"Влюбиться в дьявола" - читать интересную книгу автора (Хойт Элизабет)

Глава 13

Недавно вскопанная земля уже замерзла, покрылась твердой ледяной коркой и представляла собой прочный панцирь. Беатриса нагнулась и положила на могилу букет из астр. На могиле вместо надгробного камня пока еще стоял простой деревянный крест, на поперечной доске которого виднелась вырезанная корявая надпись — «Джереми Оутс».

— Ты поймешь меня, — тихо прошептала Беатриса. — Я должна выйти за него замуж.

Ее слова услышал только кладбищенский ветер. Шум ветра, как и день, серый, пасмурный, навевал грусть. Могила Джереми находилась внутри небольшого церковного дворика. Беатриса с горечью отметила, что Джереми похоронили не в семейной усыпальнице, как будто его родители хотели поскорее забыть своего сына. Если бы Джереми был жив, то наверняка с философским равнодушием отнесся бы к тому, где ему быть похороненным — в обычной могиле или роскошной семейной усыпальнице.

На глазах Беатрисы заблестели слезы. Да, мертвому Джереми безразлично, но ей-то не все равно. Она позаботится о том, чтобы у ее близкого друга и хорошего человека была достойная могила. Она вытерла слезы и оглянулась. Возле входа на кладбище виднелась прислонившаяся к каменной ограде фигура Рено. Они приехали на кладбище час назад, и все это время он терпеливо ждал ее, не задавая лишних вопросов и не торопя ее. В последние дни они редко виделись. У Рено было полно хлопот, связанных с возвращением своего титула и состояния. Он ежедневно обсуждал разные юридические тонкости с поверенными. Но несмотря на занятость, он все равно находил время, чтобы поговорить с ней, поддержать, подбодрить добрым словом.

Кроме того, Рено почти каждый день встречался со своим старым другом, лордом Вейлом. Беатрису радовало, что от былой неприязни в их отношениях не осталось и следа.

Она опять нагнулась и ласково провела рукой по замерзшим комьям земли на могиле Джереми — это была ее прощальная ласка. Она выпрямилась, и глаза ее засверкали. Ничего, весной она обязательно займется могилой: посадит ландыши, сделает оградку, приведет все в порядок вокруг. Заброшенный дворик действительно производил жалкое впечатление. Неухоженные могилы, заросшие сорняком тропинки, отсутствие заботливой руки сразу бросались в глаза.

Тут сильный порыв ветра приподнял полу ее платья. Она зябко поежилась, развернулась и направилась к Рено.

— Попрощалась? — Он с невероятной для него чуткостью окинул ее добрым внимательным взглядом и взял под руку.

— Да, благодарю тебя за то, что ты нашел время приехать со мной сюда.

— Он был очень хорошим человеком.

— Да, был, — согласилась Беатриса.

Он подсадил ее в экипаж, сел сам и, стукнув о крышу кареты, дал знать кучеру, что можно трогаться. Беатриса бросила последний взгляд через окно на кладбище, а затем обратилась к Рено:

— Ты по-прежнему хочешь получить специальную брачную лицензию?

— Да, я хочу, чтобы наша свадьба произошла как можно скорее — раньше, чем начнутся слушания и разбор моего дела в парламенте.

Она закивала. После стольких страстных, безумных свиданий выслушивать его рассудительные речи по поводу женитьбы было несколько утомительно. Кроме того, Беатриса прекрасно помнила замечание Лотти о причинах, побуждавших джентльменов жениться. Не происходило ли с ней то же самое, о чем ее предупреждала Лотти? Разве Рено не женится на ней ради того, чтобы доказать всем, что он не сумасшедший? А Нейтан, муж Лотти, выбрал жену со связями, чтобы выдвинуться на политическом поприще. В отличие от нее Лотти поначалу наивно верила, что Нейтан любит ее.

