Александр Борянский Теннис в недавнем прошлом

Тем читателям, которые в жизни, в литературе, в кино и на телевидении терпеть не могут откровенных эротических сцен, рекомендуется некоторые эпизоды данной повести (или же всю повесть целиком) из книги самостоятельно вырезать. Автор надеется, что кто-то, возможно, даже получит моральное удовлетворение от этого процесса.

Я еще не такой подлец,

чтобы думать о морали.

В.В.Розанов.

1978 год завершился. Настал 1979-й, и уже в начале января, числа эдак 10-го, возможно разгоряченные новогодним и посленовогодним шампанским, оба они затосковали. Но приходилось терпеть, ибо до апреля, первого пригодного к употреблению месяца, было еще ого-го, а закрытых кортов в ту пору в Одессе можно сказать что и не существовало.

Однако пришел и прошел февраль; цепляясь за зиму, все-таки улетел март... Промелькнуло 1-е апреля - запрещенная юморина, Дюку все равно напялили тельняшку, где-то кого-то арестовали... зачем, непонятно?..

"Боже, как скучно!" - успела сказать Лена 28 февраля и повторить в середине марта. Хотя скучно, в общем-то не было, это она погорячилась.

10 апреля белая "Волга" (ГАЗ-24) проехала по Пушкинской, миновала вокзал, выехала на проспект Шевченко, через Аркадию проскользнула на 7-ю - и спустя пять минут остановилась у зеленых ворот на спуске к пляжу "Золотой Берег" 16-й станции Большого Фонтана. Точно такой же маневр эта "Волга" проделала три дня назад, но тогда неожиданно пошел дождь, Артур с Леной, вздохнув, переглянулись, и государственному автомобилю пришлось везти их обратно.

Но сегодня было не 1-е и не 7-е, а 10-е апреля. Дождем и не пахло. Зато пахло весенней свежестью землей, морем, солнцем... Да-да, и солнцем - радостно-весенним солнцем.

- Главное, чтобы сетку уже повесили, - сказал Артур выбираясь из машины.

- Но ты предупредил, что мы будем играть?

- Ну да...

А море имело не только запах, но и звук. Каждый раз у него другой звук: зимой - рокот, летом - крики отдыхающих и объявления администрации пляжа, ночью в шторм - рев, а весной... Весной в апреле звук моря нежный шелест.

Артур достал из багажника, объемистую красную сумку. Оттуда торчали две рукоятки. Ракетка Лены была в чехле: Лена оберегала свой инструмент. Артур обходился без чехла.

Они поздоровались с дежурным милиционером и не спеша, словно предвкушая удовольствие, прошествовали на территорию дачи. Собаки залаяли, но, несмотря на длинный зимний перерыв, узнали своих и успокоились. Белая "Волга" укатила.

Артур и Лена прошли несколько шагов и остались одни под солнцем в чудесном, но мало кому известном уголке Одессы, отгороженном добротным каменным забором кремового цвета. Только в одном месте забор представлял собой простую решетку с колючей проволокой, но в этом месте сразу за решеткой был обрыв, а внизу - море.

Хорошо было!..

Выйдя на спортплощадку, Артур положил сумку на зеленую скамейку, поглядел вокруг и улыбнулся. Собственно, всю спортплощадку занимал корт. Сетка висела на своем месте. Видно было, что ее натянули совсем недавно. Обычно до конца сезона сетку уже не снимали, разве что поднимали выше, если редко-редко случался волейбол с гостями. После дождя она здорово провисала.

Артур глубоко вдохнул чистый воздух. Вроде бы рядом, а так отличается от городского!..

- Обратно поплывем на катере! - решительно сказал он.

- А они уже ходят?

- Не знаю...

Лена расстегнула сумку, достала ракетку, вынула ее из чехла и пару раз взмахнула, вспоминая движения. Артур засмеялся:

- Рвешься в бой?

- А как же!

- ух... Меня это возбуждает.

- Ха! Меня это возбуждает уже четыре месяца! Артур подумал, что надо выигрывать. Но думать об игре, о борьбе, о чем-то таком сейчас не хотелось. Хотелось просто ударить по яркому желтому мячику, почувствовать заново знакомую звенящую упругость... Почувствовать, как сливаются рука и ракетка, как нет больше между ними никакой, решительно никакой разницы... И вдыхать, вдыхать поглубже свежий, чуть прохладный воздух, и смотреть на синее небо... ух, здорово! Почему острая радость от всего этого приходит только здесь, на своей половине корта перед началом первого сета?

Он подержал в руке пушистый мячик, подбросил и ударил. Лена ответила. Несколько минут они разыгрывались.

Много чего позабылось за зиму. Почти все. Посмотрел бы кто со стороны, не поверил бы, что эти двое могут играть очень даже неплохо. А в решающие минуты, когда никто не желает уступать - очень даже хорошо.

- Я попытаюсь подать! - крикнула Лена.

Как много в жизни человеку приходится выполнять всяких действий, и как мало из них имеет смысл в его собственных глазах. Вот о чем, каждый раз удивляясь, думал Артур.

- Теперь я!

- Давай!

И действия эти не то чтобы скучны, или отвратительны, или недопустимы - они просто менее важны.

- Ну что, начнем?

- Ну, давай!..

Они подошли к сетке, поцеловались и хлопнули друг друга по ладошкам.

- Без обид!

Ее первая подача.

Лена подбросила мячик высоко вверх.

Папа у Лены работал (или служил, или состоял, как сказать-то?) вторым секретарем обкома партии. Ничего так должность, любопытная.

Но в том-то и дело, что политика, карьера, преимущества и недостатки системы или же диссидентское движение ни Артура, ни Лену абсолютно не волновали.

Тем они и интересны.

- Это же круто! - около года назад сказала девочка-первокурсница в институте, который как раз заканчивал Артур и в котором его папа был проректором.

Все-таки слово - явление вторичное. Самая обычная, ничего не выражающая, даже глупая фраза может приковать внимание, если она произнесена непередаваемым тоном.

- Кто это? - спросил Артур у лаборантки на кафедре.

- Да это же Лена С.! - спустя неделю ответил ему папа-проректор.

- Ну и что? - спросил Артур.

- Ты что, не знаешь, кто такой С.?

- Нет.

- Где ты живешь? - удивился папа. - На каком свете? И был прав. Ибо Артур сам постоянно удивлялся - на каком свете он живет? Ходит в институт. (В какой институт? Да какая разница...) Что-то пьет. Сдает сессии. О чем-то разговаривает то и дело.

Собственно, способность удивляться всему вышеперечисленному - уже хороший признак.

Ну, поехали!..

Первый гейм он проиграл, второй на своей подаче отобрал, а в третьем завязалась борьба.

Артур любил романы из древней и средней истории, и ракетка в его руке у него самого часто ассоциировалась с мечом. Верное оружие, помощник в бою.

Артур сам над собой посмеивался по этому поводу.

Третий гейм он отдал.

В четвертом вел 30:15, но потом дважды не смог подать, один раз подал навылет - и снова совершил двойную ошибку. Боясь двойной ошибки, подал слабо, а соперник впервые после зимы принял по-настоящему здорово.

Гейм завис.

Изначально она играла лучше. Просто у нее имелась такая возможность - с детства играть в теннис. Сперва летом на даче, потом в какой-то секции.

Он начал поздно и был принципиальным самоучкой. Но главное - стимул. И кроме того, когда самоучка учиться сам из принципа - в этом тоже есть свои преимущества.

Но все-таки в эпоху первого поцелуя она еще играла лучше. И потому, когда эпоха поцелуев подходила к концу и Артур стал все чаще убедительно объяснять, что, мол, пора открывать новую эпоху, Лена вдруг ответила:

- Выиграй два сета.

- Это ставка?

- Да!

Родители Артура хотели его связи с Леной и боялись ее. Хотели, потому что знали жизнь, а боялись, потому что знали своего сына. Но они не знали Лену.

"Выиграй два сета", - сказала она просто и без рисовки.

Всегда трудно понять, серьезно она говорит или нет. Артур и тогда не мог определить наверняка. Но для него сразу стало важным просто выиграть.

И он выиграл. В первой же игре после исторического разговора. Позже, лежа с Леной в постели и поглаживая указательным пальцем ее сосок, он спросил:

- Ты специально отдала два сета?

- Конечно, - усмехнулась она, как и положено влюбленной девушке в подобной ситуации.

И только потом призналась:

- Да нет, знаешь... если честно... Я еще никогда не дралась за каждый мяч так, как вчера. Он испытал что-то среднее между внезапной радостью и таким же внезапным огорчением.

- Ты так сильно не хотела?

Она нежно поцеловала его.

- Что ты... Хотела. Но разве в этом дело?

- А в чем?

- Помнишь анекдот про ковбоя и зеленую лошадь?

Артур улыбнулся.

- И вообще, - сказал Лена, - я хотела, хочу и буду хотеть! Понял?

И попыталась нырнуть под одеяло.

- Э, нет... - удержал ее Артур. - Лучше посмотри, какая у меня лошадь зеленая!

Десять месяцев назад. Надо же... Странно... Вообще многое странно.

Странно, например, что когда стоишь на корте, все цвета становятся ярче.

Синее небо - глубже, облака - четче, красная полоса, идущая по ободу ракетки - как кровь, желтый мячик... а мячик - вообще центр мира.

Главное - не думать перед ударом, главное - радоваться жизни, и тогда мяч сам идет по линии, и ложится в угол, и находит нужное место в очерченном квадрате. Все равно объяснить словами то движение, которое предшествует хорошей подаче, невозможно. Да и зачем? Как только пытаешься понять, что делаешь, сразу ничего не получается.

Четвертый гейм первого сета висел на "больше-меньше" минут пять. Наконец, Артур его проиграл. Счет стал 1:3. Потом 1:4.

Краски вокруг сделались яркими до безумия, а затем вдруг поблекли. При счете 1:4 по геймам Артур своей подаче 0:30

Они сошлись на теннисе. На популярной игре, которую не показывали по телевизору, поскольку считали аристократической. Они рассматривали фотографии чемпионов Уимблдона в журнале "Америка" и выбирали себе любимых теннисистов.

Как ни удивительно (а может, совсем и не удивительно), когда Артур взял Лену, она была, что называется, "еще девочкой". Он тоже, несмотря на пятый курс института, не считал себя особо искушенным в любовных делах, да и не стремился, чтобы его считали таковым другие. Он два месяца общался с Леной ни на что не претендуя, пока у них не начался теннис.

На второй день после начала новой эпохи Артур спросил:

- А что ты больше всего любишь?

- Теннис и секс, - не задумываясь ответила Лена. - А может, наоборот.

- Тогда почему ты до сих пор оставалась э-э... нетронутой ?

- То есть как почему?

- Ну, странно...

- Да, действительно... - сказала Лена. - Но я очень переборчивая.

Артур радостно улыбнулся.

- Ха! Я тоже!

Он обливал ее вином и укладывал на полированный стол.

Лена поначалу смущалась. Но недолго.

Правда, ночью на пляже заниматься любовью она отказалась, опасаясь шарящего прожектора и случайного милицейского наряда. Но уже через месяц-другой пожалела о своих опасениях.

А вообще базовой техникой они овладели на редкость быстро.

Июнь, июль и половину августа Артур с Леной играли в теннис и всячески любили друг друга, перемежая одно занятие с другим. Что-то еще делали... Что-то малоинтересное...

Между теннисом и любовью им пришлось, как говорится, официально оформить отношения. Ни ей, ни ему это бы в голову не пришло, если б не постоянные вопросы, вопросы...

"Леночка, а твой друг тебя не обманет?"

"Леночка, а папа хочет быть дедушкой..."

"Ну смотри, Артур, вот возьмет ее папаша тебя в оборот! Что ты себе думаешь? Что ты себе думаешь вообще?!"

"Ты что, дорогая моя, хочешь, чтобы мне на бюро сказали, что моя дочь ведет аморальный образ жизни?!"

"Ты дурак, понимаешь? Молодой дурак! Ты что, хочешь разрушить нам всю жизнь? Ну, ты добьешься, папа полетит из института! Ты думаешь, это так трудно сделать? Как для кого!.."

- Вот уроды! Что, уже хотят ячейку общества?

- Ну... А твои нет?

- Да тоже...

- Что будем делать?

- Да ладно...

Единственное, на что Артур надеялся - на свадебное путешествие по Средиземному морю, а еще лучше - во Францию. Был такой круиз за 700 руб.: Лиссабон - четыре дня, Париж - семь. Но их отправили в Чехословакию, которую он заочно возненавидел. Хотя впоследствии там оказалось очень неплохо.

Папа Лены побоялся непредсказуемости действий Артура. Артур о том не ведал, но, словно что-то чувствуя, однажды ночью сказал:

- Если кто из нас двоих непредсказуем, так это ты. Может, в жизни так оно и было, но не на корте.

Лена играла правильно: после широкого взмаха следовал выверенный удар справа, разворот, технически грамотный удар слева...

Артур играл на редкость коряво. Его основным козырем было лучшее чувство корта и хитрый, умный розыгрыш.

