"Лисьи листы" - читать интересную книгу автора (Боровинская Юлия)Глава 4Со сценическими костюмами нам пришлось помучаться. Точнее, у Хитча-то никаких проблем не возникло: первый же фрак из гардеробной сел на него, как влитой, неожиданно придав по-мальчишески тощей фигурке некую вальяжность и достоинство. А вот на мой размерчик в запасниках ресторана и гостиницы не было абсолютно ничего. Конечно, эстрадная костюмерная — это не магазин «Гулливер» — особо крупные размеры тут не предусмотрены! В конце концов мы вышли из положения, соорудив для меня из огромного куска блестящей материи нечто среднее между хитоном и индийским сари (второй точно такой же кусок предназначался для набрасывания на меня перед превращением). Нечего и говорить, что вся эта маята отнюдь не улучшила мне настроения. Легко рассуждать, что полнота — красоте не помеха, но когда вот так вот бессильно потолчешься рядом с морем красивых платьев, ни одно из которых на тебя даже впритык не налезает, хочется немедленно либо повеситься, либо лечь под циркулярную пилу и отрезать от себя ровно половину. Скрашивала моё душевное состояние только добродушная и предприимчивая администраторша, которая ничему не удивлялась, ничем не возмущалась и была готова помочь в любом, самом сложном предприятии. Пока мы вертелись перед зеркалами, она успела сбегать к художнику, и ровно через час вход в ресторан уже украшал довольно глупый, на мой взгляд, но броский и зазывный плакат: «Только три дня и только в нашем ресторане! Самое загадочное из того, чего вы еще не видели! Мечта любого мужчины: жена-лиситса: читает, пишет, считает и при этом не говорит ни слова! Спешите видеть и завидовать!» Карточки с буквами и цифрами решили заменить грифельной доской. Писать мне на ней было сложновато (зато номер приобретал дополнительную эффектность!), пока администратор не додумалась вставить постоянно крошащийся у меня в зубах мел в металлический футляр из-под губной помады. Вообще, конечно, писать ртом — то еще удовольствие (на досуге можете попробовать сами!), но после получасовой тренировки я научилась вполне разборчиво выводить даже проклятущие цифры «5», «8» и «9», и мы были, наконец, отпущены набраться сил перед представлением. До начала шоу оставалось всего три часа, и от сна мы решили отказаться. Мне-то после понюшки робариса море было по колено, а Хитч, на которого экзотическая травка, к сожалению, абсолютно не действовала, выпил три чашки черного кофе и заявил, что до полуночи как-нибудь дотянет. — Слушай, а если мы не найдем дверь за два дня? — спросила я, когда мы, наконец, остались одни, — Может, ее вообще в этом городе нет… — Пойдем дальше. — Куда? — Куда-нибудь. Нам ведь безразлично направление. В крупных городах можно выступать, в деревнях я буду наниматься на разовую работу: дрова порубить, воды натаскать, трубу прочистить… — А если мы вообще никогда не найдем нужной двери? — Так и будем жить в этом мире. Ничего страшного — нас двое. Конечно, всегда приятно иметь под рукой запасной выход… но вот не всегда получается, к сожалению… Ничего, — подумала я, — я уж сколько раз убеждалась в том, что дурам — счастье. Вообще, если я зачем-нибудь нужна своему миру, значит, вернусь — и скоро. А если нет… Что ж, значит, что-то очень важное ждет меня именно здесь! Должна заметить, что мой цирковой дебют прошел с блеском. Народу в ресторан набилось столько, что мест за столиками едва хватило. — Скучно, наверное, живут, — заметил Хитч, глянув в зал. — Ага, без порнушки, варьете и внебрачных половых связей, — хихикнула я. Хорошо, что страхом сцены я никогда не страдала! Правда, выступать под стук вилок о тарелки, да еще в лисьей шкуре мне никогда не приходилось, но очень скоро гости прекратили жевать и во все глаза уставились на сцену. Если бы лисы потели, меня после этого представления, скорей всего, пришлось бы выжимать, как мокрое полотенце. Я