"Дети Армагеддона" - читать интересную книгу автора (Брукс Терри)

Глава седьмая

Во второй половине дня, когда остальные Призраки благополучно вернулись в подземный дом, Ястреб отправился на встречу с Тессой. Он сказал Сове, чтобы она кормила всех, а он поест, когда вернется. Она наградила его тем взглядом, как смотрела обычно, когда Ястреб уходил куда-то ближе к ночи, — одновременно сетуя на его желание испытывать судьбу и призывая быть осторожным. Сова никогда не пыталась отговаривать его, никогда. В свои двадцать три года она понимала его лучше, чем он сам, и знала, что просить его остаться бесполезно. Не тот случай. Ястреб шел к Тессе.

Прежняя серая туманность дня постепенно меняла цвет в преддверии ночи, и развалины города уже скрывал полумрак, когда Ястреб выбрался из подземелья, имея в одной руке прод, работающий от солнечной батарейки, а в другой — Чейни на поводке. В такие походы он всегда брал с собой Чейни: не так рискованно, как ходить одному. После наступления темноты опасность на улицах угрожала всякому, хотя Ястреб лучше многих был подготовлен к нежелательным встречам. Наделенный даром ночного видения, который позволял ему одинаково хорошо видеть и в темноте, и на свету, он также обладал необычайно острым слухом. Но тьма — вероломна и обманчива, и те, что скрываются в ночи, могут иметь слух и зрение гораздо лучше, чем у него. Призракам запрещалось выходить ночью при любых обстоятельствах, даже группами. Сам Ястреб вышел лишь потому, что только в это время Тесса могла отважиться на встречу с ним.

Но сегодня вечером он особенно остерегался, поскольку существовало нечто, убившее Хрипунов на берегу и Ящерицу в центре города. Нечто пряталось в городе, и оно охотилось. Если оно способно убить взрослую Ящерицу и уложить нескольких Хрипунов, то ему не составит большого труда сожрать беспризорника. Даже если с ним будет такая собака, как Чейни.

Свет постепенно угасал, но было еще не очень темно, и Первая Авеню хорошо просматривалась сквозь сваленные в кучу брошенные машины и разрушенные здания. Он быстро пробирался сквозь обломки, придерживаясь середины дороги и предоставляя Чейни возможность вести и задавать темп. Город был безмолвен и казался вымершим, но Ястреб знал, что везде кипит жизнь. С некоторыми из постоянных обитателей города он сталкивался — например, с колонией Пауков, живущих в складском комплексе, расположенном сразу за компаундом, или с небольшим семейством Ящериц, облюбовавших здание, где когда-то располагались квартиры, сдаваемые в наем. Также здесь водились Хрипуны, но в малом количестве, из-за близости компаунда. Хрипуны представляли реальную угрозу, но они опасались открытых мест, предпочитая более темные и изолированные места для охоты. Даже сбившись в стаю, они избегали компаундов.

Но сейчас Ястреб был один на улицах и понимал, что представляет собой привлекательную добычу. Хрипунов следовало остерегаться.

Его тощее тело отбрасывало тени, удлинявшиеся по мере того, как он шел. Похолодало. Сейчас была примерно середина года, точнее он не мог определить. Сова могла, но она редко вспоминала о календаре, поскольку это не имело значения. Часы и календарь нужны были тем, кто жил в компаундах и хотел сохранить некоторые ценности прошлого, отказываясь признавать их канувшими в Лету. Те, кто жили на улицах, как Призраки, находили подобие удовольствия в нынешнем существовании, а не в воспоминаниях. Большинство из них больше не упоминало о своих родителях, были такие, кто их вообще не помнил. Их прежние семьи были подобны сказкам, когда-то рассказанным и по большей части забытым.

