"Повестка в космос" - читать интересную книгу автора (Лучинин Максим)

6

В своей каюте я плюхнулся на кровать и зажмурил глаза. Невозможно поверить, что совершался такой обман! Истанты — цивилизация, развившаяся черт знает до каких пределов, — подставляли менее развитую расу. Вот уж действительно, когда заходит вопрос о жизни и смерти, мозги у всех отказывают одинаково. И этот А-рэй… Тоже, похоже, подсуетился, нужные циферки подкинул — теперь отдыхает. А я ничего не мог сделать. С командной площадки выгнали… Да мало выгнали. Боюсь, этим дело не закончится. Покушение на представителя инопланетной расы! Трибуналом пахнет. Впаяют срок, и пойдешь ты по этапу, Григорий Арсенович. А как хорошо все начиналось: космос, приключения!.. Но уж лучше трибунал, чем ощущать себя полным подонком. А майор, может, и вправду мне жизнь спас. Засвети я этому трубчатому, прихлопнули бы меня как муху за угрозу жизни. Предупреждал Борис Моисеевич! Но знал бы он, что тут творится!

Сейчас что? Дождутся они формирования клоаки, да и свалят отсюда. А Красные Зед увидят, что этот путь свободен — и попрут! Хана кэссам, точно…

А что, если… Не успела мысль окончательно оформиться в моей голове, как я вскочил. Мне нужно… Я затряс головой, чтобы сбить мысль. Думать было нельзя. Могут ли истанты читать мысли? Они собрали всю информацию о людях на Земле. Они существуют по волновому принципу… Но ведь мозг тоже посылает волны, кажется, я слышал об этом или в Интернете читал. Если за мной наблюдают, то могут понять, что я… Стоп! Думать нельзя! Нельзя! Я не думаю, я не думаю, я… Пою! Точно! Надо петь! Когда поешь — не думаешь. Надо петь. А что петь?

И я заорал во весь голос:

— Дремлет притихший! Северный город! Низкое небо! Над головой!

И побежал искать Сурена.

Сурен сидел в каюте Лехи и плющил лицо об иллюминатор, стараясь разглядеть битву.

— Что тебе снится! Крейсер «Аврора»! — Я забежал внутрь. Сурен испуганно обернулся:

— Зачем кричишь? Напугал!

— Сурен! Сурен! Знаешь что, Сурен? — Я говорил, стараясь не останавливаться, чтобы не дать мыслям всплыть. — Сурен, ты должен помочь! Сурен, на тебя вся надежда! Помоги!

— Ты заболел, да? — спросил он, не на шутку напуганный.

Я замотал головой.

— Сурен, ты помнишь, мы на телефон мой фотографировались? А потом я еще до Земли дозвонился? Ты помнишь? А помнишь, мы еще говорили, что хорошо бы плеер с собой взять? Помнишь? Сурен?

— Да, я помню… Плеер, да… Зачем кричишь?

— Сурен, нужен плеер! Сурен, ты слышишь? Нужен плеер! Срочно! Я потом объясню! Ты понял?

— Я понял, да… Плеер. У меня нет плеера!

— Сурен, надо найти! Срочно! Где угодно! Наверняка кто-то притащил с собой плеер! Сурен, надо! Ты понимаешь? Очень надо! Обойди все каюты — найди! Сурен! Я пойду уровнем ниже. Нужен плеер!

— Ты с ума сошел, Гриша? Чтобы Сурен шарил по чужим вещам? — Он задрал подбородок.

— Сурен! Надо! — Я чуть не умолял. — Сурен! Жизнь и смерть! Надо найти! Очень надо!

Я видел, как он окончательно обиделся. Но в одиночку я проищу плеер до скончания века. Что же делать?

— Сурен, ладно! — Я сел рядом с ним на Лехину кровать. — Сурен, прости! Забудь! Я не то сказал! Сурен! Тогда думай! В столовой, в нашей столовой, видел кого с плеером? Вспоминай! С наушниками? Видел? Через тебя столько народу проходит! Вспоминай!

Он потер переносицу, нахмурился.

— Сурен, думай! Быстрей! — Я сидел как на иголках, времени не оставалось. — Думай!

— Ай, не мешай! — закричал он. — Я думаю, что, не видишь? Зачем кричишь?

Я вскочил и принялся мерить комнатку шагами. «Что тебе снится, крейсер «Аврора», в час, когда утро встает над Невой… что тебе снится, крейсер…»

— Был плеер, — задумчиво протянул Сурен. — Видел.

— Кто?! Кто это? В какой он каюте?

