"Добро Пожаловать В Ад" - читать интересную книгу автора (Никулин Игорь Владимирович)

Глава пятнадцатая

Вторые сутки станицу заметало снегом. Небеса разверзлись, снег валил нескончаемо, пушистыми хлопьями, порядком всем надоев. Он устелил белым ковром поле, прорезанное извилистой лентой дороги; шапкой осел на шатры палаток, прогнув своим весом; припорошил вздернутые к затянутому тучами небу стволы орудий… Бронетранспортеры пятнами выделялись на снежной целине, превратившись в удобные мишени.

Стоя посреди дороги, Турбин изнывал под тяжестью бронежилета; зеленая каска нелепо торчала поверх шапки. После проведенной без сна ночи, зверски хотелось спать, но прежде сбросить обрыдевший броник и каску и перекусить.

Дымятся во влажном утреннем мареве полевые кухни, порывы ветра приносят запахи готовившегося завтрака.

— Ну и погодка, — приплясывал на ветру Кошкин. — И зима не зима, и осень не осень. Я, признаться, ждал морозов. Думал, хоть маленько прихватит грязь. Обувка, и та уже отсырела.

Турбин пошевелил в берцах стынущими пальцами. Сырость, которую земля уже не впитывала, просачивалась через трещины в подошве, носки намокли.

— Скорее бы смена, — мечтал Кошкин. — Минут еще двадцать…

Охранять пустую, никому не нужную дорогу, попросту скучно. В день по ней проезжали с десяток машин. Не взирая на недовольство пассажиров, их досматривали и пропускали…

По ночам местные взяли моду постреливать. Первое время, заслышав отдаленные хлопки, они суетились, забивались за укрытие, готовились к отражению. И ждали… Стрелять ответно — категорически, под страхом трибунала — запретил комбат, до сих пор не разобравшись, что относится к «явному нападению», а что нет. Попасть под жернова особого отдела ему не улыбалось. Не отвечала огнем и батарея старшего лейтенанта Васнецова. Но с ними понятней, у артиллерии свои законы.

А потому, как постреливали чеченцы ночами и наугад, и пули — посланные на дурика — разлетались по округе, не причиняя вреда, постепенно на обстрелы перестали обращать внимания.

То относительное спокойствие, в котором пребывал батальон, долго продолжаться не могло. Грозный, а до него рукой подать — в ясную погоду городские кварталы видны невооруженным глазом — взят в плотное кольцо блокады. Не зря в районе пригородного поселка Ханкала скапливаются войска, туда же, судя по радиоперехватам, подходит бронетехника и артиллерия. Не зря в небе проносятся тени бомбардировщиков, а после эхо приносит далекий гул разрывов.

… Вечером двадцать девятого декабря радист принял шифровку и с ней явился в штабную палатку комбата.

Комбат при свете лампочки — за палаткой бесперебойно тарахтел генератор — с трудом разобрал написанный как курица лапой текст:

— Встречайте «четвертого». Будет утром, около 8.00.

От приезда начальства доброго не жди, тем более, когда посетить их был должен никто иной, как начальник штаба объединенной группировки полковник Рюмин, непосредственно разрабатывающий боевые операции. Не желая ударить лицом в грязь, комбат лично предупредил наряд на КПП: ни в коем случае, как бы ни устали, не снимать средства индивидуальной защиты, а по приезду начальства докладывать ему незамедлительно…

…Приближающийся шум двигателя нарушил устоявшуюся тишину. Турбин сощурился, вслушался в зыбкий туман. Свернув за мешки, высунул в запорошенную снегом бойницу дуло автомата.

Шум тем временем нарастал, в бледной пелене соткалось темное пятно, сформировываясь в зеленый корпус «уазика». Переваливаясь с ухаба на ухаб, он подъехал к КПП, скрипнул тормозными колодками.

На дорогу выскочили амбалы в «сферах[5]» и бронежилетах, с короткоствольными АКСу в руках, тревожно шаря глазами по сторонам.

Хлопнув дверями, вышли еще двое.