Некоторые все же вспоминали что-то из прежней жизни, но Ястреб не принадлежал к их числу. Он почти ничего не помнил, а то, что всплывало в памяти, было таким отрывочным и настолько не связано с теперешней действительностью, что он не мог его истолковать. Его отец являл собой лишь безликую тень, но и сейчас, и позже он ловил в памяти ускользающие, слабые контуры материнской фигуры, ее лицо на грязной стене, ее руку, манящую из полумрака, ее смех, доносящийся сквозь крики чаек. Однако Ястреб никогда не мог сложить эти кусочки мозаики воедино, увидеть ее целиком. Даже эти частички прошлой жизни были смутными. Он помнил, как плавал на берегу Орегона, помнил пляж. И почти ничего больше, как будто у него не было никакого прошлого до того, как он приехал в этот город.

Ястреб мысленно пожал плечами. Жизнь до приезда в Сиэтл не имеет значения. Призраки выбрали иной путь. Традиции и ритуалы тоже все изменились. Сова установила правила для еды, сна и купания, Ястреб — для повседневной работы. Целью ежедневного существования являлось выживание. Они не отмечали праздников. Никто, исключая Сову, которая помнила парочку. Он знал, что в компаундах праздновали различные события. Тесса расписывала эти мероприятия — но для него эти рассказы звучали натянуто и формально. Ястреб не соглашался с тем, что всякого рода праздники стоит вспоминать. Это означало цепляться за прошлое. Призраки не праздновали дни рождения, большинство из них даже не знало, когда у них день рождения на самом деле. Сова назначила дни рождения для тех, кто забыл, и отмечала их в самодельном календаре, который она нарисовала на стенке. Она не знала, в какой день или даже год кто из них родился. Она их выдумала, и дни рождения стали игрой, в которую играли все.

В стороне от дороги, в глубоком полумраке почти уцелевшего здания что-то двигалось. Чейни припала к земле, развернувшись мордой к темному пространству, и зарычала. Ястреб замер на месте, держа оружие наготове. Через несколько томительных минут Чейни отвернулась и пошла дальше, Ястреб пристроился сзади, и они продолжили движение.

Иногда Ястреб думал, что все было бы намного проще, если бы они жили в компаунде с Тессой и остальными. Их бы туда ни за что не впустили после того, как они так долго жили на улицах, но, рассуждая логически, было ради чего соглашаться. Во много раз безопаснее — это во-первых. Меньше ответственности и беспокойства о ежедневных нуждах — во вторых. Еда, кров и лекарства достаются гораздо легче. К тому же некоторые люди в компаундах обладали такими специальностями и знаниями, о которых беспризорники не имели понятия. Но в жизни за стенами было нечто вызывающее отвращение настолько, что перекрывало ее притягательные свойства. Это правила и ограничения. Слишком мало свободы. Слишком часто интересы нескольких людей довлели над интересами большинства. Слишком силен был страх перед всем, что за стенами. В общем, старый мир в миниатюре, и если Ястреб в чем и был уверен в своей жизни, так это в том, что прежний мир исчез, умер и этим путем идти нельзя. В конце концов, новый мир следовало возрождать из руин старого, а живя за стенами крепости, сделать этого нельзя.

Ночной мрак уже почти сгустился, когда Ястреб выбрался из почерневших от пепла и копоти развалин южной части города и увидел громаду компаунда, темнеющую на фоне серого неба. Стена высотой в несколько этажей простиралась на несколько городских кварталов. Когда-то за ней была арена и игровое поле. Высокая металлическая крыша опиралась на систему стальных балок и колес, позволявших ей передвигаться туда и обратно, превращая закрытый стадион в открытый; ныне она заржавела и была постоянно открыта. Колючая проволока плотными кольцами окружала верхушку стены по периметру компаунда. По углам располагались смотровые башни, входы преграждали массивные баррикады, но они не были полностью глухими. Широкая полоса открытого пространства отделяла компаунд от остального города — это сводило на нет попытки врага напасть незаметно.