— Ты с ума сошел? Я всех тут знаю? Я тысячу человек паштетом накормил, я у всех имена выучил?

Черт! Он прав!

— Сурен, вспомни! Как выглядел парень? Как выглядел?

— Ой… — Он опять ухватился за переносицу. — Небольшой, широкий такой…

— Толстый? — спросил я.

— Какой толстый! Будешь толстым с этого паштета! Широкий.

— Сколько лет?

— Ну… Как дяде моему, наверное…

— А дяде-то сколько?

— Тридцать пять ему исполнилось. Мы такой шашлык ели!..

— Сурен, потом! Сурен! Что еще? Волосы какие? Усы есть? Одежда?

— Волосы обычные, на Леху похожи, но не рыжий. Усов нет никаких. Футболка у него была черная. «Ме-таллика» написано…

Я нырнул во внутренний экран, выхватил всех и стал сеять по этим признакам. До этого я никогда не увеличивал людей до такого масштаба: горения точки вполне хватало, чтобы определить как месторасположение, так и самочувствие человека. Но сейчас мне нужен был внешний вид, и я доводил точность изображения до нужной величины. Одним движением выкинув все тонкие силуэты, я принялся сортировать по возрасту — он почему-то шел не точной цифрой, а диапазоном. А вот футболки не было. Никакой одежды вообще не было. Да уж…

— Рост? — быстро спросил я.

— Такой… Чуть тебя пониже.

Я выкинул всех неподходящего роста.

— Очень широкий?

— Да, квадратный такой, хоть и не накачанный…

— Тело ровное? Плечи шире живота?

— Да я говорю: квадратный весь… Оставалось около десятка.

— Глаза маленькие, смотрит как крот?

— Не-е…

Еще один — долой!

— Подбородок с ямочкой?

— Ну… Это не знаю… Я не смотрел на ямочки!

— Уши большие? В смысле заметно большие?

— Нет.

Еще один прочь!

— Брови срослись на лбу?

— Э-э… да нет, обычные брови, густые такие, черные!

Это для тебя, Сурен, обычные! А у меня он один такой красавец! Бовыкин Михаил Антонович. Каюта 238, пятнадцатый уровень.

— Сурен! Сурен, ты — лучший! Ты не представляешь, что ты сейчас сделал! — Я понесся в каюту 238.

— Зачем?… — донесся до меня крик Сурена, но я уже был далеко.

И точно «Металлика»! В моих ушах и в голове жарило на полную громкость так, что нейроны мозга брали больничный. Плеер я прицепил на пояс джинсов и наматывал круги по коридору между блоками кают. Теперь я мог думать и надеяться на то, что мои мысли не смогут быть «прочитаны». Все мои действия основывались на предположениях, но больше основываться мне было не на чем.

Предположение первое: после моей выходки на командной площадке истанты могли установить за мной наблюдение. Так ли это — я не знал, но лучше было исходить из худших предположений, чтобы потом не моргать удивленно глазами.

Предположение второе: истанты могли пусть и не читать мысли, но снимать волновые импульсы мозга — это точно. Что они могли узнать по ним? Опять же я не знал, но боялся, что достаточно, чтобы остановить меня. Теперь же они слышат оглушающие волновые импульсы старины Хэтфилда с компанией — пусть попробуют отделить их от моих мыслей! А мне размышлять

под хорошую музыку не привыкать: диплом в институте я делал именно так, разве что группа была другая.

А думал я о том, что возвращаться на Землю подлецом не хочу. И под трибунал идти сволочью не согласен. Я не хотел, чтобы славных наших воинов-победителей встречали хвалебными речами и концертами, в то время как на нас на всех висела бы смерть миллионов кэссов. Нет, такого допустить нельзя.

Если истанты не хотят уничтожить клоаку, значит, надо их заставить. Но что я мог сделать? Поймать истанта, приставить ему нож к горлу (а где оно, кстати?) — и начать шантажировать его соплеменников? Боюсь, меня бы быстренько нейтрализовали — спели бы колыбельную, да такую, что я бы только на Земле очнулся, прямехонько на скамье подсудимых. Мне нужно оружие и защита. Серьезное оружие и серьезная защита. Корабль! Вот что подходило лучше всего! Корабль-истребитель с бомбами на борту. И значит, мне нужен Дэн.

Я мгновенно нашел его на внутреннем экране. Зеленая точка гонялась за желтыми. Но у меня не было связи. Связь шла через истантов. Я мог только управлять моделью пространства внутри своей головы. Мысли крутились с бешеной скоростью. Я даже не смотрел, насколько близка сейчас клоака к завершению своего формирования. На это не оставалось времени. Мне нужна связь с Дэном. И я молнией понесся в корабельный ангар.

