"Эффект Этоса" - читать интересную книгу автора (Модезитт Лиланд Экстон)

Глава 7

Передав свои мешки и сумку ответственному за грузы на челноке, Ван вступил в лишенное окон пассажирское отделение этого транспортного средства и направился по центральному проходу к местам со сравнительно компактными креслами. Налицо признаки магнитного челнока, значит, у Готланда относительно сильное магнитное поле, следовательно, планета не терраформирована, или, по крайней мере, процесс не завершен. Ван проверил номер места и скользнул в кресло в третьем ряду, закрепив ремни и держатели.

Вскоре явился младший офицер в ослепительно белой форме. Он помедлил, изучая номера и, наконец, остановился на месте рядом с Ваном. Признав в нем ревенантского лейтенанта, Ван подавил улыбку, затем немного выждал. Ревенантец не глядел в его сторону.

— Мы оказались соседями, — проговорил Ван на староангле.

— Такое случается на магнитных челноках, — ответил ревенантец.

— Вы в отпуск на планету? — вежливо осведомился Ван.

— Нет. Служба.

Ван изучил белую форму, затем кивнул.

— Подразделение охраны посольства? Или вы курьер?

Тот нахмурился.

— Если вы не против…

— Неважно, — ответил Ван. — Я просто хотел завязать беседу. Никогда еще не был на этой планете. А вы?

— Да.

— Не посоветуете ли мне, что в первую очередь посмотреть?

Ревенантец вымучил из себя улыбку.

— Побережье к северу от Вальборга впечатляет, особенно с ободка кратера Хакона. А также все говорят, что пурпурный прилив у Эшена не стоит столь бурных восторгов, но я его не видел. — Ревенантец, помедлив, добавил: — Извините меня, сэр. Но я не больно в настроении для беседы.

Ван не стал проявлять назойливости. Он сделал для себя нужные выводы.

— Просьба проверить ремни. Челнок покидает орбитальную станцию.

Полет челнока от орбитальной станции был ровным, спокойным и лишенным событий.

Ревенантский офицер так ни разу и не взглянул на Вана, он не открывал глаз до тех самых пор, пока челнок не начал приближаться к посадочному терминалу вальборгского космопорта. Тогда лицо ревенантца оживила беглая улыбка.

— Желаю всего хорошего в Вальборге, сэр.

Прежде чем Ван смог ответить, ревенантец показал ему спину и заспешил прочь.

— Просьба не забывать ваш багаж. — Голос, послышавшийся из скрытого динамика, был женским. — Вас просканируют при высадке. В случае возникновения вопросов вам предстоит встреча со служащим порта. Порой сканеры не так точны, как хотелось бы. А порой пассажиры могут неверно понять, что дозволяется ввозить на Готланд, а что нет…

Ван забрал свой багаж, не торопясь, но и не мешкая, и покинул челнок. Неся мешки в руках, он зашагал по туннелю для прибывающих. В двадцати метрах от входа его вкрапления уловили признаки работы сканера. Он не сбавил шагу, с трудом представляя себе, чтобы хоть что-то из его имущества послужило поводом для недоразумений. Туннель вывел Вана в лишенный окон коридор десяти метров шириной, немного впереди расширяющийся до зальца метров двадцать в ширину, но лишь десять в глубину, примыкающего к автоматическим воротам. Стены облицовывал мрамор в голубых прожилках, и никакой резьбы, колонн или иных украшений. До зальца оставалось три-четыре шага, когда один-единственный скандийский портовый служащий вышел из кабинки у левой стены и поманил коренастого усатого мужчину перед Ваном.

— Сэр, минуточку, пожалуйста.

— Могу я спросить, в чем дело? — отозвался тот. На нем был темно-синий трикотажный костюм, какие предпочитают для внутрисистемных разъездов функционеры и немногочисленные коммерческие технопутешественники.

— Сканирование при высадке обнаружило в вашей сумке то, что может быть сочтено контрабандой. Нам бы хотелось проверить.

— Единственное, что у меня есть, это образцы товаров, и я декларировал их на орбитальной станции.