На ровной поверхности стены чернела выбитая и уже наполовину раскрошившаяся надпись: «КРУГ СПАСЕНИЯ».

Молва гласила, что на открытом пространстве между городом и компаундом когда-то располагался соседний стадион. Но террористы взорвали его, когда там еще находилось одно из последних активно действующих сообществ, боровшихся за сохранение старых традиций. При этой атаке погибло больше двух тысяч человек, пострадало много зданий. Вскоре после этого случая грянула чума, за неделю унесшая не менее пятидесяти тысяч жизней, что в большой степени и послужило началом конца старого пути.

Ястреб добирался до компаунда кружным путем, прячась за остатками строений и стараясь придерживаться полумрака. Цель путешествия находилась на насколько сот ярдов восточнее того пути, которым он крался, низко припадая к земле. Чейни бесшумно скользила рядом. В этой части города никто не жил, потому что люди на стенах вели наблюдение днем и ночью; если они замечали кого-нибудь, то тут же высылался специальный санитарный отряд для уничтожения. В сумерки наблюдать за передвижением среди обломков даже на расчищенном пространстве было труднее всего, поэтому Ястреб и выбрал это время для встреч с Тессой. Он встречался с ней в один и тот же день каждую неделю, без изменений. Если сделать это по каким-то причинам не удавалось, свидание автоматически переносилось на следующую ночь. Время и место всегда были одни и те же — с наступлением ночи в развалинах старого убежища, когда-то связанного с подземельем железной дорогой.

Ястреб, как обычно, внимательно осматривал все вокруг, изучая взглядом кучи старых костей, иссохшие останки животных и изредка попадающиеся трупы людей. Близко он не походил, в этом не было надобности. Мертвецы встречались везде, и никто ничего не мог с этим поделать. Почти каждую неделю Ястреб находил останки какого-нибудь беспризорника — одиночки или изгнанника, либо просто невезучего, который стал жертвой уличных охотников. Останков взрослых он больше не находил; те немногие, что жили снаружи, за исключением Погодника, давно подались в сельскую местность, где шансы выжить были значительно больше — особенно если у тебя имелись некоторые навыки.

За эти пять лет, что он прожил под землей, Ястреб потерял двоих из своей семьи. Одну, маленькую девочку по прозвищу Мышь, забрали Хрипуны. Мальчик постарше, Цапля, умер осенью. Ястреб до сих пор видел их лица, слышал их голоса и помнил, какие они были замечательные. Он все еще ощущал бессильную ярость, которую испытал в момент их смерти.

Ему пришлось затратить много времени, чтобы добраться до стоящего отдельно здания, медленно и осторожно передвигаясь через развалины, чтобы не попасться на глазе охране компаунда. Иногда для этого требовалось менять направление движения и удаляться от места назначения. Чейни держалась поблизости, понимая его осторожность. Эта собака превзошла всех в умении выживать — она могла оставаться незаметной практически при любых обстоятельствах. Ястреб всегда поражался, как такое большое животное может так тихо и незаметно двигаться. Когда Чейни хотела остаться незаметной, увидеть или услышать ее было невозможно. Даже теперь она появлялась из полумрака настолько неожиданно, как если б была созданием тьмы и тумана. Хорошо, что Ястреб привык к ее повадкам, иначе его душа со страху провалилась бы в пятки.

В конце концов он добрался до убежища, откуда шла та самая железнодорожная колея. Ястреб проскользнул через темнеющий лестничный колодец к двери в подземелье и три раза постучал, два раза сильно и один раз тихо. Потом отступил и стал ждать. Почти сразу задвижку с той стороны откинули, дверь открылась, и выскочила Тесса.

— Ястреб! — она выдохнула имя как молитву и обняла его. — Я почти перестала ждать! Где ты был? — Она начала целовать его лицо, губы. — Я думала, что на этот раз ты не придешь.

