"Вторая путеводная звезда" - читать интересную книгу автора (Гармаш-Роффе Татьяна Владимировна)Часть 3Роман перезвонил через две минуты. – Пиши, – и он продиктовал номер джипа. – Ты где? – Стою в конце улицы. – А бандиты? – В данный момент они как раз проезжают мимо моей машины… – Все, оставайся на месте! Жди меня, я скоро подъеду! Кис, не теряя времени, связался с Громовым, обрисовал ситуацию, сообщил номер джипа. – Скажи Ромке, что он молодец! И не дергайся, Кис, мы сейчас операцию «Сирена» объявим! Слышь, не дергайся, все будет хорошо, говорю! – произнес Серега и отключился. Если бы он мог еще сам себя заверить, что все будет хорошо… Серега посмотрел на Юлю, устроившуюся на скамейке в ожидании, когда он отвезет ее к бабушке и сыну, и сердце его заныло. Он знал – не умом, а неким иным знанием, – что этой ночью между ними что-то произошло, что-то случилось. Они вошли в эту темницу незнакомыми, а вышли из нее… близкими, что ли… людьми. Сергей никогда бы не нашел слов, чтобы самому себе объяснить, что именно он чувствует к Юле, – но она стала ему за эту ночь дорога… И сейчас ее сын в руках бандитов! Сын, Михаська, он ее часть, – и если с ним что-то случится, то… То Серега себе этого никогда не простит. …Последние километры Алексей пролетел с такой прытью, что старушка-«девятка» наверняка удивилась: не ожидала, что способна на подобные скорости. Джипа на их улице уже не видать, что понятно. Но и Романа тоже, что непонятно. Алексей не всегда знал с точностью, на какой тачке в данный момент разъезжает его сын: Ромка часто менял машины, что было ему не сложно, с учетом его работы в автосервисе. Однако на улице не просматривалось ни одной машины, никакой. Куда он подевался?! Набирая на ходу номер сына, он отворил калитку, взошел на крыльцо… Дверь дома не заперта… Телефон Романа не отвечал, и Алексей дал отбой. Что он увидит на даче? Труп бабушки? Нет, только не это!.. – застонал он. Кис вошел в сени. – Любовь Михайловна? – ни на что не надеясь, позвал он. В ответ ему донеслось мычание. Кис бросился на звук. Любовь Михайловна обнаружилась в одной из комнат. Она была привязана к стулу, рот ее заклеен пластырем. На коленях у нее свернулась калачиком рыжая кошка с рваным ухом и сладко спала, радуясь, что никто ее с колен не гонит. Алексей отодрал пластырь резким движением. Любовь Михайловна, как только рот ее освободился, начала кричать, звать Михаську. – Его нет, – тихо произнес Алексей. – Увезли? Увезли, да?! Слезы потекли по ее морщинистым щекам. – Увезли… Увезли… – повторяла она, покачивая головой. Кис сходил на кухню, взял нож и принялся резать веревки. В этот момент – Алексей увидел в окно – подъехала машина областной милиции, старый «жигуль», заляпанный грязью. Из нее вывалился толстый человек в форме – всего один, хотя Кис предупреждал о возможном (на тот момент еще только Этот самый один человек вошел в дом и, завидев Любовь Михайловну, еще не до конца отвязанную от стула, и детектива с ножом в руках, навел на него пистолет. – Сдавайся, гад! Милиция! «Это ты гад! – подумал Кис. – Ты что делал все это время? Досыпал? Жрал свой завтрак? Почему только сейчас появился здесь?!» – Я детектив, частный… – Кис осторожно вытащил свое удостоверение и протянул его местному менту. – Почему вы так долго ехали? Вам сигнал поступил уже с час назад! – Так я спал, когда пришел вызов… – без всякого смущения сообщил ему мент. – Я ж не ванька-встанька, чтобы в одну секунду! Детектив перебрал в уме всю матерную лексику, которой владел. Озвучивать ее не имело никакого смысла: этому дремучему человеку подобный расклад представлялся вполне естественным. Он даже не подозревал – ну совсем, никак не подозревал! – что его пост обязывает к НЕМЕДЛЕННОМУ реагированию! Нет, он искренне полагал, что имеет право спать, неспешно завтракать, не суетиться: не ванька он встанька, чтобы бежать по вызову! Да дело не в дремучем человеке – сама система дремучая. Менталитет. Назвать милицию «полицией» можно зараз, а вот сколько десятилетий потребуется, чтобы изменить менталитет? – И потом, это мой участок, я тут всех знаю, люди у меня спокойные живут, ничего такого случиться не должно. То есть сюда прислали – Да и дороги развезло, – продолжал толстяк, – дождь-то какой шел! Мой ишак, – мотнул он головой в сторону окна, за которым виднелся «жигуль», – в грязь залез, и ни тпру ни ну. Насилу выбрались… Так кто здесь скандалит? Детектив уставился на мента. О чем он? – Ну, ссорится кто тут? – пояснил