...Да, вот именно: хитрый, умный розыгрыш.

Но пока технический брак перевешивал. И подача совсем не шла. И мешали разные бродячие мысли.

Лена раскачивалась из стороны в сторону, готовясь принять подачу.

Артур подал и проиграл еще один мяч. 0:40.

Лена там, на своей половине улыбнулась.

Артур разозлился.

"Ну держись, девочка моя!"

Он испытывал к ней нежность, и благодарность неизвестно за что, и просто дружеское чувство, но самым замечательным из всего, что он к ней. испытывал, было ощущение внезапно накатывающего и уводящего за пределы реальности сумасшествия.

И у нее - то же самое.

Как-то вечерком они сидели перед телевизором. Под аккомпанемент передачи "Спокойной ночи, малыши" Лена исполняла несложный трюк с французским названием "миньет". Вдруг она остановилась и спросила:

- Интересно, а как делают порнографию?

- Не знаю... Я знаю, сколько за это дают.

- Да?

- Угу.

- Но все равно интересно было бы посмотреть. Наверное, куда интереснее, чем сама продукция.

- Да, интересно...

- Особенно, как кино снимают.

- А сама не хотела бы ?

- Не знаю... Посмотреть потом на себя - может, и хотела бы.

- Ну, ты и так классно смотришься.

- Я знаю. По-моему, когда женщина делает миньет - это вообще очень красиво.

- А ты завтра на истории искусства это изложи у себя в группе.

- Ну а что, разве не красиво?

- Конечно, красиво. А тебе к тому же персонально идет.

- Подумать только, совсем недавно я не понимала, что это такое! А знаешь, где бы я камеру поставила?

- Где?..

- Вот если отсюда, смотри... вот если так...

Разговоров хватило надолго.

- Жаль, у нас секс не любят, - потом сказала Лена.

- Где у нас?

- Да везде! Попробуй кому-то расскажи, что мы тут напридумывали...

А напридумывали к тому времени они уже немало.

- Наоборот, - сказал Артур, - хорошо, что не любят. Мы с тобой должны благословлять людей, которые что-то запрещают.

- Почему?

- Если б не они, мы бы не имели такого кайфа. Это было бы обычным делом, никакой экзотики. Я тебя уверяю, нам снова стало бы скучно. Меня бы, например, секс тогда вообще мало интересовал. Ты была бы обычной женщиной. А так ты уникальное явление - Лена С., которую можно иметь во всех позициях? Чувствуешь?

- Еще нет, - ответила Лена.

Злости оказалось мало: хватило, чтобы сравнять счет в гейме - 40:40, но потом он все же отдал и этот гейм -1:5, а на своей подаче Лена легко выиграла.

Первый сет Артур проиграл 1:6.

В горле пересохло, но пить он не стал из принципа. После проигранного сета не пьют. После проигранного сета готовятся к следующему. Чтобы иметь право на глоток воды, надо выиграть.

1:6! С ума сойти! 1:6!

Лена беззаботно улыбалась.

"Шлюха! - подумал Артур. - Шлюшка развратная!"

Лена засмеялась. Она знала, о чем он думает.

Артур сел и попытался настроить себя на второй сет.

Теннис - тот же секс, только на расстоянии. То же взаимодействие между людьми. И законы те же. Лена всегда стремилась сыграть по линии.

- Я бы хотела с двух сторон попробовать, - заявила она в очередной раз.

- А-а... - сказал Артур.

- Если бы мы поехали в капстрану, я бы там купила такую штуку...

- Какую штуку?

- Ну, такую штуку... немножко резиновую...

- Совсем немножко?

- Да, совсем немножко резиновую.

- Ну-ну.

- Слушай, - сказала она еще дня через два, - а почему ты мне не изменяешь? Ты ведь мне не изменяешь, правда?

- А ты мне почему не изменяешь?

- А кто сказал, что я тебе не изменяю?

- Я чувствую.

- Правильно чувствуешь.

- Ну вот.

- А хотел бы?

- Наверное. Теоретически. Но вместе с тобой. И еще я очень переборчивый.

- Это классно! У меня от этого дух захватывает.

- Что классно?

- И что хотел бы, и что переборчивый, и что вместе со мной.

Лена в тот момент была в старых потрепанных домашних джинсах.

Артур расстегнул на них змейку и рывком сдернул вниз.

- Арчи, хочешь меня вместе с девочкой? Что бы мы с ней сделали, а? Да, поставь меня вот так... вот так... Схвати за волосы... Назови меня своей шлюшкой!...

Оба впадали в знакомое сумасшествие. И продолжаться оно могло до-олго...

Второй сет начался с того, что Артур отдал свою подачу. Подача по-прежнему не шла, а в решающий момент Лена еще и дважды сыграла по линии - идеально точно, так из них двоих только она умела. Иногда.

0:1 по сетам и 0:1 по геймам.

- Где второй мяч? - крикнула Лена. Артур молча показал ракеткой. Мяч залетел под скамейку.

- 1:0, да?

Артур кивнул. Не услыхав ответа, Лена переспросила:

- 1:0? - и взглянула на него. Артур все так же кивнул.

Лена наклонилась, чтобы достать мячик. Артур смотрел на ее стройные ноги. Ему вдруг ужасно захотелось подойти и трахнуть ее прямо здесь, не отходя от скамейки, не давая найти мячик, вот в такой, именно такой позе... И как можно дольше! Чтобы она застонала, сначала от удивления, потом не в силах сдерживаться. Сильно, резко схватить за бедра!.. И чтобы говорила: "Да! Да! Я такая! Но я твоя!.." А потом чтобы попросила: "Не надо, я не хочу больше!.. Хватит!.."

Лена подняла мячик и побежала подавать.

Навылет. 15:0,

"Не дать ей гейм! Не дать! Не дать!" - повторял про себя Артур.

Она гоняла его по всему корту, но в итоге все-таки ошиблась первой. 15:15.

И снова он отбивал ее удары - затаив дыхание, боясь ошибиться, наверняка, в центр корта, - и в сетку попала она, а не он. 35:30 на ее подаче.

"Я хочу 40! Хочу, хочу 40! Боже, дай мне 40!"

И он классно закрутил в угол. 15:40.

А потом уже она здорово разыграла очко и завершила убойным смэшем - ба-бах! 30:40.

И еще раз здорово разыграла: вытянула его к сетке и пустила неберущуюся свечу, а он провожал ее взглядом, пока мяч не опустился точно на линию.

- Что там было? - спросила Лена.

Артур закрывал собой обзор. Он мог сказать - за линией.

- Что там было?

Но они договорились играть честно, из принципа честно... Честно во всем.

- Линия.

- Какой счет? 30:40?

- Ровно.

- А, да, по сорока... Я перепутала. Да...

Лена, видимо, решила, что второй гейм ее, и подала хуже, чем обычно. А Артур, не думая и не надеясь, вложил в удар всю обиду за 1:6 - и попал. Когда такие отчаянные удары все-таки приходятся в корт - взять их невозможно.

"Меньше" на ее подаче..

Затем она ошиблась, на второй подаче перестраховалась, - и Артур, хорошо приготовившись, ударил точно под ноги...

Впервые в этой игре Артур взял ее подачу.

1:1.

В первую неделю сентября 1978 года погода стояла вполне летняя, народу на пляже было много, а море еще оставалось сравнительно чистым. Хотя, конечно, уже и не очень.

- Почему у нас нет диких пляжей? - тоскливо протянула Лена, глядя сверху на море, песок, людей и топчаны.

- Есть. Только далеко.

- Почему в черте города нет?

- Ага! А помнишь, как ты ночью не захотела? Я тебе тогда сказал: вспоминать будешь.

- Да при чем тут это, - махнула она рукой. - Тогда темно было.

- А ты что хочешь?

- А я хочу, чтобы было солнце. Они стали спускаться по лестнице.

- Надо исправить всеобщую ошибку.

- Каким образом?

- увидишь.

- Слушай... Может, не надо...

- Почему?

- Зачем тебе это?

- Ну мне хочется! Ну я хулиганка! Артур развел руками. Она обняла его за шею.

- Не сердись. Мне рассказывали, как на 13-й станции - на камнях, знаешь? - одна девочка на спор сняла халат, минуту постояла и потом одела купальник. А я хочу сделать это без всякого спора, просто так.

- У тебя халата нет.

- Ну, это не самое главное. Или ты стесняешься?

- Мне-то чего стесняться?

- Меня.

- Я тебя никогда не стесняюсь. Только пошли на соседний пляж, там знакомые реже бывают.

На соседнем пляже Лена сняла шорты, стянула через голову футболку и, не торопясь, отправилась к воде. Подойдя, попробовала ногой, внимательно посмотрела по сторонам - и бросилась в воду. Когда она выходила обратно, взгляды всего населения пляжа были устремлены в одну точку.

Лена подошла к подстилке, одела сухой купальник и чмокнула Артура в щеку. Теперь половина пляжа взирала на Лену, половина на Артура.

- Ну как? - спросил он.

- Непривычно немного.

- Бывает.

Тем временем к ним стремительно приближалась женщина лет пятидесяти с покрасневшим от возмущения лицом и собранными в узел белыми волосами.

- Вы что себе позволяете?! - заорала она без подготовки и зачем-то принялась нелепо размахивать руками. - Хорошо, что я одна пришла! А если бы я внука привела? Ты что себе позволяешь?! И кто твои родители только, твари такой!..

Артуру сразу стало очень неудобно, и главное, он не знал, как поведет себя Лена.

Лена расхохоталась. Звонко и заразительно.

- Ты что себе позволяешь?! - несчастная женщина просто зашлась в крике. Лицо ее из красного сделалось багровым. - Тварь такая!!! Стрелять вас, таких тварей! А этот ее сидит! Ты что сидишь?!.. Паскуды такие!!!

Артур сложил подстилку, они ушли на другой пляж и затем почти сразу - наверх.

Но Лена еще весь день до вечера, вдруг вспоминая, не могла удержаться от смеха.

Впервые в этой игре Артур взял ее подачу.

1:1.

Но на надрыве редко когда можно выиграть больше одного гейма. Так что, как он себя ни накручивал, следующие два пришлось опять отдать, и счет стал 1:3. Совсем как в первом сете.

Только тогда Артур вздохнул, тряхнул головой и решил получать удовольствие от оставшихся геймов...

"Надо лишь постараться, чтобы их было как можно больше, - сказал он себе. - Хотя бы больше трех. В конце концов, это тоже интересно! И еще как!"

- Скучно как-то мне однако, - заявила Лена где-то через неделю после пляжного инцидента. - Поехали домой, надоела дача.

День был воскресный. Они пообедали с родителями, поймали такси и спустя полчаса входили в дверь своей городской квартиры.

- Теннис у нас стал какой-то неазартный в последнее время, - буркнула Лена, вставляя ноги в шлепанцы.

- Почему?

- Откуда я знаю! Теннис неазартны и, секс обычный...

- К хорошему привыкаешь. Будем пить чай? Или смотреть телевизор?

Лена вздохнула.

Артур пошел ставить чайник.

- Я вот тебя люблю, например! - вдруг сказала Лена.

- Ну, замечательно! Правильно делаешь! – ответил Артур из кухни.

- Ну и толку? Ты к этому привык...

Артур вернулся с чайником и спичками в руках.

- Это плохо?

- Не плохо... Но я хочу, чтобы что-то происходило, а вокруг никакого движения, все скучно. С нами все время что-то происходило, а теперь перестало. Сейчас мы будем сидеть, смотреть друг на друга... Все замерло.

- Я знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь снова с ума сойти. Тебе надоело быть нормальной.

Лена промолчала.

- Но я не говорю, что это плохо, - добавил Артур после паузы. - А "все замерло" - так обычно пишут в исторических романах, когда что-то вот-вот должно произойти.

Ночью Лена встала перед окном, вытянулась, как дикая кошка, и, глядя на спящую улицу, задумчиво произнесла:

- Ты хотел бы, чтобы кто-нибудь увидел, как мы занимаемся любовью?

- Конечно, - не вставая с кровати, ответил Артур.

- А зачем?

- А я не знаю, зачем. Интересно.

- Тогда идем на балкон!

Они вышли на балкон. В доме напротив свет горел лишь в двух окнах.

- Подожди! - сказал Артур. Он принес черный пояс.

- Надень!

- Как? Прямо на тело?

- Естественно!

Лена надела и застегнула пряжку.

- Красиво!

Вдруг в одном из окон погас свет.

- Кому-то уже интересно, - засмеялась Лена. Свежий ночной воздух, открытое пространство и затаившаяся улица жутко возбуждали. Но вместе с тем на балконе оказалось неудобно: не на что облокотиться и полно комаров.

- Пошли в комнату, - сказал Артур.

Зато теперь у обоих где-то под сердцем вновь появилось знакомое щекочущее чувство.

- А вдруг там напротив классная девочка? - спросила Лена.

- А вдруг там напротив классный мальчик?

- Ты что, хочешь, чтобы я трахнулась с мальчиком?

- Да нет, я не хочу, я просто спрашиваю.

- А я хочу!