Тесса всегда так говорила, отчаянно желая побыть с ним и убеждая себя, что он больше не появится. Она любила его так сильно, что это пугало Ястреба и в то же время поддерживало. Ее любовь придавала ему некую силу, — силу, рожденную осознанием того, что он может изменить жизнь другого человека только фактом своего существования.

И точно так же она укрепляла его уверенность в том, что они будут вместе, несмотря ни на что. Ястреб знал это почти с того самого момента, когда впервые увидел Тессу. Это было такое глубокое и сильное чувство… он никогда не испытывал ничего подобного.

Ястреб поцеловал ее в ответ, желая ее так же страстно, как и она его.

Наконец Тесса оторвалась от него и засмеялась.

— Думаю, здесь у нас не получится. Думаю, что нам придется прождать всю жизнь, чтобы сделать это.

Тесса была маленькой и смуглой, с кожей цвета молочного шоколада. Волосы цвета воронова крыла коротко острижены наподобие шлема, их шелковистый отблеск виден даже в темноте. Большие глаза Тессы всегда широко распахнуты, как будто все в этом мире ново и волнующе для нее. Она излучала энергию и жизненную силу, как никто другой. Тесса заставляла Ястреба улыбаться, но в ее присутствии он чувствовал и нечто большее. Ее оптимизм заражал; она могла заставить его ощутить радость жизни в самые суровые времена.

— Посмотри на себя! — прошептала Тесса. — Весь грязный, оборванный и перепачканный, как будто Сова месяцами не заставляет тебя мыться. Хорош мальчик! — Она усмехнулась, а потом прошептала. — Ты замечательно выглядишь.

Конечно, это было не так — особенно по сравнению с ней, с ее ботинками из мягкой кожи, пальто и яркой свежей блузкой. Подростки из компаунда всегда одевались много лучше. Джинсы и куртка Ястреба были изрядно поношены, а кроссовки разваливались. Но Тесса никогда не говорила ему этого. Она всегда умудрялась сказать только то, что поднимало Ястреба в собственных глазах. Это было ее правило. Тесса вызывала в нем страстное желание и одновременно внутреннюю боль, ему хотелось немедленно сказать ей все хорошие слова, которые приходили в голову, когда он думал о ней, и даже такие, на которые он вовсе никогда не был способен.

— Как там все? — Тесса подвела его к бетонной скамье у дальней стены и усадила на нее.

— Хорошо. Все целы и невредимы. Сова посылает тебе свою любовь. Она скучает по тебе. Почти так же, как я.

Тесса поджала губы.

— Я хотела бы, чтобы она вернулась. Чтобы все было не так сложно.

Ястреб кивнул.

— Все может быть просто, Тесса. Ты можешь жить с нами. У нас нет компаунда, но нет и его дурацких правил. — Он сжал ее руки. — Сделай это, Тесса! Сегодня! Стань Призраком! Ты должна уйти отсюда со мной, а не торчать за этими стенами!

Она наградила его быстрой вымученной улыбкой.

— Ты же знаешь ответ, Ястреб! Почему ты продолжаешь спрашивать?

— Потому что я не думаю, что твоим родителям следует диктовать тебе, как распоряжаться собственной жизнью.

— Они ничего мне не диктуют. Я сама решила остаться с ними. — Тесса в отчаянии прижала руки к груди. — Я не смогу покинуть их пока… Отец переживет, но мама… ну, ты знаешь. После падения она изменилась. Если она снова сможет ходить…

Тесса сделала усилие над собой, пытаясь говорить дальше. Ее мать сильно разбилась больше года назад, упав с лестницы на бетонный пол. С тех пор она не могла ходить. Это происшествие круто переменило жизнь Тессы, она едва могла заставить себя говорить об этом.

Ястреб отвел взгляд.

— Если она снова сможет ходить, — повторил он.

Тесса покачала головой.

