

Бенни Гриссел против того, чтобы привлекать к делу отдел по борьбе с оргпреступностью. И все-таки кое-чем они могут помочь.

Вуси снова набрал номер Вона Купидона.

— Говорите, — тут же отозвался Вон.

— У тебя есть фотографии подручных Демидова?

Купидон ничего не ответил.

— Вон, ты меня слушаешь?

— А зачем тебе? — с подозрением спросил Купидон.

— Есть или нет?

— Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть.

— Что это значит?

— Это значит, что я всего лишь инспектор. Тебе придется запросить вышестоящее руководство.

— Кого именно? — не понял Вуси.

— Начальника отдела.

— Вон, один человек совсем недавно видел двух головорезов в Ораньезихте. Если окажется, что они люди Демидова… Возможно, мы спасем девушке жизнь.

Ответом снова была тишина.

— Вон!

— Я тебе перезвоню…

Рейчел Андерсон слышала цоканье каблучков. Женщина шла по дорожке в нескольких метрах от нее. Она уловила и ритмичный шорох материи о материю. Шорох внезапно прекратился. Потом она услышала вздох. Кто-то громко постучал.

Рейчел старалась не дышать; она медленно повернула голову и посмотрела на свои ноги, не высовываются ли они из кустов.

Кто-то снова постучал в дверь.

— Есть кто-нибудь дома? — быстро спросила женщина по-английски с африканским акцентом.

Что это значит?

— А ну, идите сюда! — властно крикнул тот же голос. — Я вас звала, но вы не слышали.

Мужской голос ответил что-то невразумительное. Африканка ответила:

— Нет, оставайтесь на тротуаре. Возможно, здесь место преступления. Только сходите в ресторан и передайте, чтобы прислали экспертов. Пусть исследуют следы. Отпечатки обуви.

Заскрипела открываемая дверь.

— Чем я могу вам помочь? — осведомился мужской голос.

— Здравствуйте!

— Ваш ответ меня не устраивает. Почему вы барабаните в мою дверь? — спокойно и даже застенчиво осведомился хозяин дома.

— Потому что у вас сломан звонок.

— Он не сломан. Просто отключили электричество.

— Что? Опять?!

— Да. Так чем я могу вам помочь?

— Я инспектор ЮАПС Мбали Калени. Мы ищем девушку, за которой гонятся преследователи. Мне кажется, она забежала в ваш сад. Вы ее не видели?

— Нет, не видел…

— Вот, взгляните…

— Это ваше удостоверение?

— Да.

— Когда это случилось?

— Минут сорок назад. Если вам не трудно, осмотрите, пожалуйста, участок. Значит, вы ее не видели?

— Видеть не видел, но слышал…

Сердце у Рейчел Андерсон на секунду перестало биться.

— Слышали?

— Да, — ответил мужчина. — Я слышал, как кто-то забежал за угол…

— Туда?

— Да, туда. Но потом она подбежала к стене, которая разделяет мой и соседний участки. Наверное, она перелезла через стену к соседям. Когда я выглянул в окно, то никого не увидел.

— Взгляните на следы, — попросила сотрудница полиции.

Рейчел испытала минутное облегчение, когда голоса затихли вдали, но сердце снова забилось как сумасшедшее, потому что она не знала, куда ведут ее следы, потом вспомнила, что, перелезая через ограду, она упала на клумбу. Неужели это конец и ее сейчас найдут? Земля на клумбе влажная; значит, грязь осталась на траве и на садовой дорожке.

По дорожке снова зацокали каблучки. Рейчел сжалась в комок и закрыла глаза.

Бенни Гриссел с силой распахнул тяжелую дверь звукозаписывающей студии. Джон Африка велел ему поспешить; его уже ждут. Из-за отсутствия окон в студии царила кромешная тьма. Посреди комнаты стояла Мелинда: руки скрещены на груди, огромные глаза распахнуты… Ну просто испуганный олененок Бемби!

— Электричество отключили! — сказал Гриссел, и Мелинда опустила руки. Неужели она вообразила, будто темнота — уловка полицейских?

Подойдя поближе, он произнес как можно спокойнее:

— Мадам, вам все же придется побеседовать с инспектором Деккером. В присутствии адвоката или без него. Кроме того, вы имеете право просить, чтобы при допросе присутствовала женщина. И все же позвольте вам напомнить: вы не потерпевшая. Поэтому оставляю дальнейшее на усмотрение инспектора Деккера.