Лена еле-еле прикоснулась торчащим соском к животу Артура.

- Хочешь позвать их сюда?

- Ты так говоришь, как будто мы знаем, кто живет напротив!

Оба рассмеялись.

- Да, точно!..

Знакомое щекочущее чувство становилось все сильнее.

Теперь должно было появиться легкое головокружение.

- Устроим любовь втроем? - пошутил Артур.

- Почему бы и нет?

- А ты не обидишься?

- А ты не обидишься?

Они снова рассмеялись. Им было хорошо и весело.

- Но с кем все-таки, с мальчиком или с девочкой?

- А это очень просто решается.

- Да?

- Конечно. Мы с тобой теннисисты или кто?

- Или где? Или как?..

- Не перебивай! - он шлепнул ее по голой попке.

- Я уже поняла. Я тебе то же самое хотела сказать.

- Что то же самое?

- Я выигрываю - зовем мальчика, ты - зовем девочку.

- А не наоборот?

- Конечно, нет. Ты просто боишься проиграть! Ха! Ты боишься проиграть!

- Слышишь!.. Пока единственную игру на что-то я как раз выиграл!

Лена сразу замолчала. Потом сказала:

- Да, действительно... Ну ладно. А какую ты хотел бы девочку, а? Расскажи...

- Не скажу.

- Почему?

- Ты всех похожих девочек в городе перебьешь.

- А давай так: если я выиграю, ты должен привести мальчика. И чтобы он мне понравился!.. Ну, и наоборот.

Во-первых, ночью они шутили.

Во-вторых, оба все-таки находились в состоянии, мягко говоря, несколько неуравновешенном и подобным разговором прежде всего заводили друг друга, накручивая обороты.

Однако утром Артур и Лена неожиданно вернулись на дачу, взяли ракетки, мячики - и отправились на корт.

Так рано - в десять утра - они еще никогда не играли.

- Ну что, ты не передумала? - спросил Артур.

- А ты хочешь, чтобы я передумала?

- Нет.

- Если хочешь, я передумаю.

- Нет, я просто так спросил.

- Ну, смотри. Так что, говоришь, первую игру не на интерес ты выиграл?..

Артур был почти уверен в победе. Все лето, особенно в августе, он выигрывал куда чаше.

Но в тот день он проиграл. С разгромным счетом 2:6

1:6.

Лена просто вынесла его с корта.

Посмеиваясь, она подошла к сетке. В конце Лена и Артур традиционно обменивались рукопожатием - как на больших турнирах.

- Поздравляю, - сказал Артур.

- Спасибо.

Пока они ехали домой, Лена ни словом не напоминала о своей победе. Однако Артур забыть не мог. Теперь он уже не совсем понимал, шутили они ночью или нет.

Лена с невинным видом поглядывала по сторонам, словно ничего не произошло. Может, и в самом деле не произошло?

- Развратное создание! - сказал Артур. Так сказал, на всякий случай.

Лена улыбнулась:

- Пока еще нет.

И Артур опять не понял, что это - шутка или новые правила игры.

Дома они обедали, потом каждый что-то делал; Лена читала журнал, болтала по телефону... Но нечто невысказанное повисло в воздухе. И знакомое щекочущее чувство не уходило. И даже странно - ни ему, ни ей не было скучно.

Часов в восемь вечера Лена отправилась в душ.

В половине девятого Артур спросил:

- Будем заниматься любовью?

- Ну, у тебя и вопросы! Вот так прямо и в лоб! Нет чтобы нежно прикоснуться, пригласить на танец, несмело поцеловать... Конечно, будем!

- Вдвоем или втроем?

- Как скажешь...

И снова - то ли в шутку, то ли всерьез.

- Что-то я тебя не пойму...

- А что тут непонятного?

Лена явно хулиганила. Но раз так, что она имеет в виду на самом деле, теперь было не узнать.

- В общем, я так понял, что мы занимаемся любовью втроем, - полувопросительно-полуутвердительно сказал Артур.

Лена развела руками: мол, все в твоей воле. И тем же шутливым тоном добавила:

- Но смотри, ежели он мне не понравится...

Артур вышел и аккуратно закрыл за собой дверь.

Если Артур не совсем понимал, чего хочет Лена, то еще меньше - чего хочет он сам.

Вообще-то хотелось вернуться на корт и отыграться, и как можно скорее. Но это так, умозрительно. Прежде следовало разобраться с последствиями проигрыша.

Втроем, по-видимому, интересно. Артур не раз представлял себе подобные фокусы. Но опять-таки умозрительно. А в реальной жизни?

В реальной жизни что-то в нем протестовало - и против поражения, и против такой ситуации; однако едва это "что-то" начинало перевешивать, навстречу ему из неведомых глубин поднималось другое "что-то" - и вопреки всему, вопреки элементарной ревности, здравому смыслу и древнему чувству собственника толкало Артура привести Лене "кого-то" и посмотреть со стороны, как "кто-то" возьмет ее, как она будет стонать от наслаждения, и выгибаться, и требовать еще, и вести себя не как жена, не как Лена С., а как абстрактная глянцевая supergirl с обложки дорогого порножурнала.

Впрочем, Артур был почти уверен, что стоит ему прийти не одному, а с "кем-то", Лена тотчас обратит все в шутку и останется своей, домашней, принадлежащей только ему Леной. Но если он придет один, то проиграет ей вторую дуэль за сегодняшний день.

- Э, нет, дорогая! - сказал Артур вслух, остановившись посередине бульвара, как раз между Дюком и Потемкинской лестницей.

- Закурить не будет? - услыхал он над ухом.

- Я не курю.

- Зря!

Два парня прошли мимо. Артур проводил их странноватым оценивающим взглядом.

В конце бульвара часы на горсовете отбили девять часов. Артур осмотрелся. На углу дежурил милицейский газик. Внизу помалкивал "МОР_КОЙ ВОК_АЛ": светящаяся надпись не досчитывалась двух букв: С и 3. По бульвару гуляли отдельные личности, наблюдающие теплый осенний вечер.

Артур подумал, что все не так просто. Мифический "кто-то" тоже ведь должен стать реальной фигурой, обрести, так сказать, плоть и кровь. Хоть как-то решив вопрос внутри себя, предстояло решить его во внешнем мире. И здесь ожидала масса проблем.

Во-первых, "кто-то" должен понравиться обоим. Даже если Лена обернет их уговор шуткой.

Во-вторых, Артур перебрал всех знакомых и понял, что "кто-то", без сомнений, должен быть абсолютно чужим, посторонним человеком. Он должен впервые увидеть Лену и Артура; лучше всего, чтобы он вообще на другой день после эксперимента исчез. Навсегда.

В-третьих, он должен понять, что ли, их с Леной. То есть должен быть абсолютно чужим и в то же время как бы не совсем. Он должен удачно вписаться. Другими словами, Артур с Леной - оба - должны ему понравиться. А потом, согласно второму условию, "кто-то" должен куда-то потеряться. Дабы не конкурировать.

Кто-то, куда-то, как-то... Ну и ну...

В-четвертых, Артур с трудом представлял, как, в каких выражениях он будет предлагать реальному индивидууму поиметь (чтобы не сказать круче) собственную жену.

Может, все-таки перебрать знакомых?

Не дай Бог!

А если старых, полузабытых, с которыми лет пять не встречались и еще столько же можно не встречаться?

Нет, не годится.

Ведь было еще в-пятых: папа Лены работал в этаком месте, что Артур не хотел думать, что затеется, если о поведении дочки узнает кто-либо из коллег... Из фильма "Семнадцать мгновений весны" Артур четко уяснил одну вещь: в отношения партийных лидеров между собой, независимо от названия партии, лучше не вмешиваться. Даже косвенным образом.

"И вообще! - внезапно заявили о себе трезвость и осмотрительность. - Надо бросать эту сумасшедшую затею! Вот же двое тронутых! Хватит!.."

И Артур даже постучал себя по лбу, и повернул было домой, к чаю, телевизору, шлепанцам и верной супруге, но тут из засады вырвалось все то же одуряющее "что-то", и накатило с новой силой ну такое знакомое и неожиданное,..

Впрочем, Артур никогда и не считал себя нормальным.

Спустя еще полчаса брожений по городу, бесцельных и бестолковых, Артур нашел в кармане две копейки, отыскал с третьей попытки целый телефон-автомат и снял трубку. Прежде чем набрать номер, он постоял с минуту, поглядывая по сторонам.

Город жил своей жизнью. Город постепенно затихал, искренне полагая, что половина десятого (конец программы "Время") - это уже почти поздно. Город отдыхал после трудового дня, готовился к началу нового, думал о хлебе насущном и о том, с кем завтра распить бутылку водки, город с настойчивостью идиота гнал со своего лица признаки застарелой скуки, прикрывал их картонными щитами и топил в семейных,

производственных, служебных заботах. Город кормил и содержал Артура и Лену. Но повседневная жизнь города настолько противоречила Артуру, Лене, их теннису и их желаниям, что уже одно это возбуждало и будоражило воображение.

- Алло, Лена?

- Да. Ты где?

- Я гуляю.

- И что?

- Да ничего. Слушай, а у тебя нет никаких соображений на этот счет?

- На какой?

Артур замолчал, не зная, как объяснить.

- Да ладно, - сказала Лена. - Приходи, я тебя жду.

Артур повесил трубку и пошел домой - снова через бульвар.

На том же месте, между Дюком и лестницей, его спросили:

- Закурить не найдется?

Перед ним стояла девушка его лет.

- Я нe курю.

- Жаль, - улыбнулась она. Артур тоже невольно улыбнулся.

Она не уходила. Она смотрела ему в глаза и улыбалась.

- Да, жаль, - искренне ответил Артур и пошел своей дорогой.

Предприимчивая девушка проводила его взглядом, смысл которого можно передать фразой: "А с виду не скажешь, что лопух..."

Артур шел и думал:

"Черт побери, почему я не выиграл?!"

Лена пожарила картошку к его приходу. И открыла банку маринованных грибочков. А еще выключила свет и зажгла свечи.

- Добрый вечер, - сказала она так, словно они не виделись по крайней мере несколько дней.

Артуру сразу стало уютно.

- Получение главного приза, золотого блюда Уимблдона, временно откладывается, - возвестил он.

- Ну и ладно.

И они принялись ужинать. Ужин был очень вкусным. Лена - очень красивой. Вечер - таинственным. И все - как будто впервые. Как будто кроме них никто никогда не сидел за ужином при свечах, глядя друг на друга, ожидая чего-то...

...Редко когда он проделывал с ней такое, как этой ночью. Он входил в нее сильными толчками, раз за разом, и когда кончал, она взвивалась в оргазме уже в десятый или пятнадцатый раз. Он прижимал ее к кровати, впиваясь зубами в горло, а потом увлекал в ванную, или на стол, или в глубокое кресло... Редко когда в пол-пятого ночи (или утра) она кричала:

- Ну, давай, давай!.. Я хочу сильнее!

Рассвет застал их возле окна. Лена, широко расставив ноги, грудью прижалась к стеклу. Когда Артур кончил в пятый раз, она едва добралась до кровати.

Фиеста...

А всего только маленькое теоретическое допущение.

В тот день, естественно, проспали все, что только можно.

- Ну, ты монстр! - пробормотала Лена, едва проснувшись в два часа. - Ничего больше не хочу, ничего, ничего не хочу! Хочу гулять в парке, смотреть на зеленую травку и радоваться жизни. И все!

Но прошло три-четыре дня и она невзначай проговорила:

- А вообще интересно было бы получить назначенный приз.

Артур помолчал. Потом сказал:

- Побочных моментов много.

- Да, я понимаю. Но интересно.

Ну что ж...

Девочка в короткой узкой юбке сидела на бульваре, закинув ногу на ногу...

Да, так вот при счете 1:6 1:3 Артур решил получать удовольствие от оставшихся геймов.

"Теннис - игра, созданная для хорошего настроения. На корте нельзя напрягаться, скрежетать зубами, развивать силу воли... В теннисе и проигрывать, и выигрывать надо между прочим, с удовольствием."

Ему удалось забыть о счете. Искренне забыть.

Он ударил и выиграл очко. Потом затеялся длинный розыгрыш, и Артур добегал, бил, попадал в корт - и радовался.

- Моя подача, - вскоре пришлось крикнуть Лене.

- Подавай.

У него пошла игра.

Когда Лена после долгого "больше-меньше" проиграла свою подачу и счет стал 3:3, Артур подумал, что пожалуй еще не все потеряно.

"Так, взялись!" - сказал он себе. И тут же проиграл гейм. Тот гейм, который должен был взять.

3:4. Ее подача - и почти конец игры. Пойдут всякие скрытые матч-болы... Третий раз за сет она подачу не отдаст.

"Ну его к черту! Ну его к черту! - повторил он. -Идиот! Все, не нервничать, проиграл уже. Все."

И он снова решил просто и с удовольствием, для себя и только для себя сыграть оставшиеся теперь уже только два гейма. Он вспомнил, что сегодня еще ни разу не крутил слева так, как в принципе умеет - без оглядки, низко над сеткой, в самый угол. Все боялся ошибиться.

