"Тайна рыцарей тамплиеров" - читать интересную книгу автора (Отт Инге)

Человек у костра

Привратник открыл монастырские ворота еще до того, как господин де Монбар постучал в них.

— Я вас узнал уже издалека, ведь вы — дядя нашего аббата с материнской стороны! — закричал он, обращаясь к господину де Монбару, — иначе я не открыл бы вам ворота так быстро. Господи! Как ужасно выглядит этот человек! — он указал на раненого. — Здесь вы найдете только одного лекаря: нашего аббата с его исцеляющей рукой!

Эсташ постарался как можно быстрее проехать в ворота. «Скорее, скорее, — думал он, — где же здесь можно приютить беднягу?»

— Аббат ожидает вас в келье у задней стены, — крикнул им какой-то монах.

Они проехали мимо мастерских, в которых слышался стук молотков, и подъехали к каменной стене без окон. Еще дальше стояло низкое деревянное здание. По мосту они миновали небольшой ручей, протекавший под дальней стеной монастыря, и увидели уединенную келью.

Рыжий тщедушный монах — ему могло быть около двадцати одного года — стоял у двери. Эсташ подумал, что он уже видел этого человека, но не помнил где.

Господин де Монбар спрыгнул с коня, и родственники, почти одного возраста, по-братски поцеловались. Не говоря ни слова, господин де Монбар указал на раненого. Бернар подошел к нему, слегка приподнял раненому голову, внимательно посмотрел в лицо и приказал подбежавшим монахам снять его с коня и посадить на землю. Человек не подавал никаких признаков жизни.

Бернар встал на колени перед раненым, которого двое монахов поддерживали сзади. Он воздел руки к небу и стал тихо молиться. Затем наклонился вперед, вдохнул в рот неподвижному человеку живую силу и, крепко обхватив его левой рукой, одним рывком правой вытащил нож у него из спины.

Эсташ пронзительно вскрикнул. В ужасе он закрыл лицо руками. Потом услышал, как аббат сказал монахам:

— Теперь хорошо за ним ухаживайте, он должен выжить.

Как только Эсташ нерешительно убрал руки от лица, взгляд его упал на рыжего монаха.

Аббат странно ему улыбался, и Эсташ сразу вспомнил, что видел его во сне: аббат был тем монахом, который ночью показал ему карбункул.

— Твой нож, — сказал Бернар, все еще улыбаясь, и протянул нож.

«Откуда ему это известно?» — смущенно спросил себя Эсташ. И, прежде чем мальчик объяснил все обстоятельства, связанные с ножом, аббат кивнул, словно что-то подтверждая. Эсташ долго смотрел на него, потеряв дар речи. Затем он медленно поднял руку и взял у аббата нож.

Эсташ не сразу разглядел человека, которого он спас, так как того окружили монахи; они его вымыли и набросили на него теплую рясу. Они выспрашивали его, кто он такой, откуда и кто на него напал, и то и дело допытывались, не болит ли у него что-нибудь.

Голос у раненого был еще слаб, поэтому Эсташ не слышал его ответов. Подошел слуга и увел коней, а аббат велел созвать других рыцарей, которые хотели послушать его рассказ о новых постройках монастыря, и не только о них.

— Я приглашаю всех господ в помещение, которое мы временно используем как трапезную, — сказал аббат. Он велел, двоим монахам отнести раненого в комнату, расположенную рядом с этой трапезной.

— Бедняга еще очень слаб, — добавил он, — и должен отдохнуть.

Но раненый встал на колени перед Бернаром и сказал взволнованным голосом:

— Господин, вы спасли мне с Божьей помощью жизнь: теперь она принадлежит вам. Распоряжайтесь ею.

— Может так случиться, — сурово ответил аббат, — что ты мне понадобишься для выполнения особой задачи, если ты тоже этого захочешь. А теперь вставай, — он помог раненому подняться. — Позволь проводить тебя в комнату. Мальчик, который тебя привез, пойдет с тобой и останется при тебе на случай, если что-нибудь будет нужно.

После этого несколько монахов, поддерживая раненого под руки, отвели его в небольшую комнату. Эсташ следовал за ними все еще в смущении, Уложив ослабевшего человека на мешок с соломой, монахи возвратились к своим обычным делам.

Эсташ огляделся. Комнатка была чисто побелена и имела маленькое окно. У стены напротив находилась еще одна дверь, заставленная узкой скамьей. Эсташ сел на эту скамью и стал смотреть на человека, лежавшего с закрытыми глазами.

Как же он молод! Руки и ноги у него были жилистые, а кисти рук — как у ремесленника. Раненый поднял веки и взглянул на Эсташа.

— Ты привез меня сюда?

Эсташ кивнул.

— Скажи мне, как тебя зовут?

И как только Эсташ назвал свое имя, человек сказал:

— Я Пьер, каменотес из Лиона, благодарю тебя за помощь.

Потом он опять закрыл глаза и уснул.

Эсташ прислонился спиной к двери. Расположенная рядом комната — трапезная — наполнилась голосами. Он знал, что трапезная — это монастырское помещение для еды. Оттуда доносились низкий голос господина де Пайена и мелодичный голос господина де Монбара. Звонкий голос с фламандским акцентом принадлежал господину де Сент-Омеру. Но отличить голос элегантного господина д'Альдемара от голоса господина де Сент-Амана Эсташ не мог. Наконец послышался и мощный голос господина де Мондидье. Затем собравшиеся расселись по скамьям.