У Беатрисы на этот счет не было никаких иллюзий. Она закусила губу и задумалась. Но через минуту в ее голове мелькнула мысль, что она так и не узнала конца одиссеи Рено и ничего о том, как ему все-таки удалось вырваться из плена индейцев.

— Ты мне так и не рассказал до конца о том, как ты освободился из плена.

— Неужели тебе, в самом деле, это интересно? — вздохнул он. — Ты даже не представляешь, насколько это все прозаично и скучно.

— Возможно, для тебя, но не для меня. Неужели Састаретци оставил свое намерение отомстить тебе?

— Нет, он всегда мечтал убить меня.

Рено уставился в окно. Лицо у него стало суровым и мрачным — всплывавшие в его памяти давние воспоминания, видимо, были тяжелыми.

— Первая зима выдалась голодной. Охотники, а нас было мало, с трудом добывали пропитание. К концу зимы все члены племени настолько ослабели, что просто шатались от голода. Састаретци пришлось временно отказаться от своих коварных планов.

— Ужасно, — сочувственно заметила Беатриса.

В жизни она никогда не голодала, хотя часто видела голодных нищих, сидящих в людных местах с протянутой рукой. Она пыталась представить себе худого, изможденного Рено с блестящими от голода глазами и никак не могла нарисовать в своем воображении подобную картину.

— Да, зима — нелегкая пора, — с горечью заметил Рено. — Вместе с мужем Гахо я охотился на медведей. Он научил меня находить их берлоги по отметинам, особым царапинам, которые они оставляли на деревьях. Однажды нам удалось убить медведя, и все охотники, освежевав тушу, прямо на месте принялись поедать еще теплый медвежий жир.

— Боже мой! — с отвращением, отразившимся на ее лице, воскликнула Беатриса.

— Я ел вместе с ними, — спокойно ответил Рено. — Честно говоря, медвежий жир очень вкусный. Главное — я выжил.

Беатриса смущенно потупила взгляд. Она, конечно, была рада, что он выжил и спасся, но какой ценой — об этом даже страшно было думать. Перенесенные испытания не только закалили, но и изменили его, причем так сильно, что в новом Рено почти не проглядывался он прежний. Ей казалось, что обычные естественные человеческие чувства — такие, как сочувствие, сострадание, жалость, любовь, — увы, умерли в его сердце.

Она поежилась. Интересно, какие чувства влекли его к ней?

Остаток пути они провели в молчании. Доехав до Бланшар-Хауса, они остановились на некотором расстоянии от парадного входа, возле которого стоял чужой экипаж.

Недоумевая по поводу того, кто бы это мог быть, Беатриса выглянула в окно.

— Рено, ты не знаешь, чей это экипаж?

— Сейчас посмотрю, — с рассеянным видом ответил он и тоже выглянул наружу.

В эту минуту из незнакомой кареты вышли джентльмен с элегантно одетой дамой и маленьким мальчиком.

— Боже, — удивленно и радостно воскликнул Рено, — да ведь это же Эмили, моя сестра!

Сколько раз в плену у индейцев он мечтал о встрече со своими близкими, в том числе со своей любимой сестрой Эмили! И вот долгожданная встреча произошла…

Неторопливо выйдя из кареты, Рено помог выйти Беатрисе. В отличие от строгого выражения, застывшего на лице Рено, лицо Беатрисы сияло от радости, счастья, предвкушения веселого общения со своей будущей родственницей. Ее лицо по странному стечению обстоятельств как зеркало отражало те чувства, которые должны были отображаться на лице Рено. Он взял ее под руку и медленно пошел навстречу семейству своей сестры, которое выстроилось на крыльце Бланшар-Хауса. Муж Эмили повернул голову в их сторону, но Рено смотрел не на него, а на фигуру сестры. Наконец Эмили тоже увидела приближающуюся к ним пару, и светлая радостная улыбка озарила ее лицо.

— Рено! — громко закричала она и, не обращая внимания на ступеньки, рванулась ему навстречу, но ее порыв сдержал муж, который успел схватить ее за руку.