писала на доске, тявкала нужное количество раз, носилась по залу, выполняя задания зрителей (например: взять сумочку у блондинки в очках и отдать ее лысому мужчине за передним столиком), словом, выложилась без остатка. Народ вообще реагировал довольно бурно, но больше всего мне запомнились двое мужиков за одним из ближних к эстраде столиков. Среди прочей публики они выделялись не меньше, чем африканский пигмей в скандинавской баскетбольной команде. Правда, виной тому был не столько их внешний вид (хотя всё, что на них было надето, казалось каким-то слишком новым, словно только что перекочевало на их широкие плечи с манекенов в дорогом бутике), сколько манера поведения — по-детски шумная и непосредственная. Они заходились от хохота, громко били в ладоши, стучали по столу так, что бутылки и тарелки буквально подскакивали в воздух, а один их них даже так лихо откинулся на стуле, что затрещала спинка, и официанту срочно пришлось пересаживать буйного посетителя на более прочное сидение. Уже в самом конце нашего выступления этот самый разрушитель мебели достал из толстого портмоне какую-то банкноту и, тщательно, едва ли не высунув от усердия кончик языка, сложил ее в «самолётик», который запустил на сцену. Я совершенно рефлекторно щелкнула зубами, схватив пролетавшую буквально в сантиметре от моего носа бумажку, чем заработала новый взрыв хохота и аплодисментов. Когда мы, наконец, раскланялись и сошли с эстрады, предоставив рабочим убирать реквизит, администратор догнала нас. — Вы деньги забыли! Я развернула «самолетик» и посмотрела на украшавшую его цифру. — Пять тысяч купюр. Это много, да? — Как вам сказать… — вздохнула администратор, — Это почти что моя месячная зарплата… а я зарабатываю по нашим меркам совсем неплохо… — Ничего себе! — восхитился Хитч, — Ну, вот мы и при деньгах на непредвиденные расходы! — А кто они вообще были — эти мужики? — спросила я, — Странные какие-то… — Эти? А, это просто пысы. — Кто?! Администратор уставилась на нас с нескрываемым удивлением: — Конечно, вы иностранцы, но неужели вы никогда о питомцах Спестало не слышали? Я отрицательно покачала головой. — Тогда пойдемте за столик для персонала, кофе выпьем, а заодно я вам все расскажу. Мне срочно требовался не столько кофе, сколько сигарета, но, к счастью, курить в зале ресторана разрешалось — достаточно было только включить мощную вытяжку над столом. Хитч сонно уткнулся в свою чашку, а я с интересом слушала рассказ нашей добровольной просветительницы. — Вы, наверное, слышали, что лет сорок назад наша страна пережила очень тяжелый период. Резкое обнищание, экономический кризис. Кто-то, конечно, на этом наживался, но большинство населения не было уверенно даже в том, что завтра сумеет заплатить за еду и жильё. И вот в эти мрачные времена появился Спестало — гениальный педагог, разработавший уникальную систему воспитания и обучения детей. — Он что, учил их экономить? — Нет, он учил их зарабатывать деньги. Он забирал детей в свой интернат в трехлетнем возрасте, а в 17 они выходили в жизнь и сразу же начинали работать. Как правило, в течение ближайших трех лет каждый из них накапливал достаточный капитал, чтобы открыть собственное дело, с каждым годом приносящее всё большую и большую прибыль… — То есть он воспитал еще одну кучку богатеев? — Не всё так просто. Питомцы Спестало — мы их зовем попросту «пысы» — отличались честностью и патриотизмом. Они не воровали и не вывозили деньги из страны. Постепенно их усилиями начало подниматься на ноги производство, открывались новые рабочие места, восстанавливалась экономика… Пысы покупали перспективные патенты, финансировали науку, даже наша опера — лучшая в мире — и та была возрождена благодаря поддержке пысов. На сегодняшний день известно около 120-и питомцев Спестало, и многие из них входят в число самых богатых людей не только нашей страны, но и всего