Глава 22

Наступивший рассвет озарил мир, но не смог пробиться до мрачных глубин подземелья, там его заменяли тусклые, давящие лампочки, которые включались по утрам, перед самым завтраком, если можно его так назвать. Рацион заключённых был скуден. Едва-едва помогая им не протянуть ноги с голоду, он кое-как насыщал людей. Мутная солёная вода с варёной картошкой сходила за суп. Кружка чая со ссохшимся батоном была десертом, эту нехитрую еду безмолвно подавали каждому арестанту.

Не успев позавтракать, Микола первым делом, не говоря ни слова никому из сослуживцев, с которыми не желал общаться в данный момент после драки, покинул столовую, направившись по коридору, ведущему к третьей камере. Отперев её, вошёл внутрь. Хрупкая чеченка боязливо прервала трапезу, с опаской смотря на хохла с пожелтевшим глазом, в чьих руках был цветастый пакет.

— Здравствуй… — пробормотал здоровяк, неуклюже подойдя к сидящей на тахте девушке. — Я это… тут тебе поесть принёс, — он вытащил из пакета на лежанку кусок газеты и на него стал выкладывать еду: связку средних бананов, немного копчёной колбасы и мясные пирожки.

Чеченка молчала, бездействуя, потупила карие глаза в пол.

— Ты кушай, не стесняйся… А я пошёл, — проговорил Николай, затем вышел, затворив дверь. Теперь для него это стало обычным делом, уже не в первый раз он угощал пленницу из своего пайка, даже затхлый матрац с подобной подушкой успел сменить ей на новые, отдал свои. Несмотря на всё это благодетельство, чеченка ни разу не обмолвилась с ним словом, будто была немая. Он пробовал с ней заговорить неоднократно, но попытки ни к чему не приводили, она всё больше замыкалась в себе. Поражения были, Микола не сдавался, на её упёртое молчание не обращал внимания, словно на самом деле она внимательно слушала его, коротко рассказывая что-то из жизни.

Однажды, принеся в камеру ужин, Николай не выдержал:

— Конечно, тяжело тебе здесь приходится, тут мужики ломаются, а не то что девки… Но всё же могла бы и спасибо сказать. Или хоть назвалась как-то, а то обращаюсь к тебе, будто к дереву, — упрекнул чеченку охранник.

Тишина.

— Не хочешь имя говорить — не надо. Мне наплевать вообще… — солгал Микола, уходя прочь. Украинец почти скрылся за дверью, как девушка обронила своё имя: "Шахида".

Николай остановился, на секунду замерев.

— Красивое у тебя имя. Мне нравится, — отозвался усач, закрывая дверь.