"Тайна рыцарей тамплиеров" - читать интересную книгу автора (Отт Инге)

К морю

Жители Лиона называли свой город воротами Средиземного моря, и по праву: Лион был важным узловым пунктом торговли, в особенности после того, как двадцать лет назад первые крестоносцы сделали торговые порты Святой Земли безопасными для христиан. Лион как вольный город не подчинялся никому, кроме германского императора. Это был почти неприступный город, построенный на крутых склонах окрестных гор, у подножия которых протекает Сона. В своей нижней части Сона течет параллельно Роне, а затем, к югу от города, впадает в нее. Поэтому жители старого Лиона из окон своих высоких домов могли видеть обе реки и лежащий между ними мыс.

Многие горожане плавали на своих судах вниз по течению до Марселя или вверх до Шалона. Они разбогатели благодаря шелку и пряностям. Почти все имели не одну лодку, и на каждой лодке был парус, прикреплявшийся к центральной мачте.

Зимой эти лодки приносили на мыс между двумя реками. Там их конопатили, и смолистый дым при восточном ветре стелился по улицам города.

У лионских каменотесов на этом мысе находился склад необработанных глыб; там было также помещение, где хранился инструмент для грубых работ, а мастерская для более тонких работ располагалась внутри городских стен, и рядом с ней был дом родителей Пьера, который теперь принадлежал его старшему брату. В верхнем этаже этого дома помещалась комната, где жили Пьер с Сюзанной с тех пор, как поженились. Здесь родился и их сынишка; Сюзанна назвала его Арнольдом в честь своего отца.

Вскоре после Рождества Пьер отправился в поездку, чтобы посмотреть в Шампани нужный ему известняк. Так он оказался в лесу Клерво, где попал в руки разбойников.

Сюзанна ждала его. Часто она стояла у окна в верхней комнате, откуда через городскую стену видна была Сона, и пристально вглядывалась, не плывет ли к ней Пьер в одной из лодок.

Но Пьер вес еще находился в замке господина де Монбара. Там его приодели и поселили у сторожа псарни. Эсташа он видел редко, так как тот должен был безотлучно сопровождать своего господина.

Иногда Пьер встречался с господином де Монбаром, тот смотрел на него испытующим взглядом, как бы спрашивая: «Все ли у тебя хорошо? У тебя уже ничего не болит?» Наконец он пригласил Пьера к себе.

— Я отпущу тебя домой, каменотес, так как ты выглядишь хорошо и, по-видимому, без труда перенесешь эту поездку. Возьми у моего слуги кожаную шляпу, куртку и дубину, а также нож и все, что тебе необходимо для такого путешествия.

— Господин, — сказал Пьер и, улыбаясь, покачал головой, — домой я, конечно, охотно поеду, но о том, чтобы вы меня отпустили насовсем, не может быть и речи! Я обещал аббату из Клерво оставаться с вами, куда бы вы ни поехали. Меня ожидает какая-то великая задача, я еще сам не знаю какая.

Господин де Монбар удивленно вскинул брови:

— Так сказал аббат? — он улыбнулся, повеселев. — Ну-ну…

— Теперь дайте мне отпуск, господин, если вы не против, и скажите мне, где и когда я смогу с вами встретиться.

— Будь восемнадцатого числа следующего месяца около полудня в Лионе у причала, возьми с собой в путешествие все, что пожелаешь. Мы отправимся в Святую Землю.

В Святую Землю! Пьер уходил из замка в прекрасном настроении. У ворот замка стоял Эсташ. Они еще долго махали друг другу руками на прощание. «Место встречи — Лион!» Весело насвистывая, Пьер вышел из ворот. Он знал, что возьмет с собой в это путешествие — свою семью! Часть пути он проехал в телеге крестьянина, потом один торговец посадил его под шатровую крышу своей повозки. Один раз ему пришлось ехать на осле, принадлежавшем слуге мельника, и таким образом он попал в город Шалон. В гавани этого города он нашел корабельщика из Лиона, и тот повез его вниз по реке.

С учащенным сердцебиением Пьер смотрел в сторону города, который больше не надеялся увидеть. Здорова ли Сюзанна? Что с ребенком? Перед его глазами медленно открывался Лион, и Пьер узнал окно своей комнаты. Может быть, машет ему рука? Он высоко поднял руку в знак приветствия. И почувствовал, как его переполнило счастье вновь обретенной жизни, которой он был обязан аббату из Клерво и маленькому Эсташу.

Восемнадцатого марта 1118 года перед полуднем Пьер вместе с Сюзанной и малышом долго стоял у лионского причала. С ними еще были угрюмый брат Пьера и его слуга, которые держали на поводках козу и двух тяжело нагруженных ослов. На боку одного из них висела плетеная детская кроватка. Жена брата, рыдая, прижимала к себе ребенка. Скоро рядом с ней уже не будет малютки, а собственных детей она иметь не могла.