мира. — Круто! — завистливо вздохнула я. Конечно, политика-экономика — это всё не моя стезя, но вот запустить парочку пысов в нашу страну явно не помешало бы… — А где можно купить книги по методике этого Спестало? — К сожалению, нигде, — развела руками администратор, — Перед смертью он уничтожил все свои записи, заявив, что его педагогика глубоко порочна по сути, и он не хотел бы, чтобы мир будущего был населен такими людьми. - И что это на него нашло? — обиделась я на светило местной педагогики, — Казалось бы, таких полезных ребятишек настругал… — Ну… У этой методики были, конечно, свои недостатки, — осторожно протянула моя собеседница. — Интересно, какие? — Я уже говорила, что Питомцы Спестало абсолютно гениальны во всем, что касается экономики вообще и зарабатывания денег в частности. Они прекрасно знают границы своей компетентности, и у них невероятное интуитивное чутьё на профессионалов высокого класса, которым можно доверить всё остальное. Но, видимо, развитие и воспитание этих способностей и поглотило у Спестало все время обучения. Абсолютно всё. — То есть, они что, попросту необразованны? — Необразованны и невоспитанны. Физика, химия, биология — для них звук пустой. Математика — не дальше арифметики. Пысы едва умеют читать, во всяком случае, ни малейшей привычки к чтению художественной литературы у них нет. Музыку они предпочитают самую простую, в основном, танцевальную… — А как же ваша знаменитая опера? Они ведь ее финансировали. Администратор пожала плечами: — Зарубежные гастроли нашей оперы приносят в год доход, сравнимый с бюджетом небольшого государства… — Ясно. Значит, книг не читают, музыку не слушают, картины, наверняка, любят поярче, а шоу — самые примитивные… типа нашего… — В целом — да. Ну, вы же их только что видели… Да, представить себе мир будущего, населенный сплошь такими людьми, было довольно неприятно. С другой стороны, если бы производить их по паре штук в год… Нет, это как-то цинично получается: «производить». Сознательно калечить нормального ребенка… Хотя любое воспитание — это сознательное искажение по своим меркам… Я бы окончательно запуталась в этих рассуждениях, но тут Хитч резко поднялся из-за стола. — Не знаю, как вы, — заявил он, — а я уже с ног валюсь. Сяо, ты останешься или тоже спать пойдешь? Да, конечно, робарис — робарисом, а денек у нас нынче выдался слишком уж длинный и насыщенный… Стыдно признаться, но свою «первую брачную ночь» мы банально проспали. Впрочем, поверить в то, что хотя бы по законам этой страны я теперь замужем, мне было довольно сложно. А всё Алина накаркала! «Поженитесь, куда денетесь» — вот вам и пожалуйста! Это было последнее, о чем я успела подумать, проваливаясь в сон. А с утра начались тяготы супружества. Новоиспеченный муженек умудрился растолкать меня в половине девятого — безбожно рано по моим меркам. — Дрыхнуть дома будешь, — заявил этот тиран, — Дверь найдешь — и спи хоть три дня! Я нехотя выползла из-под теплого одеяла. Душ — кофе — робарис, и мы начали прочесывать город. В районе гостиницы дверей не обнаружилось — никаких, хотя я исправно совала свой нос буквально в каждую подворотню. Во время обхода очередного квартала я заметила огромную вывеску «КНИГИ» и тут же заныла: — Давай зайдем, а? Погреемся, я себе что-нибудь на память куплю… — Книга у тебя уже есть, — усмехнулся Хитч, — и продемонстрировал «Свод законов и уложений», приобретенный вчера в мэрии. — Это не то. Я художественную хочу. Вот интересно, при их высокой нравственности здесь вообще любовные романы есть? Мы вошли и тут же потерялись в море печатной продукции всех цветов и размеров. Здорово усложняло задачу то, что книги были разложены не по темам, а шли попросту в алфавитном порядке по именам авторов. Впрочем, в центре этого изобилия скучала очаровательно-молоденькая продавщица, радостно встрепенувшаяся при виде покупателей. Пока я расспрашивала ее