— Дело не только в этом. Ее болезнь внутри, она морально сломлена. Я и папа — это все, что у нее есть. Если она потеряет одного из нас, это убьет ее. — Она протянула руку и ласково дотронулась до его щеки. — Ты же все это знаешь. Почему мы опять говорим об этом? А почему ты не можешь передумать? Почему ты не можешь жить со мной? Если ты так поступишь, они могут разрешить Сове и всем остальным тоже прийти сюда.

Ястреб присвистнул, не скрывая раздражения.

— Ты же знаешь, они не берут никого с улицы. Особенно подростков.

Тесса с мольбой стиснула его руки.

— Возьмут, если ты женишься на мне. Им придется взять. По законам компаунда.

Ее страстный порыв и сияние глаз на мгновение заворожили Ястреба, но потом он очнулся и покачал головой.

— Мне, может быть, и позволят остаться, но другим нет. Семья — это одно целое, и кроме того, женитьба — это обычай, оставшийся в прошлом. Теперь это ничего не значит.

— Для меня это кое-что значит. — Тесса не хотела смотреть на него. — Это значит — все. — Она наклонилась и поцеловала его в губы. — Что мы будем делать, Ястреб? Мы собираемся вот так встречаться всю оставшуюся жизнь? Ты этого хочешь? Один час в неделю за бетонным забором.

Ястреб медленно покачал головой и закрыл глаза, чувствуя прикосновение ее губ. То, чего он хотел, не было секретом, но только ты не всегда получаешь то, чего хочешь. И на самом деле едва ли получишь. Они уже обсуждали все это раньше — почти каждый раз, когда встречались. Однако о женитьбе Тесса стала говорить совсем недавно. Это показывало, до какой степени отчаяния она дошла, пытаясь найти способ соединить их, если открыто предлагала пожениться и знала, какие чувства он при этом испытывает.

— Женитьба ничего не изменит, Тесса. Я уже женат на тебе. Если мы встанем пред взрослыми и объявим, что мы поженились, это не сделает нас более женатыми, чем теперь. В любом случае я не могу жить в компаунде. Ты знаешь это. Я могу жить на улицах, где я могу свободно дышать. Когда-нибудь ты тоже захочешь жить на свободе. Захочешь так сильно, что придешь ко мне, не оглядываясь на родителей.

Тесса кивнула ему, скорее успокаивая, чем соглашаясь, печальная улыбка тронула ее плотно сжатые губы.

— Когда-нибудь…

Ястребу захотелось крикнуть, что это «когда-нибудь» не придет никогда. Они уже и так ждали слишком долго. До недавнего времени им было достаточно мечты и надежды. Время шло, и все казалось возможным. Но теперь его тревога нарастала. Тесса уже не казалась ему такой близкой и родной, как раньше. Он понимал, что они упускают свой шанс, и тяжесть нестабильного мира давит их.

Ястреб разочарованно прошептал:

— Давай поговорим о другом. Мне нужна твоя помощь. Персидка, младшая сестра Тигра, заболела. У нее красные пятна. Я обещал Тигру, что попробую достать для нее немного пленетона.

Тесса посмотрела вниз, на свои сцепленные руки, потом перевела взгляд на парня.

— Что ж, постараюсь увидеться с тобой завтра ночью, если сумею найти немного. Понимаю, что причина серьезная…

— Тесса…

— Не говори больше ничего, Ястреб. Слова только все портят. Просто обними меня. Просто побудь со мной немного.

Они беззвучно обнялись и сидели молча. Тьма вокруг них сгущалась с наступлением ночи. Ястреб вслушивался в окутавшую их тишину, различая слабые шорохи мелких тварей, живущих в развалинах, и голоса людей, доносящиеся из-за стен компаунда. Он ощущал биение ее сердца и ее тихое дыхание. Снова и снова она будет приходить к нему, в поисках уединения и близости. Снова она будет целовать его, а он — возвращать ей поцелуи. Он думал, как отчаянно хочет, чтобы она была с ним, чтобы пришла к нему и жила с ним в подземном городе. Ему было наплевать на ее родителей. Тесса принадлежала ему. Они предназначены друг для друга. Ястреб постарался мысленно внушить ей это, вселить отвагу и решительность в ее сердце.

