"Робеспьер" - читать интересную книгу автора (Роллан Ромен)

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

Билло. Он стал невыносим!

Карно. Он мнит себя неограниченным монархом.

Колло. Он решает все сам, рубит сплеча и ни с кем не советуется...

Вадье. Как вы могли одобрить подобный закон? Ведь это значит дать ему в руки меч!

Билло. Мы и не давали. Он взял сам. Нас даже не предупредили!

Колло. Он теперь не считает нужным совещаться с нами. Он сочинил этот декрет у себя дома, а Кутон, не представив нам на рассмотрение, внес его прямо в Конвент.

Вадье. А вы-то кто? На что вы годны? Распустите Комитет. Вы уже не существуете.

Амар. Теперь он может по своему усмотрению арестовать и приговорить к смерти кого угодно без всякого следствия, без защитников. Свобода всех граждан в его руках.

Билло. Нам нужно, нам необходимо сговориться, какими средствами остановить тирана, замышляющего стать диктатором.

Вадье. Но ведь ты сам, Билло, примкнул к Робеспьеру, когда Тальен в Конвенте пытался выступить против; да и ты, Баррер, ты тоже поддерживал Робеспьера.

Билло. Я выступаю против Робеспьера, но это еще не значит, что я протяну руку Тальену. Я не желаю действовать заодно с мошенником.

Вадье. Не время привередничать. Если на меня нападут разбойники, я буду отбиваться всем, что попадется под руку, подыму с земли любую палку — наплевать, что она вся в дерьме.

Карно. Он прав! Против тирана все годится, все средства хороши.

Колло. Уж я возьмусь за этого негодяя! Я сокрушу Робеспьера!

Баррер. Да не шумите так! (Затворяет окна, выходящие в сад.) Могут услышать с улицы. К чему бесноваться? Надо смотреть на вещи трезво. Вы отдаете себе отчет, какими силами он располагает? (Обращаясь к своей секретарше, которая со смиренным видом стоит у порога.) Посторожи у двери, Кларисса, дай нам знать, когда он появится!.. За него стоят народные массы, народ предан Робеспьеру, люди воодушевлены зрелищем пресловутого праздника; за него — гарнизон Парижа под началом Анрио; молодые воины из Марсовой школы, подчиненные Леба; якобинцы, податливые, как воск в его руках; новая Коммуна во главе с Пэйаном и Флерио, которые лижут ему пятки; Революционный трибунал, где он посадил своего тестя Дюпле; и, наконец, на Самбре верные ему генералы Журдан, Пишегрю, безропотно повинующиеся Сен-Жюсту, и армия, готовая хоть сейчас поднять на щит Робеспьера...

Карно. Ну, погоди! Он у меня попляшет на этом самом щите!.. Первым делом надо спровадить на фронт войска, которые грудью за него стоят здесь, в Париже.

Вадье. Что касается народа, то бывает и дым без огня. Пускай горланят зеваки, их восторги не заглушат ропота секций.

Амар. В особенности, если умело за них приняться.

Карно. В этом деле можно всецело довериться Фуше. У него правильная тактика: взвалить на плечи тирана все, что вызывает недовольство в народе.

Билло. Что ж, справедливо. Раз он желает над нами господствовать, пускай несет ответственность за весь этот развал в государстве. Уж мы сумеем потребовать с него отчета.

Баррер. Остерегайтесь разрыва с ним. Он еще слишком силен.

Билло. Неужели мы должны склонить перед ним шею, а он будет нас ногами топтать?

Баррер. Гнев — плохой советчик, Билло... Если нам суждено непременно сразиться с ним, пусть схватка начнется, когда мы будем уверены, что возьмем верх. Сейчас еще не время. Сначала мы должны усыпить бдительность врага и ослабить его. С Сен-Жюстом он уже разлучен. Удалим Кутона.

Карно. Старый черт не доверяет нам. Я уже предлагал ему выехать с поручением в провинции. Он и ухом не повел.

Вадье. Проклятая старая лиса!.. Мы избавимся от него другим способом... Но первым делом следует очистить Конвент. Удалим оттуда приспешников тирана. Разошлем их по самым отдаленным провинциям, на границы, на берег океана. Что может возразить Робеспьер? Ему должно быть лестно, что его друзей назначают на опасные посты.

Баррер. Мы уже позаботились об этом. К концу месяца полсотни человек из его старой гвардии будет рассеяно по всей Франции.

Карно. Но подорвать его власть надо именно здесь, в самом Париже.

Вадье. А ведь я ловко подложил ему свинью сегодня в Конвенте, правда?