— Вполне возможно, сэр. Если они в списке дозволенного, вы через минуту продолжите путь.

— Мне сказали, что все в порядке. — И коренастый мужчина вздохнул, протягивая наплечную сумку.

Никто и не взглянул на Вана, когда тот, повернув налево, обошел эту парочку, а затем зашагал вперед к одному из пропускных устройств, просканировавших его и тут же отворивших створки.

Снаружи под крытым портиком, поддерживаемым прямоугольными столбами того же мрамора в голубых прожилках, ждал ряд наземных машин. У каждой на крыше, прямо над ветровым стеклом, один-единственный серебряный треугольник, каждая щеголяла сияющей металлической отделкой особого оттенка. Полуденное солнце позади портика было таким ярким, что, даже находясь в тени, машины светились, словно изнутри. Ван шел за гибкой женщиной в темно-сером деловом трикотажном костюме. Она шагнула к первой машине, а Ван двинулся ко второй, металл которой светился зеленовато. Отворилась боковая дверца багажника, и он поставил туда мешки, но наплечную сумку оставил при себе, вместе с ней скользнув на заднее сиденье.

— Куда едем, сэр? — спросила женщина-водитель, даже не обернувшись, чтобы взглянуть на Вана.

— Посольство Республики Тары. На бульваре Кнута.

— В посольство Тары. Хорошо. — И машина помчалась прочь от космопорта.

Несколько минут повозка бесшумно скользила по шоссе, сбегающему по склону от челночного порта к Вальборгу, раскинувшемуся на восток от зеленых холмов у голубого залива. Сам город казался лоскутным одеялом из зеленых участков и белых каменных зданий, не считая гавани, которая производила впечатление сложенной из белого камня: склады, конторы и пирсы. Даже океанские суда виделись белыми в ослепительном свете солнца.

— Я впервые в Вальборге. Что мне следует знать такого, чего никто и не подумает мне объяснить?

Водитель рассмеялась.

— Времени нет все перечислить.

— Вы могли бы начать, — предложил Ван.

Она кивнула. И, миг спустя, заговорила:

— Первое. Здесь нет места, где подают подлинную скандийскую еду. А если и есть, вам не захочется пробовать. Большую часть исконно скандийского питания составляла рыба, выбеленная хлоркой, а затем обильно просоленная, и тесто, похожее по вкусу на штукатурку.

— А есть какая-нибудь хорошая морская пища?

— Хороши ледяные крабы, а кое-где водятся довольно неплохие гигантские моллюски. Еще имеются блюда из птицы и мяса. Недурны горные перепела.

— Есть какие-нибудь особенные достопримечательности?

— Пурпурный прилив в Эшене, но он лучше всего на рассвете. Лично я думаю, что особенно впечатляет Скальный Шпиль в Кируне.

— Это там?.. — И Ван не стал говорить дальше.

— Там находилась личная резиденция барона Бирнедота. Он был последним комиссаром, прежде чем Скандья провозгласила независимость от Ардженти. Ее содержат в том самом виде, как в то утро, когда он ее покинул и его убили арджентийские снайперы. — С минуту водитель ничего не говорила.

Своими вкраплениями Ван ощутил, как что-то нарастает, но ничего определенного, просто прилив энергии. Он выглянул из машины. Непосредственно у дороги с обеих сторон тянулся пейзажный парк с вьющимися каменными дорожками и высокими вечнозелеными породами — фигурно постриженными можжевельниками и пихтами. Ван не увидел никаких деревьев, сбрасывающих листву, не было и кустов. В парке прогуливалось совсем немного людей на большом расстоянии друг от друга.

— Простите, — нарушила молчание водитель. — Я приведу себя в порядок сразу же, как только вас высажу.

— Я понимаю. — Ван помедлил… — Я ничего не знал об убийстве. Это все еще дает о себе знать… я имею в виду отношения с арджентянами?

— Для большинства людей — нет. Ведь это было около двухсот пятидесяти лет назад. В те дни нам гораздо больше беспокойства доставляли ревяки. Не то чтобы здесь имелись осложнения, но когда арджентяне идут внутрь Рукава, а ревенантцы наружу, и никто из них особенно не любит друг друга… короче, нужно быть слепым и глухим, чтобы не знать тревог.