участковый, видя недоумение на лице Киса. – Бабульку кто к стулу привязал? – Бандиты. – Бандиты? А где… Где бандиты? – он встревожился и принялся осматриваться по сторонам. – Уехали. Похитив ребенка. – Тю… А дежурный сказал, что скандалят на даче… Алексей только скрипнул зубами. Отвечать смысла не было. – Любовь Михайловна… – обернулся он к бабушке, которую уже полностью освободил от веревок, – вы бандитов видели? Сколько было человек, какие из себя? – А я одного сковородкой по голове ударила! – гордо заявила Любовь Михайловна. – И что… тут кто-то без сознания лежит? – Ох, господи… – она прижала руки к лицу. – Михаська! Мальчик мой, Михаська!.. Неожиданно бабушка сорвалась со стула и засеменила в сторону двери так быстро, что детектив едва успел ее перехватить. – Любовь Михайловна, голубушка, придите в себя, пожалуйста… – он успокаивающе поглаживал женщину по плечу. – Постарайтесь вспомнить, сколько… – Их четверо было! Ворвались к нам, Михаську схватили! Я одного огрела сковородкой… Он упал… Ну, не упал, а присел… и сразу вскочил… А меня в отместку огрел кулаком… – она пошевелила пальцами в седых волосах, – сюда вот… А после примотали меня к стулу, рот заклеили, потому что я ругалась страшно… И Михаську унесли! А ты, детектив, клялся, что мы тут в безопасности! И она вдруг набросилась на Алексея, дробно осыпая его грудь ударами сухоньких кулачков. – Ты обещал, ты клялся, мошенник, ты обещал! – выкрикивала она бессвязно. Кис ухватил ее за кулачки, усадил, подавляя желание привязать ее к стулу снова. В многочисленных баулах бабушки должна непременно найтись валерьянка или что-то в этом духе! Алексей спросил, получил ответ, нашел валериановые капли, принес Любови Михайловне стаканчик. Затем опять принялся набирать Романа, поглядывая на безмятежно-невозмутимую рожу местного шерифа, в которую ему по-прежнему очень хотелось съездить. Роман не откликался. Где он, что с ним?! Он с досадой дал отбой… Как вдруг телефон зазвонил. – Па, – услышал он приглушенный голос Ромки, – я слышал твои звонки, но связи не было… – Ты где?! – Тут, недалеко… Я просто решил посмотреть, куда бандиты двинули… – Роман! Ты мне обещал оставаться на месте!!! – Так я совсем чуть-чуть, чтобы узнать их направление… Ругать его бесполезно. Все равно сделает по-своему. Большой он уже мальчик, опоздал Алексей его воспитывать… – Хорошо, – взяв себя в руки, спокойно произнес он, – объясни, где ты находишься. – В лесу. У вас тут дорога есть, старая просека, мы еще вместе по ней гуляли, помнишь? Вот, джип по ней трясется, а я у него на хвосте. Кис хорошо знал эту просеку. Они не раз ходили с Сашей по грибы, и лес вокруг дачи был ими изучен вдоль и поперек. Вела эта просека в большое село, километрах в десяти, из которого по вполне приличной асфальтированной дороге можно было выехать на шоссе и шоссейки. – Роман, теперь слушай меня внимательно. В джипе – бандиты. Бандиты, понимаешь? И они видят, что ты едешь за ними. При этом вполне догадываются, что ты не по своим делам едешь, а именно за ними следишь! В силу чего они могут открыть стрельбу по тебе. Надеюсь, что ты отдаешь себе в этом отчет?! – Да ты не волнуйся, па, я же на расстоянии… – Возвращайся немедленно на дачу! – Алексей не сдержался, повысил голос. – Уже задействованы силы милиции, объявлена операция «Сирена», так что твоя помощь не требуется, понял?! – Ага, – беспечно ответил его сын и нажал на кнопку отбоя. «Засранец, – обругал его мысленно Алексей, – мальчишка, пацан! Ему тут погоня, настоящая, с настоящими бандитами, не стрелялка какая-нибудь на компе! И теперь он самостоятельность свою демонстрирует! Да кому она нужна, его самостоятельность?!» Кис вдруг вспомнил Гошку. Вот этот тоже… туда же! Надо как-то Романа остановить, оттащить от погони, от «стрелялки»! Да как? Рвать за ним на «девятке» дело тухлое. Он вышел во двор, осмотрел машину мента: его «ишак» был едва ли лучше… Что же за день такой сегодня выпал, полный тревог и невзгод?! Серега позвонил, потребовал доложить ситуацию. Кис невесело доложил: – Не дрейфь, Леха, их уже засекли по GPS! Отловим, вот увидишь, просто вопрос времени! А ты пока парня своего приструни, верни назад! Как будто Кис и без него не знал, что ему делать! Удрученный, раздраженный, снедаемый беспокойством, он снова набрал номер сына. Звонок прошел, но голоса Ромки он не услышал. Вернее, услышал отдаленно, как будто телефон лежал в стороне: до него донеслись ругательства. Потом Ромка взял трубку: – Да, па… И в этот