Билло. Браво, Вадье! За этот год ты добился большего, чем кто-либо из нас. Ты сумел поднять его на смех в Собрании. Поделом мерзкому святоше! Он задумал стать богом, а ты откопал ему богородицу, Катрину Тео, помешанную старуху, которая на него молится. Погоди! Мы еще устроим в трибунале целое карнавальное шествие, сгоним туда дурацких ханжей и идиотов, всю эту свиту Робеспьера. То-то будет потеха! Весь Париж животы надорвет.

Баррер. Только допустит ли Робеспьер?

Вадье. А ты бы взглянул на него во время моей речи! Ощерился, как щука.

Баррер. У щуки острые зубы.

Билло. Эх ты, храбрый вояка! Баррер воспевает победы, а сам дрожит от страха за свою шкуру.

Баррер (пожав плечами). Вы просто сумасшедшие. Если вы хотите сокрушить врага, зачем вам раздражать его?

Вадье. Чтобы посмеяться ему в лицо!

Баррер. Теперь не до развлечений!

Билло. Ну, ты уж слишком хитер. Глядя, как ты лебезишь перед своим заклятым врагом, невольно думаешь: кого же обманывает Баррер — нас или Робеспьера?

Баррер. Ради блага Республики я предпочел бы сохранять согласие между ним и нами. Если нашему союзу суждено быть нарушенным, пусть уж лучше зачинщиком будет он. Я слишком ясно вижу, что от нашего разрыва больше всего выиграют враги Республики.

Билло. Я тоже этого боюсь. Но победа деспота представляет для Республики не меньшую опасность. Надо помешать этому во что бы то ни стало. А там подумаем и о другой опасности.

Баррер. Постараемся по мере сил избежать ее, будем разрешать наши споры без лишнего шума, при закрытых дверях. Главное, не выносить их на площадь, не посвящать посторонних в наши решения и ни в коем случае не давать Робеспьеру повода воззвать к народу. Вместо того, чтобы сокрушить тирана, я предлагаю окружить его, удержать при себе, лишив свободы действий.

Карно. Неужели ты думаешь, он пойдет на это и не попытается грубо навязать нам свою волю?

Баррер. Нас большинство, мы будем сопротивляться.

Вадье. Э-э, шумите вы много, а потом сдаетесь.

Билло. На этот раз я не сдамся. Я растопчу его, испепелю!

Баррер. Не горячись, Билло! (К Бадье, с упреком.) Очень нужно его подзадоривать!.. Пойми, Билло, мы должны постараться его обойти. Держи себя в руках. Не бросайся вперед очертя голову, точно бешеный бык.

Билло. Что поделаешь! Я не умею притворяться, как ты, не говорить ни «да», ни «нет», называть черное белым, все смягчать, от всего уклоняться. Когда я пускаюсь на хитрости, ложь так и прет из меня; мне это нестерпимо, я сам себе противен, меня тошнит...

Баррер. А ты держись потише. Думай про себя, что хочешь! Но зачем же трубить во всеуслышанье?

Билло. Ладно, постараюсь.

Баррер (остальным). Робеспьер...

Робеспьер. Что ты тут делаешь?

Вадье. А разве я должен спрашивать у тебя разрешения? Комитет общественной безопасности имеет право входить куда угодно.

Робеспьер. Комитет общественной безопасности занимается чем угодно, кроме своих обязанностей. Вместо того чтобы преследовать врагов народа, он всячески старается опорочить его верных слуг. Вы позорите себя, распуская грязные сплетни. Над вами смеются.

Вадье. Смеются, да только не над нами.

Робеспьер. Ты пришел сюда, чтобы тебя похвалили за вероломство?

Вадье. Какое вероломство? Ты должен радоваться, что я вытащил из норы жалких, вонючих гадов, которые прикрывались именем Робеспьера.

Робеспьер. Ты воображаешь, что одурачил меня, что я не разгадал твоих коварных плутней? Ты отлично знаешь, что эти смешные, безобидные бедняги не приносят никакого вреда Республике. И ты громишь их лишь для того, чтобы из всяких глупых бредней создать отравленное оружие против меня.

Вадье. Ого! Тебе, должно быть, пришлись по вкусу прорицания твоей пифии?

Колло. Всякому лестно слышать, что его приход предсказан самим пророком Иезекиилем! Примите наши поздравления, дорогой коллега! Для нас величайшая честь, что в наших рядах обретается сын божий!

Робеспьер. Дурацкие шутки!

Вадье. Вот тебе раз! Ведь это сказала твоя любезная Тео, матерь божия, стало быть твоя родная бабушка.

Билло (не подымая глаз от бумаг). Она сказала правду. Ведь именно Робеспьеру мы обязаны восстановлением религии.

Робеспьер. Конвент восстановил не религию, а высокие принципы добродетели, на которых зиждется всякая Республика, достойная этого имени. Ни один честный человек не усомнится в том.

Вадье. Так вот почему в деревнях, прослушав твои нудные славословия Верховному существу, крестьяне служат мессу и распевают «Veni Creator»[8].