Гнев овладел Рено, он уже готов был наговорить всяких резкостей, но, подойдя ближе, понял, почему Хартли именно так себя повел.

— Боже! — удивленно воскликнула Беатриса. Они оба увидели, что Эмили беременна, ждет второго ребенка. Семь лет назад стройная веселая сестра Рено стала невестой и матерью, а теперь она выглядела как настоящая матрона. «Как быстро летит время, как мы изменились, она и я!» — мелькнуло в голове Рено.

Рено с Беатрисой подошли к крыльцу, возле которого застыла Эмили, бережно поддерживаемая своим мужем.

— Рено, — ласково произнесла она и коснулась рукой его щеки. — Рено, неужели это ты?

Он прижал ладонью ее пальцы к своему лицу, его глаза заблестели от навернувшихся слез.

— Да, Эмили, это я, — хриплым от волнения голосом ответил он.

— О, Рено! — горячо воскликнула она и бросилась ему на шею. Он неуклюже обнял ее, потому что ему мешал огромный живот Эмили, и закрыл глаза от счастья. Его младшая любимая сестра была опять вместе с ним.

Они долго стояли, обнявшись, пока Эмили не отстранилась от него. Она улыбнулась. Прошло столько лет, а улыбка у нее осталась прежней — по-детски наивной и светлой.

— Я просто мокрая курица. Еще немного, и я заплачу прямо на улице. Сэмюел, проводи меня в дом.

Хартли быстро, но осторожно повел ее внутрь, а за ними не спеша, последовали Рено с Беатрисой. За Хартли и Эмили шел долговязый подросток, который пару раз оглянулся назад. Рено вспомнил, что мальчика зовут Дэниел, в последний раз он видел его малышом, который только учился ходить. Теперь Дэниел сильно вырос и ростом был почти с мать.

Рено дружелюбно кивнул Дэниелу:

— Я твой дядя.

— Знаю, — ответил подросток. — У меня пара ваших пистолетов.

— Неужели? — притворившись удивленным, спросил Рено.

— Да. — Вид у Дэниела был явно взволнованный. — Послушайте! Можно мне оставить ваши пистолеты у себя?

Беатриса прыснула со смеху. Рено бросил на нее недовольный взгляд, а затем серьезно ответил подростку:

— Думаю, что можно.

Как только все расположились в гостиной, Беатриса, извинившись, вышла, чтобы распорядиться насчет чая и угощений.

— А птиц на вашем лице нарисовали индейцы? — спросил мальчик.

— Дэниел, — строго одернул сына отец. Подросток сразу потупил взгляд и смущенно пробормотал:

— Извините.

Рено невозмутимо ответил:

— Да, индейцы. Это татуировка.

Как раз в этот момент в гостиную вернулась Беатриса. Услышав слова Рено и обратив внимание на его помрачневшее лицо, она поспешила утешить его. Присев рядом с ним, Беатриса просунула свою ладонь под его руку. Он благодарно пожал ее.

— Меня зовут Беатриса Корнинг. Эмили сразу выпрямилась:

— Вы та самая Беатриса, о которой нам писала тетя Кристель. Итак, вы выходите замуж за моего брата.

Беатриса взглянула на Рено и с радостью сказала:

— Да, свадьба уже не за горами. Однако мисс Молине ни словом не обмолвилась о вашем приезде. Мы бы приготовились к встрече.

— По-видимому, она тоже ничего не знала. Я отправила ей письмо, но оно, вероятно, затерялось в пути. Дело в том, что у Сэмюела оказались неотложные дела в Англии, и я решила поехать вместе с ним, чтобы навестить тетушку. Представляете, как она удивилась, увидев нас? Она сразу же выложила нам радостную новость, что Рено жив и вернулся в Англию.

— Я понимаю вашу радость, — отозвалась чуткая Беатриса.

