"Партизанская искра" - читать интересную книгу автора (Поляков Сергей Павлович)Глава 15 ОТЦОВСКОЕ НАСТАВЛЕНИЕЯков Брижатый возвращался из Первомайска, преисполненный самых радужных надежд. Сегодня он был хорошо принят и даже «обласкан» самим претором Благау. — Будете помогать нам, честно работать, мы вернем вам все, что когда-то отняли у вас коммунисты, — сказал на прощанье претор, пожимая Якову руку. Растроганный таким вниманием, Брижатый кланялся претору в пояс, лепетал слова благодарности и обещал служить не за страх, а за совесть. Двуколка, в которой он ехал вместе с Семеном Романенко, подпрыгивала на ухабах. Оба хмельные и обмякшие, седоки раскачивались из стороны в сторону, отчего головы их болтались, поминутно сталкиваясь. Но это отнюдь не мешало им вести откровенный разговор. — Я тебе так скажу, Яков Терентьевич. Мы с тобой при этих новых добре жить будем, — с трудом ворочая языком, говорил Романенко. — Ай, заживем! Ай, заживем! — будто из подземелья, глухо отзывался Брижатый. — Дай вот только мельницу открыть, тогда у нас пойдет. — Пойдет, — подтверждал Семен, — в старосты тебе нужно, Яков Терентьевич, — назидательно подняв вверх куцый палец, говорил он. — Оно-то добре. Да этот немчура Фриц на дороге стоит. — Надо подстроить так, чтобы Фрица геть отсюда. Романенко провел ладонью, как смахивают крошки со стола. — Фриц нам чужой человек, немец. А тут в Крымке нужен свой. Чтобы круговая порука была. — Верно сказано, — мычал Брижатый. — Вот, вот. Ты за меня, я за тебя, и никто нас не свалит. — Друг за друга, ха-ха! — Яков сцепил указательные пальцы рук и старался их расцепить. — Только тебе одно мешает. — Что. Семен Мусиевич? Романенко вздохнул. — Сын у тебя на кривой дорожке. Плохо ты смотришь за ним. — Он у меня добрый хлопец, ты это напрасно. — Он-то добрый, да товарищи у него недобрые. — Знаю. Слежу я за ним, стараюсь не пускать никуда. А с другого боку подумаешь-дело молодое, хлопцу погулять хочется. — Их гулянье до добра не доведет, Яков. Они догуляются до того, что и мне влетит, что не усмотрел, и тебе ходу не будет. Начальство с этим делом шутить не станет. Уже поговаривают, что в Крымке безобразия творятся и что все село будет в ответе. Понял, куда все это идет? Брижатый некоторое время молчал, насупив брови. Он мысленно соглашался с доводами начальника полиции, который лучше его все знает. Ведь и в самом деле, как бы сын не испортил все дело, которое, как ему казалось, начало так хорошо налаживаться. — Что же ты мне посоветуешь сделать, Семен Мусиевич? Я ума не приложу. Совсем не пускать хлопца? На цепь посадить? Романенко отрицательно покрутил головой. — Зачем на цепь? Наоборот, пускать надо. Только нужно сделать так, чтобы сынок твой еще ближе к ним стал, влез бы в самую середину, все узнал, выведал и… всю эту шайку на чистую воду. Вот как надо. Понял теперь? — Понял! — Сыну твоему ничего не будет. А тебе корысть большая, все тебе будет открыто. А бояться их нам с тобой теперь нечего. Советы больше, слава богу, не вернутся. Обойдемся без них, хе-хе-хе! — Обойдемся! — поддакнул Брижатый. — Тебе, Семен Мусиевич, министром быть, а не начальником полиции. Непривыкший к похвалам Романенко хрипло засмеялся и, дружески толкнув в бок Брижатого, произнес: — А тебе старостой сельуправы. Они обнялись и, опрокинув шаткую двуколку, с хохотом вывалились наземь. Весь остаток пути, разговаривая с Семеном, Брижатый думал о своей будущей жизни. В помраченной вином голове бессвязно мелькали мысли о богатстве и власти. — Эх, как тебя развезло, — невнятно гудел нал ухом голос отца. Потом чьи-то руки крепко ухватили его поперек и поволокли. — Пустите!.. Я не хочу с вами… не хочу… я вас всех!.. — исступленно кричал Сашка, загребая руками мягкую, прохладную траву. Стемнело, когда Сашка проснулся. Голова раскалывалась от боли, в висках стучало. И состояние душевное было такое, будто накануне совершил тяжкое преступление. — Вставай, простудишься на траве, иди в хату, — тихо говорила мать. — Иди-ка сюда, сынок, — позвал отец. — На вот, выпей и все пройдет, — сказал он, протягивая Сашке полстакана самогону. — Ты помнишь наш разговор? — спросил отец, когда Сашка немного пришел в себя. — Помню. — Крепко запомни. И пойди к хлопцам. Придумай что-нибудь. Скажи, что полиция к ним принюхивается. Мол, опасность угрожает. Словом, войди в доверие. На другой день, под впечатлением отцовских слов, Сашка явился к Парфентию. Он непринужденно поздоровался и таинственным кивком головы поманил Парфентия в сени. — Парфень, жандармерии стало известно о вашей организации или отряде, не знаю, как назвать. Я узнал точно. Слышал, что жандармы всех вас собираются арестовать. Я пришел предупредить тебя и хлопцев. — Меня предупреждать не о чем, — засмеялся Парфентий. — Я передаю то, что слышал, а там, как хочешь. Мне хлопцев жалко, хотя я и не дружу с вами. — А тебе никто не мешает дружить. — Тут дело не в дружбе. Я хочу спасти хлопцев от беды. — Ты что, пьяный или рехнулся? — И не пьяный, и не рехнулся, а говорю серьезно. Парфентий прикусил губу. — Знаешь что? Уйди… или я. Брижатый понял, что больше говорить не о чем. — Кровь у тебя на губе, от злости должно, — бросил он и, повернувшись, ушел. Настойчивость Брижатого заставила всех членов комитета насторожиться. После долгих обсуждений Митя Попик предложил: — Не будем обращать внимания и делать свое дело. А на все приставания Брижатого — отшучиваться. Получив отпор, Сашка был окончательно поставлен в тупик. Он не только не добился своей цели, но окончательно убедился в том, что ему не верят, несмотря ни на какие ухищрения. Дома Сашка рассказал о разговоре с Парфентием отцу. — Ничего не получается, тату, — сморщился он. — Эти бандиты хитрее тебя, — зло ухмыляясь, заметил отец, — ну, ничего, Сашко, мы другую дипломатию придумаем. Сам Яков ничего придумать не мог и обратился за советом к Романенко. Начальник полиции тоже ломал голову. Страсть как хотелось выслужиться перед начальством. Но голова Романенко совсем не была приспособлена к размышлениям. С тех пор как стал полицаем, он только выполнял приказания начальника жандармерии… Поэтому он и здесь решил доложить локотененту Анушку. Чтобы оградить себя от всяких опасностей на чужой земле, среди враждебно настроенного населения, оккупанты старались привлечь к себе всякого рода предателей, отщепенцев и колеблющихся людей. Анушку с радостью ухватился за Брижатого. Он вызвал Сашку к себе, долго и ласково беседовал с ним и обещал ему помочь втереться в доверие к товарищам. — Ты пока наблюдай за ними осторожно. Если что заметишь, говори мне, — сказал Анушку, отпуская Сашку домой. |
||
|