в поисках наиболее впечатляющей «love story» (и она нашлась-таки — дико смешной в своей серьезности роман под названием «Испытание верности»), мой напарник наугад вытягивал с полок то одну книжку, то другую и небрежно листал их. — Сяо, иди-ка сюда, — позвал меня он, демонстрируя вычурно оформленное издание под названием «Средневековые повести». Я подошла и с интересом уставилась на открытую страницу, украшенную крупным заголовком: «Повесть о любви Лумарда Неоценимого к жестокосердной принцессе Ирайне, о коварном иноземце Лао и о возвышении купца Абу-Ратина» — Что это?! — не поверила собственным глазам я. — Если верить предисловию, памятник средневековой словесности, классическая повесть, дошедшая до нас из тьмы времен. Хорош сувенир, а? — Так это что же, получается, мы в той же самой стране, только много сотен лет спустя?! — дошло до меня. — Получается так, — и Хитч с выражением зачитал первые слова «Повести»: — «Некогда в славной и пышной столице нашей — городе Сушанске правил могущественный сулушах Лумард Неоценимый…» А мы с тобою еще кое-что знаем про этот самый Сушанск… — … например то, где там расположены двери в наш мир! — радостно подхватила я и, зажав книжку в руках, рысью вернулась к продавщице. — Это я тоже беру, — сообщила я и осведомилась: — Вот тут упоминается древняя столица… — Сушанск? — доброжелательно улыбнулась мне девушка, — Да, она существует до сих пор. Там сейчас большие реставрационные работы. — Вы, наверное, уже заметили, что мы иностранцы, — вмешался мой супруг, — И нам очень хотелось бы там побывать. Это далеко? Продавщица ненадолго задумалась: — Да, довольно далеко… Где-то у меня тут был железнодорожный справочник… Ага, вот. Сушанск… Поезд — утренний, ходит по нечетным числам, 68 часов езды, стоимость купе на двоих — три тысячи шестьсот купюр. Я рассыпалась в благодарностях, расплатилась за приобретения, и мы пулей вылетели на улицу. — Вот видишь, как хорошо, что мы в магазин зашли! У нас сегодня какое число? — Двадцать третье, — произвел нехитрый подсчет Хитч. — Эх, не успели уже! Ничего, сегодня и завтра отработаем обещанные представления, 25-го на поезд и — преспокойно встретим Новый Год в домике Лао, как и собирались! — Да, и пыс еще этот нас так вовремя с деньгами выручил, — задумчиво сказал напарник, — Ты очень удачливая, Ирка, знаешь? Должно быть, ты наконец-то нашла свою дорогу. В смысле, дорогу в жизни. Говорят, когда человек на нее встает, у него все начинает получаться… — Ага, так все те мелкие и крупные гадости, которые нас за последние два дня просто одолели, и называются «начинает получаться»?! Брось трепаться, поехали лучше билеты покупать! Подходя к автобусной остановке, я резко затормозила и потрясла головой: — Нет, ну, одно к одному! Смотри! На заснеженной полоске земли между деревьями в двух шагах от стены какого-то здания располагалась дверь. Правда, дверь какая-то необычная. Никаких призрачных занавесок там не дрожало — просто в высокий и необычно широкий проем виднелся кусок мира, явно не стыкующегося с окружением: одноэтажные домишки за деревянными заборами, тракторный прицеп с сеном, облезлое строение с надписью «Клуб» и прочие сельские прелести. — Такое впечатление, что ее кто-то открыл к нашему приходу… — А, это «опасная дверь», — заметил Хитч. — Опасная? — А ты с такими еще не сталкивалась? Она не закрывается вообще, поэтому оборотень по рассеянности может запросто в нее влететь. Особенно неудобно, когда такая дверь находится посреди шоссе. Едешь ты себе едешь и вдруг… - …задницей о землю в другом мире! Ясно… Схожу-ка я посмотрю, куда она ведет. Ты со мной? — Зачем? Я лучше тебя прикрою. Место, конечно, не слишком людное, но лучше тебе исчезнуть за моей спиной… Я подумала, что его спина и половины меня не прикроет, но вслух высказывать этого не стала. Еще обидится… Прохожих в зоне видимости всё равно не было, так что я