"Привилегия десанта" - читать интересную книгу автора (Осипенко Владимир Васильевич)

Показ

Не надо путать показ с «показухой». «Показухой» занимаются от бедности и убогости ума, с целью пустить пыль в глаза и скрыть истинное положение дел. Деревни там «потёмкинские» строят или траву красят. А показ доверяют самым подготовленным, да и тем при подготовке три шкуры спустят. Вот летают «Русские витязи» — это показ. Соберите всех армейских показушников, пусть повторят. Вот то-то и оно!

Через неделю командования взводом я участвовал в своём первом показе. Тренировка взвода на штурмовой полосе разведчика. В роте всё отработано до автоматизма. Каждый знает своё место и роль. На полосе препятствий много чего накручено, но мне доверили третьестепенную роль поджигателя бассейна. Эдакая психологическая штучка: огонь и вода в одном стакане, то бишь бассейне. Бойцы с оружием прыгают в одну часть бассейна — горящую, а выныривают из другой, где пламени нет. Что может быть проще? Так я думал вначале. Такую наивность извиняет только полное непонимание существа явления. Во-первых, вода сама по себе не горит. Во-вторых, заранее поджигать нельзя. В-третьих, здорово должно гореть для зрителей, а бойцы в дыму и пламени должны хотя бы увидеть бассейн и не обгореть, пока будут лететь до воды.

Опыта у меня не было никакого, и я постарался компенсировать этот недостаток старанием. Выделенный мне в помощь хромой боец поделился кое-какими премудростями и начал деловито выдувать с помощью шланга из бочки с напалмом студенистую и прилипающую ко всему жижу. Через полчаса он так «угваздался», что я не на шутку стал опасаться, чтобы к нему не подошёл кто-нибудь с сигаретой. Зато подходы и сам бассейн до бортиков были уделаны напалмом на совесть. Для ускорения розжига боец принёс по ведру бензина и соляры. Потом сунул мне багор и поковылял готовить пожар на следующем объекте. «На хрена козе баян? Как я буду этим багром поджигать?» Отложил его в сторону и стал мастерить факел.

За этим делом меня застала команда: «По местам! Минутная готовность!» Лихорадочно стучу себя по ляжкам, достаю спички и падаю рядом с бассейном. Всё замерло. Со стороны дороги, по которой густо мелькают лампасы никого не видно. Слышно как рапортует ротный. Взвилась зелёная ракета — это сигнал «Вперёд!» Пока все смотрят на захват первых трёх объектов, плескаю соляру и бензин на бортики и воду, после чего поджигаю факел, и…

Я надеялся, что должно полыхнуть, но чтобы так!!! В какой-то момент ветер дунул в мою сторону, и растительность на лице моментально обуглилась. Упал и откатился в сторону. «Ни… себе!!!» Вижу, как сквозь пламя и дым прорываются и прыгают в бассейн бойцы. Первый, второй, третий, четвёртый! Через пару секунд выныривают и вылазят с противоположного бортика первый, второй, третий… Пауза. Десять, двадцать, тридцать секунд… Где четвёртый? Бойцы, готовые к броску на очередной объект, залегли и оглядываются. Я понимаю, если четвертый вынырнул не с той стороны, ему уже не помочь. Наконец, допёр, зачем нужен багор. Хватаю его и начинаю лихорадочно шарить по бассейну. На пламя стараюсь не обращать внимания. Маскхалат на мне задымил. Прошла вечность. Что-то зацепил. Тащу — упирается!!! Наконец появляется испуганная рожа бойца:

— Товарищ лейтенант, я автомат уронил…

— Да расколись он трижды вдребезги пополам!!! Куда он из бассейна денется!?

Со стороны дороги никто ничего не заметил. Я же со своей третьеразрядной ролью натерпелся жути, обгорел и удостоился матюка от ротного, что долго возился.

— Правда, горело хорошо. Никогда раньше так не горело! — примирительно добавил он.

Хоть и на том спасибо…

А боец, в огне и дыму не рассчитавший силу толчка, и врубившийся головой в металлическую перегородку, разделяющую бассейн, потерявший ориентировку, но не забывший, что без оружия он никакой не солдат, поехал в отпуск. Раньше в армии отпуска зарабатывали потом и кровью.

С того времени избегал я эту полосу вдоль и поперёк. Пота и крови на ней было пролито достаточно. Десятки бойцов с показов уехали в отпуск. Немало попало и в госпиталь. Я же дорос от поджигателя до первых ролей. Одна из наиболее ответственных была задача вести огонь из автомата над головами ползущих к объекту бойцов.