— При допросе будет присутствовать сотрудница полиции? — Мелинда явно смутилась.

— Ну да. Женщина — сотрудница полиции.

Мелинда задумалась и вдруг выпалила:

— Он неправильно меня понял.

— Вот как?

— После того, что случилось вчера… я имела в виду, что мне легче будет говорить об этом с женщиной.

Ну прямо кроткий, невинный ягненок!

— Итак, что вы намерены делать?

— Хочу лишь убедиться в том, что все, о чем я расскажу, останется в тайне.

— Если вам или вашему мужу предъявят обвинения, ни о каком сохранении тайны не может быть и речи.

— Но мы ничего не сделали!

— Значит, все останется в тайне.

Уломав Мелинду, Гриссел отправился к Маутону. Пришлось долго выяснять, где можно провести допрос, — в студии слишком темно. Дело кончилось тем, что Наташа принесла керосиновую лампу и поставила на микшерный пульт рядом с Мелиндой.

Гриссел и Деккер смотрели Наташе вслед. Когда она скрылась за углом, Бенни взял коллегу под руку и подвел к пустому кабинету Адама Барнарда. Джон Африка сообщил Грисселу, что Калени будет помогать Деккеру. Бенни понимал, как самолюбивый Франсман отреагирует на решение начальства. Что ж, чем скорее он узнает, тем скорее все закончится.

— Джон Африка приказал привлечь тебе в помощь Мбали Калени.

Франсман Деккер не взорвался сразу, он словно начал закипать, выпрямился, дико вращая глазами и хватая ртом воздух, потом стиснул челюсти, скривившись, как будто внутри у него что-то лопнуло, и изо всех сил хватил кулаком по двери Адама Барнарда:

— Гос-споди!

Деккер снова замахнулся, но Гриссел перехватил его руку.

— Франсман!

Деккер отчаянно вырывался.

— Тебя никто не отстраняет!

Цветной детектив замер, вращая глазами. Грисселу пришлось буквально повиснуть у него на плече. Сильный, чертяка!

— Мой сын в этом году заканчивает школу, — сказал Гриссел. — И он всегда говорит мне: «Папа, остынь!» По-моему, Франсман, тебе сейчас тоже не помешает остыть.

У Деккера заходили желваки на скулах. Он выдернул руку из хватки Гриссела и злобно посмотрел на дверь.

— Франсман, ты заводишься из-за всякой ерунды. Зачем? Тебе от этого легче?

— Тебе не понять!

— А ты попробуй объяснить.

— Тебе не понять, потому что ты белый.

— Ну и что это должно означать?

— То, что ты не цветной. — Деккер злобно ткнул в Гриссела пальцем.

— Франсман, мать твою, я понятия не имею…

— Помнишь, Бенни, совещание у комиссара неделю назад? Скажи, сколько на нем было цветных?

— Ты был единственный.

— Вот именно. Сейчас везде проталкивают черных! Вот и сейчас нам навязали Калени. Чернокожее большинство! Они везде… А мне надоело быть попкой! Думаешь, не знаю, почему я сюда попал? Нужно было заполнить их долбаную квоту! Ты не обратил внимания, как комиссар вел себя на том совещании? Он смотрел только на проклятых коса, а меня как будто не замечал. Восемь процентов цветных! Всего восемь процентов, мать их так и растак! Вот сколько нас им требуется. Кто это решил? И почему? Знаешь, скольких цветных выгнали из полиции? Тысячи! Я точно говорю. Ты недостаточно черный, братец, извини, но ты уволен. Можешь стать инкассатором, водить долбаный фургон с деньгами. Но я на это не пойду, Бенни, я никуда не уйду! — От возбуждения Франсман Деккер перешел на диалект своего детства: — Вот жизнь проклятая! Говорил я мамаше: стану, мол, полицейским. Она последнюю рубаху продала, чтобы я сдал выпускные экзамены и поступил в полицию, а не для того, чтобы я водил фургон с деньгами…

Деккер вытер губы.