Офицер с лощеным лицом штабиста, с щегольски подстриженными усиками, в добротном бушлате с меховым воротником, выдававшим его принадлежность к старшему комсоставу, и высокой полевой фуражке шел к контролю, и Турбин, разглядев его, вспомнив вчерашние назидания комбата, мысленно ахнул: «Никак полковник!».

Повесив автомат на плечо, строевым шагом направился к проверяющему, заметив, что Володька поспешно схватился за рацию.

— Товарищ полковник! За время несения службы происшествий не случилось.

Из-за полковничьего плеча вышел гражданский в болоньевой куртчонке и смешной шапочке-петушке, наведя на него объектив фотоаппарата.

Выслушав солдата, проверяющий сказал с простудной хрипотцой:

— Командира ко мне.

От палаточного городка уже бежал, поскальзываясь, неодетый комбат. Подбежав, вскинул ладонь к голове, только сейчас замечая отсутствие головного убора. Сконфузившись, доложил:

— Командир №-ского батальона майор Сушкин. — И добавил. — Заждались вас, товарищ полковник.

В штабной палатке царили потемки. Лампочка горела в полнакала, едва освещая стол, за которым, напротив друг друга, сидели Сушкин с Васнецовым и полковник с заезжим журналистом.

— Тревожат чеченцы? — осведомился Рюмин, выслушав доклад об оперативной обстановке.

— Случается, — коротко ответил комбат. — Ночами, как правило.

— А вы что же?

— Мы? На провокации стараемся не отвечать.

Полковник ухмыльнулся и бросил журналисту, черкающему в потрепанном блокноте:

— Видал? А вы нас в газетках зверьем расписываете. Его, понимаешь, на пулю пробуют, а он не поддается… У нас что, сороковой год на дворе? Какие, к лешему, могут быть провокации?.. Чего ты боишься, майор? Бандитов? Так ведь они твою нерешительность уже восприняли как слабость. А если завтра твоих бойцов поставят под автоматы и уведут, тоже спустишь?

Убитый полковничьим сарказмом, комбат виновато потупился в стол.

— Да вы что, мужики? Вы в своем уме? Что-то я не разберу, кто здесь хозяин: вы, представители федеральных властей или криминальные отщепенцы? Стрельнули они раз — отвечайте массированным огнем. Не поняли — артиллерией. Чтобы навсегда зарубили на своем носу — нарываться чревато!

— Но в Петропавловской полно гражданских, — вставил Васнецов.

— Что-о?! — полковник с маху врезал ладонью по столу. Стол жалобно сотрясся. — Мирного населения здесь нет! Кто воевать не хотел, давно в лагерях беженцев. Пора это уяснить! А вы все сюсюкаете, играетесь в поддавки! Так дело не пойдет. Тем более, в свете складывающейся обстановки.

Понимая, что все сказанное прежде являлось лишь прелюдией, и начальник оперативного штаба группировки наверняка прибыл с куда более значимой миссией, чем дать разгона проштрафившимся подчиненным, комбат весь превратился во внимание.

— Какими бы не были наши потери, операция идет по заранее разработанному плану. Войска повсеместно давят боевиков и вынуждают их отойти в Грозный. Разведка сообщает, что среди бандитов наметился раскол, некоторые предлагают уходить в горы, другие сложить оружие и сдаться властям. Третьи, совсем малочисленные, настаивают на обороне города. По сему командованием принято решение: в ночь с 31 декабря на 1 января ввести в Грозный армейские подразделения… Приготовьте карту города.

Комбат поднялся, не смея взглянуть в глаза Рюмину.

— Нет у нас… товарищ полковник.

Начальник штаба уперся в него бычьим взглядом и, будто недослышал, переспросил:

— То есть как?

— Командир полка не знал задачи, с которой мы убывали сюда. Поэтому нас снабдили только оперативной картой Чечено-Ингушетии.

— Покажите…

Комбат достал из тумбочки, в которой хранилась документация, эдакую бумажную простыню, размером полтора на два метра.

Полковник глянул на нее и возмутился.

— Образца семидесятого года… Как вы по ней ориентироваться будете, майор?

Опустив руки по швам, комбат молчал.