Огромнейшее помещение ангара заполняли отголоски ругательств, смеха, скрежета и стука металла. Где-то внизу, на площадке, шел ремонт поврежденных кораблей.

В ангаре еще оставалось много запасных истребители. Четыре высоченных столба пронзали помещение, одя вниз, и на этих столбах, как шишки на елках, вили корабли. Я выскочил из транспортной трубы на дуговую площадку сверху одного из столбов и на мгно-ние замер, обалдевший. Прозрачная стена окружала стоянку истребителей со всех сторон, на всю высоту, и создавалось полное ощущение, что мы находились в открытом космосе, не защищенные ничем.

На площадке курили мужики, стряхивая пепел в консервную банку, которую кто-то успел заботливо прикрутить к решетке перил. Я выдернул один из наушников.

— Мужики, — обратился я к курившим, — нужна срочная связь с одним из кораблей!

Они переглянулись.

— А что за спешка-то? — поинтересовался один из них.

— Хреново у нас дела идут. — Рассказывать всю историю нет времени, а вот часть истории — как раз самое то. — Красные Зед начали образование кокона. Мы не можем его уничтожить, мощности бомб не хватает. Если ничего не получится — считай, война закончена… Мужики! Нет времени рассказывать, нужна связь!

Они опять переглянулись. В этот момент в ангар залетел серебряный красавец. Он просто прошел сквозь прозрачную стену, словно та расступилась перед ним как раз по его контуру. Одно из крыльев у него почернело и тлело, испуская струи синеватого дыма. Раненая птица опустилась вниз и потерялась среди других кораблей. Мужики проводили его взглядом. Один из них, с короткой стрижкой, в клетчатой рубахе с закатанными рукавами, сказал:

— Надо так надо. Идем! — Потушив окурок, он стал спускаться по металлической лестнице, проделанной к столбу. С опаской поглядывая вниз, я полез за ним.

Спустившись на несколько уровней, мы остановились на такой же площадке, как наверху.

— Залезай! — коротко бросил мужик, показывая на висящий в полуметре от площадки истребитель.

В другое время я бы ни за какие деньги на свете не согласился перепрыгнуть туда. Даже на самой площадке я бы смог стоять только со страховкой, с парашютом и с двумя рюмками водки в желудке. Но сейчас не до сантиментов. Прицелившись, я запрыгнул в кабину. И сразу же упал в кресло пилота, которое встретило меня как родного.

— С кем связываться? — спросил мужик.

— Денис Михайлов, — ответил я.

— Номер! Номер корабля какой?

Черт! Откуда я знал? Я выцепил Дэна на экране, приблизил. Корабль у меня показывался только контурами. Я попробовал снять с него информацию. Собственно говоря, только номер корабля мне и определился.

— 18-Браво-35-Эхо.

Мужик запрыгнул на выступ крыла, корабль даже не шелохнулся. Отчаянные эти ремонтники! Стоять, опираясь на покатый выступ шириной с полноги, когда внизу метров сто пустоты… Таким трюкам координаторов не обучали.

Схватив штурвал волосатой рукой, мужик к чему-то там прикоснулся, — и тут же я услышал: «Чтоб тебя, зараза! Да куда ты лезешь!..» Это был Дэн. Я оглянулся на мужика. Он увидел мой взгляд и пожал плечами. Спрыгнул обратно.

Я снова покрепче заткнул оба уха прожигающим беснованием «металлистов».

— Дэн! Дэн, это я, Гришка! Слушай меня внимательно! Отлетай куда-нибудь в сторону, послушай меня! Я не смогу тебя слышать, понял? Так что не спрашивай и не переспрашивай. Вопрос жизни и смерти. Давай быстрей! Считаю до десяти!

Сжав зубы, я медленно отсчитал десять секунд.

— Дэн, слушай внимательно! Повторять нет времени! Прямо сейчас начинай что-нибудь орать. Ты понял? Ты будешь орать, я буду тебе говорить. Я тебя не слышу, но ты должен орать! Иначе конец! Считаю до трех! Раз… Два… Три! Нас подставили, Дениска. Нас космически крупно подставили. Я все объясню тебе потом… Я надеюсь на тебя. Без тебя — хана! Ты должен мне поверить. Помнишь, ты говорил, что инопланетян не понять, что у них свои планы? Ты был прав, Дэн, прав на все сто. Я узнал тут, каков их план. Но, Дэн, времени нет. Слушай меня внимательно! Ты орешь? Молодец! Через пять минут ты должен влететь на командную площадку и остановиться точно над центром, понял? Ты должен зависнуть так, чтобы мог сбросить бомбу точно в центр площадки. Понял? Я буду там, на площадке. Через минуту, если станция не начнет движение по направлению к Ксите, сбрасывай бомбу. И если ты увидишь, что со мной что-то не так — сбрасывай бомбу, Дэн, сбрасывай ее на хрен и улетай! Дэн, на тебя вся надежда! Я надеюсь, ты меня слышал и понял… Пять минут пошли! Я выскочил из корабля.