— Да?! — Эмили быстро перевела свой умный и проницательный взгляд, с Беатрисы на Рено и обратно. — Извините, а вы не представите нас нынешнему графу Бланшару?

— Самозванец, — буркнул Рено.

— Я его племянница, — вставила Беатриса, пытаясь снять неловкость.

— И моя будущая жена, — с гордостью поправил ее Рено.

— Гм… я слышала… — Эмили замялась. — Тетя говорит, что вы месяц назад вернулись домой.

— И за столь короткий срок он уже успел вскружить мне голову, — весело заметила Беатриса, ловко обходя неприятную тему.

Хмурый вид Эмили раздражал Рено. Он столько вынес за последние семь лет, а его младшая сестра наивно полагает, что он нуждается в ее житейских советах. Он открыл рот и уже готов был наговорить кучу дерзостей, как вдруг Беатриса довольно сильно ткнула его локтем в бок. Он с удивлением посмотрел на нее — взгляд у Беатрисы был внимательный и серьезный, будто она хотела предостеречь его от опрометчивого шага.

Благополучно избежав неприятного оборота, разговор в гостиной приобрел более легкий, живой и непосредственный характер. Хартли рассказал кое-что о своем бизнесе в Бостоне и Лондоне, Эмили вставила, причем к месту, в канву его делового рассказа любопытные подробности их знакомства. В основном светскую беседу поддерживали дамы, но Рено нравилось слышать приятный голос сестры, который удивительно гармонировал с мелодичным голосом Беатрисы. Давно забытое ощущение семейного счастья и домашнего уюта овладело его душой.

Наконец Эмили пожаловалась на усталость, и Хартли с озабоченным видом помог ей встать с кресла. Пока дамы обменивались прощальными словами и поцелуями, Хартли обернулся к Рено и произнес:

— Я рад вашему возвращению домой.

Рено вежливо кивнул. Он действительно был дома.

— Я слышал, что вы провели через леса спасательный отряд, чтобы освободить тех, кто попал в плен.

— Я сделал все, что было в моих силах, — ответил Хартли. — Если бы я знал, что вы живы, я бы прочесал все тамошние леса, чтобы найти вас.

Сейчас легко было рассуждать, что можно было бы сделать тогда, но выражение лица Хартли подкупало своей искренностью и решимостью, и Рено понял, что Хартли говорит это не ради красного словца.

— Но вы считали меня погибшим, — сказал Рено, протянув ему руку.

Хартли горячо ее пожал: — Добро пожаловать домой, в Англию.

У Рено перехватило дыхание. Чтобы Хартли не заметил его повлажневших от слез глаз, он быстро отвернулся. Проводив семейство Хартли до дверей, Рено вернулся в гостиную, где Беатриса пила чай. Он подошел к камину, на котором стояла фарфоровая статуэтка пастушки, принадлежавшая его матери. Внимательно рассмотрев ее, Рено перешел к окну. Все время, пока он молча ходил по гостиной, он чувствовал на себе изучающий взгляд Беатрисы.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — вдруг спросила она.

— С чего ты взяла, что мне плохо? — помрачнел он, не отводя взгляда от окна.

— Прости меня, но мне показалось, что у тебя на душе тревожно.

Он тяжело вздохнул, опять удивившись ее чуткости и проницательности:

— Даже не знаю, но мне почему-то не по себе. Да, Эмили вернулась, рядом со мной родные и близкие, но мне по-прежнему чего-то не хватает.

— Семь лет в плену не могли пройти бесследно. Тебе нужно время, чтобы привыкнуть, освоиться, — рассудительно заметила Беатриса.

— Прежде всего, мне нужен мой законный титул.

Она спокойно выдержала его прямой взгляд и сказала:

— Хорошо. Значит, как только ты вернешь себе титул и состояние, ты перестанешь злиться и начнешь радоваться жизни?

— А разве может быть иначе? Я тебя не понимаю.