Когда Сюзанна увидела, что ее свояченица так плачет, она тоже немного всплакнула. Кто знает, не расстаются ли они на всю жизнь? У нее не было ясного представления о Востоке. Правда, некоторые из жителей Лиона уже побывали в Святой Земле с тех пор, как двадцать лет назад ее завоевали крестоносцы. Но когда они возвращались, их восторженным рассказам верили только наполовину.

Не говоря уж об отрезах пурпурного шелка, крестоносцы привозили золотые украшения или чаши с драгоценными камнями, которые стояли в их комнатах на почетных местах. Некоторое время на вернувшихся домой крестоносцев посматривали косо, их боялись, так как считали, что благословение покинуло их дома.

Пьер вздрогнул: широкая лодка с восемью гребцами плыла по реке с севера. Она медленно приближалась.

— Они там! — воскликнул Пьер. Женщины обнялись на прощание. Свояченица еще раз прижала к себе ребенка и с неохотой передала его Сюзанне, а Пьер поблагодарил брата за все, что тот сделал для его подготовки к путешествию.

Лодка уже подплыла к причалу, и Пьер узнал всех девятерых рыцарей, оруженосцев и коней.

Господин де Мондидье возвышался над всеми остальными мужчинами. За ним на гребном ящике расположились Эсташ и Эдюс, которые махали Пьеру руками, показывая, что он может устроиться позади них. И как раз в тот момент, когда гребцы причаливали, раздался полуденный звон колоколов.

На берег сошел только господин де Пайен.

— А вот и ты! — сказал он. — Я слышал от господина де Монбара, что ты собираешься сопровождать нас. А это твоя жена? — он показал на Сюзанну. Но затем его взгляд упал на детскую корзиночку на ослиной подпруге, и брови его нахмурились. — Это что же, — он кивнул на корзинку, — ты собрался везти с собой всю семью?

— Простите, — резко сказал Пьер, — я получил разрешение господина де Монбара взять с собой в путешествие все, что захочу.

Господин де Пайен вопросительно посмотрел на господина де Монбара. Но тот лишь пожал плечами, словно хотел сказать, что пусть так и будет.

— Семья, — лукаво сказал он, — видимо, тоже включена в благословение аббата.

— Ну тогда садитесь в лодку! Я надеюсь, тебе не придется сожалеть о том, что ты взял их с собой.

Животные тяжело затопали по трапу. Их привязали с одной и с другой стороны шеста, расположенного в центре судна и образующего в продольном направлении нечто вроде перил. И теперь, когда Пьер с Сюзанной приближались к корме, пройдя мимо господ, животных и багажа, гребцы отчалили. Отплывающие бросили последний взгляд на причал: брат и свояченица выглядели как две забытые на берегу куклы величиной в одну пядь.

Гребцы вошли в бурную Рону, и судно некоторое время качало. Сюзанна в страхе прижала ребенка к груди. Она еще ни разу не путешествовала, теперь же ей приходилось плыть по бурной непредсказуемой реке, а вскоре — и по более коварному морю. Ища утешения, она потянулась к руке Пьера.

Ребенок сначала с удивлением смотрел на движение берегов, проплывавших справа и слева, затем это ему наскучило. Он немного похныкал, но, когда Сюзанна его побаюкала, быстро уснул. Сгущались ранние сумерки, поднимался туман. Но корабельщики хорошо знали речной путь; по очереди гребцы выкрикивали в темноту свой клич, обходя какие-то препятствия. Вскоре уже ничего не было слышно, кроме этих возгласов, путешественники укутались в плащи и молчали. Лишь изредка кони стучали копытами, или вода плескалась у руля, шуршали гребные шесты и снасти.

— Почему — тихо спросил Пьер, — все господа уже находились на корабле, когда он вошел в Лион? Разве сначала они не предполагали встретиться в Лионе?

— Это чистая случайность, — сказал Эдюс. — Когда в Шалоне мы садились на корабль, то вдруг увидели, что все они уже на нем, и мой господин громко расхохотался.

В небе сквозь рассеявшиеся облака показалась луна, и только на лугах виднелся тонкий слой тумана. Пьер заснул, обняв Сюзанну и прислонившись к гребному ящику, Сюзанна положила голову ему на грудь и тоже спала. Ребенок лежал у нее на коленях.

— Я полагаю, что только мы сейчас не спим, — тихо сказал Эдюс.

— Я слишком взволнован и не могу уснуть, — откликнулся Эсташ. — Что принесет нам это путешествие? Признаюсь тебе, я немного тревожусь. Надеюсь, что когда мы будем плыть по морю, на нас не нападут пираты. И надеюсь, что не будет бури!

Затем они стали говорить об Иерусалиме, и каждый признался, что совершенно не представляет себе этот таинственный город, чье имя известно всем.

Судно причалило в Арле, и господа высадились вместе со свитой. Маленький Арнольд лежал в своей корзиночке на боку осла, крепко привязанный лентой. Пьер посадил Сюзанну на осла, и путешественники отправились дальше. До Марселя было ровно два дня езды, но никто не обращал внимания на своеобразие местности, по которой они ехали, никто не удивлялся непривычным формам пиний и кипарисов, встречавшихся по пути. Каждый думал только о том, что через два дня все они окажутся на большом корабле и поплывут по морю.