"Эх, жаль, мало осталось!" - усмехнулся Артур.

Закрутил - попал. И пришло любимое ощущение, в решающий момент второго сета явилось; он посильнее сжал рукоятку, отпустил, еще раз сжал и сказал вслух:

- Верное оружие... И сам же засмеялся. Счет стал 4:4.

- Кульминация, да? - весело спросила Лена. Ей-то что, она все-таки выигрывала.

"Не думать о победе!" - напомнил себе Артур.

А когда мячик взлетел высоко вверх, опускаясь, встретился с выходящей из петли ракеткой и понесся в левый квадрат к Лене, Артур подумал:

"Да и разве все дело в счете?"

...Девочка в короткой узкой юбке сидела на бульваре, закинув ногу на ногу.

- Раз ты не можешь найти подходящую кандидатуру, придется сделать это самой, - сказала Лена.

- Но мне он тоже должен понравиться?

- Само собой!

Она весело поглядывала по сторонам, и к ней уже раз пять подходили знакомиться, причем дважды знакомились весьма настойчиво. Все попытки начинались фразой: "Девушка, вам не скучно?" - и все как одна были безжалостно отвергнуты.

Артур сидел почти напротив, но с отсутствующим видом. Лену он не знал и вообще впервые видел.

Шестым подошел курсант-морячок, каких в Одессе множество. На лице у него уже сейчас просматривалась глобальная стратегическая задача всей жизни: плавать и приносить в дом, к жене и детям. А также конкретное желание номер раз на данный момент: снять девку и трахнуть ее побыстрее, чтобы потом рассказывать, как вчера было здорово. Рассказывать всем и каждому, особенно таким, как он, морячкам.

Плюхнувшись на скамейку рядом с Леной, он выпалил:

- Девушка, вам не скучно ?

Артур поморщился.

Лена поморщилась еще сильнее.

- Почему на "вы" ? - спросила она, вставая, и пошла по аллее.

Артур тоже поднялся и двинулся следом. Получилось гармонично.

- Слышишь, ты, иди сюда! - заговорил привычным для себя образом морячок.

Артур взял Лену под руку. Морячок было вскочил, но затем, рявкнув что-то вслед, уселся снова.

- Интересно на тебя смотреть со стороны, - сказал Артур.

- Какие все уроды... - протянула Лена.

- Бывает.

Они шли и смеялись, перебирая тех, кто за этот час приставал к Лене. И у них было прекрасное настроение. Ну, может, чуть-чуть хулиганское.

- Ты знаешь, я не хочу домой, - сказала Лена. - Давай пойдем в гости.

- К кому?

- К кому-нибудь.

- Ну, надо позвонить. У тебя есть две копейки?

- Нет.

- Ага, у меня есть. Вон автомат.

Артур направился к телефону через дорогу. Когда он вернулся, Лена стояла не одна, а с юношей лет 16-17, не больше.

- Привет! - сказал Артур. - Ты кто?

- Мой новый знакомый, - ответила Лена. - Знаешь, что спросил: "Девушка, вам не скучно?"

Юноша глядел без испуга, но с пониманием, что, возможно, сейчас попробуют начать бить. А вид у него был совсем не богатырский.

- Что скажешь? - спросил Артур.

- Я ведь не знал, что это ваша дама. Вам повезло, у вас красивая девушка. До свидания.

Он стал уходить. Лена улыбнулась.

- Ну-ну, - сказал Артур. Они переглянулись.

- А почему на вы? - громко спросила Лена.

- А я воспитанный, - через плечо ответил удаляющийся юноша непередаваемым тоном.

- Вот интересно, - сказала Лена уже тихонько, - если ты попытаешься его догнать, он убежит или попробует дать сдачи?

- Не дождешься, провокатор!

Они снова переглянулись. Лена прыснула в кулачок.

- А в гости не пойдем? - спросил Артур.

- А что там делать?

- Да, действительно.

- Кстати, - добавила Лена глубокомысленно, - он наверняка еще мальчик.

- Пожалуй, - согласился Артур. - Мальчик-акселерат.

Они переглянулись в третий раз.

- Подожди! - громко окликнула Лена.

- Заходи.

Юноша снял куртку и остался в джинсах и клетчатой рубашке.

- Туфли снимать?

По дороге успели выяснить, что юноша называется Димой, Лена - Леной, а Артур соответственно Артуром.

- Кофе с ликером?

- Можно...

Артур поставил кассету "АВВА".

- ух, магнитофон какой у вас!

Юноша старался держаться как можно уверенней, но получалось наигранно: он явно не понимал, зачем его сюда позвали. Зато здесь было интересно. Интересно было главным образом потому, что девушка старше его года на 3-4 смотрела как-то странно, и странность ее притягивала невообразимо. А если учесть еще, что по дороге она раза два слегка обняла его за талию... Слегка, но достаточно...

- Вот ликер... а вот и кофе.

- А какой ликер?

- Тоже кофейный. Садись, не стесняйся. Нет, подожди, не садись: поскольку ты начал называть нас на "вы", то сразу нарвался на брудершафт. Пьем за неожиданное знакомство. Давай руку вот так...

Юноша Дима поцеловал Лену с робостью и плохо скрываемым волнением.

- Теперь можешь быть невоспитанным. Все сели в кресла.

Дима сидел как на иголках: ему было хорошо и страшно.

Артур тоже сидел как на иголках: внутри с небыва­лой прежде силой проснулось знакомое ощущение.

Все трое чего-то ждали. Но при этом они стали не спеша пить кофе и говорить о чем попало - о какой-то ерунде.

Вдруг Артур почувствовал, как в теле появилась еле заметная дрожь. В ситуации, в самом ожидании присутствовал невероятный кайф... В том, что еще не произошло, но в любую минуту может совершенно реально произойти нечто непозволительное, запретное, нечто такое, о чем лучше потом никому не рассказы­вать. Противоречащее размеренной жизни, людям, с которыми Артур каждый день здоровается в парадной, на работе... Он встал и зачем-то пошел на кухню. Постоял, не то успокаиваясь, не то возбуждаясь еще сильнее. Когда он вернулся, Лена все также неторопливо беседовала с Димой... но уже о чем-то другом.

Артур снова сел в кресло.

Боже, как он сейчас хотел ее!

- А я в школе не любила физику, - говорила Лена, - а алгебру всегда списывала. А в девятом классе... ты ведь в девятом классе?, в девятом классе мы на половине предметов в бридж играли. Ты играешь в бридж? Жаль, а то бы втроем сыграли...

С этими словами Лена все так же неторопливо, как бы в продолжение разговора, стала расстегивать пугови­цы на блузке. Артур и девятиклассник Лима наблюдали за ней, впиваясь в каждое движение. Наконец, последняя пуговица была расстегнута и белая гипюровая блузка упала на спинку кресла.

- Красивая у меня грудь, правда? - спросила Лена, трогая себя за сосок. - А, Дима? Или не нравится?

- Очень нравится... - Дима нервно глотнул.

- Хочешь посмотреть, как мы занимаемся любовью? Тебе это должно быть интересно.

Мальчик-акселерат пожал плечами. Лена встала.

- Так хочешь или нет? А потом я научу тебя целоваться.

Дима кивнул.

Но через секунду неловко улыбнулся и все-таки добавил:

- Если вас это не затруднит.

Лена очаровательно улыбнулась:

- Класс! Я в тебе не ошиблась!

Она резко повернулась к Артуру:

- Возьми меня! Нет, подожди... Поцелуй меня... поцелуй грудь... и там поцелуй... Иди сюда - мы будем заниматься любовью вот здесь!

Она убрала чашки и рюмки со стола, набросила сверху мягкое покрывало и легла на него прямо перед глазами Димы.

- Вот здесь, чтобы он видел!

Артур снял с нее все оставшееся: юбку, колготки - и стал целовать.

Лена стонала от удовольствия, приговаривая:

- Дима, как это здорово, если бы ты знал, как это здорово!

В последний миг она вдруг соскользнула со стола, не дав Артуру войти в нее, опустилась на колени и поймала губами то, что успела уже очень хорошо изучить. И одновременно встретилась взглядом с подавшимся вперед в кресле юношей. Она не спускала с него глаз, пока...

Артур кончил.

На минуту все замерло.

- Ты когда-нибудь видел такое? Хотя бы в журналах?

Между ее лицом и лицом Димы сейчас было не более двадцати сантиметров. Она наклонилась и поцеловала его - долго и с удовольствием. Артур ушел в ванную.

- Я же пообещала научить тебя целоваться. Не отстраняйся, нe надо.

И расстегнула ему джинсы.

- Ну, у тебя и стоит! За все шестнадцать лет!

Она расставила ноги:

- Давай!

Дима кончил сразу.

- Иди мыться к Артуру, - сказала Лена.

Все по очереди приняли душ.

- Тебе, наверное, кажется, что то, чего ты так долго хотел и ждал, произошло и оказалось совсем простым и неинтересным? Это всегда так.

- Нет, не так...

- Не так? Но все равно, даже если не так, сейчас мы проделаем то же самое, только дольше и лучше, правда? И тебе понравится еще больше! И тебе тоже!

Это может быть по-настоящему красиво..

- Поцелуй меня! ...может быть...

- Да, вот так! ...очень красиво...

- Поцелуй ее... ...очень...

- А что, если сначала у него, а потом у тебя ? Телефон. Кто? Какая разница! Да, где-то есть еще мир...

- Я тебе нравлюсь?

Кого она спрашивает? Какая разница! Она хорошо спросила.

- Держи ее, да, так, нежно держи... и теперь давай вместе...

- Мальчики, какие вы классные!!!

Опять глупый телефон. Ах да, мы ведь договорились идти в гости - и не пошли... ...и правильно сделали...

- Давайте кончим вместе!..

вместе... вместе... .вместе...

Был вечер, когда Артур и Лена отправили гостя.

- Ну, ты не зря потерял время? - спросила Лена уже в дверях.

- Ой, ребята, что вы...

- Ну, пока, До встречи.

Оставшись одни, они упали в кресла и долго друг на друга смотрели.

- Ну, мы и выдали! - наконец сказал Артур. – Как тебе?

- Как мячик между двумя ракетками. Великолепное ощущение, когда сразу два - там и тут... Лучше не бывает! Они у вас еще такие разные...

- А у меня такое странное чувство было, когда он наконец... ну...

- Второй раз?

- Ну, первый я не видел... Но вид у него был, когда он мыться пришел...

- А что за странное чувство?

- Как бы преодоление чего-то... Но чувство неплохое. Хотя и очень необычное. Но в том и кайф.

- А что сейчас будем делать?

- Не знаю.

- Ты чего хочешь?

- По-моему, того же, что и ты.

- По-моему, это уже невозможно.

- Почему невозможно? Возможно...

После первой пробы они играли в теннис еще дважды. И оба раза Лена выигрывала. Вдохновенно и мощно. Не оставляя шансов.

И оба раза на следующий день они приглашали в гости Диму.

На второй раз Лена кроме всего прочего предложила Артуру:

- Давай сделаем нашу позу "69".

- Давай, - сказал Артур.

- Только чтобы он при этом меня трахнул.

- Ну-ну...

- Не хочешь?

- Да ладно...

- А потом поменяетесь...

Потом Лена сказала, что, утверждая неделю назад: "Лучше не бывает!", - сильно ошибалась.

- Бывает, - добавил за нее Артур.

Еще через неделю Лена сперва устроила сольное шоу, начав его красивым стриптизом под музыку, а когда музыка кончилась, затеяла соревнование, кто больше раз... Дело завершилось ничьей с таким счетом, после которого обычно играется тай-брейк.

А потом погода испортилась и начались дожди, возвестив собой об окончании теннисного сезона.

Где-то в последних числах ноября, как раз когда Артура не было дома, в дверь позвонили. Лена открыла. На пороге стоял Дима.

Он приветливо улыбнулся, сделал шаг вперед и попытался Лену поцеловать. При этом правая рука его автоматически протянулась к ее груди.

Лена не грубо, но очень уверенно отстранилась.

- Дима, запомни, - сказала она. - Если мы тебя не зовем, лучше не приходи. Вернее, приходи, конечно, но оставь за дверью все сексуальные желания. У меня есть муж и я ему не изменяю.

Дима смотрел на нее, абсолютно ничего не понимая.

- Я тебе объясню, - проговорила Лена медленно. - Секс - это игра. Мы играем в нее, и когда играем - зовем тебя. Но надо знать правила, чтобы не испортить отношения. Нет, я плохо объясняю. Все не так. Не обижайся. Пока.

Потом настал Новый год.

Л потом, как уже говорилось, Артуру и Лене снова ужасно захотелось сыграть в теннис. В конце концов должен был Артур выиграть после трех подряд поражений или нет?!

Второй сет, 4:4. После провала 1:6 Артур зацепился.

Но...

Но теперь, начиная с определенного момента, он

уже не думал о том, чтобы ТОЛЬКО выиграть. Ему не было наплевать, и даже не было все равно, однако...