— Мне кажется, титул и состояние не могут дать полноты счастья. Ты бессознательно ищешь чего-то большего.

Рено вскинул голову, будто его наотмашь ударили по лицу. Она невольно коснулась его глубокой душевной раны, которая никак не заживала. Ему было больно и обидно, но Беатриса права, и это хуже всего.

— Ты плохо меня знаешь. Я ничего не ищу, — отрезал Рено. — Оставь свои домыслы при себе. Мне лучше знать, что мне нужно.

И он быстро вышел из гостиной.

Прошла неделя. Наступил день свадьбы. Беатриса, волнуясь, то и дело расправляла складки на подвенечном платье, которое шили в страшной спешке. Несмотря на уверения Лотти в том, что ей очень идет новое платье из переливчатого сине-зеленого шелка, Беатриса не могла сдержать волнения, от которого у нее замирало сердце и, дрожали руки.

Скорее всего, это просто сказывалось предсвадебное напряжение. Она попыталась сосредоточиться на том, что говорил и делал епископ, но его слова воспринимались как ровный убедительный рокот. Беатриса так ослабела, что боялась упасть в обморок.

Даже во время обряда венчания, когда она стояла перед алтарем, ее мучили сомнения в том, правильно ли она поступила. Не совершила ли ошибку. Нет, она все сделала правильно. Рено обещал позаботиться о дяде Реджи, предоставив ему право и дальше жить в Бланшар-Хаусе. Ради любимого дяди и его обеспеченного будущего стоило выйти замуж, пусть даже не по любви. «Не по любви» — как это было горько сознавать!

Она нахмурилась и сосредоточила свое внимание на свадебном букете. Жаль, что вместо любящего мужа ее ждал мужчина, все действия которого подчинялись холодному рассудку. Полюбит ли он ее? Она не была уверена. Вряд ли ей когда-нибудь удастся пробудить в его ожесточенном сердце такое теплое и нежное чувство, как любовь. Последнюю неделю он казался ей совершенно чужим человеком. Суровый, замкнутый, целиком, сосредоточенный на том, чтобы вернуть себе титул, состояние и привилегии, Рено почти не обращал на нее как на невесту никакого внимания. Если он никогда не полюбит ее, сможет ли она вынести все неурядицы и тяготы семейной жизни?

Но тут нить ее размышлений была прервана: Рено повернулся к ней лицом, надел на ее палец обручальное золотое кольцо и поцеловал в щеку. Она растерялась. Обряд венчания подходил к концу, теперь уже ничего нельзя было изменить, оставалось лишь надеяться на лучшее. Беатриса глубоко вздохнула и, просунув ладонь под его локоть, сжала ему руку сильнее, чем обычно.

Он с удивлением на лице склонился над ней:

— С тобой все в порядке?

— Да, — ответила она с холодной улыбкой на лице.

Рено повел Беатрису через толпу приглашенных гостей, зевак и прихожан, время от времени недоверчиво посматривая на нее.

— Сейчас поедем домой. Если ты устала, то можешь лечь отдохнуть.

— Но ведь нас ждет свадебный стол.

— А также свадебная ночь, — шепнул он ей на ухо. — И мне не хочется, чтобы ты устала или, еще хуже, разболелась.

Беатриса нагнулась, чтобы скрыть счастливую улыбку. Дело в том, что после обручения он только вежливо поцеловал ее, и она удивлялась, куда подевалась его пылкость. Неужели он остыл к ней? Оказывается, нет.

После того как они, утомленные брачной церемонией, уселись в экипаж, Рено, улыбаясь, поинтересовался:

— Каково быть замужем?

— Ну, — Беатриса на секунду задумалась, — прежде всего, мне надо привыкнуть к новому титулу — леди Хоуп.

Он с довольным видом хмыкнул:

— Скоро ты будешь носить еще один титул — леди Бланшар.

