"Гремя огнем…" - читать интересную книгу автора (Чекмарев Владимир Альбертович)

Воен-инженер Ежиков

Закончилась Гражданская война. Бывшего ЧОНовца, раненого белобандитами с радостью взяли на завод в Новосибирске, приняли в комсомол и послали по комсомольской же путевке учиться на РАБФАК, где он остался преподавать. Очень повезло бывшем портупей-юнкеру с внешностью, отнюдь не дворянской. Через поколение, в их роду появлялись мужчины с грубыми лицами центурионов и по плебейски крупными кистями рук и у новоиспеченного комсомольца, был именно этот вариант игры генов. Старший преподаватель Ежиков, пользовался у рабфаковцев заслуженным уважением и в первую очередь за здоровый рабоче-крестьянский юмор. Алексей, знакомый благодаря классическому образованию с греческой мифологией, римской историей и жизнью известных персон того времени, строил на этой базе анекдоты или истории из жизни, раскрашивал их для наиболее одаренных слушателей фронтовым матерком, без которого они просто не могли понять фабулы, и к месту и вовремя выдавал их преподавателям и студентам. Надо сказать, что истории из жизни древних эллинов и римских патрициев, не всегда адекватно действовали на неокрепшие умы. Комсорг потока, услышав историю про кентавров, глубоко задумался на несколько часов а потом воскликнул прямо в аудитории:

— «Это в какую же жопу, надо барать лошадь, что бы получился кентавр?!»

Надо ли говорить, что на всю оставшуюся жизнь, к несчастному функционеру прилипли сразу две клички — «Кентавр» и увы «Лошадиная жопа». Ну а истории про жительниц острова Лесбос, вызвали более чем бурный интерес у женской части коллектива, и не без пользы для Ежикова. О женщины, кто вас поймет… В рабфаковские дни был еще один забавный случай, перед студентами выступал драматург Bсеволод Иванов, рассказывая о своей пьесе «Бронепоезд 14–69», и Алексей с изумлением узнал родной БЕПО «Орлик» и тот самый эпизод с самовзрывом партизан. Каких только совпадений не бывает в жизни.

В 1930 году Алексея Ежикова перевели на ХПЗ им. Коминтерна, где он целиком посвятил себя танкам. В 1937 году Алексея, как специалиста по проектированию, монтажу и установке вооружения, временно командировали на завод N48 где в группе, под руководством Н.Ф. Цыганова, он участвовал в разработке танка с улучшенной броневой защитой на базе БТ-7*. Изготовленная в конце года машина, получила название БТ-СВ-2 (СВ — «Сталин» — «Ворошилов»)*, но в серию танк не пошел, а в связи с арестом в начале 1938 года Н.Ф. Цыганова, все работы по этой машине были прекращены. Арест руководителя группы, как не странно сыграл положительную роль в карьере Ежикова. Следствие отметило, что Алексей неоднократно конфликтовал с Цыгановым по поводу ряда конструктивных моментов новой машины, а так как работа группы была признана чуть ли не вредительской, единственным незапятнанным оказался честный комсомолец Ежиков, хотя он ни на кого не стучал. После возвращения на завод N183 (бывший ХПЗ) он возглавил сектор, а потом и отдел в КБ артиллерийских танков. Был постепенный, но уверенный карьерный рост (знание иностранных языков, которыми кадет-барчук-пролетарий «обучился» на рабфаке весьма в этом помогали). Парторг на всех мероприятиях, именно на его примере хвалил мудрость комсомольского руководства, которое знало кого посылать на рабфак, а кого на партучебу.

— Вот Ежиков, прекрасный инженер, а по первоисточникам туповат будет, партучеба это тебе не цифирки считать и карандашиком чертить — Говорил, поглаживая наголо выбритую голову, старый буденовец, а ныне Парторг ОКБ Варфоломей Кавун. Пользуясь простотой Красного кентавра, Алексей как то очень удачно, нейтрализовал благожелательные потуги Кавуна по рекомендации себя в ВКПб. В разговоре один на один, Ежиков произнес целую речь…

— Товарищ Кавун — проникновенно говорил он — Коммунист в моем понимании это Человек с Большой Буквы. Герой! Сталинец! Большевик! И опять же знающий Большевистскую науку, не по наслышке. Вот как вы например товарищ парторг. Вы только основоположника товарища Карла Маркса сколько наизусть знаете. Тут вы правы, это не цифирки! Это наука! А ведь и в инженерном деле вы разбираетесь как технический профессор, ведь партия не поставит на такую должность незнающего человека. Я же догадался, что когда вы молчите на совещаниях, вы же все понимаете. Глаза вас выдают. Лукавые как у Ильича на портрете. На а когда вы говорите о товарище Сталине, так хочется в атаку идти. И пока я не дорасту до ваших высот Варфоломей Иванович, то быть в партии не имею права, ибо не готов. Вот поучится у вас как стать настоящим большевиком, за счастье почту –

Кавун сидел багровый и счастливый. Он действительно повторял все время цитату из Маркса, звучавшую в первоисточнике — «На плоской равнине всякая кочка кажется холмом», очень этим гордясь, но постоянно так ее перевирал, что хрюкали в кулак все окружающие сотрудники, ну типа — «На поле любая пролетарская кочка, больше любой кучки». Ну а в технике был вообще ни бум-бум, что его весьма расстраивало. Как говорил ехидный Мишка Зибелевич, наш Арбуз гаечный ключ от штангеля не отличит, если конечно кожей не обшить. (Кавун обожал носить кавалерийские галифе, густо прошитые в паху кожей.) И сейчас парторг был готов расцеловать Ежикова.

— Ну ты, это… Алеша… Заходи когда захочешь. Мы старые большевики, всегда поможем молодой смене. И знай, что как говорил товарищ Маркс, на пролетарском поле науки, без труда хрен чего вырастет выше подсолнуха –

Кавун был еще славен и идеологически выдержанными рассказами, о своем тяжелом батрацком детстве в услужении у кулака. По словам Кавуна, в доме у него был только один друг — бык Кучма. По неоднократным (доставшим всех) рассказам Арбуза, бык этот был умнейшим и жизнерадостным существом, помимо дружбы с подпаском еще и охранявшим дом. Как проворчал Мишка — Ну прямо как собака, только поменьше в холке будет и почти не лает –