Свою подачу он взял легко и просто - и повел 5:4. Впервые сегодня Артур вышел вперед.

Лена бросилась отыгрываться. Каждым ударом она стремилась решить исход поединка, каждый удар хотела сделать последним в розыгрыше. И трижды ошибалась там, где в общем-то можно было и не ошибаться.

Артур выиграл шестой гейм. Счет по сетам стал 1:1.

Оба сели передохнуть.

- Хочется, конечно, попробовать, - вдруг сказала Лена. - Но нельзя проигрывать!

- Почему нельзя?

- Потому что нельзя!

Третий, решающий сет она играла плохо и нервно. Может быть, потому что в тех трех поединках в конце прошлого года побеждала 2:0, и до решающего дело не доходило.

Артур выиграл 6:3.

Лена запустила ракеткой в скамью. И забросила мячик в кусты. Но потом все-таки подошла и традиционно пожала руку.

- Ты любишь блондинок или брюнеток?

После финального рукопожатия она долго молчала, и первое что спросила в такси, в темноте на заднем сиденье - "Ты любишь блондинок или...

Правое ухо таксиста заметно увеличилось.

- Не знаю, - сказал Артур. - А ты кто?

- Я что-то среднее.

- Тогда все равно.

- Хорошо. Ты сам предпочитаешь найти даму сердца?

- Понимаешь, - начал Артур, - цеплять шлюх неинтересно, они глупые, а объяснить нормальной девочке, что будет кто-то третий...

- Хорошо. Я сама все сделаю.

- Знакомься! - сказала Лена. - Это Инночка, моя школьная подруга. Мы с ней не виделись уже два года...

"Лето, - подумал Артур. - Жара."

На другой стороне залива белели стандартные дома поселка Котовского. Гораздо ближе выступали из воды тупые темные корпуса никогда не отлучающихся со своего места подводных лодок. Еще ближе, внизу, в ворота порта въезжала какая-то махина. Из-под колес махины поднимались облака пыли.

Артур остановился на середине моста. Мост еле заметно вибрировал. Артур постоял, прислушиваясь, и, вяло переставляя ноги, двинулся дальше.

Жара. Конец июня.

Он представил себе, как в квартире сейчас хорошо, прохладно, ставни закрыты, пиво в холодильнике - и никого. Лена, может, уже пришла. А может, и нет.

Летом надо либо играть в теннис, либо лежать на пляже. В крайнем случае сидеть дома - в кресле и с закрытыми ставнями. А на улицу выбираться только ночью.

Он вошел в парадную, поднялся по грязным, побитым мраморным ступеням и тихонько повернул ключ. Дома действительно было прохладно.

Уходить с работы на три часа раньше - это класс!

Инночка в наушниках полулежала на диване и пила кофе.

На Артура она посмотрела ясно и кротко.

- Ну-ну, - сказал Артур, но Инночка, должно быть, не услышала.

Тем не менее она выключила магнитофон и сняла наушники.

У Инночки были длинные, гладкие, а в летнее время еще и загорелые ноги. В комплекте с ногами шли выдающаяся грудь и правильное красивое личико. И вообще выглядела она эффектно. Но ее манера смотреть ясно и кротко Артура почему-то раздражала. Во всем облике Инночки присутствовала некая покорность. Покорность, которая нравится многим мужчинам, - и женщины о том знают.

Наглые глаза Лены внушали доверия куда больше.

- Привет, - сказала Инночка. Волосы у нее были мокрые.

Артур кивнул.

Да, в первый раз она тоже говорила с точно такой интонацией и была точно так же готова ко всему.

Артур подумал, что знает ее тело уже не хуже, чем тело Лены. Но на данный момент это было скорей неприятно.

- Привет, - сказала Лена, выходя из ванной.

Да, летом вполне объяснимо желание купаться каждые два часа.

- Холодный душ! - с чувством произнес Артур, отстранил Лену и шагнул в ванную.

Когда он вышел - со свежей головой и чистым сознанием, - обе перебазировались на кухню. Лена стояла за спиной у Инночки и разминала ей шейные мышцы.

- Вот так хорошо, - говорила Инночка. - И так... Артур сел возле окна и стал рассматривать их обеих.

- У тебя от жары голова не болит? - спросила Лена.

- Нет. Холодный душ - хорошая штука, - ответил Артур.

Инночка под столом прикоснулась к нему своей длинной гладкой ногой.

Артур постарался придать физиономии как можно более унылый вид.

Длинное, гладкое, загорелое тихонько отодвинулось обратно.

- Ну, я пойду, - тут же сказала Инночка.

- Пока, - приветливо улыбнулся Артур.

- Как кофе в этот раз? - спросила Лена.

- То, что надо, - ответила Инночка.

Она встала, поправила платье. И на Артура вдруг нахлынула волна: он физически ощутил, как срывает платье и целует эту грудь - совсем не такую, как у Лены, другую, но ставшую уже знакомой...

Инночка еще немного помедлила. Все-таки очень умная девочка.

Физиономия Артура сделалась еще более постной.

- До свиданья, - протянула Инночка.

Aртур видел, как уже перед входной дверью Лена не удержалась и шлепнула ее по попке.

Артур достал из холодильника трехлитровый бутыль с пивом, налил себе в высокий красноватый фужер, посидел немного молча и потом спросил:

- Чего это она?

- Что?

- Зачастила.

- Почему зачастила?

- Ну, как-то так...

- Мы подруги все-таки...

- А-а...

Артур еще помолчал.

- По-моему, она чего-то хотела.

- Наверное.

- Ты тоже хотела?

- Ну... Может, и хотела, но...

- А зачем вы в душ полезли?

- Жарко.

- А-а...

Артур вспомнил Инночку в постели... Да, хорошее тело.

- Слушай! - разозлилась Лена. - После того, что я с ней при тебе вытворяла, я бы, по-твоему, еще что-то стала скрывать?!..

Артур улыбнулся и привлек было Лену к себе. Но потом решил, что жарко, и снова взялся за пиво.

...Когда две женщины наперебой подставляют губы и у тебя есть как минимум четыре варианта продолже­ния; когда они колдуют над тобой, время от времени соприкасаясь языками; когда они лежат друг на друге, а ты выбираешь и никак не можешь решить, с чего начинать на этот раз; когда обе просят: "Ну же!" - и ты прилагаешь усилия, дабы твое желание хотя бы не уступало их пересекающимся страстям...

В общем, когда все это происходит, заранее ясно, что их губы рано или поздно встретятся. Во-первых, потому что это еще один вариант, а во-вторых, чтобы донести друг другу то, чего им только что совсем чуть-чуть не хватило. Вначале их губы встречаются случайно, затем им нравится друг с другом, а в следующий раз они уже будут точно знать, что дополнять друг друга следует с самого начала, чтобы завершать процесс всем вместе и с одинаковым удовольствием.

Дни душные и скучные, а ночи - ночи, как море.

Улица за окном тише и приветливей - ночью.

- Знаешь, - сказала Лена, - даже удивительно, до какой степени я не хотела проигрывать.

- Когда?

- Всегда. В начале сезона, десятого апреля - особенно.

- А-а...

- Я не представляла себе, что можно проиграть. .

– Да ну?

- Мне было страшно подумать...

- А потом?

- А потом как-то расслабилась. Даже слишком расслабилась. Наверное, я потому и выиграть не могу, что слишком расслабилась.

- Ничего, еще выиграешь... Все-таки только 3:3.

- Очередной раз решающий?

- Как видишь.

- Кстати, когда он будет?

- Не знаю. А когда ты хочешь?

- Если честно, я хочу и боюсь снова проиграть.

- Все еще боишься?

- Нет, уже не боюсь... Но не хочу. Хочу и не хочу проигрывать.

Артур очень осторожно поцеловал мягкую, нежную мочку уха.

- Зачем хотеть? - сказал он. - Играй. Или не играй.

- Ага, моральное воздействие на соперника?!

- Скорее врожденный гуманизм. Лена подумала-подумала и спросила:

- Так что, играем? Или как?

- Если ты еще задаешь этот вопрос, пожалуй, лучше не спешить.

- Интересно... А у тебя не было желания... ну, вот к Диме, например?

- Только через тебя.

- А напрямую?

- Нет, - ответил Артур. - Никогда.

- Врешь, - сказала Лена. И добавила: - Наверное...

Желания... Желания бывают разные.

Если б можно было ощутить то, что ощущает она... Очутиться в ее теле - и узнать. В действительности, реально. Как она чувствует?

Это же сверхсексуально: не просто попробовать женщину, не переспать с ней, а стать ею. Секс, выходящий за рамки, становящийся больше самого себя.

Как она надевает колготки? Как красит губы?

Утро. Перешагнуть через край ванны, вытереться махровым полотенцем, подойти к зеркалу. И еле-еле, кончиками пальцев прикоснуться к своей (ее?) груди -только чтобы ощутить прикосновение. Вернуться в комнату и посмотреть со стороны на Артура (на себя?!). И произнести ее губами, ее голосом, с ее интонацией, удивляясь невозможной близости этого и так знакомого голоса: "Ну, давай же!.."

Вот тогда... И только тогда.

Но это уже перевоплощение. У самого же Артура - такого, какой он есть, без изменений, у Артура в его собственном теле, - никаких гомосексуальных желаний не возникало. И он честно ответил: "Нет. Никогда." Хотя про себя и добавил: "Как ни странно."

А вот вечное стремление стать кем-то другим... Не представить, не разыграть сценку, не обманывать себя и окружающих - по-настоящему, без дураков превратиться в Лену и взглянуть на Артура.

Но обязательно, обязательно, обязательно возвратиться обратно.

- Представляешь, Лена, вот изобретут в будущем когда-нибудь такую гениальную штуку: заплатил сто рублей, зашел в кабинку, щелкнул переключателем...

- И что?

- И поменял пол.

- Мы бы тогда за двести рублей щелкнулись! - сразу отреагировала Лена. - ух, я бы тебе устроила!!!

Артур усмехнулся:

- Я бы на тебя еще посмотрел! Веселая была бы с непривычки картина!..

Лена... Инночка... "юноша бледный со взором горящим"...

Наверное, это естественно, когда секс становится поиском все новых и новых удовольствий. Хотя изначально рациональной природой такое наверняка не предполагалось. Возможно, природа оказалась веселее, чем ей бы хотелось.

Каскады удовольствий. К очередному фокусу привыкаешь - и что дальше? А дальше новый фокус - была бы фантазия. Но количество фокусов ограничено. Для кого строго, для кого не очень, но - ограничено.

Раскрепощение, освобождение - да. Но вот - это уже есть. Насколько возможно - есть.

"Спать пора", - сказал себе Артур.

Лена засыпала легко и быстро.

Он тоже закрыл глаза и попытался ни о чем больше не думать.

За два с половиной месяца они выходили на корт лишь трижды.

Просто так играть больше не хотелось. Не было смысла. Они укладывали ракетки в сумку и отправлялись на дачу исключительно если им требовалось что-то этакое... чувство новизны...

Трижды Артур побеждал в упорной борьбе в трех сетах. Но желание вот так сражаться за каждый гейм приходило далеко не всегда. Да еще и к обоим одновременно. А когда приходило, далеко не всегда хотелось думать о призовом фонде, состоящем из...

Два способа получения удовольствия - теннис и l.amour de trua - не только дополняли, но и начинали мешать друг другу. Придуманные однажды правила игры подарили много интересного, но именно из-за них тенниса этим летом было катастрофически мало.

Когда Лена в очередной раз отказалась играть, а Артуру уже снились подачи и выходы к сетке, он договорился со своим старым знакомым. Тот тоже имел представление о теннисе, хотя даже два года назад стабильно проигрывал. Но Артуру было все равно: хорошая игра, плохая - лишь бы стать на линии, ударить по мячику...

Однако едва он достал сумку и взялся за ракетку, Лена спросила:

- Ты куда?

- На теннис. Ты же играть не хочешь.

- Это нечестно! - резко сказала Лена. - Играть без меня - это измена!

Со стороны, наверное, все выглядело в высшей степени странно.

Но Артур молча отнес сумку на место и сел набирать номер, чтобы отменить встречу.

Правда, когда желания наконец-то пересекались, - тогда да, тогда имел место фейерверк. Один раз в апреле, один раз в мае и один раз в июне. В общем, раз в месяц.

Правила надо было менять. Вопрос - как?

Вскоре появилась плодотворная идея: познакомить загорелые ноги Инночки с юным акселератом Димой. Предстояло увязать плодотворную идею с теннисом и осуществить, так сказать, технически.

- По-моему, мы устраиваем Димочке личную жизнь, тебе не кажется?

- Почему бы и нет? Он вот под Новый год открытку прислал, поздравил. И вообще я его давно не видела.

- Играть разучилась...

- Что-о?!..

Впрочем, затея оборвалась, не начавшись. Просто однажды зазвонил телефон.

- Да, Инночка, - сказала Лена.

Артур стал смотреть на телефонную трубку.

- А ты уверена? Да? Ну, я попробую. Да, я попытаюсь.

Телефонная трубка вернулась на исконное место.

- Что? - спросил Артур.