И остаток пути они уже ехали молча. Перед Бланшар-Хаусом вытянулся длинный ряд карет. Приглашенные гости вереницей поднимались на крыльцо дома и исчезали в открытых дверях. Беатриса вышла из экипажа и на мгновение замерла перед парадным входом в особняк. Да, владельцем дома по-прежнему считался дядя Реджи, но Беатриса понимала, что уже недалеко то время, когда Рено и она станут его полноправными хозяевами. Она менялась ролями с дядей, и это ей было как-то не по душе.

В гостиной все было приготовлено к свадебному застолью. Длинный ряд столов был застлан розовым сукном. Наверное, дядя Реджи был в ужасе от такой расточительности. Сам он сидел во главе стола, подавленный и печальный. Увидев племянницу, он отвел взгляд в сторону. Рено усадил ее рядом с дядей и отошел, чтобы поприветствовать гостей.

Беатриса молчала, не зная, как утешить дядю.

— Итак, все закончено, — грустно произнес дядя Реджи.

— Да. — Беатриса с ласковой улыбкой взглянула на него.

— Ничего изменить уже нельзя.

— Нет, нельзя.

Тяжело вздохнув, дядя обронил:

— Дорогая, я всегда желал тебе счастья и всего самого лучшего.

— Я это знаю, — ласково ответила Беатриса.

— По всей видимости, проходимец к тебе хорошо относится. Я заметил, что иногда он смотрит на тебя как на драгоценность, которую боится потерять. Надеюсь, он будет оберегать тебя, и относиться к тебе не хуже меня. Желаю тебе счастья.

— Благодарю тебя, дядя. — Слезы заблестели на ее глазах, и голос дрогнул.

— Но если он будет относиться к тебе плохо, — и в дядином голосе зазвучали угрожающие нотки, — то знай, ты мне не чужая и всегда можешь на меня опереться. Мы в любой момент можем уехать из этого проклятого дома и поселиться в другом месте.

— О, милый дядюшка Реджи! — Беатриса была растрогана до глубины души. Милый, славный, добрый дядя, не одобрявший ее замужества, по-прежнему не хотел мириться с создавшейся ситуацией.

Она вытерла платком мокрые от слез глаза, и в этот момент рядом с ней сел Рено.

— Он тебя обидел? — настороженно спросил он.

— Тише, — она украдкой взглянула на дядю, который как раз в этот момент здоровался с тетей Кристель, — с чего ты взял? Он такой славный.

— Старый упрямец, — проворчал Рено.

— Ну и что?! Он мой дядя, и я его люблю, — твердо и смело сказала Беатриса.

Каким бы долгим ни было свадебное застолье, но и ему пришел конец. Беатрису, разморенную от еды и напитков, клонило ко сну. Но теперь она стала хозяйкой дома и считала своим долгом лично проводить гостей. Одними из последних была чета Вейлов. Пока мужчины о чем-то в сторонке тихо беседовали, Беатриса и леди Вейл тоже разговорились.

— Он так доволен, что вы поженились, — призналась шепотом леди Вейл.

— Кто? Виконт Вейл? — спросила удивленная Беатриса.

— Да, а кто же еще. Он так переживал из-за лорда Хоупа. Его плен и то, что лорду Хоупу удалось выжить, убежать и вернуться на родину, стали для него настоящим потрясением и радостным событием, но все-таки больше потрясением. Его волновала, даже пугала перемена, происшедшая с лордом Хоупом.

— Да, он сильно изменился, — согласилась Беатриса.

— Вейл говорил мне то же самое. И он очень обрадовался, когда вы дали согласие выйти замуж за лорда Хоупа. Они же друзья детства.

Беатриса, не зная, что ответить на столь откровенное признание, кивнула.

Леди Вейл немного смутилась, чуть помедлила и, отбросив колебания, сказала:

— У меня для вас есть свадебный подарок, довольно необычный. Вы не против?

— Что за подарок? — с нескрываемым любопытством спросила Беатриса.