момент Алексей услышал выстрелы. Нет, только не это! Сердечная мышца не выдержит. Там уже много собралось людей, внутри его сердца, там уже тесно, уже не продохнуть от беспокойства… Не надо, чтоб еще и Ромка! Не надо, пожалуйста! – взмолился он и тут же заорал: – Немедленно поворачивай на дачу!!! Сын не ответил. Визг шин. Снова выстрелы. – Ромка-а-а-а!!! Он его убьет, дурачину этого! Вот если только жив останется, то Кис его непременно убьет!!! Жуткий грохот железа. И вслед за ним тишина. – Ромка-а-а!.. ТИШИНА. Горло Алексея сжалось. Он не мог вымолвить ни слова. Только смотрел на участкового вдруг повлажневшими, словно от боли, глазами. – Что случилось? – спросил тот, и лицо его вдруг приобрело встревоженное выражение. – Эй, детектив, чего случилось-то? Ты прям белый весь стал… Не получив ответа, он приблизился к Алексею и, схватив за плечи, сильно тряхнул. Спасибо ему: Кис обрел дар речи. – В моего сына стреляют бандиты… Он за ними погнался… Он ранен! – «Если не убит…» – подумал Алексей, но немедленно прогнал от себя эту мысль: она не имела права на существование. – Вызовите «неотложку»… нет, «реанимацию»! Участковый среагировал быстро, и уже через несколько секунд диктовал адрес его дачи. – На просеку пусть едут, на просеку! – вскинулся Алексей. – Роману нужна немедленная помощь! – Вы, это… вы успокойтесь. У просеки адреса нет, вы же понимаете… – произнес мент. – Так что «Скорая» сюда подтянется. А пока пойдемте в машину, попробуем найти вашего сына и доставить сюда… Этот человек, которого Кис еще недавно осыпал всеми мыслимыми ругательствами, вел своего «ишака» сосредоточенно и споро, ловко объезжая лужи, пни и колдобины. – Как вас зовут? – спросил Кис, чтобы нарушить молчание, чтобы прогнать мысли о том, что поджидает его впереди. – Паша. Федорович, если с церемониями. – Паша, скажи, как это вышло, что сообщение с Петровки о возможном нападении бандитов превратилось у вас в информацию о «скандале» на какой-то даче? – Да попивает он, дежурный наш. Сидит один, ночь длинная, ничего не происходит, – у нас тут вообще тихо обычно, – вот и развлекается с бутылкой… Если бы трезвый был, так поднял бы по тревоге все отделение, – а он меня вызвал, участкового… Я так понял, что семейные дела, вот и не торопился… Он помолчал. – А представь, – вновь заговорил участковый, – что я бы поторопился и раньше бандитов на дачу твою прибыл! И что было бы, знаешь? Вот что: они бы меня застрелили! Паша был прав – именно так бы и случилось. – Вернусь, башку ему оторву. И поставлю вопрос об его увольнении! – Ты извини меня, Паша. Налетел я на тебя… – Да чего там… Я не знал, что тут такие разборки, а ты не знал, что я не знаю… Если бы в моего сына стреляли, то я б вообще всех урыл без разбору… Дальнейшие события мелькали в сознании Алексея рваным пунктиром, как в бредовом сне. Путь по просеке, показавшийся ему бесконечно длинным (потом выяснилось, что всего-то шесть километров…). Затем массивный пятидверный «Вольво» со спущенным – простреленным! – передним колесом. Носом он вмялся в толстую березу на обочине. Машина Ромки? На ватных ногах Алексей выбрался из «ишака» участкового. Может, это стыдно, малодушно, – но он боялся подойти к «Вольво», казавшемуся мертвым. Паша его опередил. И в то безумно долгое время, в которое Алексей преодолевал пяток метров, отделявших его от «Вольво», он уже распахнул дверцы, уже посветил вовнутрь фонариком, уже принялся вытаскивать из него тело… Его сына. Без признаков жизни. «Не-е-ет! – закричало все у него внутри. – Нет-нет-нет-нет!!!» Алексей Кисанов прикрыл глаза. Он был сражен, убит, уничтожен. Ни сына своего он не уберег, ни Михаську… …Глаза он открыл только тогда, когда услышал стон. Это был голос Ромки! – Он… жив? – не веря себе, спросил Алексей. – Жив, жив! Ты бы помог, детектив, парень твой тяжелый… В полной прострации, боясь поверить в чудо, он подхватил сына за ноги, и они с Пашей загрузили его на заднее сиденье. – Да не переживай так, детектив! – Паша включил зажигание. – Сын твой в плечо ранен да башкой ударился, поэтому в обмороке. Ничего страшного! Кис повторял эти слова на протяжении всего обратного пути. «Реанимация» приехала, – Роман очнулся, открыл глаза, – Кис сел вместе с сыном в реанимобиль и всю дорогу молча держал его за руку. Больница. Операция. Ожидание. Телефон: местонахождение бандитов засекли, дорожная милиция подключена, черный джип уже берут в «клещи». Сколько прошло времени, Алексей не знал. Он смотрел на часы, но