- Как бы, говорит, в медин поступить?

- Инночка - врач? - удивился Артур. - Ну, вот ей так хочется.

- Так и говорит: "Как бы в медин поступить" ?

- Не-ет. Говорит: "Тут такое дело, Леночка, такой конкурс, такой конкурс - бешеный, и мне сказали, что так просто никто туда не попадает..."

- Сказали? - уточнил Артур.

- Ну да, сказали.

- А-а... И что ты думаешь делать?

- Вообще-то неудобно как-то. Я раньше к папе с такими просьбами не обращалась.

- Может, она имела в виду не твоего отца, а моего: мол, все проректоры - одна мафия?

- Ну, не знаю... Но ведь она не тебя попросила, а меня.

- А что ты, кстати, ответила?

- Ты же слышал. Сказала, что спрошу.

- Когда?

- Наверное, когда на дачу поедем.

- Хорошо.

На дачу, правда, собирались ехать только дня через три.

А на следующий день Лена пришла в плохом настроении и сообщила:

- Знаешь, встретила сегодня в городе Диму. С двумя друзьями.

- Ну и что?

- Ничего. Прицепился ко мне... Друзья его улыбались и меня рассматривали...

- Ты же раньше любила, чтобы тебя рассматривали.

- Ну, раньше...

Артур немного поразмыслил и сказал:

- Он к тебе подошел один (они стояли в стороне) и предложил: "Хочешь, мы тебя втроем трахнем? Никто ничего не узнает. Гарантия! Я же знаю: ты хочешь." При этом он слегка волновался. Ты ему очаровательно улыбнулась и ответила: "Пошел вон, козел!" Может быть, перед тем, как ответить, даже провела рукой по щеке. Нежно так...

- Откуда ты знаешь?!

- Я много чего знаю. Тебя знаю. И его немножко знаю... Я только не знаю, как из всего этого выбираться.

- Из чего?

Артур повел рукой, обозначая пространство вокруг себя.

- Зачем выбираться? - спросила Лена.

- А что делать? Лена усмехнулась:

- Ты прямо как в анекдоте: "Почему в Одессе принято отвечать вопросом на вопрос?.."

- Ну да, "а кто вам это сказал?"

...Жара. Опять жара.

Жара исключает секс.

Артур подумал-подумал и взял в руки какую-то очень умную книгу...

Через два дня Инночка позвонила снова. На этот раз трубку снял Артур, однако Инночка сразу попросила позвать Лену.

- Иди, - сказал Артур, - там наша с тобой любовь звонит.

Лена поздоровалась, потом долго слушала и наконец ответила:

- Хорошо, я учту.

- Нет, - сказала она после паузы, и Артур понял, что Инночка спросила: "Хотите, я к вам сейчас приду?" Он отметил, что Лена очень уверенно сказала "Нет".

- Да, пока, - трубка повисла в воздухе. Лена посомневалась с полминуты, а затем, решившись, опустила ее на рычаг.

- Что? - спросил Артур.

- Ты же умный. Ты же сам все знаешь.

- Просто Инночку ты знаешь немного лучше меня.

- Я и Димочку знаю немного лучше тебя. В определенном смысле.

Артур засмеялся.

- Так что все-таки ?

- Что... - повторила Лена. - Что... Она очень тонко, изящно, просто-таки невесомо намекнула, что ей надо, ужас как надо в медин. И что Инночка-лесбиянка и шлюха звучит куда менее увлекательно, нежели лесбиянка и шлюха Лена С. Очень тонко намекнула.

- А потом спросила, желаем ли мы сегодня ее поиметь?

- Да.

- Какая все-таки умная девочка! - поразился Артур - Я всегда хотел узнать, откуда берутся такие умные девочки и мальчики? Целый город умных девочек и мальчиков!

Лена молчала.

- Вот Дима, например. Ему давеча хотелось поделиться. То есть похвастаться. Но главное, он надеялся тебя соблазнить таким интригующим вариантом, - он ведь запомнил, что ты как будто любишь соблазняться. Надеялся, что если этот вариант с тобой пройдет, то потом ты уже не рискнешь ему отказывать. Удивительно! Хотя, конечно, и ничего удивительного. Да? Впрочем, может, я и ошибаюсь.

- Знаешь, - сказала Лена, - я бы хотела высоко-высоко в горы. К чистому-чистому озеру...

- А кстати, есть такое озеро Рица возле Сочи. Очень замечательное место.

- Нет. Это не то. Там наверняка очередь за шашлыком и экскурсоводы что-то бормочут. Я хочу к несуществующему озеру. И чтобы никого, ни одного человека рядом.

- Только я на другом берегу.

- Только ты. На другом берегу.

Вечером Артур ушел, оставив Лену одну. Одной быть хорошо. Одной быть полезно. А потом она встретит его уже после всего самого важного - после одиночества.

Артур пошел в гости, но ему там очень быстро надоело. Он ушел и оттуда.

И снова - как когда-то, как почти каждый день, но главное - как когда-то, он шел по темному бульвару, а порт светился огнями.

"Лена, - думал Артур. - Лена." Ты сидишь сейчас на кровати, или в кресле, или на балконе, наверное, выключив весь свет, и думаешь о том... О чем ты думаешь?

Арчи, почему это состояние приходит только на своей половине корта перед началом первого сета?

Постой, но это же мои слова?

И главное, куда оно уходит? Почему оно приходит так редко и почему вокруг него наворочено столько ерунды?

Это мои слова! Лена, ты говоришь моими словами!..

Интересно, Арчи, а как все это видишь ты? Не отвечай, не надо. Мне не интересно, что ты скажешь. Мне интересно, как ты все это видишь. Меня, например.

Да, у тебя хорошая память, девочка моя! И ты любишь подслушивать по ночам!

Может быть, я тебя выдумал?

Но даже если так - ведь уже выдумал. Что ж теперь делать?

Он вышел на свое любимое место - между колоннадой и Дворцом Пионеров (бывшим Воронцовским).

Огни порта складывались в великолепную, фантастическую картину. Каждый раз, проходя здесь, хотелось стать и любоваться. Но сейчас Артур подумал, что каждый отдельно взятый огонек из этого фейерверка - скучнейшая, в сущности, вещь. Или фонарь в доке, до смерти надоевший всем, кто там работает. Или прожектор, проклинаемый неведомым электриком, который несет "ответственность за исправность". Или еще что-то того же рода - и такого много, много...

А хочется думать, что это не просто много скучных фонарей, а город - другой, новый, ненастоящий...

"Черт, - выругался Артур, - похоже, теперь я почти повторил ее слова."

Пора было идти. Но он стоял, поставив ногу на каменный парапет и впервые за сегодняшний день не хотел уходить.

А почему, собственно, пора?

"Представляешь, Лена, вот изобретут в будущем когда-нибудь такую гениальную штуку..."

Ты придумал интересную штуку, Арчи! Заплатил сто рублей, зашел в кабинку...

Интересно, а придумают такое или нет? И тогда одним вечным сюжетом станет меньше: сразу сделаются бессмысленными все эти истории с переодеваниями мужчин в женщин и наоборот, - наивные полудетские истории. Останется только личность.

"Вы изменяли фамилию? А почему нет отметки в паспорте?"

Проституции тогда тоже конец. Если у тебя есть друг (абстрактная личность}- и вы оба как раз получили отпускные...

"Новая история человечества."

А это уже чья мысль? Лена, это не ты сказала?

"Но ведь даже тогда!" - решил Артур.

Тогда можно будет стать у окна, и прогнуться, расставив ноги, и услышать: "Ну ты и сучка, Арчи!" - и что-то там дальше (Лена знает), - но даже тогда невозможно будет взглянуть на мир - и на себя - ее глазами.

Новая история со старыми вопросами.

- А мы повзрослели, - сказал портовым огням Артур и уже решительно направился домой.

Он лежал, не двигаясь, и глядел на отсвет из окна. Лена, как обычно, заснула раньше.

Он старался избавиться от всех, всех бродячих мыслей.

Когда стало тихо, так тихо, как бывает лишь два часа в сутки - между тремя и пятью, Лена внезапно проснулась.

Артур вздрогнул: кажется, он никогда еще не слышал, чтобы она плакала.

От неожиданности он сел на кровати и даже не знал, что сказать. Лена рыдала, он не пытался ее успокаивать.

. Наконец, это закончилось.

- Я хочу любить всех, просто любить! Я хочу, чтобы всем было хорошо. Со мной. И не только со мной. А они... они хотят лишь для себя. И еще я научила их хотеть моего тела. Понимаешь, я хочу чего-то вообще, такого, что не могу выразить, а она... да все они, все хотят совершенно конкретных вещей. А разве дело во всех этих оргазмах... институтах... Правда?

- Да, - ответил Артур, - дело не в этом. И вытер ей слезы.

- Грандиозный! - с удовольствием проговорил Артур. Лена задумалась. Она приблизилась к окну, зачем-то ушла на кухню, вернулась, потом села напротив Артура и спросила:

- Что будем делать?

- Наблюдать, - ответил Артур. - А ты разве чувствуешь себя виноватой?

- Я?!!! - переспросила Лена.

И Артур от всей души рассмеялся.

Утром Лена встала гордая и нарочито веселая. Выпив маленькую чашечку кофе, она сразу же ушла и вернулась через два часа.

Глаза у нее были наглые, как никогда.

- Встречалась с Инночкой, - сказала Лена.

- Ну?

- Она наконец решилась поставить мне жесткий ультиматум.

- А ты послала ее вслед за Димочкой, - сделал вывод Артур.

- Да. Странно, я думала, они совершенно разные.

- Они и есть совершенно разные. Просто мы с тобой одинаковые. Хотя нет, мы тоже разные.

- Инночка говорит, записала нас однажды на диктофон.

- Врет. Откуда у нее диктофон? А кстати, перед тем как послать подальше, ты ее погладила по щеке?

- Ласково-ласково!

- Я в этом не сомневался.

- Правда?

- Правда. Я в тебе никогда не сомневался.

- Это замечательно!

- Теперь нас ждут веселые деньки.

- Ты думаешь, она действительно решится устроить скандал?

"Наверное, она права", - думал Артур, сидя в конторе за столом, изрезанном дикими письменами задолго до появления здесь Артура.

"Наверное, действительно, чтобы быть честным, надо уметь забывать о последствиях. Наверное, это правильно. Но все-таки как я не люблю скандалы, объяснения, разбирательства..."

На работе, когда не слишком хотелось спать, можно было думать. Сколько угодно. И Артур этим пользовался.

Между прочими, более суетными мыслями он вспомнил, как на днях, листая очень умную книгу, спросил Лену:

- Тебе в "Илиаде" кто больше нравится?

- Не читала, - решительно ответила Лена.

- Ну, хоть в переложении-то?

- И в переложении не читала.

- Ну, хоть в чем там дело знаешь?

- Одиссей, Ахиллес, да?

- Вот-вот.

- Так, в общих чертах догадываюсь.

- Понятно, - сказал Артур. - Бывает. Передавай привет своему высшему образованию.

- И особенно истории культуры, - добавила Лена.

- Да, и особенно истории культуры.

- А тебе-то самому кто больше нравится?

- Где?

- Ну, в этой твоей... в "Илиаде"?

- А-а... Да есть там двое...

..."Шлемоблещущий Гектор" подходил к дому Париса на акрополе, обливаясь потом. Хотелось спать, хотелось, чтобы голова отдохнула от надоевшей меди, но Гектор не снимал шлем. Он не снимал шлем по той же причине, по какой не оставил страже у городских ворот свою огром­ную, неподъемную для доброй половины воинов пику в одиннадцать локтей длиной. Всю дорогу от стены до акрополя его встречал, провожал, им любовался народ -большей частью, женщины и раненые. Они должны были видеть Гектора в блестящем шлеме и с огромной пикой. Дом Париса, построенный перед самым началом войны, выделялся в Трое своей красотой и изяществом. Он был красивее огромного пятидесятикомнатного дома Приама. Красивее храма Афины, хотя вслух об этом никто никогда не говорил, И уж конечно красивее тяжеловесного, монументального жилища Гектора.

Гектор поморщился и вошел во двор.

Парис сидел в почивальне, закрыв глаза. Но он не спал. Лицо его было красивое и - спокойное.

С минуту Гектор стоял и смотрел. Когда он уже совсем собрался было гневным голосом и строгими сло­вами пробудить названого брата к жизни, Парис вдруг открыл глаза, а сзади себя Гектор услыхал легкие шаги Елены. В результате голос Гектора получился менее гнев­ным, но он все же произнес:

- Ради тебя, брат мой, под стенами Трои гибнут народы. Ты же сидишь здесь, в своем доме, в тишине "и покое. А что бы ты сам сделал с тем, кто бежит прочь с поля битвы? Когда враги подожгут город, будет поздно!

Елена молча прошла и села рядом с Парисом.

- Да, ты прав, - тихо проговорил Парис. И замолчал.

Гектор стоял, не зная, что еще следует сказать и следует ли что-то говорить.

- Иди, я догоню тебя, - сказал Парис. Гектор опустил древко пики на пол.