Чуть позже девушка прошептала:

— Мне нужно идти.

Она резко высвободилась, словно решила, что они перешли границы приличия.

Ястреб встал, стараясь не показывать охватившего его разочарования. Лишенный тепла ее тела, он сразу же замерз.

— Так быстро? — запротестовал он.

— Прошло больше времени, чем ты думаешь, — Тесса обхватила себя руками за плечи, глядя в его лицо. — Времени всегда не хватает, правда?

— Завтра ночью?

Она кивнула.

— Завтра ночью.

— Сделай все, что сможешь, для Персидки. Я знаю, что много прошу.

— Помочь маленькой девочке? — Тесса покачала головой. — Совсем немного.

Ястреб немного поколебался, прежде чем спросить:

— Послушай, тут вот еще такое дело. Кажется, на улицах появилось что-то новое. Погодник обнаружил гнездо мертвых Хрипунов внизу на побережье, у кранов. Он говорит, что не знает, кто это сделал. Ты ничего об этом не слышала, а?

Тесса снова покачала головой, ее короткие черные волосы колыхнулись.

— Нет, ничего. Компаунд почти каждый день высылает фуражиров. Никто не сообщал о чем-то необычном.

— Тебе могли не сказать. Они не всегда все рассказывают подросткам.

Ястреб кивнул, вовсе не уверенный, что она хорошо знает своих родителей. Взрослые иногда странным образом оберегают своих детей. Он взял ее руки в свои и сжал их.

— Будь осторожна, если тебе понадобится выходить наружу. Еще лучше, если ты останешься за стенами до тех пор, пока я что-нибудь не разузнаю.

Тесса быстро и насмешливо улыбнулась.

— До тех пор, пока ты сможешь уйти и посмотреть, что творится вокруг? Может, тебе стоит больше беспокоиться о себе самом?

Они еще немного постояли рядышком в темноте, ничего не говоря, с таким напряжением вглядываясь друг в друга, что воздух, казалось, наэлектризовался. Ястреб первым нарушил молчание:

— Я не хочу, чтобы ты уходила.

После долгого молчания Тесса ответила:

— Однажды тебе не придется меня отпускать.

Слова прозвучали тихо и без всякого напряжения, но с такой спокойной уверенностью, как будто она полагала это неизбежным.

— Я знаю, что принадлежу тебе. Я знаю. Я найду способ. Но ты должен быть терпеливым. Ты должен доверять мне.

— Я верю тебе. Я люблю тебя.

Ястреб наклонился, чтобы поцеловать ее, потому что не мог больше ничего сказать и потому что ему надо было идти.

Тесса вернула ему поцелуй.

— Тебе лучше уйти, — прошептала она, с трудом выталкивая слова сквозь сжатые губы.

Потом она скользнула в дверной проем, ведущий назад, в подземелье, и исчезла. Ястреб подождал, пока не услышал щелчок тяжелой задвижки. Потом подождал еще немного, потому что ему было так больно, что он не мог двигаться. Так он ждал долго…

Домой Ястреб, сопровождаемый Чейни, возвращался той же дорогой. Небо покрывала гряда тяжелых облаков, казалось, город окутан саваном мрака. Здания зияли темными и пустыми глазницами окон, выпотрошенные коробки, немые свидетели былых времен, обращенные в руины.

Нигде не теплилось ни единого огонька. А ведь когда-то весь город сиял огнями, каждое его окно было ярким и гостеприимным. Так говорил Ягуар; он видел Сан-Франциско перед самым его концом. Сова читала Призракам истории, в которых дети гуляли по улицам, освещенным огнями фонарей. Она читала им о луне, серебряным шаром сиявшей на небосклоне, и о звездах, блистающих тысячами мельчайших искорок на черном бархате ночи.