никак не мог понять, что означает положение стрелок. – Все, – сказал хирург триста лет спустя, – пулю вынули. Ваш сын в сознании, мы его оперировали под местным наркозом, так что можете пройти к нему прямо сейчас… – Все, – сказал Серега триста лет спустя, – бандитов взяли. Михаську сейчас везут к нам, бабульку тоже забрали, – ну и Тароватого с Голявкиным, само собой. Расслабься, Леха, все путем! …Суета, однако, закончилась не скоро. Через поле подтянулись к дому Колдуньи три машины. Из одной вывалилось подкрепление, из другой эксперты, как Юля поняла. Громов отправился с ними в дом, что-то пояснял… Вывели охранников. Их и Гарри рассадили в две тачки, с ними сели несколько ментов, и машины убыли… Наконец Громов показался из дома, подошел к ней. – Заждалась? – Ничего, все нормально. Ее сдержанный ответ, Серега учуял, не был проявлением ни застенчивости, ни покладистости: это в чистом виде самодисциплина. Большой спорт Юлю этому научил. Как бы ни хотелось ей поскорее попасть к сыну и бабушке, как бы ни томили ее сердце дурные предчувствия, она все это время никому не мешала, ни на кого не вешалась со своими проблемами, просто ждала. И Серега был ей признателен за это. – Я закончил. Поехали, – произнес он. И он легонько приобнял ее за плечи, чтобы отвести к машине. – За Михаськой? – Ммм… Сначала на Петровку. – Нет! – Юля вывернулась из-под его руки и встала как вкопанная. – Никуда я не поеду, только за своими! – Сына твоего тоже туда доставят. И бабушку. Пошли к машине. – Почему? – Юля не сдвинулась с места. – Почему Михаську с бабушкой должны доставить на Петровку?! – Юль, пойдем, я тебе все по дороге объясню, ладно? Она поддалась, обмякла и позволила отвести себя к машине. Юля молча забралась на пассажирское сиденье рядом с Серегой и несколько километров не проронила ни слова: ждала, пока Громов выполнит обещание, объяснит ей, почему они едут на Петровку. Выполнять обещание пришлось: ее молчание было красноречивей любых вопросов. – Ты только не волнуйся, ладно? – глупо начал он: от таких слов она только больше заволнуется! – Тут вот как дело повернулось: несколько – Какие же наши слова оказались неосторожными? – сдержанно поинтересовалась Юля. – Насчет Михаськи… Дальнейшее он смазал, как сумел. Нападение на дачу Киса, захват Михаськи, связанная бабушка, операция «Сирена» – все это уместилось у него в пару-тройку предложений. – Машину бандитов вот-вот перехватят, – заговаривал он Юле зубы, – и скоро твоего сына и бабушку доставят на Петровку… Юля не ответила и весь долгий путь в Москву молчала, прильнув головой к боковому стеклу и прикрыв глаза. …Она сидела в его кабинете, и каждый раз, когда Громову докладывали по телефону о ходе операции, он выходил, чтобы Юля не слышала его переговоры. «Все в порядке, – говорил он каждый раз, возвращаясь. – Скоро будут тут». К счастью, дорога от дома Колдуньи заняла немало времени, так что основной пик событий пришелся как раз на тот момент, когда Громов добрался до своего кабинета. Прошло еще минут сорок, трудные сорок минут, в которые Юля по-прежнему не задала ни одного вопроса, только вскидывала на него глаза каждый раз, когда он возвращался после очередного разговора. Наконец ему доложили, что машина бандитов перехвачена. Михаську освободили – живого и невредимого – и везут теперь к нему в отдел. Бандитов тоже, разумеется. Бабушку же доставил местный участковый до ближайшего поста ГИББД, а там ее гаишники взяли в свою машину и повезли в Москву, все на ту же Петровку. Услышав эту новость, Юля вдруг выставила перед собой руки, сплетенные замком, потянулась. После чего сложила их на Серегином столе и подняла одну, будто школьница, просящая слова. – Теперь расскажи мне, что там И снова Серега подивился: Юля, выходит, все это время догадывалась, что он говорит ей неправду, но не приставала с расспросами, истерик не устраивала… Ну и характер! – смешался Громов. Чувства его были неоднозначны: восхищение, уважение, да, и в то же время странное ощущение, что… Что она вела себя точно так, как повел бы себя в подобной ситуации он сам! От этого было почему-то тревожно. – Вешал, – покаялся он. – Пока я не был уверен, что Михаську выручили, я не мог сказать тебе об этом. – А сейчас ты уверен? Громов кивнул. – Я бы тоже так повела себя на твоем месте, – вдруг сообщила Юля. – Откуда ты можешь знать, что ты бы чувствовала на – Но это же очень просто, – удивилась она. – Любой нормальный человек не смог бы сказать матери, что его сына