— Спасибо! — крикнул я мужику. — Огромное спасибо! — И с бешеной скоростью перебирая руками и ногами, полез обратно наверх.

На командной площадке все было по-прежнему. Истанты исполняли свой концерт для камерного оркестра. Две ауаники белели вдали. Вот только диштам приходилось не сладко. После того как меня выгнали с КП, на них упала двойная нагрузка. Теперь они отслеживали и технику и людей. Они больше не прыгали, не терлись друг о друга, а стояли раздельно, дрожа черными телами, поскуливая и отхаркиваясь. Полковник с майором пялились на экран.

Бой заканчивался. Истребители уничтожали последних особей, не вошедших в кокон. Клоака завершала свое формирование. Шар был почти полностью покрыт черной коркой. В еще оставшиеся разрывы прорывались протуберанцы раскаленной плазменной плоти. Несколько кораблей кружились вокруг нее. Я быстро посмотрел данные наших потерь: двадцать пять погибших, трое раненых. Ну уж нет, не для того мы умирали, чтобы плясать под чужую дудку и прикрывать чей-то зад.

Выдернув наушники, я подошел к полковнику.

— Товарищ полковник! — отчеканил я. — Разрешите вернуться к своим обязанностям! Прошу простить мое поведение. Я пришел в себя. Надо помочь диштам. — Я оглянулся на дрожащих тварей.

Голова моя сияла чистотой, как июньское прозрач

ное небо. Ни одной мысли, ни одного образа. Я ощущал ее как хрустальный пузырь, звенящий пустотой. И глаза мои, наверное, никогда в жизни не были так честны.

— Мне кажется, — майор наклонился к полковнику, — что его присутствие здесь больше не допустимо. Если снова что-то произойдет…

Полковник жег меня взглядом. Он был опытным военным и замечательно разбирался в людях. Но в этот момент ни один человек в мире не смог бы меня пересмотреть. Станиславский бы тихо прошептал: «Верю!» — и ушел в дворники. Я поставил на карту жизнь Дэна, я поставил на карту, наверное, еще не один десяток жизней. Сколько человек и инопланетян могло погибнуть, взорвись тут бомба? Во всяком случае, это не сравнимо с гибелью нескольких обитаемых солнечных систем.

— Да нет, Виталий Сергеич, — сказал наконец полковник, — пусть остается. Да и бой завершен.

Майор кинул на меня подозрительный взгляд. Вот он-то мне не доверял. И, между прочим, абсолютно правильно делал.

Но гораздо важнее, доверяли ли мне истанты? Сработали мои уловки или нет? Или все это было глупо и по-детски? Сейчас размажут меня по стенке, а потом уничтожат корабль Дэна? Я не думал все эти мысли. Они жгли мое сердце, а голова по-прежнему оставалась ясной и прозрачной.

Я поднял лежащий на полу обруч, оставленный мной при уходе. Надевать его я не торопился: медленно повертел в руках, словно проверяя, протер несуществующие пятна… Дэн, где же Дэн? Неужели он меня не слышал? Или не поверил? Или поверил, но не решился сделать то, что я просил?

Голова гудела. Я чувствовал, как зашкаливает мое напряжение, как все трудней и трудней сдерживать мне дрожь. Я боялся шевельнуться, чтобы не расплескать то, что переполняло меня. В ужасе я отвернулся от возвышающихся труб истантов, словно они не могли прощупать меня и со спины.

И в тот миг, когда я не мог думать ни о чем другом, когда распиравшая меня волна хлынула в голову отчаянным криком: «Дэн, где ты?!!» — огромный истребитель заполнил вдруг все пространство на площадке. Его скорость была так велика, что момент приближения, момент пересечения прозрачной стены и мгновение, когда он застыл в центре, слились в одно целое. Только что было пусто — и вдруг висит над нами огромный серебряный красавец, подавляя своей массой.