глубоко вдохнула и шагнула в проем. Нет, не наш это мир, — тут же подумала я, выбираясь из сугроба на утоптанную дорожку. Да, но на каком основании я так решила? Тишина? Так и у нас бывает тихо, особенно вдали от городов. Тем более что, если прислушаться, то можно различить и голоса, о чем-то спорящие вдали, и вялое побрёхивание дворовой собаки… Запах? Ну, это скотину где-то рядом держат, тем более, что по сельским ароматам я не специалист… Снег? Ну да, конечно же — снег! Свежий и пушистый, он, тем не менее, имел явственный зеленоватый оттенок, словно подсвеченный цветной лампой. Нет, в нашем мире такого точно не бывает! Ну, белый снег, ну, серый, если очень уж грязный, но чтоб зеленый… В принципе, можно было разворачиваться и уходить, но я всё же сделала несколько шагов по дороге и прочла табличку на ближайшем доме. «Ул. Межъежовая, 8» Язык сломать можно! Да и название… Её что, между двумя ежиками прокладывали, улицу эту?! Нет, всё сходится: и снег, и наименование это идиотское — смело можно возвращаться! Я со вздохом вновь полезла на снежную целину, посреди которой располагалась дверь, стараясь попадать в свои собственные следы. Впрочем, ботинки у меня уже всё равно промокли, а джинсы были угвазданы по колено. Не забыть бы почиститься… Но как только я шагнула в ставший уже привычным мир, как Хитч дернул меня за руку: — Автобус! Побежали! Уже усевшись, он поинтересовался: — Ну, как там? — Выглядит вполне безобидно, — ответила я, пытаясь восстановить дыхание, — но явно не наше. Представляешь, там… Но закончить мне не удалось. Автобус резко дернулся, и прямо ко мне на колени уселся, не удержавшись, какой-то дядька в съехавшей набок от толчка кепке. Похоже, испугался он больше меня, поскольку тут же вскочил, покраснел, как маков цвет, и забормотал: — Я готов принести извинения в любой форме. Это была случайность. Мне бы не хотелось давать объяснения в Литсии Нравов… Народ в автобусе живо заинтересовался происшествием. — Верь ему больше, — загундела какая-то бабка, — Много их тут, маньяков, оправдываются… — Отчего же сразу — «маньяков»? — попытался урезонить ее респектабельный господин, — Вы же сами видели, какой был толчок — я лично чуть подбородком в сидение не врезался… — Вот пускай Литсия и разберется: толчок, не толчок… — не унималась бабка. К обсуждению подключились и другие голоса. Дядька в кепке судорожно цеплялся за поручни и, судя по его вытянувшемуся лицу, уже живо представлял себя за тюремной решеткой. Мне стало его жалко. — Ладно, — перекрикивая общий шум, заявила я, — Приносите Ваши извинения. Я их, так и быть, приму. — И на колени пусть встанет! — пискнула немолодая девица, занимавшая переднее сидение. — Если он встанет на колени, то опять на кого-нибудь свалится, — резонно возразила я, — Пусть уж так. Мужик судорожно принялся извиняться на все лады, прося прощения у меня, моего мужа и всех присутствующих, ставших невольными свидетелями непотребного зрелища, и каялся вплоть до того момента, когда на очередной остановке двери автобуса распахнулись и он смог с облегчением выскочить на улицу. Дальше всё прошло без приключений. Мы доехали до вокзала, зарезервировали себе купе на 25-е число и отправились в гостиницу. Поезд, между прочим, оказался не утренним, а дневным, так что, в принципе, мы вполне могли бы уехать и сегодня. Я намекнула, было на это, но Хитч покачал головой: — Знаешь, Ирка, у меня есть одно правило: если ты что-то пообещал — сделай, даже если больше в этот мир возвращаться не собираешься. В жизни всякое бывает, поэтому с людьми лучше всего расставаться по-дружески, без косяков. В ресторане на нас рассчитывают, афиша висит. Подумаешь — еще два дня! Зато уедем с чистой совестью. — Зануда ты! — боднула я его головой в плечо, — Знала бы, сроду за тебя замуж не вышла! Второе представление показалось мне еще легче первого. Что делать, я уже знала, за реакцию