похищают в данный момент бандиты! Только потом, когда все закончилось благополучно… Действительно, как просто. Особенно если иметь дело с – Или если неблагополучно… – подумав, добавила Юля. – Тогда бы тоже пришлось сказать правду. Так и есть. Совершенно верно. – Но у нас с тобой все закончилось благополучно, Юль… Она вдруг поднялась, подошла к нему, взяла его ладони, соединила их «лодочкой» и поцеловала в середину этой «лодочки». Взгляды их встретились. И обожгли друг друга. Икар расправил крылья. Кажется, он еще не разучился летать к солнцу… …Подъехали машины, и снова пошла суета. Привезли Михаську, – Юля, услышав об этом, выскочила из кабинета, кинулась обнимать сына. Привезли бандитов, и Громов принялся распределять своих людей на допросы. Чуть позже доставили Любовь Михайловну, Серега самолично записал ее показания, быстро и неутомительно, считаясь с тем потрясением, которое пережила старая женщина. После чего протянул ей распечатанный листок на подпись. Бабушка надела очки, прочитала. – А вот тут, про утюг, подчеркни! Мне его так и не привезли! Серега, улыбнувшись, подчеркнул, после чего Любовь Михайловна удостоила документ своей подписью. Когда он наконец вернулся в свой кабинет, Юля и Михаська сидели там, прижавшись друг к другу. …Серега совершенно не представлял, как обращаться с детьми, но на этот раз ему задумываться не пришлось. Мальчуган, так похожий на свою маму, и темными кудрями, и ямочкой на правой щеке, и золотистыми веснушками на носу, – без смущения забрался к нему на колени, с любопытством разглядывая экран Серегиного компьютера. – А «Покемон» у тебя есть? – Нету… – расстроился полковник. – А что у тебя есть? «Морской бой»? «Морского боя» у него тоже не имелось. – Ну, хоть крестики-нолики? – Михась, подожди чуток, мы с тобой сейчас все загрузим… Вот тут, смотри, на этом сайте все есть! – Серега покликал мышкой. – Так тебе что интереснее, «Покемон» или «Морской бой»? Юля вышла из кабинета: «Бабушку проведаю». – «Покемон»! – Сергей, – произнесла Юля, вернувшись, – нам бы домой… Бабушка едва держится после всех потрясений… Что правда, то правда: Любовь Михайловна уже давно клевала носом над свободным столом одного из оперов, в данный момент отсутствующего, а под ее рукой клевала розовым носом рыжая кошка. – Да и я тоже едва держусь, если честно… – добавила Юля. Серега посмотрел на ее избитое лицо. К синякам на скулах прибавились синие круги под глазами. Конечно. Понятно. После всех потрясений хочется домой. Это естественно. Да только малюсенькое такое тело угнездилось у него на коленях, теплое, душистое… Серега вдруг расстроился, что придется снять его с колен. – Юль, если ты еще немного подождешь, то я отвезу вас домой. В данный момент допрашивают Тароватого и Голявкина, я должен быть на рабочем месте. Но если не можешь, то я распоряжусь, чтобы вас доставили. Юля посмотрела на сына, который увлеченно орудовал мышкой: Серега успел ему открыть «Покемон», и теперь прожорливый колобок хавал, под руководством пацаненка, одного чудища за другим. Серега иногда ему подсказывал, куда повернуть «колобок». – «Немного» – это сколько? – Трудно точно сказать, – честно ответил Громов. – Смотря как дело пойдет. Может, полчаса, может, час… Или больше. – Михаська-то может до вечера играть и про сон не вспомнит, – улыбнулась она. – Но бабушка моя… Ей нужно отдохнуть. Она слишком много пережила за эту ночь. Юля не добавила «да и я тоже». Серега кивнул и распорядился, чтобы их отправили домой. Остаток дня Серега мучился. Не так уж много времени провели они с Юлей в темнице, но провели бок о бок, в экстремальной близости, физической и… душевной, что ли… И теперь что-то саднило в душе у Громова, словно у него что-то отняли. Ампутировали. То ли часть тела, то ли часть души… Тот бок, который «о бок». В то же время подслушанный им разговор Гарика с Юлей не давал покоя. Прав ли Балатаров и Юля действительно нашла эти камешки, перепрятала их? На допросе Гарри сделал неожиданное признание: оказывается, он никогда не сомневался, что Михаська его сын! Но нарочно отрекся от него: учитывая, что добычу из ювелирного магазина Гарик поделить с корешами не успел ( Платочки вынимайте, пожалуйста. Какой честный грабитель, какой заботливый папаша! …И Юлю он по той же причине от себя отлучил как неверную жену: чтобы кореша ей вреда не причинили и Гарика не смогли шантажировать любимой супругой. Пожалуй, тут новая порция платков понадобится. Какой прекрасный муж! Однако на вопрос, где