— Любезные господа! — начал аббат. — Позвольте сердечно приветствовать вас в стенах монастыря Клерво. Благодарю вас за все ваши дары! Нас свела здесь общая забота. Это великая забота о нашей природе! Люди стали считать, что природа принадлежит им, и они могут делать с ней все, что заблагорассудится. Из арабских стран в нашу христианскую Европу проникают науки, которые, несмотря на свою занятность, трактуют наш прекрасный мир как мертвую материю, и это может привести к тому, что в один прекрасный день он будет разрушен. Мы хотим, чтобы природа осталась живой! Царь Соломон две тысячи лет назад познал тайны природы: ее законы, ее элементы, ее силы. Многое указывает на то, что он записал эти знания и сокрыл их, чтобы они не попали в руки к недостойным людям, которые стали бы ими злоупотреблять. Ибо тот, кто получит эти знания, приобретет громадную власть. Вы должны отправиться в путь, чтобы разыскать эти целительные знания. В глубинах горы Мориа, на которой царь Соломон построил Храм, есть зал с колоннами. И по сей день его называют «Конюшни Соломона». Многое указывает на то, что рядом с этим залом находится сокровищница мудрости, которую мы ищем. Бас девять человек. Король Иерусалимский — десятый в нашем союзе, а граф Шампанский, которого вы сегодня ночью посетили в тайном месте наших встреч, — одиннадцатый. Я же, ничтожнейший среди вас, — двенадцатый, и о моих силах лишь молиться за вас. Еврейские знатоки священных книг, занимающиеся здесь в монастыре переводом Писания, натолкнулись на заклинание, которое, вероятно, может послужить указателем для вас, когда вы окажетесь у цели путешествия — в Иерусалиме.

Сердце Эсташа учащенно забилось. Иерусалим!

— Но прежде, чем я скажу вам заклинание на древнееврейском языке, — продолжал аббат, — давайте все вместе дадим обет хранить эту тайну и не щадить ради нее своей жизни.

И все произнесли:

— Мы клянемся!

Затем аббат прочел заклинание на древнееврейском языке, и прозвучало оно чарующе и таинственно. После этого он перевел заклинание:

Он повторил заклинание во второй и в третий раз, чтобы слова остались в памяти рыцарей. Затем благословил их в путь и попросил:

— Приветствуйте от моего имени короля Иерусалимского и передайте ему мою благодарность зато, что он пожелал отдать в ваше распоряжение здание, в котором вы нуждаетесь!

Вслед за этим Эсташ услышал, что местом встречи рыцари избрали Лион; больше он не смог понять никаких подробностей. Комната опустела, и голоса господ все менее отчетливо раздавались уже во дворе. Со двора донесся крик Эдюса, и когда Эсташ ему ответил, Пьер проснулся.

— Мы должны привести этого человека к аббату в келью, — сказал Эдюс, просунув голову в дверь.

— Привести? — стал сопротивляться Пьер. — Меня не нужно теперь вести!

Он один пошел к аббату монастыря Клерво. Эсташ увидел, как за Пьером закрылась дверь кельи, и стал ждать, но аббат с Пьером не спешили выходить оттуда.

— Пойдем, — нетерпеливо сказал Эдюс. — Пора ехать!

Когда они направились к своим коням, Эсташ рассказал другу, как он нашел Пьера, который оказался каменотесом, и то, что он видел аббата во сне.

Теперь, когда Эсташу стало кое-что известно о тайне рыцарей, он смотрел на них другими глазами. Какое торжественное у них, должно быть, настроение! Их лица были серьезны, и на коней они садились молча. Эсташ посадил Пьера на коня позади себя; прошло не более двух часов с тех пор, как он привез его сюда. Да, за два часа все изменилось: Эсташу еще никогда не приходилось хранить какую-либо тайну, и он даже не подозревал, что так скоро увидит Иерусалим.

Рыцари ехали сквозь лес Клерво. Они тоже думали об Иерусалиме. Их мысли уносились в неизвестность: они размышляли о необычном заклинании, смысл которого пока не постигли. Особенно загадочным казалось то место, где говорилось о скрытых домах, в которых находятся слова, и о каком-то Ничто. Вечернее солнце бросало огненные отблески на серебристые подвески коней. Вскоре сгустился туман, и с трудом можно было различать лес и лужайки.

Эдюс подъехал на своем коне к Эсташу.

— Разве можно держаться за такого малыша, каменотес? — обратился он к Пьеру. — Ты можешь пересесть на моего коня.

— Он крепко за меня держится! — возразил Эсташ. И подумал, что у него впервые в жизни есть тайна, которую нужно скрывать от Эдюса. За годы их дружбы такого еще не случалось. Эсташу казалось, что он совершает измену, омрачавшую их дружбу. Поэтому он робко добавил:

— Если Пьер хочет, он может проехать какую-то часть пути вместе с тобой. Тогда он тебе расскажет, как на него напали разбойники.

Когда Пьер сел позади Эдюса, Эсташ предался мечтам, тихо повторяя слово «Иерусалим» и наслаждаясь его звучанием. Только когда они выехали на широкую дорогу, он догнал всех остальных.

Темнота сгущалась, и рыцари остановились, чтобы зажечь факелы. Теперь Пьер сидел на коне Эсташа. Скоро графам предстояло разделиться на несколько групп. Уже виднелся перекресток дорог, где пути рыцарей расходились.

Одни из них ехали на север вместе с господином де Сент-Омером; господин де Пайен следовал в западном направлении; а господин де Монбар, который хотел взять каменотеса к себе в замок, отправился на юг. Каждый рыцарь видел факелы товарищей, исчезающие в вечернем воздухе. Из густеющих сумерек доносились крики прощания: «Через месяц в Лионе! До скорой встречи в Лионе!»

Эсташ улыбался во тьме: Лион? Нет, он думал о городе куда более далеком, чем Лион! Он видел себя на корабле посреди моря и в святом городе Иерусалиме. Пьер же вспоминал свой родной город Лион, где была его мастерская и где жила Сюзанна с их маленьким сыном.