— С чем-то всегда что-то неладно, — разрядил обстановку Ван.

— Говорят, что вы, таряне, тоже не очень любите ревенантцев.

— Мы тоже встревожены, — признался Ван. — Все не так скверно, как в годы войны между Эко-техами и ревяками… Но… Никогда не угадаешь.

Водитель увела машину с шоссе, и через сканирующие ворота они въехали на широкий бульвар.

— Это и есть бульвар Кнута. Но ваше посольство еще в двух щелчках к северу.

— А другие посольства поблизости есть?

— Все они не далее чем в щелчке от бульвара, кроме ревячьего. Оно в передней части их анклава на юге.

Женщина махнула в сторону зеленого с золотым здания, изобиловавшего причудливыми плавными кривыми.

— Это Кельтирское посольство, и там же консульство.

Ван подумал, что сооружение, безусловно, отражает кельтирскую тягу к пышности.

— Это правда? — спросила водитель.

— Что правда?

— Вы явно старший офицер, не так ли?

— Я командир.

— Здесь был еще один тарский командир. Увлекался хождением под парусом в океане, и новостийщики утверждали, что знал в этом толк. Но он утонул, верно?

— Так сообщалось.

— Нелепо, что кто-то утонул в такой безветренный весенний день.

— А об этом не сообщалось, — ответил Ван.

Водитель пожала плечами.

— Я знаю только то, что слышала.

— А что еще вы слышали?

— Ну… что Халсфредские Синие намерены выиграть первенство по корфболу… — Ван ощутил лукавинку в ее голосе.

— А кто будет вторым? — спросил он.

— Кто знает? Разве кому-то есть дело? Это все равно что стать вторым на войне, а такое никому не по вкусу.

— Верно подмечено.

— Приехали. — Машина затормозила перед длинным и низким белым каменным сооружением, которое напомнило Вану здание регионального парламента Керри. — С вас пятнадцать, сэр.

С мгновение Ван мысленно искал на ощупь доступ в местную сеть, прежде чем перевести средства.

— Спасибо.

Дверь отворилась. Ван вышел на гладкий пермакритовый тротуар рядом с машиной и достал из багажника свои вещмешки. Как только он их поднял, водительское стекло опустилось. Женщина приветливо улыбнулась.

— Хорошего вам дня, командир Альберт.

Ван, отступая от экипажа, постарался улыбнуться в ответ.

— Благодарю вас. Вы дали мне ценные сведения о Вальборге.

— Пустяки. Держите глаза раскрытыми, и за день узнаете больше. Здесь много чего творится, если смотреть внимательно. — Она закрыла окошечко, и машина отъехала от входа в посольство.

— Сэр? — спросил страж в форме морских пехотинцев Тары.

— Командир Альберт. Готов приступить к своим обязанностям. — Ван поглядел на низкое здание.

— Второй проход, сэр, — подсказал капрал.

— Спасибо. — Ван не оглянулся, когда вступал в посольство. Он надеялся, что водитель, доставившая его сюда, работает на скандийскую разведку. На кого бы она ни работала, он от нее кое-что почерпнул. Прежде чем Ван хотя бы сделал второй шаг в главный вестибюль того, что явно было консульским отделением посольства, появился свежий лицом, рыжеволосый молодой человек в темно-сером трикотажном костюме с узкими зелеными нашивками.

— Вы командир Альберт, сэр?

— Это я.

— Шин Балбен, сэр. Здешний четвертый секретарь. — Он ухмыльнулся. — Это означает: подай, принеси, сбегай, скажи для всех и каждого. Доктор Ханниган послал меня вас проводить.

— Что же, Шин, показывайте дорогу, — рассмеялся Ван.

— Сюда, сэр.