теперь «брюлики», он плечами пожимал и твердил, что рад бы государству вернуть, да пропали они… Своими подозрениями, что нашла их его бывшая жена, он с ментами не поделился. Но Серега помнил их разговор у дома Колдуньи. Если Юля нашла драгоценности и припрятала их… Что, «грабь награбленное»? Серега ненавидел эту фразу, нечистоплотный лозунг нечистоплотных душ. Если Юля… Нет, не надо строить домыслы. Надо все Он с трудом дотянул до вечера, подавляя желание ее навестить. Ночь проворочался без сна. С утра поехал к Юле. Дверь ему открыл Михаська и сразу же, с разбегу, оседлал Серегу, обхватив ручками за шею. – Пойдем играть? Юля вышла в прихожую. Свежая и невероятно красивая, несмотря на синяки на лице. Любовь Михайловна выкатилась в прихожую, зыркнула на него – поскольку Серега вчера самолично снял с нее показания, они успели познакомиться, – и проговорила: – А, как раз к завтраку. «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро!» – съехидничала она. – «Тарам-парам-тарам-папам, на то оно и утро»! – весело закричал сияющий Михаська. – Ну, пойдем играть? – Человека с утра кормить нужно, – категорически заявила бабушка, – а игры потом, если у товарища полковника время будет! Давайте на кухню, – кивнула она всей троице, – сырники стынут! – Ты – Серега, на самом деле, собирался только поговорить с Юлей, выяснить тревожащий вопрос, ему это было необходимо! Ему нужно знать, что делать с этим «бок о бок», как лечить ноющую пустоту, образовавшуюся от разделения их тел и душ. Но мальчуган смотрел на него с такой надеждой… Понятно: в доме мужчины нет, Михаська вырос с двумя женщинами, а он, как любой в мире мальчик, нуждался в мужском присутствии… – Добро, поиграем, – произнес он. – Сначала за стол! – распорядилась бабушка и попилила на кухню впереди них. Сергей поймал взгляд Юли: он был полон странной нежности. Хотя ничего странного: эта нежность относилась наверняка к сыну… Громов отработал программу до конца: и сырников отведал, и чаю выпил, и с Михаськой полчаса посидел у компьютера, помогая ему расставить корабли в «Морском бое». Юля устроилась позади них и смотрела, как увлеченно топят вражеские судна двое мужчин, маленький и большой. На лице ее сияла все та же нежность, и Громову казалось, что она согревает его затылок. Наконец, посмотрев на часы, – на работу пора! – он аккуратно ссадил невесомое детское тельце с колен, поднялся, обернулся к Юле. – У меня к тебе пара вопросов есть. Где можно поговорить? Выражение нежности медленно угасло на ее лице. – Пошли в другую комнату, – произнесла она деловито. Серега плотно закрыл за ними дверь, хотя подслушивать их было решительно некому: бабушка глуховата, а Михаська все равно не поймет. – Я слышал твой разговор с Гариком. Юля не выказала ни удивления, ни смущения. Она спокойно ждала продолжения. – Что за знак такой Гарик оставил на даче? – Я не знаю, о чем он говорил. Я там не была много лет. – Я хотел сказать… Я имею в виду, если бы он оставил там знак, то какой? – Наверное, елку. – ? – У него есть родимое пятно на бедре в виде елки. Верхушка и по две треугольной лапы с каждой стороны. Пятиугольник такой своеобразный… Гарри иногда рисовал его вместо подписи под записками ко мне. – И Гарик оставил такой знак на даче? – Ты же слышал, как он это сказал! Так почему ты спрашиваешь у меня? Она умолкла, и Серега растерялся. Он рассчитывал, что сумеет понять по ее реакции, прав ли Гарик в своих предположениях, но лицо Юли ничего не выражало. Лишь стало закрытым и чужим. Он вдруг вспомнил ее сдержанность, которая до сих пор его восхищала. Ну да, она ведь много лет занималась большим спортом, а он тренирует… Приучает не только к дисциплине, но и высокому владению собой: упала? ударилась? Все равно улыбайся! Никто не должен догадаться о твоих чувствах… – Выходит, он значок над поленницей оставил? – Съезди туда и посмотри, – пожала плечами Юля. Да, расколоть ее не удастся… Да есть ли что «колоть»? – А почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась Юля. – Хочешь драгоценности изъять? Но их там нет, можешь не сомневаться: раз уж дружки моего бывшего не нашли, значит, нет. – Ты не знаешь случаем, где они? Юля ответила ему гневным взглядом. Сергей смешался, быстро попрощался и направился к выходу. Кажется, он все только испортил… – А ты еще придешь? – выскочил в прихожую Михаська. Громов молчал. Врать пацану он не хотел, а сказать правду… Он не знал, где правда. – Придет, Михась, – вдруг насмешливо произнесла