Многие путешественники съезжались в этот портовый город. Купцы со своими повозками, авантюристы, а также паломники, у которых к плащу сбоку был пришит матерчатый крест: они стремились попасть в Святую Землю. Чем ближе был Марсель, тем оживленнее становилась дорога. Старый слуга господина де Пайена с трудом прокладывал путь рыцарям в толчее пешеходов. Наконец справа показалась странно блестевшая серая полоса, и господин де Сент-Омер воскликнул своим звонким голосом:

— Смотрите туда — это море!

Теперь предстояло долгое ожидание в толпе у городских ворот. Холодный морской ветер развевал плащи и головные платки. В городе столпотворение было не меньше.

Господин де Пайен ехал впереди, а своего старого слугу он отправил замыкать группу. В этом порядке они наконец попали на портовую улицу, на которой было расположено множество гостиниц. Посланник господина де Пайена находился в одной из них вот уже восемь дней и подготовил для путешественников комнаты.

Хозяин поприветствовал господ и дал знак своему слуге, который провел оруженосцев в крытые конюшни. Здесь они привязали коней и разгрузили поклажу, чтобы хранить под присмотром в сарае.

Когда они сняли поклажу и дали коням мешки с кормом, Эсташ сказал:

— Здесь мы всего на одну ночь. Завтра будем плыть по морю!

И вдруг понял, что не может больше ждать. Он даже не вспоминал о своем вчерашнем страхе.

Но корабли еще не отплывали: пора весенних штормов не прошла. Тем временем господин де Пайен с уверенностью бывалого путешественника закупал все, что могло понадобиться в дороге. В порту ему встретился заслуживающий доверия венецианский торговец, расхваливавший вместительность и боевые качества своего корабля.

— Идите, господин, сюда и посмотрите сами! — гордо воскликнул он и показал господину де Пайену борта, оснащенные пращами, откуда также торчали пики, булавы и багры на различных подставках.

— Я плыву в Яффу, — сказал торговец и пригладил взъерошенную бороду. — Путь туда столь же опасен, как и обратная дорога; и если дело дойдет до столкновения с пиратами, то предупреждаю, что пассажиры, способные с ними сражаться, обязаны защищать корабль. Ведь я везу в Яффу оружие и продовольствие, которые всегда привлекают морских разбойников. К тому же, паломники, следующие в Святую Землю, всегда везут полные кошельки денег; а возвращающимся оттуда людям часто приходится попрошайничать в сирийских портах, чтобы собрать деньги на обратный путь.

Затем торговец пригласил господина де Пайена под палубу и показал, какие мускулистые у него рабы-гребцы и как хорошо умащены их тела. Он представил ему надсмотрщика, командовавшего рабами. В чреве корабля были также бурдюки с водой, тугие копны сена и ящики с ячменем. Затем они стали договариваться о плате за проезд.

Через три дня — небо уже прояснилось, а море стало гладким и голубым — корабельщик отправил своего посланника в гостиницу, чтобы тот предупредил путешественников, что к вечеру нужно садиться на корабль, так как он намеревался отплыть на следующий день перед восходом солнца. Груз увязывался в тюки, поклажу нагружали на коней.

— Почему бы нам попросту здесь не продать наших боевых коней и не купить там несколько породистых арабских скакунов? — поинтересовался Эсташ.

— Эх ты, хитрец! — воскликнул Эдюс, — покрой арабского скакуна бронированным чепраком и посади на него рыцаря в полном вооружении! И тебе, малыш, достанется на орехи!

Как только они поднялись на корабль, господин де Пайен попросил своих людей, чтобы они не разбредались в разные стороны. Пьера с Сюзанной и ребенком он посадил в защищенное от ветра место, расположенное за рядом канатных: рулонов. Эсташ и Эдюс находились поблизости от них. На корабле было много паломников.

В эту ночь оба пажа не спали. Они стояли у поручней и смотрели, как гаснут огни портового города. На набережной мяукали кошки, а внизу, на волноломе, пищали крысы. Луна большими шагами устремилась к западу; тут же послышалась первая команда; одновременно на востоке в небе появилась яркая узкая полоса. Владелец корабля приказал звонить в колокол, висевший на балке в передней части корабля. Все путешественники опустились на колени и начали молиться о счастливом пути. Как только раздалось слово «аминь», корабль вышел из порта под монотонные команды надсмотрщика и теперь плыл по спокойному морю. Лишь изредка вздымались волны и падали на дощатый барьер. Курс корабля лежал вдоль побережья: из страха перед пиратами ни один торговец не отваживался плыть по открытому морю. Но и тут в течение всего путешествия на наблюдательном пункте стоял человек, всматривавшийся в сторону горизонта, не плывут ли пиратские корабли.