Ван проследовал за Балбеном мимо новой парочки морпехов и далее по коридору к пандусу, ведущему вверх на площадку, откуда новый пандус поднимался на второй уровень. На полдороге Ван ощутил работу экранов безопасности, но Балбен вплеснул в них код, и экраны их пропустили. Наверху Балбен остановился, указав рукой налево. — Кабинеты всех важных людей здесь. Ваш тоже. Посол в южном конце, а вы и первый секретарь по обе стороны. Вы на западе, а он на востоке.

Молодой дипломат свернул в коридор и шел, пока они не поравнялись с предпоследней дверью слева. Балбен открыл дверь и придержал, ожидая, что Ван войдет первым. И Ван вошел. За дверью оказалась гостиная с диванчиком и несколькими креслами.

— Можете оставить здесь ненадолго ваши вещи, — и Балбен легко постучал во внутреннюю дверь. — Доктор Ханниган? Пришел командир Альберт.

— Пригласите его. А сами можете вновь приступить к своим обязанностям, Шин.

Балбен поглядел на Вана, затем кивнул и скользнул прочь. Ван оставил оба мешка в приемной, но не стал снимать с плеча сумку, перед тем как открыл дверь и миновал темный деревянный проем. Кабинет за ним оказался небольшим, примерно четыре квадратных метра. Всю внутреннюю стену занимали полки, уставленные древними печатными книгами. В наружной стене имелось окно около трех метров шириной и двух высотой. Стена против двери была обита тем же темным дубом, из которого были сделаны дверная коробка, книжные полки и оконная рама. На ней висела лишь одна-единственная картина: голограмма здания главного парламента в Новом Ойсине. Бронзовая табличка на столешнице старомодного стола гласила: «Иан Ханниган». Человек, стоявший позади стола, оказался на добрых шесть сантиметров ниже Вановых ста девяноста, с черными волосами и длинным узким носом меж пары ярко-синих глаз. Их живость и приветливость плохо вязалась с печальным и худощавым лицом.

Ван закрыл дверь, за которой в приемной осталось его имущество.

— Командир Альберт, добро пожаловать. — Ханниган указал на кресла напротив него, затем сел одновременно с Ваном. — Посол Рох желает увидеть вас сразу после получения от меня краткой информации о положении здесь. — Ханниган подался вперед, облокотившись о полированную вишневую столешницу и сложив ладони. — Как много вы знаете о том, что происходит здесь, в системе Скандья?

— Только случайные обрывки, — признался Ван. — Мне приказали вести «Фергус» сюда, и я предположил — дело в том, что «Коллинз» посылают куда-то в другое место. Я слышал, прежний военный атташе утонул, когда ходил под парусом.

— Такова была официальная версия. У меня есть сомнения в ее правдивости, — сказал Ханниган. — Не думаю, что он хотя бы успел понять, насколько опасно бывает порой на Готланде.

— У вас есть какие-то причины для подобных сомнений? — спросил Ван.

Ханниган слегка откинулся назад. Появилась кривая улыбочка. Затем исчезла.

— Ни одной. Командир был осторожней некуда. Случай, казалось бы, неправдоподобный, но порой происходит самое неправдоподобное.

— Если это не просто несчастный случай, то кто мог хотеть убить его и почему?

— Возможным злоумышленникам несть числа. Ревенанцам не нравится наше присутствие здесь. Кельтам и подавно. Местные изоляционисты не желают никакого внутреннего или наружного военного присутствия, а Консервативные Демократы хотят, чтобы Скандья вооружилась настолько, чтобы сравняться с нами. Демонстрации приверженцев той или иной партии происходят едва ли не каждый месяц. Арджентяне все еще верят, что Скандья должна принадлежать им, и это после почти двухсотпятидесяти лет скандийской независимости. Эко-Тех Коалиция сует свой коллективный нос в дела всех, кто не практикует строгий контроль за охраной природы и рождаемостью. — Ханниган помедлил. — Такова самая краткая сводка. У меня есть для вас серия блоков с данными, откуда вы можете почерпнуть подробности.

— И все они рассержены или достаточно решительны, чтобы убить военного атташе?

— Все. Осуществят ли они это, другой вопрос. Если не считать Кельтир… И, конечно, саму систему Скандья, мы слабейшие из тех, кого задевает то, что здесь происходит. Я высказал послу предположение, что смерть командира Круахана была предупреждением.