- Хорошо, если хочешь, подожди, - сказал Парис. - Я одену доспехи и мы пойдем вместе.

- Ты же был великим бойцом! - сказал Гектор. - Ты даже победил меня на состязаниях, когда все мы, сыновья Приама, считали тебя простым пастухом.

- Да, - ответил Парис.

И Елена тоже молчала. Эти двое молчали, а внизу шла битва, и защитник Гектор смотрел на них, не знал, что сказать, и злился от своего незнания, Он снял шлем и, едва дотянувшись, повесил его на острие пики.

- Идем! - тяжело сказал Гектор.

- Пойми... - произнес Парис и снова замолчал. У него вообще была такая манера - делать неожиданные паузы между словами. - Пойми, Гектор... В этой войне мы сражаемся на стороне Афродиты. Посмотри на них однажды со стены, без гнева, Они дикари. И хотя бы поэтому Афина за них. Она не поможет ни мне, ни тебе. Она предаст тебя,

- Ты был великим бойцом! - повторил Гектор. - Почему ты проиграл Менелаю? Ты же был великим бойцом...

- Я не проиграл, - сказал Парис. - Я просто не смог убить его.

Он хитро улыбнулся:

- Ты же знаешь, я ведь отдал яблоко Афродите, Ну, иду, иду,,. - и вышел из комнаты,

- Ты придумываешь идиотские истории и оправдываешь ими свою трусость! - закричал вслед ему Гектор.

Гневный, он все еще стоял на пороге, держась за свою пику. Он взрывал собой комнату, он сам был живым обвинением Парису...

- Сядь, отдохни, - вдруг мягко сказала Елена. Гектор опустился в замысловатое плетеное кресло,

каких не было в жилищах других сыновей Приама, и только тогда почувствовал, как все-таки он устал, Но гнев, преодолевая усталость, вспыхнул с новой силой.

- Не понимаю, - обратился Гектор к Елене, - почему тебя называют прекраснейшей из женщин? Как на мой вкус, так многие троянки красивее тебя, да теперь уже и моложе. Что же до рабынь с островов, так среди них есть и вовсе превосходные девушки.

Елена улыбнулась. Совсем как Парис несколькими, минутами раньше.

- Но не из-за них началась Троянская война, - ответила она непередаваемым тоном. И, все так же улыбаясь, добавила: - Правда? |

Гектор даже не сразу отреагировал,

- И ты... ты еще говоришь об этом?! Ты?!

Елена встала и неожиданно оказалась прямо перед Гектором. Казалось, вот-вот и платье ее коснется его лица,

- Да, я виновата, - проговорила Елена. - Я бесстыдная жена, я виновата перед тобой, прекрасным и честным воином, перед всеми, но перед тобой прежде всего; из-за меня, из-за суки ты должен побеждать ахейцев, оставлять Андромаху, идти в бой; так отдохни же, расслабься здесь, у своих брата и сестры, пусть даже она последняя тварь в этом городе!.,

С каждым ее словом Гектор все сильнее подавался вперед, каждое новое признание ею своей вины заставляло его вздрагивать... Каждое слово, сказанное этим шелестящим, неуловимым голосом проникало в душу и заставляло стремиться к краешку тонкого, тонкого платья...

Гектор стремительно вскочил с места.

- Сесть не упрашивай, я рвусь в бой! - выкрикнул он.

- Ты ведь только что сидел, - сказала Елена уже другим, обычным голосом,

- Меня ждут воины! - убедительно проговорил Гектор. - И я спешу увидеть жену! Дорогую жену и сына! И поторопи Париса, теперь его забота нагнать меня раньше, чем я успею выйти за город! - добавил он совсем уже жестко.

И выскочил, выбежал, вырвался прочь от Прекрасной Елены.

"Скажи мне хоть теперь, хоть теперь скажи мне - когда они подступили вплотную к городу, когда мне уже скоро тридцать пять, когда мы с тобой выпили почти все, что могли в жизни, почти весь ее нектар - скажи, ты сам веришь в свою сказку?"

"В какую сказку, о чем ты, любимая?"

"О том... О том, что это был не просто разврат, не подлость, не измена мужу, не бегство... Ты веришь в сказку об Афродите?"

Он посмотрел мимо нее, мимо своей Елены, и ей показалось, что именно сейчас он видит нечто скрытое даже от нее.

- Возьми яблоко, - сказал Гермес. - Бери, бери, не отворачивайся. И не бойся смотреть на богинь. Можешь подойти, потрогать, Это не мираж. Хочешь проверить? Сегодня тот единственный день, когда каждая из них готова отдаться тебе. Через год ты станешь первым в мире воином. Если выберешь Афину. Если нет, первым воином станет Ахилл. Хотя его мама и против. Через год ты будешь царем вместо Приама. Если выберешь Геру. Ты станешь царем, а в дальнейшем... Впрочем, если ты не выберешь Геру, тебе незачем знать, что будет в дальнейшем, Ну, а эта... Не слушай ее. Это самая слабая из богинь Олимпа. Постой! Неужели ты выбираешь ее?! Неужели ее?! Она ничего не даст тебе, кроме химеры, которую сама же придумала... Подожди! Ты не просто пастух, у тебя есть сила и благородство! Ты можешь стать победителем! А она ничто в этом мире,..

- Я выбрал. Возьми, Афродита!

"В этом мире она ничто", - повторила Гера вслед за Гермесом. И Афина коварно усмехнулась: "Сегодня ты отказался от силы."

Он выбрал сам. Он перестал быть пастухом, сделавшись царским сыном. Гера не смогла помешать. И победил самого Гектора в состязаниях. Афина молчала. Он выбрал сам. Еще тогда, давным-давно.

"Почему ты не победил Менелая?!"

"Я думал о тебе,"

"Где была тогда Афродита? Почему не пришла на помощь?"

"Она, тоже смотрела на тебя."

"Зачем я ей?.. Знаешь, вчера Кассандра сказала Приаму, что ты убьешь Ахилла. Разве это возможно для смертного - убить Ахилла?"

"Возможно."

"Тогда почему ты не сделаешь этого? Именем Афродиты!"

"Именем Афродиты нельзя убивать. Когда она отвернется от нас, я возьму лук, несколько стрел и выйду против Ахилла."

Хорошо, пусть не было именно так, пусть не приставали к нему в глубине леса три богини, не предлагали себя... Тем не менее, это правда. Если богини не стали являться в образе пышных женщин, развратно покачивающих бедрами в надежде на заветное яблочко, - тогда это правда даже в большей степени.

Было, было три соблазна. И он знал, что может. И первое, и второе...

- Во дворце он сразу почувствовал себя чужим. Это естественно. Он ведь даже не был настоящим царевичем. Сыновья Приама с подачи Кассандры признали его братом только по одной причине: изящный пастух, вышедший из леса, победил в состязаниях всех их, натренированных монстров войны, Одного за другим, и последним Гектора в решающей схватке за приз. В метании копья победил, и в беге, и (что удивительно!) продержался на равных в борьбе, и особенно уверенно победил в стрельбе из лука. Кто-то, кажется Деифоб, легко вспыхивающий по любому поводу, крикнул: "Он опозорил нас! Убьем его!" - и Парис выхватил меч у ближайшего воина, со всех ног бросился к храму Афины, там прижался к стене (спиной к Афине), стал на полусогнутых ногах в боевую стойку, которую незадолго до того сам придумал, и с вечной своей улыбочкой негромко предложил:

- Ну, возьмите!

И будущие братья поняли, что половина из них, загорелых и мускулистых, ляжет здесь, прежде чем этот нахал будет убит; что сделать все быстро можно только с помощью Гектора, - однако никто бы никогда не решился предлагать Гектору участие в убийстве человека, которому он только что проиграл в честном единоборстве. Сыновья Приама смотрели на улыбку Париса и не двигались с места. А народ Трои ждал перед храмом, и они знали, что народ Трои ждет.

Парис на мгновенье отпустил рукоять меча, снова сжал и его рука слилась с верным оружием, помощником в бою.

И тогда Кассандра воскликнула:

- Брат мой! Брат мой воскресший! Позовите Приама и Гекубу - их сын жив! Он не погиб, он вернулся в день совершеннолетия! Вот он!..

После этого у Париса началась новая жизнь - жизнь во дворце. Больше ему ничто не угрожало. Его приняли - Приам, Гекуба, Гектор, Эней. Но чужим он остался.

Приам и Гекуба верили, что Парис - их сын, потерянный в детстве и выросший в лесу. А иначе откуда ему такая удача? Боги знают, кому помогать, а кому нет, Приаму хотелось верить...

Гектор, великий и могучий, навсегда признал в Парисе равного. Все, что Гектор делал, было навсегда, Решений своих он не менял.

Эней же вообще прилепился к Парису: пил с ним 300 вино, учился стрелять из лука, бродил по лесу, где тот вырос.

Нет, не они дали Парису почувствовать, что во дворце он чужой. Он знал это сам.

Он молчал целыми днями и все больше ощущал, как неумолимо сжимаются дворец, Троя, Троянское царство, как они становятся маленькими для него, привычными, надоевшими, Вот сюда, в эту гавань раз в два месяца приходит корабль, который привозит молодых рабынь, и сыновья Приама наперебой бегут разбирать товар. "А ты, Парис? - кричит Энеи, - Выбрать тебе?" А здесь Гектор по утрам собирает троянских воинов и проверяет их боевые способности. Он стоит, опираясь на громадную пику, а воины перешептываются: "Великий Гектор..'" А вот тут сидят старцы; они сидят и вспоминают, и, проходя мимо (но не забыв почтительно поздороваться), можно услышать: "О, то был сын богини!" или "Да, этот герой был учеником Геракла!"

Во всем дворце, во всей Трое только Кассандра, некрасивая, коротконогая, непохожая ни на Приама, ни на Гекубу интересовала Париса. Она была великолепной сочинительницей и фантазеркой. Она всем так надоела своими рассказами, что Приам при звуке ее голоса вздыхал, а Гектор нетерпеливо морщился. Она знала, что ее не хотят слушать, но не могла остановиться и придумывала, придумывала, придумывала...

Прекрасные истории: о спорах между богами и о морских путешествиях, о чужих странах и о начале всех начал. О невероятной любви и разрушительной войне.

С какого-то момента Парис стал единственным, для кого она рассказывала. Он молчал и слушал.

Это Кассандра придумала сказку о трех богинях и яблоке раздора,

Нет, Парис не лгал, когда говорил о ней, как о своей. Это действительно была ЕГО сказка. И он действительно выбрал любовь. Еще тогда, в лесу, в своем одиночестве однажды ощутив, что может очень многое.

Он выбрал, а Кассандра лишь сочинила сюжет, которым оправдала его выбор.

У нее никогда не хватало смелости (а может, и в голову не приходило) жить по своим сюжетам. Но Парис не только слушал - он ВЕРИЛ в ее истории, И смелости у него было сколько угодно. Смелости и желания воплотить,

"Прекрасная Елена прекрасна! - сказал себе Парис. -Она не может быть выдумкой!"

Красавец, ставший царевичем в день совершеннолетия, принял и полюбил образ, созданный некрасивой, нелюбимой собственным отцом Кассандрой, Образ, который соприкасался с реальностью только через имя -

Е Л Е Н А.

Дворец Менелая оказался большим, но примитивным. В сущности, это был не дворец, а очень большая хижина с множеством комнат. Правда, Энеи говорил, что у старшего брата Менелая в Микенах дворец замечательный, небывалый; однако то, что Парис и Эней до сих пор видели в их путешествии по Ахайе (под Ахайей троянцы подразумевали весь Пелопоннес), пожалуй, даже уступало Трое,

Они уже были у Нестора в Пилосе, "Мудрейший Нестор в белостенном Пилосе..." Именно эту фразу повторял Эней вслед за финикийскими купцами. Стены Пилоса оказались серыми, а Нестор то и дело заговаривался, длинно и изощрённо излагая, как было прежде и как должно быть сейчас...

О жене Менелая Эней ничего не говорил. Он сказал только: "У Менелая есть жена."

Менелай с удовольствием показывал свое богатство. Рабов в самом деле было много. Парис скучал,

- Пора перейти к трапезе, - сказал наконец Менелай, и в его устах, в устах здоровенного двадцатилетнего парня, который уже год как называется царем и все не может привыкнуть, учтивая фраза прозвучала заученно и неуклюже.

- Как зовут твою жену, Менелай? - спросил Эней, стремясь поддержать разговор и дать возможность хозяину похвастаться и этой стороной своего благополучия.

- Елена, - ответил хозяин.

Это уже потом, задним числом придумали клятву женихов, состязание за Елену… Какая клятва? Обыкновенный военный союз, обыкновенное замужество. Менелай даже прельстился не самой Еленой, а тем, что ее отец Тиндарей был стар и не имел на тот момент другой кандидатуры на должность царя Спарты.

Потом конечно - как можно было забыть об ахейском военном союзе? Как можно было забыть о том, кто стоял за Менелаем - о его старшем брате?! Как можно было не побояться, будучи всего лишь приемным сыном Приама и имея такое количество братьев, хороших и разных?! Как, из-за чего? Только из-за необыкновенной, божественной женщины!