— Это старая книга. Она случайно попала мне в руки, а один из моих друзей сказал, что вы любите переплетать старые потрепанные книги.

— Да, это правда.

— Так вот, это сказки, которые читали в детстве леди Эмили и вашему мужу. В прошлом году леди Эмили случайно нашла их и отдала книжку мне, попросив перевести. Дело в том, что они написаны по-немецки.

— И эти сказки читали Рено? — удивилась Беатриса.

— Да, теперь они переведены и переписаны начисто — это сделал мой знакомый. Осталось их только переплести. Не могли бы вы взяться за эту работу ради меня? Ради сестры вашего мужа? И тогда при первом же удобном случае я передам ей сказки. Пусть леди Эмили читает их своим детям. Вы согласны помочь мне?

— Конечно! — воскликнула Беатриса и дружески пожала виконтессе руку. — С удовольствием.

Неужели в ее руках, наконец, оказался волшебный ключик, который позволит ей открыть двери в потаенный уголок сердца Рено?!

После окончания свадебного застолья Нейт подошел к Лотти:

— Сегодня Беатриса очаровательна, как никогда.

— Да, она прелесть, — согласилась Лотти, не глядя на мужа. — Я не знала, что тебя тоже пригласили.

Она стояла в холле особняка, дожидаясь, когда к крыльцу подадут ее экипаж. Лотти, даже не глядя на мужа, знала, что на нем наряд из синего сюртука и синих панталон, что на синем фоне белый парик и украшенные белым кружевом воротник и манжеты смотрятся очень красиво, но расползшееся местами кружево требует ремонта. Раньше не кто иной, как она внимательно следила за подобными мелочами.

Облачко пробежало по лицу Нейта.

— Не знала? А я могу поклясться, что ты смотрела мне вслед, когда я вместе с другими гостями выходил из церкви.

Лотти насмешливо улыбнулась:

— Ты нисколько не изменился, по-прежнему считаешь, себя неотразимым и думаешь, что на тебя заглядываются все женщины. Наверное, точно так же ты ведешь себя и в парламенте, потому что честолюбив и тщеславен.

Не моргнув глазом, Нейт ответил:

— На редкость хорошая пара. Судя по всему, Беатриса счастлива.

— До вечера еще далеко.

— Гм… твой цинизм не знает меры.

— Что верно, то верно. С кем поведешься, от того и наберешься.

— Может быть, поэтому мне больше нравятся леди, которые не притворяются, что любят, а действительно любят.

— Для того чтобы быть любимым, надо уметь любить самому, — отрезала Лотти.

— Разве я не люблю тебя? — тихо шепнул он, касаясь ее плеча грудью. — Я обещаю сходить с тобой на балет или в театр, буду каждый день дарить тебе цветы — только вернись.

— Ты меня по-прежнему принимаешь за какую-то наивную дурочку.

— Тогда скажи: чего ты хочешь? — сердито пробурчал он. — В чем я провинился перед тобой, Лотти? Что мне надо сделать, чтобы ты вернулась домой? По городу ползут слухи, сплетни, все это плохо отражается на моей репутации и на моей политической карьере.

— Конечно, твоя карьера… — с горечью произнесла Лотти.

Но он перебил ее, хотя никогда раньше он не позволял себе этого.

— Да, моя карьера! — горячо воскликнул он. — Ты прекрасно знала, когда выходила за меня замуж, что я занимаюсь политикой. Не надо строить из себя оскорбленную невинность и прикидываться обманутой.

— Конечно, я знала, что ты делаешь политическую карьеру, но я не догадывалась, что политика захватит тебя целиком, даже твое сердце, и в нем не останется места для любви.

— Не понимаю, к чему ты клонишь.

— Ах, не понимаешь! — Лотти отступила на шаг. — Тогда подумай на досуге, может, что-нибудь и поймешь.

Прежде чем он успел что-то возразить, она поспешно вышла на улицу, чтобы не разрыдаться у него на глазах.