Никто из них этого не видел, но все верили. Ястреб же верил, что когда-нибудь красота мира вернется.

Ястреб шел мимо груд отбросов, обломков бетона и стали, брошенных машин, дверных проемов, настолько темных и опасных, что от них следовало держаться как можно дальше. Город представлял собой одну большую мышеловку, его челюсти поджидали любое неосторожное существо. Место обитания хищников и их добычи, чьи тени сейчас двигались вокруг него во мраке, некоторые в узких переулках, некоторые внутри домов. Они всегда были здесь, осколки ушедшего мира, несущего на себе отпечатки безумия и разрушения. Ястреб чувствовал определенную симпатию к этим тварям, рыскающим в ночи, иногда — охотникам, иногда — добыче. Они не желали иной жизни, как и он. Они тоже были жертвами безрассудного поведения человечества и ужасного приговора, вынесенного ему.

Ястреб думал о Тессе. Он пытался придумать, что еще он может сделать, чтобы убедить любимую уйти к нему. Но ее привязанность к родителям была столь сильна, что парню ничего не приходило в голову. Он обижался на Тессу, но в то же время и понимал ее. Ястреб подумал, что ее чувства к родителям так же сильны, как и его любовь к ней. Но долго так продолжаться не могло. Рано или поздно произойдет что-нибудь, что заставит их принять решение, так подсказывала ему интуиция. Он очень боялся, что, когда это произойдет, Тесса будет все равно стоять на своем.

Завтра ночью он снова будет говорить с ней о будущем. Будет говорить каждую ночь, пока Тесса не передумает.

Когда Ястреб добрался до входа в подземелье, он помедлил и осторожно оглянулся вокруг, чтобы удостовериться, что за ним никто не следит. Убедившись в этом, он вошел в здание, через которое вела дорога вниз к их дому. Ястреб шел быстро, он внезапно почувствовал, что устал и хочет спать. Тяжелая дверь была перекрыта решеткой и заперта, он постучал условным стуком, чтобы предупредить Сову о своем возвращении.

Но дверь открыла не Сова, а Свеча. Она отступила внутрь, пропуская его, но не ушла, а продолжала стоять рядом, в ночной рубашке, с взъерошенными рыжими волосами, маленькая и очень одинокая. Ястреб дождался, пока Чейни свернется в привычный клубок, уткнувшись носом в пушистый бок, и задремлет, потом закрыл и запер дверь. После этого он взглянул на Свечу. Первое, что он увидел — огромные, широко распахнутые глаза.

Ястреб присел перед ней на корточки.

— Что — то случилось?

— Сон, — прошептала Свеча. — Сова ушла спать, а я осталась, чтобы дождаться тебя. И увидела сон. Это было нечто большое и ужасное.

— Что же это было, Свеча? — спросил Ястреб. Он положил руки на ее худенькие плечи и почувствовал, что она вся трясется. Ястреб притянул девочку к себе и обнял. — Расскажи мне.

Ястреб больше не видел ее лицо, поскольку Свеча тесно прижалась к нему, но чувствовал, как голова девочки дрожит у него на плече.

— Я точно не знаю. Но оно придет сюда, и если найдет нас, то причинит боль. — Ее дыхание пресеклось, она судорожно всхлипнула. — Оно убьет нас.

«Видение», — промелькнуло в голове у Ястреба. Видения Свечи всегда сбываются. Он положил ладонь на ее шелковистые волосы, погладил худенькую спину. Девочка все еще дрожала.

— Нам надо уходить прямо сейчас, — зашептала Свеча. — Прямо сейчас.

— Ш-ш-ш-ш, — Ястреб пытался ее успокоить, прижимая к себе, чтобы унять дрожь. — Тихо, тихо, малышка. Сегодня уже ничего больше не случится.

Прямо сейчас. Она сказала — прямо сейчас. Ястреб сразу подумал о Тессе.