Карно. У нас в Бургундии, открывая собрания в клубах, уже осеняют себя крестным знамением и бормочут молитвы.

Баррер. Ау нас в Беарне отменили счет по декадам. По-прежнему празднуют воскресенье.

Билло. Уж ты постарался угодить попам, нечего сказать! Почему бы тебе не принять титул почетного пономаря?

Кутон (лукаво). Ты ведь был монахом, Билло. У вас идет спор монаха с мирянином.

Робеспьер. Перестань, Кутон! Я не могу помешать подлым врагам кривляться и паясничать в бессильной злобе. Но друзьям моим не подобает отвечать на их глупые шутки.

Билло (в гневе стучит кулаком по столу). Я не шучу! Посмей-ка отрицать, что ровно неделю назад ты официально восстановил во Франции культ бывшего бога и сам отслужил обедню в Париже в качестве первосвященника.

Робеспьер. То, что я сделал, я сделал с полного одобрения Конвента, после единогласно принятого решения.

Билло. Ты насильно вырвал у них согласие, запугал их, захватил врасплох. Знаем мы твои штучки! Едва ты кончишь распевать соловьем, как выскакивают один за другим твои прихвостни и с воплями превозносят тебя до небес. Попробуй-ка возрази! Никто не успевает опомниться.

Робеспьер. Если верно то, что ты говоришь, это бесчестит твоих товарищей и тебя самого. Ты клевещешь на Конвент.

Билло. Ты оглушаешь нас длиннейшими риторическими периодами, ты зубришь свои речи дома перед зеркалом. Конца им нет! Тебе никогда не надоедает собственная декламация. Все засыпают, никто не слушает. Когда речь кончается, тебе аплодируют с облегчением, в восторге, что фонтан заткнулся. Внушив публике, что она восхищена твоими нудными проповедями, ты спешишь поскорее их отпечатать. А на другой день их тошно читать, до того несет от них ладаном, до того претит реакционный дух, который скрывается за пышными фразами.

Робеспьер. Ты называешь реакционным стремление утвердить Республику на устоях добродетели? Ведь Революция, проложившая путь Республике, была только переходом от царства преступления к царству справедливости.

Билло. Мы и сами отлично справимся с этой задачей! Зачем припутывать сюда бога?

Робеспьер. Никто из нас не совершенен. Верховное существо — это всеобщее братство, высочайшая цель, всегда стоящая перед нашим взором, далекий предел, к которому должен стремиться человеческий род.

Билло. Называй вещи их именами! Твое Верховное существо — просто поповская западня. Скажи человеку правду: «Тебе не на кого рассчитывать, кроме как на себя самого. Страдай и борись! Никакого бога нет! Не тешь себя иллюзиями. Жизнь жестока. Жизнь мрачна. Научись видеть ее такой, как она есть».

Вадье. Не преувеличивай, Билло. Жизнь хороша. Она кажется мрачной только попам и монахам. В тебе старая закваска бродит.

Баррер (кивая на Билло и Робеспьера). Бедняги! Их ни разу не пригрело наше южное солнце.

Карно (упрямо). Бога нет. Не надо нам бога! Столько веков мы боролись против обмана и заблуждений, которые притупляли человеческий разум и помогали тирании порабощать его! И вот едва мы успели разорвать вековые цепи, как из нашей среды появляется отступник и снова кует их, снова приводит к нам лицемерного Тартюфа, боженьку, которого мы изгнали с таким трудом. Я называю твои деяния изменой разуму.

Робеспьер. А вы совершаете еще худшую измену! Вы предаете слабых, обездоленных, оставляете без поддержки и опоры народные массы, которыми призваны руководить. Я сообразовался с благом отчизны и интересами человечества. Любые законы, любые учения, способные утешить и возвысить душу, я считаю благотворными и целительными и принимаю их. Идея Верховного существа служит порукой справедливости. В нужде и тяжких испытаниях народ возлагает на нее свои надежды. Вы не вправе лишать его этой надежды. Что вы можете предложить взамен?

Карно. Свободный разум!

Робеспьер. Скажи лучше, хаос, дух отрицания.

Карно. Хаос? Нет, реальность, только в ней истина.

Робеспьер. А откуда ты знаешь, в чем истина? Кто разрешил тебе мерить на свою мерку лжеученого, ограниченного и нетерпимого, беспредельность мировых сил? По какому праву ты смеешь оскорблять и разрушать веру тысяч простых людей в бессмертие души и в провидение, подавлять священный инстинкт, быть может более прозорливый, чем твои сухие, холодные умствования?

Карно. Только дай тебе волю, ты бы на много веков повернул вспять человеческий разум.

Робеспьер. Ты говоришь словами жирондистов Гадэ, Верньо и Жансонне, которые упрекали меня в том, что я произносил слово «провидение».