публики особо не волновалась, к тому же вместо гнетущей неопределенности душу теперь грела мысль о том, что всего через несколько дней мы точно будем дома. Любитель складывать самолетики из казначейских билетов, похоже, стал нашим ярым поклонником. Он и на этот раз занял передний столик и всё так же громко хохотал, хлопал и стучал по скатерти. Когда мы дошли до исполнения заданий публики, он долго мялся и, наконец, решился. — Слышь, нос, — обратился он к Хитчу, — а ничего, если я твою зверушку спрошу? — Пожалуйста, — неопределенно развел руками «дрессировщик». — Вот прикинь, будто я прихожу к одному носу — Воха его зовут, не из наших, но толковый — и говорю: давай мы… — дальше последовал целый список сложных операций с деньгами и товаром, в котором я, честно говоря, многие термины не поняла вовсе, — А Воха говорит: не, нос, давай так… — и на нас обрушился очередной малопонятный перечень действий, — Так вот, пусть она напишет, — заключил пыс, — кто из нас дурик: Воха или я! — Слушайте, она же простая лиса, у Спестало не обучалась, — начал было оправдываться Хитч, но у меня, несмотря на всю экономическую безграмотность, версия всё же была, и я решила рискнуть. Зажав в зубах мел, я крупно вывела на грифельной доске: «Воха» — и выжидающе уставилась в зал. — Во дает! — захохотал пыс и с такой силой хлопнул ладонями по столешнице, что ножки столика подломились, и его ужин оказался на полу. Не обращая внимания на официантов, примчавшихся ликвидировать разгром, он полез к сцене и принялся пихать моему напарнику очередную купюру (тот настолько растерялся, что даже не сразу сообразил ее взять), приговаривая: — Ты бы, нос, ее еще говорить научил — она бы точно нас всех сделала! Когда мы уходили с эстрады, зал заходился от аплодисментов, а администратор озабоченно объясняла персоналу, куда к завтрашнему вечеру поставить дополнительные столики. Не успели мы сделать и двух шагов, как на нас налетел директор. — Может до Нового года останетесь, — умоляюще раскинул руки он, — Об оплате договоримся… — Мы бы с удовольствием, — вежливо отказалась я, — Но задержаться никак не можем. У нас уже и билеты на 25-е куплены… — Ну, билеты… — поскучнел директор, — Билеты и обменять можно… — Нет, — твердо сказал Хитч, — Мы с женой намерены встретить Новый год дома. Вот если снова будем у вас… Директор еще долго распинался, суля нам все мыслимые и немыслимые блага, и, наконец, отпустил нас за столик для персонала, где уже был накрыт роскошный ужин. — Растем! — хмыкнула я, разламывая громадную крабовую клешню, — А сколько нам в этот раз дала «на чай» благодарная публика? — Пять тысяч. Похоже, это наша твердая ставка… — Хорошо, — вздохнула я, — завтра курточки себе купим! Дело в том, что возвращаясь с вокзала, мы забрели в магазин одежды, где наткнулись на совершенно изумительную вещь. Тоненькие курточки, едва доходящие до середины бедра, как выяснилось, защищали от любого мороза лучше иной шубы, а осенью и весной в них вовсе не было жарко. К тому же, были они всех размеров — даже моего! Продавец долго объяснял нам про особые свойства недавно изобретенного материала (внешне напоминающего обычную плащевку). Конечно, на слово я ему вряд ли поверила бы, но именно для таких скептически настроенных посетителей в торговом зале установили громадный промышленный холодильник с одной стороны и нечто, напоминающее домашнюю сауну — с другой. Не знаю, как остальные, но лично я результатами испытания осталась крайне довольна. Только вот стоила эта прелесть не так уж и дёшево: по две тысячи купюр за куртку. Ну, теперь-то мы это точно потянем! — Скажи честно, — спросил меня Хитч, дожевывая какой-то фрукт, — как ты всё-таки с вопросом этого пыса разобралась? Просто угадала, да? — Не-а, — хитро ухмыльнулась я, — Неужели ты не понял? Это же простая душа. Он никогда бы не загадал загадку, в которой сам выглядел бы дураком! |
|
|