Прекрасная Елена!

(Спасибо, Кассандра...)

Менелай говорил с Энеем, а Парис сидел и смотрел. Елена отвечала Энею, а Парис сидел и слушал. Менелай обращался к Парису, а Парис, отвечая, смотрел на нее и думал...

И она тоже, она тоже поглядела на него. Раза три, не больше, но он все увидел. Что она скучает в этом огромном, похожем на загон для скота доме. Что она никогда не была нигде, кроме Спарты. Что она вряд ли чего-то боится, и главное - не боится самой себя.

И он смотрел уже даже не на нее, а куда-то мимо...

"Помнишь?"

"Конечно, милый."

"Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос..."

Короче говоря, наступило утро, и когда оно наступило, Парис знал, чего он хочет и что сможет сделать. А когда солнце взошло в очередной раз, Елена была с ним, на его корабле, и корабль летел назад, в Трою. Эней, хотя и угрюмый, с уважением глядел на Париса, а Парис, улыбаясь восходящему солнцу, любовался лазурным небом, лас­ковым морем, сильными гребцами, наполненным парусом - и Прекрасной Еленой на фоне проплывающих мимо островов.

"Милый!"

"Что, любимая?"'

"Троя выстоит?"

"Нет. Я верю Кассандре. Наверное, я единственный, кто верит Кассандре."

"мне кажется, она не любит тебя"

"Что ты... Она меня ненавидит. И тебя тоже... Она не рассчитывала, что ее фантазии сбудутся. Но фантазиям суждено сбываться чаще, чем мы себе представляем."

"Я люблю тебя!"

"Зачем ты отдалась Деифобу?"

"Потому что ты этого хотел,"

"с чего ты взяла?

"Я видела."

"Нет..."

"Зачем тогда ты раздел меня в его присутствии?" "Я просто хотел, чтобы хоть кто-то в этом осажденном городе узнал, понял, почувствовал, что Елена – лучшая женщина в мире."

"С чего ты взял?"

"Теперь Деифоб ждет моей гибели, как награды. Он бережет себя, он тоже разучился сражаться, Его целью стало хоть на день пережить меня"

Этого не будет!

"Будет, хорошая моя, Зачем ждать конца? Деифоб станет твоим мужем после меня, и Менелай убьет его вместо меня, и когда один будет убивать другого, оба они будут думать обо мне. Не плачь! И не говори: "Неужели все?" Еще не все. Еще есть не меньше года. А если меньше, то ненамного. Все хорошо! Мы еще не прожили нашу жизнь. Мы еще не прожили, но уже можно сказать: она была здорово придумана!"

Он протянул ей руку и она вложила в нее свою. Точно так, как это произошло 13 лет назад в одной из комнат дворца Менелая в Спарте.

" Я не хочу, не хочу, не хочу возвращаться! - сказала Елена.

Ночью Парис поднялся на стену.

И троянцы, и ахейцы спали на удивление крепко. Ничто не могло помешать им становиться каждую ночь недвижимыми куклами: ни война, ни смерть стоящих рядом, - ничто,

Парис смотрел во тьму. Там спал Агамемнон, спал Нестор, спал Ахиллес, крепко спал Менелай. В городе спали Приам и Гектор, Эней и Деифоб, Лежала на боку, сжавшись в комок, Кассандра, и глаза ее были закрыты.

Огромная масса спящих тел, вне и внутри города, представилась Парису.

Он стоял на стене, окруженный темнотой. Он почти не сомневался, что город рано или поздно будет взят.

Сзади, за его спиной, в его доме находилась Елена. Она не спала.

Впереди была еще половина ночи.

"Вот оно счастье!" - тихо проговорил Парис.

Рабочий день закончился. Артур вернулся домой. Лена сидела за столом, перед ней стояла открытая бутылка шампанского.

- По какому поводу? - спросил Артур.

- Просто так! - ответила Лена, глядя на него сквозь бокал. - Все, что я делаю, я делаю не по поводу, а просто так.

- Я знаю.

- Инночка сообщила, что на завтрашнее утро она записалась на прием к моему папе и к кому-то там еще.

- Поход на обком?

- Ну да.

- Весело...

- Как ты думаешь, какие могут быть варианты?

- Ну, какие варианты... Тут и думать нечего.

- А все-таки?

- Первый вариант: она тебя напугала, но сама ничего делать не станет. Возможно, доберется до кабинета твоего отца, и зайдет, и даже попросит чего-нибудь от твоего имени, но не более. Вариант второй: она действительно решилась и идет излагать интересную историю. Но твой отец эту интересную историю замнет - либо устроит ей все, чего она хочет, либо отправит домой, а сам примет меры, - ему видней. Второй вариант имеет две разновидности: твой папа может счесть всю историю не такой уж страшной, хотя нам, конечно, попадет крепко в любом случае, а может тебя очень сильно невзлюбить - ну, типа "Ты не моя дочь!" и так далее. Тут уже тебе видней...

- Мой отец никогда не скажет: "Ты не моя дочь!"

- Тем лучше, это делает ему честь. Но ты учти, что в его глазах история препротивная. Ты Инночке что-то еще рассказывала?

- Да.

- Видишь... Ну, ладно. А вот третий вариант самый плохой: Инночка пойдет на скандал, а твой папа не сможет его замять. Хотя ее выгоды я здесь не вижу, а она, как мы уже успели узнать, выгоды свои считать умеет. Вот тогда, конечно, будет очень неприятно. И даже не в отношении к тебе или ко мне (какая разница, в конце концов?), а в том, что за наши развлечения придется платить другим. Например, твоему отцу. Но делать теперь нечего, от нас уже ничего не зависит. Надо ждать.

- Не люблю ждать, отвратительное занятие!

- Значит, и ждать тоже не стоит. Надо жить, как будто ничего не произошло. Кстати, пока ничего и не произошло.

В одиннадцать вечера Лена неожиданно сказала «Спокойной ночи!», выключила свет и отвернулась к стене.

Артур еще долго сидел на кухне с книгой в руках.

Глубокой ночью он вышел на балкон.

Артур вспомнил, как год назад они с Леной пытались заниматься здесь любовью. Смешное было время. И тогда тоже в доме напротив свет горел только в двух окнах.

По переписи 1976 года население города перевалило за миллион. Артур представил себе как минимум миллион спящих тел. Утром они проснутся и будут умываться, чистить зубы, но сейчас...

Сейчас балкон служил единственным мостиком между Артуром и спящим городом. Впереди, справа, слева, внизу были город, страна, мир, а сзади - балконная дверь и комната.

Он оглянулся...

Когда наступило утро, Артур собрал сумку, сделал кофе и разбудил Лену.

- А на работу ты не пойдешь? - спросила она.

- Нет, - сказал он. - Поехали.

Кофе был выпит. Лена широко открыла глаза.

- Проснулась? - спросил Артур.

- Не окончательно, но уже где-то рядом.

- Вот, посмотри, - сказал он, протягивая оборванный клочок бумаги, - ночью стишок сочинил.

- С каких пор ты стал по ночам сочинять стишки?

- Так получилось. Первый и, надеюсь, последний раз Лена посмотрела. Там было написано:

Полные темной тайны

Светятся окна мира.

После веселого пира

Грустно необычайно.

Хочется звать кого-то,

Хочется верить во что-то,

Хочется думать ясно,

Хочется... но напрасно:

Это не мой номер,

Это чужие письма,

Все не мое, кроме –

Кроме сокрытого смысла.

- Глупый стишок, - сказала Лена. - Но хороший.

- Или наоборот?

- Может, и наоборот.

- Ну, поехали!

Спустя минут сорок, на подходе к зеленым воротам дачи Лена спросила:

- На что играем-то?

- Просто так. Ты ведь вчера сказала, что все делаешь просто так.

- Может, мы последний раз здесь играем...

- Может быть. Поэтому все равно будет интересно. Сыграем спокойно и с удовольствием.

- Ты у меня выиграешь, - вяло предположила Лена.

- Может, и выиграю. А может, и нет.

- Жарко будет сегодня днем. И противно. Они миновали зеленые ворота.

Дежурный милиционер на проходной был не один, их было двое, первый сидел, а второй, сержант, кричал в аппарат радиосвязи:

- Да, пусть подъедет машина, заберет этих двух придурков! Пусть, говорю, подъедет машина!.. Да, да, сюда!..

Он обернулся:

- Ни черта эти аппараты не работают...

- А что случилось-то? - спросил Артур.

- Да вот через забор перелезли, - ответил тот дежурный, который сидел. - Внаглую пошли на корт, мы их гнать, они не уходят, хамят: пока не доиграем, не уйдем, ну и тому подобное. Девка сопротивляться, дайте отыграться, кричит, не уйду, пока не отыграюсь...

- Придурки!.. - с чувством сказал сержант. - Ну ничего, на углу машина стоит, сейчас в отделение их заберут, там пусть разбираются, кому отыгрываться надо было...

За спиной сержанта, в углу на скамье сидели мальчик с девочкой лет девятнадцати, двадцати.

Девочка смотрела на Артура. Мальчик смотрел на Лену.

Глаза девочки были веселые и наглые. Мальчик едва заметно улыбался.

Артур и Лена переглянулись.

- Андрей, - веско начал Артур, - почему ты не сказал, что вы ко мне?

- А что, надо было сказать? - переспросил тот.

- Да уж надо было!

Сержант смотрел то на одного, то на другого. За воротами послышался скрип тормозов.

- А почему действительно не сказали-то? - обиженно спросил дежурный. - Иди, Коля, отправь машину!..

- Извините, - сказал Артур дежурному. - Так получилось. Пошли, ребята...

Они вышли на аллею и направились в сторону корта.

- А ведь я у тебя выиграю! - тихонько проговорила Лена.

- Я у тебя тоже! - тихонько отозвался Артур.

Он подумал, что солнце, море, корт и Лена еще какое-то время не дадут скучать в этом городе.

- Я тебя люблю! - шепнула она ему в самое ухо.

Небо за два часа до наступления полуденной жары было синее-синее. "Администрация пляжа информирует, - раздался металлический голос за забором, - на девять часов утра температура воды составляла 21 градус, температура воздуха 24 градуса, температура песка..."

- Вообще-то меня зовут не Андрей, - начал новый знакомый.

- Ничего, - сказал Артур. - Сейчас будем выяснять, кого как зовут.

1993 год. Я сижу в кресле и вспоминаю. Я вспоминаю ту самую Лену и того самого Артура.

С одной стороны, мы как будто не изменились. Но с другой...

Мы стали ужасно деловые. Лена одно время преподавала в университете, потом перебралась на телевидение. Я торгую всем, чем только можно: железом, бумагой, обоями... Кто-то, наверное, даже считает меня солидным человеком.

Лене завтра тридцать пять, хотя она любит повторять, что женщинам не бывает больше двадцати семи. Прошлым летом она ездила во Францию. Я не поехал, у меня были дела.

В теннис мы не играем уже года два. Теннис стал жутко популярной игрой: каждый, кто зарабатывает выше среднего, считает необходимым купить себе, жене или ребенку ракетку и набор мячиков.

Наши сексуальные безобразия, которые четырнад­цать лет назад казались возбуждающе непозволительными, сегодня почти норма, жизненный эталон. По телевизору вечером показывают "Пентхауз", на любом книжном лотке особенно активно предлагают порнографию. Странно, но мне не хочется принимать во всем этом участие.

Я сижу и вспоминаю.

Мне хочется спросить: "Помнишь, любимая?"

И услышать: "Конечно, милый."

Но Лены сейчас нет рядом, она не то на телевидении, не то где-то еще - как всегда, по делу. Поэтому я вспоминаю в одиночестве.

1979 год. За розовой дверью таилась загадка, туда не пускали. Приоткрыв дверь, можно было окрасить мир в волшебный ласковый цвет.

Дверь распахнулась, все оказалось простым и ясным.

Загадка переместилась. Теперь она кроется за этой ясностью и простотой.

И она наверняка другого цвета.

Завтра я поздравлю свою девочку, свою Лену с днем рожденья. Не оттого ли я и ударился в воспоминания, мелкие и подробные? Или оттого, что нашел сегодня в одной из книг оборванный клочок бумаги из того лета? Кстати, я сдержал слово и не сочинил больше ни единого стихотворения: тот случай действительно был первым и последним.

Клочок бумаги лежит передо мной на столе. Я еще не решил, что сделаю: возможно, порву его через минуту, а возможно подарю завтра Лене вместе с каким-нибудь дорогим подарком. Или то, или другое...

Но сейчас я думаю, а листок лежит на столе и двенадцать строчек ждут моего решения.

Троя пала. Город пылал: ахейцы жгли с удовольствием, они жгли десять лет ожидания, десять лет потерянной жизни, Воины, потрясая копьями, вбегали в дома и били, били... Кто-то должен был наконец победить, и люди кричали. Сначала кричали, потом стонали,. а затем раздавалась ругань деливших добычу. Впрочем, это общеизвестно.

Одесса, 1993 г.