— Франсман, я тебя понимаю, — сказал Гриссел, — но…

— Ах вот как — понимаешь меня, значит? Можно подумать, тебя всю жизнь притесняли и выталкивали отовсюду! Конечно, теперь вам, белым, кажется, будто вы нас понимаете, — ведь теперь вы стали меньшинством! Да только вот что я тебе скажу: ни хрена вы не понимаете! Раньше вы были хозяевами, теперь вас притесняют. «Обратная дискриминация». Ну а мы, цветные, всегда были неугодными. При старой власти мы считались недостаточно белыми, сейчас — недостаточно черными. Для нас ничего не изменилось, мы ведь не белые и не черные, мы где-то посередине! Пусть эта долбаная христианка тебе морочит голову, мол, не желает беседовать с мужчиной. Я-то вижу ее насквозь, как и всех вас, белых!

— А меня ты тоже видишь насквозь, Франсман? — Гриссел понемногу тоже закипал.

Деккер ничего не ответил; он отвернулся, тяжело дыша.

Гриссел обошел его кругом, чтобы говорить, глядя ему в лицо.

— Да, правду говорят, ты очень самолюбив. А теперь меня послушай. Я просрал свою карьеру, потому что не умел держать себя в руках и опустился. Вот почему сейчас я стою здесь, перед тобой. У меня не было другого выбора. Хочешь повторить мой путь, Франсман? Тебе хочется и в сорок четыре года быть инспектором, и чтобы в твоем послужном списке написали «наставник», потому что начальство не знает, куда тебя на хрен приткнуть? А теперь представь, что я при этом чувствую! Тебя оглядывают с ног до головы и думают: уже седой, но все еще паршивый инспектор… Наверное, тупой, как бревно, или крупно проштрафился… Хочешь, чтобы так же думали про тебя? А может, мечтаешь перекладывать бумажки в отделе расовой статистики? Ах, ты хочешь стать настоящим сыщиком? Тогда хватит ныть! Веди дело, раскрой его и наплюй на то, что и как говорят и почему Джон Африка распорядился приставить к тебе помощницу. У тебя тоже есть права, как и у Мелинды Гейсер. Кроме того, закон на твоей стороне. Так пользуйся своими преимуществами! В любом случае можешь делать что хочешь, ничего не изменится. Я, Франсман, служу в полиции уже двадцать один год и точно знаю: нас никто не любит. Ни граждане, ни журналисты, ни начальство, ни политики. И дело не в цвете твоей кожи. Белый ты, черный или коричневый, к тебе относятся одинаково плохо. До тех пор, пока им самим не придется туго. Тогда тебя дергают из дома посреди ночи: «Мне кажется, ко мне в дом забрался грабитель!» Добропорядочные граждане, мать их… Ты ловишь грабителя, и на тебя смотрят как на героя. Но на следующий день ты снова никто. Задай себе вопрос: ты можешь снести такое отношение? И подумай хорошенько. Если не можешь, тогда бросай все, уходи, найди другую работу. Или смирись, Франсман, потому что это никогда не кончится.

Деккер тяжело дышал и молчал.

Гриссел хотел сказать что-то еще, но передумал. Он отступил на шаг и заговорил о работе. Мозги завертелись в нужном направлении.

— Не верю, что Барнарда прикончил Джош Гейсер. Если он лжет, значит, ему можно давать «Оскара». Правда, подтвердить его слова некому, кроме Мелинды. А она чего-то недоговаривает… Она не знает, о чем я его спрашивал. Разговори ее, пусть она поподробнее расскажет тебе о вчерашнем дне. Где они были, что делали — по минутам. Потом позвони мне, и мы сравним показания. Мне надо ехать к комиссару.

Не глядя на Деккера, Гриссел поспешно зашагал по коридору.

— Бенни! — окликнул Гриссела Деккер, когда тот почти дошел до приемной.

Гриссел повернулся.

— Спасибо! — с трудом выговорил Деккер.

Гриссел помахал ему рукой и вышел.

Один из сидящих на кожаном диване людей встал и направился к нему. Бенни напрасно отводил взгляд и ускорял шаг.

— Вы из полиции? — Лицо высокого мужчины лет тридцати пяти показалось Грисселу очень знакомым. В спешке он бросил:

— Да, но сейчас я не могу с вами разговаривать. — Ему хотелось добавить: «Вот как вы меня все достали!» но он благоразумно промолчал. — Здесь остался мой коллега. Поговорите с ним, когда он освободится. — Гриссел почти побежал вниз по лестнице. Выйдя на улицу, он пошел напрямик по газону к тому месту, где оставил машину.

На лобовом стекле, придавленный «дворником», красовался штрафной талон.