Юля. – Как только у господина полковника снова возникнут ко мне странные вопросы. И она, повернув движок замка, распахнула перед ним дверь на лестницу. На следующий день Серега вдруг вновь зазвал Алексея «пивка попить». Кису это приглашение было малость поперек его планов: Александра заказала путевки в Италию, и улетать им завтра. Но он чувствовал, что у дружбана отчего-то душа не на месте. Посему согласился. Начал Серега, под первую кружку, с показаний Гарика. – …От сына отрекся и от жены, в заботах о них! Ты в такое поверить можешь? – Почему нет? Все говорят, что Балатаров очень жену любил… Сейчас его страсть вроде поутихла, но тогда – почему нет, собственно? – А я думаю, что это он в заботах о припрятанных камешках! – Может, и так, – пожал плечами Кис. – А тебе какая разница? Серега не ответил и заговорил вновь, только когда хлебнул из второй кружки. – Я разговор их слышал, у дома Колдуньи. Юля первой вышла, – я пока свои вещи искал, тебе звонил, потом Димке, – а там к ней Гарик подкрался… Я у ворот притаился и слышал… По словам Балатарова, цацки у Юли. Она там якобы его значок опознала… Бандитам он ее не выдал, но сам в этом уверен… Кис воззрился на Громова. Интересненько… Если так, если информация верна, то из нее, между прочим, вытекала еще одна неожиданная и любопытная вещь: коль Юля цацки нашла, значит, на даче той побывала. И знала, когда направляла туда детектива с бабушкой и Михаськой, что к жизни, даже на короткий срок, дом совершенно непригоден. На что же она рассчитывала? Он вспомнил испытующие взгляды, которые бросала на него Юля, когда он впервые явился за ней в круглый дом в Матвеевском. И вопросы, которыми она его на честность проверяла. Поняла, что детектив не подведет? Что оправдает ее надежды и сам найдет приличное укрытие для бабушки и ребенка? Но прямо его попросить постеснялась… Постеснялась? Или не желала признаться, что на даче той побывала относительно недавно? Где и тайник Гарри нашла? Кис решил оставить вопрос открытым. Это уже ничего не меняло. Хотя… Прояснилась, кажется, еще одна деталь: мотив похищения Юли Гариком. Не любовь тому была причиной, не ревность, не желание, чтобы она ему ребенка родила, – как он громогласно провозгласил, – отнюдь нет! Гарри, выйдя из тюрьмы, первым делом за сокровищами наведался, без сомнения. И не нашел их там. После чего решил, что забрать их могла только Юля. Она одна могла узнать значок, который Гарик оставил там как памятку себе! Кроме того, как рассказал Серега, бандиты, – когда пытались выбить признание из Балатарова, – рассуждали насчет землицы на месте клада… И они почти в точку попали. А вот забрать клад и заново Впрочем, это тоже ничего не меняло. Забрала цацки Юля, не забрала, какая разница? Кис просто любил порядок в мыслях и оттого был сейчас доволен, расставив последние точки над последними i. Делиться с Серегой своими соображениями он не намеревался. – Допустим, Юля нашла. И что тебе с того? – спросил он дружбана. – А если она и вправду… – Погоди-ка, погоди! У тебя с Юлей что-то… – Ничего у меня с Юлей не было! – Да я не трах имею в виду… Громов, ты влюбился, что ли? – Я?! – Ну, точно, влюбился! – не обращая внимания, продолжал Кис. – То-то я смотрю, ты смурной такой. Страдаешь, значит? – Блин! Ты чего… – Страдаешь-страдаешь, а то я не вижу! – Кис, я тебя как друга позвал поговорить, а ты… – А я диагноз поставил как настоящий друг. – Сволочь! – Серег, у тебя есть время на третью кружку, не больше. Мне домой надо, мы завтра с утра всей семьей вылетаем. Так что давай конструктивно. «А», ты влюбился в Юлю. Замечательная девушка, одобряю. «Б», тебя смущает подозрение, что она цацки нашла и себе забрала: это незаконно и аморально… Внеси коррективы, если я ошибся. Громов молчал, изучая кружку с пивом, уже опустошенную. – Между прочим, это утверждает Гарри. А он может ошибаться, – продолжал Алексей, ввиду молчания друга. – Но, допустим, так оно и было, Юля камешки нашла и перепрятала. И что с того? – «Грабь награбленное», да? Это нормально? – вскинулся Серега. – Мент, ты совсем оборзел на работе! Что значит «грабь»? Кого она ограбила? У кого украла? Кого обделила, обеднила? Гарик обворовал таких же бандитов, как он сам! Ну давай, законный ты мой, будем исходить из морали: драгоценности нужно вернуть… Кому? Бандитам? Или в казну, из которой их немедленно разворуют другие, чиновные бандиты?! Серега не ответил. – Предположим, что девчонка увидела знак, сообразила, цацки нашла… И взяла. Так