Я увидел, как истанты уменьшились в росте, они словно сложились гармошкой. Полковник с майором присели. И только дишты почти не отреагировали: их мозги загружены сейчас под завязку, им не до кораблей, врывающихся пиратским налетом на командный пункт.

Я подошел к истантам.

— Ультиматум, — быстро сказал я. — Начинайте приближение к Ксите до момента, пока гравитационное поле не пересечет клоаку. Иначе истребитель сбросит бомбу. У вас меньше минуты. Точного времени я не знаю, советую поторопиться.

Воцарилось молчание. Только дишты поскуливали.

Тик- так, тик-так.

Сбросит Дэн бомбу, если минута истечет, а станция не сдвинется?

А я? Сбросил бы я? Тик-так, тик-так.

Если бы я сбросил, то никуда бы не улетел. Погибать — так всем вместе. Тик-так, тик-так.

Неужели конец всей жизни? И сейчас все закончится? Не будет больше ничего: ни Катьки с Тохой, ни работы, ни Санчи с пацанами… И не увижу я больше никогда Маринку в ее полупрозрачном воздушном наряде. Не увижу улицы нашего города — убегающие волны заплатанного асфальта. Вспыхнет взрыв — и все, тьма, и я исчезну? Как же так? Почему? Ведь это несправедливо…

Тик- так…

Станция дрогнула. Я поднял глаза на истантов.

Складки на их телах распрямились, они снова вытянулись во весь рост.

Оглянулся на полковника. Он просто стоял поодаль, сложив руки за спиной, будто находился не на готовой взорваться космической станции черт знает где в просторах галактики, а гулял в парке и остановился полюбоваться на природу. Железная у него выдержка, ничего не скажешь. Майор же, закусив губу, оглядывался по сторонам, пытаясь понять, двинулись мы с места или нет.

А мы двинулись. Движения не ощущалось, но я увидел на своей модели в голове, как медленно шли навстречу друг другу обе наши станции на противоположных точках орбиты, неумолимо приближая гравитационный экран к клоаке.

У меня получилось.

Что тут сработало? Неожиданность появления корабля? Я очень надеялся, что не зря сжег барабанные перепонки. Угроза гибели? Я специально сказал Дэну зависнуть точно по центру, именно над тем местом, откуда истанты появились на площадке. Там был спуск в нутро, туда, где целая орда желто-голубых цилиндров занималась беспрерывными актами творения. Или же А-рэй, чертов космический калькулятор-переросток, заново просчитав вероятности, связался с ними и сказал, что в этот раз «не абсолютно безопасно» проверять, действительно ли корабль сбросит бомбу, и обезвреживать пилота с дрожащим пальцем на спуске?

Все эти вопросы крутились у меня в голове, но думать сил не оставалось. Я ждал. Ждал, когда поле тяготения пройдется по черному шару клоаки. Стоило ли рисковать столь многим? А если из моей затеи ничего не выйдет?

Истребители закончили уничтожение последних одиночных плазмачей. Мерцающей в голубом пылании Кситы стаей зависли в отдалении. Я посмотрел на истребитель Дэна. Снаружи он был непроницаем. Что сейчас делает Дэн? Представляю, что он скажет, когда все это закончится! Теперь уже мне придется проставляться ближайшие десять лет…

И тут клоака дрогнула. Она почти до конца сформировалась и не могла сойти с орбиты по своему желанию, как это сделали бы отдельные особи Красных Зед. Надвигающееся поле нарушило ее незыблемость. Я увидел, как полыхнул из разорванного покрова гигантский протуберанец, словно струя сока из сжимаемого апельсина. Сеть кровавых трещин разбила черную корку поверхности. И вдруг все пространство вокруг нас колыхнулось, задрожав, как желе… Я увидел, как полыхнул из разорванного покрова гигантский протуберанец и сеть кровавых трещин разбила черную корку поверхности, — и в шоке понял, что вижу это второй раз, снова то же самое, что секунду назад. Станцию тряхнуло, и генератор гравиполя сменил тяжелый гул на надсадное завывание. Клоака рушилась, словно раздираемая изнутри. Ошметки плазмы выстреливало громадными кусками — и они медленно таяли, бесследно исчезая в черноте космоса. Шар раздавливался по орбите, теряя форму. Генератор перешел на невыносимое низкое визжание — и размазанное огненное месиво вспыхнуло ослепляющим факелом. Меня швырнуло на пол, и я пролетел с десяток метров на лопатках, успев увидеть, как вспыхнул истребитель Дэна отраженным кровавым отблеском. Затылок глухо стукнулся об пол, я замер. И вместе со мной замер надорвавшийся генератор, испустив последний стон.