— Черт! — сказал он. Досада и раздражение грозили прорвать плотину его самообладания. Только этого ему сейчас и не хватает! У муниципалов есть время выписывать поганые штрафы за неправильную парковку, но не просите их помогать — напрасный труд! Оставив талон на месте, Гриссел сел в машину, завел мотор и помчался прочь.

Надо будет попросить комиссара почетче очертить круг его обязанностей.

Бенни Гриссел, великий наставник! С ним этот номер не проходит. В прошлый четверг он спросил Джона Африку, что ему нужно будет делать. Тот ответил:

— Бенни, ты — моя подстраховка, мой контролер. Приглядывай за ними, проверяй, грамотно ли они проводят осмотр места преступления, не позволяй им упускать подозреваемых. Черт побери, Бенни, мы пичкаем их знаниями. Когда они приходят на службу, законы и правила у них прямо из ушей лезут. Но как только доходит до настоящего дела, они все забывают. То ли боятся, то ли просто раскисают — не знаю. Может, мы слишком быстро выталкиваем их в жизнь, но мы обязаны действовать по инструкции… Взять хоть проклятое дело Ван дер Вейвера; он подает в суд на министра. Иск составляет несколько миллионов рандов. Повторения мы не можем допустить! Стой у них за спиной, Бенни, и, когда надо, осторожно подталкивай их в бок.

Осторожно подталкивать в бок? Сами бы попробовали, мать вашу!

Ему пришлось резко тормозить, потому что впереди возникла пробка: два ряда машин встали намертво. Электричество отключили, и светофоры, естественно, не работают. Хаос.

— Господи! — сказал он вслух. По крайней мере, электрокомпанию «Эском» ругают больше, чем ЮАПС!

Он откинулся на спинку сиденья. Злиться не имеет смысла.

И все-таки… что же ему делать, черт побери?!

Его бросают с одного дела на другое. Постоянно дергают. Верный способ все завалить.

Если не Джош Гейсер застрелил Барнарда…

Неожиданно Гриссел вспомнил, кто был тот парень в приемной, заговоривший с ним. Это же Иван Нелл! Гриссел часто слушал радиостанцию RSG, где крутили все песни в исполнении Нелла. Хороший голос, неплохой легкий рок. Правда, Неллу не помешал бы хороший басист… Гриссел пожалел, что не поговорил с Неллом. Вечером написал бы Карле о знакомстве с рок-звездой… Так всегда бывает по закону подлости. Он так спешил, а теперь сидит в пробке, и сколько еще просидит — неизвестно.

Кроме того, от голода у Гриссела свело желудок. Со вчерашнего вечера он ничего не ел и выпил только чашку кофе. Уровень энергии почти на нуле. Вдруг ужасно захотелось курить. Гриссел открыл бардачок, порылся там и нашел полпачки сигарет «Честерфилд» и коробок спичек «Лайон». Закурил сигарету, опустил стекло. Асфальт плавился от жары.

Он затянулся и медленно выпустил дым. Дым расплылся по лобовому стеклу; затем его вытянуло в окно.

Утром Алекса Барнард предложила ему сигарету, а он отказался. Она удивилась: «В первый раз вижу некурящего алкоголика!» Он пояснил, что постепенно снижает число выкуренных сигарет, потому что его куратор в «Анонимных алкоголиках» врач.

Алекса сказала: тогда найдите себе другого куратора.

Она ему понравилась.

Жаль, что он дал ей выпить.

И тут Гриссел вспомнил, что собирался искупить свою вину. Держа руль одной рукой, он схватил мобильник и набрал номер.

Как обычно, пришлось долго ждать, пока абонент снимет трубку.

— Бенни! — воскликнул доктор Баркхёйзен.

Какой он всегда бодрый!

— Это ты мне названиваешь?

— Доктор, вы слышали о такой знаменитой певице — Ксандре Барнард?

— Они все крутятся у одного дома неподалеку, — сказал Барри в трубку мобильного телефона. Он медленно ехал по Аппер-Ориндж в стареньком красном пикапчике-«тойоте».

— Что значит «крутятся»?

— На улице целая армия констеблей, а в саду копаются толстуха детектив с каким-то старикашкой.

— Выясни, в чем там дело.

Барри окинул улицу взглядом. Метрах в ста от него, прямо напротив нужного особнячка, к гаражу тянулась длинная асфальтированная дорожка.

— Ладно… — Барри поймал на себе взгляд констебля. — Постараюсь. Но попозже, сейчас там слишком много народу. Дай мне минут десять…