— Вот как мне прикажете на ней показать отведенный вам район?! — Рюмин уставился на квадрат не больше спичечного коробка, пересеченный извилистой линией реки. — Безобразие! Вы еще бы атлас автомобильные дорог мне принесли. Черт знает что!..

Он замолчал, и в палатке нависла напряженнейшая тишина. Журналист, не влезая в разборки военных, деликатно рисовал в блокнотике.

— Разрешите, товарищ полковник? — встал из-за стола старший лейтенант Васнецов. — У меня имеется кое-что и поновее.

Покинув палатку, он довольно быстро вернулся с кожаным планшетом.

— Уберите это! — начштаба брезгливо отодвинул допотопную карту и забрал у артиллериста планшет.

— Смотрите внимательно, — остро отточенным карандашом он показал на центр города. — Цель нашего мероприятия — блокировать город по квадратам. Основная нагрузка ложится на ваших соседей — 131 Майкопскую бригаду. Они берут по свой контроль стратегически важные узлы Грозного: железнодорожный вокзал, площадь Минутка, дворец Дудаева, почтамт. Так как все решающие действия будут происходить там и в прилегающих к центру районах, задача приданных сил — всемерное способствование выполнению операции… Твой батальон, майор, должен полностью перекрыть вот эти кварталы… — Рюмин обвел карандашом местность на окраине. Как сам видишь, это частный сектор. Здесь, по нашим предположениям, больших сил боевиков быть не должно. Поэтому, рассредоточиваешь солдат по дворам, тщательно зачищаешь их, чтобы не ударили исподтишка в спину. Особое внимание на перекрестки и вот на этот отрезок дороги…

Заточенный грифель карандаша коснулся прямой, ведущей от окраины в город.

— Хоть в лепешку разбейся, но чтобы ни одна живая душа без твоего ведома не могла уйти в центр, ни наоборот, выйти из него. Ничего сложного в этом не вижу. Главное, до утра держать плацдарм!.. Сколько у тебя людей?

— Восемьдесят человек, вместе с офицерами.

— Броня есть?

— Четыре бронетранспортера.

— Нормально, — сказал полковник, вставая. — Сегодня в 21.00 из штаба передадут таблицу позывных. Обязательно доведите до каждого бойца. Каждому выдать по четыре боекомплекта, по две гранаты. О начале операции вас известят шифровкой в 15 часов 31 декабря… И еще. Общественность пристально следит за событиями вокруг Грозного, и мы должны показать, что пришли сюда не покорять чеченский народ, а освобождать его от засилья преступников. В этом помощь нам оказывают представители СМИ. По согласованию с командующим группировкой, в вашем батальоне несколько дней поживет журналист из московской газеты… как ее…

Начштаба наморщил лоб, силясь вспомнить название. Скрывая неловкость, кивнул на фотографа.

— Он вам сам расскажет.

Репортер чуть заметно улыбнулся, привстал, театрально поклонившись смотревшим на него офицерам.

— Моя фамилия Малышев. Зовут Олегом Петровичем. Представляю еженедельник «Ведомости».

— Проводи меня, майор, — позвал начальник штаба, выходя из палатки на свет.

За какой-то час погода изменилась. Ветер разорвал обложившие небо снеговые тучи и унес их далеко на восток. Выглянувшее солнце засверкало больно, выжимая слезу. Воздух потеплел, подтаивая ноздреватый снег.

«Опять грязь развезет», — подумалось комбату.

— Ты меня понял, майор, насчет журналиста. Содействие содействием, но если что с ним случится, отвечать в первую очередь тебе. Погонами!.. Держи его хоть на привязи, но дальше кухни ни на шаг не отпускай. И никаких авантюр! Усек?

— Так точно. Только ведь и он не дите малое, чтобы за ним глаз да глаз…

— Считай, что получил приказ! И все, хватит разговоров.

Он проводил полковника до машины. Телохранители, мыкавшиеся около нее, разом закончили перекур, распахнули перед начальством дверцу. Погрузившись в теплый салон, Рюмин дождался, пока охрана займет места сзади и отдал комбату под козырек.

«Уазик» фыркнул, крутанулся на месте и, мотаясь на скользкой дороге, скрылся за лесным поворотом.