До показа есть время. Беру подготовленный магазин и проверяю бой автомата. Очередь — и, не верю глазам, одна пуля ныряет вниз. Проверяю стойку, хват, ещё очередь… Опять пуля вниз! Если б кто-то полз, как раз на уровень головы. Да что это со мной? Ещё очередь — та же картина! Живо себе представил ситуацию, случись такая ошибка во время показа!

Разряжаю автомат и гляжу на оставшиеся патроны из рожка. Что-то уж больно они затёрты. Начинаю внимательно рассматривать наконечники пуль и вижу, что наряду с трассерами в магазин набиты патроны для бесшумной и беспламенной стрельбы. Да у них пороховой заряд ослаблен и пуля тяжелее, совсем по другой траектории летают!

— Старшина! Какой баран снаряжал рожки?

— Да я сам. Вон, видишь, нам со склада полцинка россыпью дали…

— Витя, им там, на складе всё равно, а мы с таким подходом можем людей погубить.

И пошёл весь показ наперекосяк. Что было по ходу, я узнал позже. На своём же рубеже отметил, что при броске гранаты одна улетела вместе со скобой. Со стороны не очень заметишь — девять гранат разорвалось или десять, но я-то уже «не первый день замужем».

Генерал армии Маргелов, командующий ВДВ, Герой Советского Союза, на этот раз привёз адмиралов и офицеров-балтийцев. Среди них Гайдар, который Тимур — капитан 2-го ранга и тоже писатель, как папа. Василий Филиппович показом доволен. Молодцы, благодарность, то да сё.

— Пойдём, — говорит, — посмотрите, как мои орлы стреляют.

И всю толпу ведёт к мишеням, куда мы стреляли, а бойцы гранаты бросали.

Я бегом наперерез. Глазами шарю по земле и вижу — вот она, родимая. Лежит рядом с мишенью, скоба замерла в промежуточном положении. Малейший толчок — и пожалуйте, гости дорогие, мордой в землю, если успеете. За Маргелова я не сомневался, а вот как поведёт себя эта полувоенная публика? Поэтому встал у мишени, граната между ног. Подходят…

— Отойди, лейтенант, загораживаешь, — это ко мне.

Стою. Командующий, привыкший, что по его команде генералы летают, как молодые солдаты, смотрит удивлённо.

— Отойди!

Будь, что будет, стою… Про себя думаю, третий раз повторять не будет, просто грохнет. Он делает шаг ко мне, я глазами показываю на гранату. Что значит фронтовик! В мгновение на лице меняется гамма чувств от гнева, до удивления и… понимания. Встал между мной и публикой и давай расхваливать стрелков. Пока все не отошли на приличное расстояние, не сдвинулся с места. Повернулся ко мне:

— Разберёшься, лейтенант?

— Так точно, товарищ командующий!

Как ядовитую змею прижимаю скобу к гранате и вставляю на место кольцо. Командую:

— Строиться! Сдать кольца от гранат!

Ага, вот и Давид, швыряющий гранаты, как каменюки. Однако ему не суждено было стать героем дня. Разбираться пришлось не только с гранатой.

Оказалось, что ещё в начале показа рядовой Домашас ефрейтора Гришу Нуждина «зарезал». Меня холодный пот прошиб. Оба бойца с моего взвода. Сам видел, как Домашас, снимая часового (Нуждина), всадил ему нож в грудь. Слышал, как душераздирающе орал Гриня, что и было предусмотрено по сценарию. Я ещё подумал, какой талант пропадает… Правда, уже не видел, как ему приложились чем-то по голове, что бы замолчал, когда, по сценарию, он должен был «умереть». Да и вообще, за разрывами, стрельбой, огнём и дымом я мало что видел. После команды «разойдись» несусь на «вражеский объект».

Нуждин, как и положено убитому, тихо лежит, накрытый плащ-палаткой. Разведчики вокруг все как один без головных уборов. Дрожащей рукой срываю плащ-палатку, Гриня моргает влажными глазами и шипит:

— С-с-с-суки…

Делаю вид, что это не ко мне. Нож, как и положено, торчит из грудины, правда не по рукоятку, а так, сантиметра на три-четыре. Да так плотно, что Гриня от земли оторвался, когда я этот нож выдёргивал. Он окончательно воскрес, когда медбрат не пожалел йоду, замазывая рану. Никогда бы не подумал, что боец умеет так красиво материться. После этого шишку на башке даже замазывать не стали.

Домашас от крика Нуждина стал наполняться кровью, а до того стоял белый, как смерть. Путая литовский с русским и удобряя всё интернациональным матом, Йозас резонно утверждал, что на груди должна была находиться дощечка. И я знаю, что должна. Все вопросительно посмотрели на Гриню. Его ответ был гениален:

— Сползла-а-а…