Карно. Уж не за это ли ты отправил их на гильотину?

Билло. Не смей путать их преступления против родины с их справедливыми нападками на твое нелепое фиглярство; они бичевали тебя во имя здравого смысла. Пускай мы отрубили им головы, это не мешает нам воспользоваться их бичом.

Робеспьер. Горе попам, лжепроповедникам безбожия и отрицания! Прячась под маской разума, низменного и тупого, они пытаются подрезать крылья святому порыву нашего народа, пытаются задушить своей растленной ученостью пламень духа, основу всех великих подвигов!

Билло. Горе тебе, подлый лицемер! Вечно ты треплешь языком о боге, добродетели, нравственности и все для того, чтобы упрочить свою власть на трупах противников.

Колло. Торквемада! Ты бы не прочь восстановить у нас святую инквизицию.

Робеспьер. Из всех видов фанатизма самый опасный — это фанатизм безбожия.

Баррер. Всякий фанатизм одинаково ненавистен.

Билло. Фанатизм разума — священнейший долг Революции. Я буду бороться за него всеми силами, буду бороться именем закона против изменников вроде тебя, которые лукавят и вступают в сделки с церковью, исподтишка расчищая путь теократии; это самая гнусная власть, не считая военной диктатуры, даже еще более зловещая и позорная, ибо она проникает ползком в глубь сознания, отравляя и порабощая его... Не отрицай! Ты воображаешь, что обманул нас? Я вижу твои плутни насквозь. Уже давно я за тобой слежу! Проныра! Шут! Тиран!.. Ты хочешь захватить разом и трон и алтарь!.. Проваливай в Рим, в Верону — лизать пятки королям и поповской своре! Твое место там, среди нас тебе нечего делать...

Колло (громовым голосом). Вместо сестры Капета, к которой ты сватался, там тебе подсунут в невесты какую-нибудь старую деву из королевского дома да подыщут место королевского лакея, если только твоя Корнели Копо, девица Дюпле, отпустит тебя...

Карно и Вадье (дуэтом). «Ах, мое сердечко!..»

Робеспьер (тщетно пытаясь перекричать их, бледный от ярости, чуть не плача). Негодяи! Я запрещаю вам...

Карно. Ты пока еще не папа, чтобы нам запрещать...

Робеспьер. Люди без стыда и совести! Разбойники!

Билло. Наемник Питта! Королевский лакей!

Робеспьер. Я призову народ! Народ нас рассудит!

Билло. Ты готов послать на гильотину весь Конвент!

— Это в Комитете!

— Они там убивают друг друга!

Баррер (обернувшись, замечает раскрытые окна). Кто отворил окно? (Поспешно затворяет окна.)

Кутон (до сих пор сидевший неподвижно в своем кресле, не принимая участия в перебранке и наблюдая за всеми зорким насмешливым взглядом, язвительно произносит среди общего молчания.) Вот так побоище! Хороши вы, нечего сказать, храбрые паладины разума! Ваши яростные возгласы никого не обманут. Отнюдь не Верховное существо приводит вас в негодование — вы скрываете истинную причину. Вы взбесились, вы не можете переварить декрет о Революционном трибунале, за который вы же сами голосовали. А прямо нападать вы не смеете из страха, что декрет обернется против вас.

Колло и Карно. От страха?

Карно. От страха перед тобой, ублюдок?

Колло. Кто вас боится, жалкие пигмеи?

Билло. Да, правда, я обвиняю тебя, обвиняю вас обоих, коварные лицемеры! Вы задумали захватить правосудие в свои руки, чтобы истребить оба Комитета.

Кутон. А я обвиняю вас в том, что вы целых два месяца всеми средствами пытались помешать применению народного правосудия. Вопреки всем вашим стараниям рука закона покарает разбойников, за которых вы ратуете. Все честные граждане требуют этого. Закон — прибежище всех слабых, бедных, неповинных. Он страшен лишь врагам народа.

Билло. Кого только ты не разумеешь под этим именем? Ты готов включить в свои проклятые списки всякого, кто тебе противоречит.

Кутон. На воре шапка горит. Нечистая совесть сама себя выдает.

Билло. Как? Ты смеешь угрожать мне? Мне? Тебе не выйти отсюда живым! (Замахивается на него.)

Робеспьер. Идем, Кутон, этот человек прав. Нам здесь не место.

Колло. Ступай вон, иди к своим сообщникам!

Робеспьер. Я иду к народу. Он мой единственный друг, мой властелин. Завтра он станет твоим судьей.

Билло. Мы изгоняем тебя из Комитета!

Робеспьер. А я, я изгоняю вас из Республики... Вы хотите войны?

Билло, Колло, Карно. Да!

Робеспьер. Ну что ж, война так война! (Уходит вместе с Кутоном.)[9]