у нее ребенок на руках и бабушка! Гарик в тюряге сидел, к тому же она с ним порвала, развелась, только на себя рассчитывать могла… Ты когда-нибудь был в положении женщины, у которой на руках семья? Которая ее содержит, за нее отвечает? Серега молчал. – Она на них хоромы купила? Тачку дорогую? Брюлики? Нет, живут они очень скромно, и если уж Юля и впрямь перепрятала камешки, то на черный день! Который, дай бог, не наступит в ее жизни. Умница, толковая, понятливая, все сечет с ходу, два раза ей повторять не нужно… И работящая, и… и… и просто хорошая девчонка! Прехорошенькая к тому же. А пацаненок… лично я уже только из-за него в Юлю бы влюбился! А ты, ты мент, дубина стоеросовая и козел, понял? Серега махнул рукой, – за третьей кружкой, как подумал Кис. Но Громов попросил их рассчитать. Расплатившись, он встал, крепко хлопнул Алексея по плечу и вышел, не обернувшись. «К Юле поедет», – подумал детектив, глядя на решительную походку Громова, и улыбнулся. – Извини, что без звонка. – Я уже начинаю привыкать к твоим манерам, – усмехнулась Юля. – А где Михаська? – оглянулся Громов. – У него подружка тут, Женька… Которая в твоем доме живет. И которая всю кашу завертела, уж если на то пошло, – засмеялась она. – Он с ней гуляет. – «Гуляет»? – не понял Сергей. – Ну да. На улице. Ну да, на улице… Он просто мент, – прав Кис! – он привык цинично ко всему относиться и видеть порок там, где его нет! – А что ты хотел, Сергей? – Я? Ничего не хотел… Я билеты в цирк взял. Громов вдруг покраснел. – А цветы где? – Цветы? – Ну да, букет… Извини, я неудачно пошутила, – вдруг запнулась она. – Хорошо, что ты приехал, Сережа. Я тебя ждала. – Ты – меня? – Нет, соседа! – засмеялась Юля. – Какого… соседа? – Громов, что с тобой? Шуток не понимаешь? – Я? Я понимаю, почему же… Юль, я что хочу сказать… А бабушка твоя где? – перебил он самого себя. – Бабушка тоже к подружке пошла. В соседний подъезд. – Вот оно как… Тем лучше. Юль, я хотел сказать… А ты с нами в цирк пойдешь? – В цирк? – Я же билеты взял… на троих. Юля помолчала, не спуская с него глаз, будто пыталась что-то вычитать в его взгляде. – Сергей, иди сюда, – неожиданно произнесла она и раскрыла перед ним дверь комнаты, где они обитали с Михаськой. Подвела к компьютерному столику, за которым Серега вчера играл с мальчиком. – Вот, – указала она на пластиковый пакет с логотипом какой-то фирмы. – Забирай. Громов не понимал. Юля ему подарок решила сделать? Но пакет был старый, потрескавшийся… Зачем он ему? Посмотрев на его растерянное лицо (позже, вспоминая эту сцену, Серега обозначил свое лицо как «дебильное»), Юля взяла пакет, перевернула его над столиком… С глухим стуком на него вывалились кучкой драгоценности. Громов обалдело смотрел на переливы и сверкание камней. – Забери их. И делай с ними, что считаешь нужным. – Юль… – начал он приходить в себя. – Юлька, ты… – Я ничего не украла! – вдруг произнесла она жестко. – Я это просто – Юль… Он взял ее за руки. – Юль, я совсем не имел в виду, что ты их… – Не важно, что ты имел в виду. Просто забирай это, и все! – Юля, я не за этим пришел! Я хотел только в цирк… Чтобы мы втроем пошли, с Михаськой… Она смотрела на него в упор, и вдруг на глазах ее появились слезы. Он осторожно притянул ее к себе, Юля не сопротивлялась. – Не надо, не плачь, маленькая… Все будет хорошо… – Я думала, ты больше никогда не придешь… – сглотнула Юля, уткнувшись лбом в его подбородок. Серега сомкнул руки вокруг нее. – Как же я мог не прийти? – прошептал он в ее макушку. – Ты ведь такая… такая… Он запнулся. Какими словами описать, объяснить, выразить, что она тот «бок», который был «о бок», – и которого ему теперь не хватает? Без которого саднит в пустоте его душа и тело? Разве существуют слова, способные выразить все это? – Мне плохо без тебя, Юль, – сказал он просто. Она подняла к нему лицо. Кажется, она собиралась ему что-то ответить… Что-то важное… Но в этот момент в замке повернулся ключ, и самостоятельный человек по имени Михаська появился в квартире. Завидев маму в руках «половника» Громова, он с разбегу запрыгнул на обоих. – Вот здорово, что ты пришел! Мы поиграем? – Лучше, Михаська, – ответила ему Юля из-под рук Сергея. – Мы сегодня в цирк пойдем! Втроем! Михаська вдруг слез с них, насупившись, и сел на корточки у стенки с несчастным видом. – А Женька как же??? – И ее бери, – ответил ему Сергей. – У входа купим билетик… По большому счету, полковник Громов был в большом долгу у неведомой ему Женьки. |
||
|