— Или попыткой усилить напряженность, чтобы кто-то совершил ошибку? — спросил Ван.

— Это еще одна несчастливая возможность, — и Ханниган нахмурился. — Должен сказать, что ваше назначение сюда меня беспокоит. Маршал понимает министерские заботы касательно офицера… с вашими наклонностями…

Вану удалось улыбнуться, хотя это было и нелегко.

— Возможно, с моими предполагаемыми наклонностями?

— К несчастью, командир, ваша репутация — причина тому, что вы здесь, и она может быть куда более неблаговидной, чем ваши настоящие и нынешние наклонности.

— Не следует ли мне поинтересоваться, чьей гибели вы желаете? — Ван позволил своему голосу немного взлететь.

Ханниган тепло рассмеялся.

— Мы не желаем ничьей гибели. К тому же старший военный атташе приравнивается к первому секретарю. Так что я не могу отдавать вам приказы, особенно вроде таких, и это было бы последнее, чего пожелал бы посол Рох. Он верит, что любая проблема может и должна решаться дипломатически.

Ван кивнул. Ханниган передал ему еще одно внятное послание.

— Вам не потребуется много времени, чтобы испытать на своей шкуре что почем, потому что вот-вот начнется летний сезон.

— Летний сезон?

— В большинстве систем общественная жизнь бьет ключом зимой. В этой же зимы всегда были столь суровы, что укоренился совершенно противоположный обычай. Лето здесь наиприятнейшая пора, сами увидите, хотя оно и теплее, чем следовало бы ожидать после такой зимы.

Ван кивнул.

— У нас тут нет разведывательной сети, как таковой, не считая вас и прочего посольского персонала, но имеется внутренняя сеть, куда любой, кому охота, может внести данные и наблюдения.

Это и в сравнение не шло с той базовой информацией, которую уже переварил Ван, но он ничего не сказал.

— Пойдемте, повидаем посла, — и Ханниган поднялся.

Ван тоже.

— Как только он с вами познакомится, я передам инструкционные материалы, а Шин покажет вашу квартиру в северном крыле. Там очень славно.

— А ваша где?

— В северном крыле на противоположном конце. — Ханниган рассмеялся, затем открыл дверь. Ван снова подхватил свои пожитки и последовал за ним.

В приемной посла сидела его помощница, пожилая блондинка, которая улыбнулась, когда они вошли.

— Вы, должно быть, командир Альберт. Я Мег Мак-Донах, личный помощник посла.

— А… Стало быть, вы та, которая всем вертит? — ответил Ван с улыбкой. — Рад знакомству.

— Она вертит всем, исключая посла, — добавил Ханниган.

— Лишь этим маленьким закутком, — заскромничала Мег. — Посол ждет, командир. Он сказал, что встретится с вами в 15–00 сотен, доктор.

Ханниган кивнул, затем выскользнул за дверь и закрыл ее за собой.

Ван опять поставил в сторонку свои вещмешки и последовал за Мак-Донах, которая открыла внутреннюю дверь, даже не постучав.

— Командир Альберт, посол.

Кабинет у посла был куда больше, чем у первого секретаря, зальчик метров десять из стороны в сторону и восемь глубиной. Стол располагался у восточной стены, так что посол легко мог поглядеть оттуда и на дверь в северной стене, и в широкое окно, выходившее в чинный сад. Ближе к двери у западной стены находилась имитация очага с двумя креслами в чехлах из зеленой кожи лицом к низкому столику между ними.

— Очень рад видеть вас, командир.

У посла Роха были потускневшие рыжие волосы, ликующая улыбка, зеленые глаза и глубокий спокойный голос, из тех, которые сразу же всем и каждому внушают полное доверие. Однако Вану не понравился ни этот голос, ни его обладатель, что, впрочем, было не ново. После происшествия с «Регнери» он пришел к выводу, что доверять какому угодно политику, гражданскому или военному, опрометчиво и опасно, если вообще не безнадежно фатально.

— Я прибыл, посол Рох. Доктор Ханниган дал мне понять, что мы на пороге увлекательнейшего времени.

Когда Мег Мак-Донах отступила, выскользнув наружу и затворив дверь, посол Рох кивнул в сторону кресел у очага, где пылал мнимый огонь.

— Нам стоит поболтать, командир.

Ван подождал, пока его пожилой собеседник не устроится в кресле лицом к закрытой двери, после чего уселся сам.

— Ваш самый главный начальник маршал, — начал посол, — верит, что лучшим средством разрешить неопределенное положение здесь, в системе Скандья, была бы полная эскадра РКС на орбите Готланда и еще одна на малмотской орбите. У него нет свободной эскадры. Поэтому он прислал вас. — Холодная улыбка пробежала по лицу Роха. — Самим своим прибытием сюда вы подали сигнал. Единственная загвоздка в том, что мы не знаем, для кого он.

— Сигнал, сэр? — вежливо спросил Ван.

— Мне известно все о неопознанном крейсере, который вы разнесли. Несомненно, любое посольство в Вальборге тоже это знает, и уж всяко знает маршал Кенаал. Кенаал не будет недоволен, ведь вы сделали то, что с удовольствием сделал бы он сам, да у него для этого нет средств. То, что вас назначили старшим военным атташе — уже второй сигнал, но такой, какого мы поддержать не можем. И это ставит вас, да и меня, в весьма щекотливое положение, командир.

— Вы не можете мне сказать, что случилось с «Коллинзом», сэр?

Рох нахмурился, вопрос его порядком раздосадовал.

Ван по-прежнему учтиво улыбался и ждал.

— Я бы… Если бы я мог. Маршал не счел уместным информировать меня. Не настолько. Я думал, вы можете знать.

— «Фергусу» приказали явиться сюда, чтобы заменить «Коллинз», но мы не получили никакой дополнительной информации.

— Значит, мы на одном корабле, командир. — И Рох опять рассмеялся. Но его смех быстро затих. После непродолжительного молчания посол заговорил вновь. — Убежден, что Иан сообщил вам о том, что я предпочитаю дипломатические решения или решения, которые подразумевают методы, отличные от военной силы.

— Да.

— Отчасти это отражает собственные предпочтения Иана. Я чувствую, что мы должны избегать военных средств не потому, что я против них философски, но потому, что военное решение непрактично по двум причинам. Во-первых, оно только дестабилизирует уже поляризованное местное правительство. Во-вторых, мы не можем собрать силы, сколько-нибудь сопоставимые по размерам с силами, которые Ревенант и Ардженти могут бросить сюда против кого угодно, включая нас. Это означает, что нам надо взвешивать каждый свой шаг, пользуясь вашей экспертизой… и репутацией… как намеком на предполагаемую позицию, а не как выражением прямой угрозы…

Ван кивнул.

— Вы будете теснее работать с Корделией Грегори, чем с другими секретарями. Она второй секретарь и эксперт по торговле и экономике. Как и бедный Иан, она равно понимает способности и ограничения военных методов. Однако я вас предупреждаю, что она не большая сторонница РКС.

— О! И почему же?

— Лучше пусть об этом вам скажет Корделия. — Рох встал. — Хорошо, что вы здесь. Нам понадобится посудачить подробнее денек-другой спустя, как только вы прорветесь сквозь дебри всех инструкций, и лучше поймете, что здесь и как. Но я хотел увидеть вас немедленно по прибытии.

Шин Балбен вновь ждал Вана в приемной, хотя Ван не почувствовал, чтобы четвертому секретарю посылали какие-либо распоряжения.

— Я покажу вам ваш кабинет. Затем мы установим ваши коды безопасности и пропуска… и то же самое для вашей квартирки… Как только вы устроитесь, конечно, примете контроль над системой безопасности и кодами посольства. Мне приходилось делать это, потому что… ну, никто другой не желал. — Шин улыбнулся, словно оправдываясь.

У Вана не было сомнений, что ему предстоит весьма длинный день, и дни, которые последуют, окажутся не короче.