"Менестрель" - читать интересную книгу автора (Поттер Патриция)

Глава 4

Линет знала, что не сможет вернуться в своё укромное место в лесу.

Её мир изменился в тот момент, когда незнакомец прикоснулся к ней. Словно выжег на коже Линет клеймо. Только боль от него была утончённой. Ни один мужчина до этого не дотрагивался до неё так чувственно. Она не была готова ни к трепету, который вызвало в ней это прикосновение, ни к жару, который охватил её тело.

Линет не ожидала, что весь мир перевернётся.

И это сделал он.

Даже само появление этого человека заставило её мир вращаться, словно в водовороте, а затем звук его сильного — но вместе с тем неуверенного — голоса усилил желание внутри неё. Линет не узнала это чувство раньше. Она думала, что всем довольна. По крайней мере, пока её отец не решил выдать свою дочь замуж.

Линет не знала о своём загадочном собеседнике ничего, кроме того, что он был солдатом. А она ненавидела жестокость. Несколько последних десятилетий её семья жила в постоянной готовности защищать свои жизни при помощи оружия, сохраняя шаткое равновесие в выражении преданности сторонникам Красной и Белой Роз. Владельцы соседних поместий, сделавшие неправильный выбор, лишились своих земель. А также своих голов.

Что-то она слишком долго раздумывала над этим. Линет позволила себе стать жертвой его очарования. Она всегда считала себя практичной, но всё же обнаружила, что совершает в высшей степени непрактичные поступки. Ей не следовало приходить сюда сегодня утром. И позволять ему дотрагиваться до неё.

Тело Линет словно стало другим всего лишь от этой единственной ласки.

Оно ожило.

И это напугало её.

Она ведь дала обещания.

Линет убеждала себя, что любые чувства к незнакомцу были всего лишь ложью, реакцией на ультиматум её отца. Но она знала, что если бы осталась, то уступила бы его прикосновениям, той магии, которая, так или иначе, окружала их.

Он был солдатом и странником. Возможно, где-то у него даже была семья, которую ему приходилось содержать. Вполне вероятно, что у него была женщина. В незнакомце чувствовалась какая-то уверенность, дух властности, который выделял его из обычных солдат, по крайней мере, тех, которых Линет видела в Клендене расположившимися на постой. Ещё он был опрятным, а его тело пахло мылом и кожей.

Её собеседник отличался от всех, кого она знала. Линет даже не знала его имени, однако же, они разделили моменты тишины как вчера, так и сегодня утром. По правде говоря, она никогда прежде не получала такого удовольствия от общения с мужчиной, как со своим солдатом, готовящимся стать трубадуром. Повинуясь своей фантазии, Линет начала размышлять об именах, под которыми он смог бы прославиться. Скорее всего, Джон. Это было самое обычное имя.

Но незнакомца можно было назвать каким угодно, только не обычным. Может быть, Гарет или Бэннинг. Брайс. Все эти имена вызывали в воображении мысли о силе.

Линет приближалась к замку и осознавала, что снова опоздала. Девушка подозревала, что слишком задержалась, чтобы проскользнуть домой никем не замеченной на своей великолепной лошади. На мгновение ей пришла в голову мысль о том, чтобы вернуться в лес и обменять свою кобылу на клячу незнакомца, но тогда начнутся поиски Брайди, и, вероятнее всего, собеседника Линет повесят. Скорее всего, это всё равно случится, если он продолжит прятаться поблизости, за всеми наблюдая. Очевидно, незнакомец не придал значения её предостережениям.

Однако же, Линет показалось, что он появился из ниоткуда вчера утром. Словно призрак.

Хотя незнакомец не был призраком. От прикосновения духа её кожа не стала бы пылать, а от самого духа не пахло бы лесом, мылом и кожей. Привидение не играло бы на лютне и не пело бы притягательным глубоким голосом. Призрак не заставил бы сердце Линет биться сильнее. По крайней мере, если бы всё это делал призрак, это было бы не так приятно.

Святые небеса, сейчас её размышления звучали, словно у женщины из какой-нибудь поэмы, а не как у реального человека, имеющего определённые обязательства.

Она направилась в лес, граничащий с замком, и привязала свою лошадь там. Линет могла проскользнуть во двор замка незамеченной, а Селуин привёл бы кобылу позже. Во всяком случае, она надеялась, что ей удастся пробраться домой незамеченной. Если Линет столкнётся с кем-либо из гостящих у них в замке лордов, это будет катастрофа. Она подошла к воротам и постучала. Показалось лицо Уильяма — он взглянул на молодую госпожу и впустил её.

Проходя через ворота, Линет улыбнулась стражнику.

— Ваша лошадь, миледи?

— Селуин приведёт её. Я потеряла счёт времени и подумала, что будет проще вернуться назад именно так.

Уильям кивнул, соглашаясь с ней. Он будет обо всём молчать, так же как и она не рассказывает отцу о том, что это Уильям позволяет ей каждое утро выезжать на прогулку. В свою очередь, Линет часто тайком приносила ему булочки с кухни и даже немного вина более хорошего качества из погребов замка вместо низкосортного эля, которым обычно снабжали солдат.

А затем она увидела Роберта, графа Келлума. Он сидел на лошади, так же как и ещё несколько человек, включая Мэнфилда и Уикхэма. Линет мельком взглянула на егерей, еле сдерживающих нескольких собак, которые в нетерпеливом предвкушении бегали рядом с Келлумом. Гости собирались на охоту. Её отца не было среди всадников, но в этом не было ничего удивительного. Из-за подагры ему было трудно сидеть в седле и ездить верхом.

Радуясь, что никто не обращал внимания на юного паренька, Линет нырнула за кухню, которая располагалась во внутреннем дворе замка, отдельно от главного строения. Она надеялась, что те, кто уезжал на охоту, не заметят Брайди. Или незнакомца. Святые угодники! Незнакомец. Линет должна была добраться до него прежде, чем это сделают охотники, и сказать ему, чтобы он уезжал из леса. Собаки, вне всякого сомнения, почуют его запах, и тогда незнакомца схватят как нарушителя, вторгшегося в чужие владения, или, что ещё хуже, как вора.

Его могут повесить.

Она дождалась, пока охотники, сильно шумя, не проедут через ворота. Затем Линет подбежала к Уильяму.

— Мне снова необходимо покинуть замок, — заявила девушка. — Селуин занят, и больше нет никого, кто смог бы привести Брайди. — Стражник пребывал в нерешительности.

— Что же я скажу милорду, если он спросит, почему я Вас выпустил?

— Скажи ему, что я тебя уверила, что уехала с его разрешения, — ответила Линет. — Я не хочу, чтобы ты попал в беду. — Уильям протяжно вздохнул, смирившись с такой ситуацией.

И открыл ворота. Девушка выбежала из замка. Ей больше не было видно всадников. Сердце её глухо билось. Сможет ли она добраться до незнакомца вовремя?

Дункан знал, что ему следовало уехать. У него не было причины оставаться у игристого ручейка и озерца, которое тот образовал. Совсем никаких причин. И всё же ему не хотелось уезжать. Дункан до сих пор мог слышать мелодию, всё ещё видел медленно появлявшуюся улыбку удовольствия на лице своей собеседницы, когда он стал подпевать ей. Там, где она сидела, трава была примята, а её музыка всё ещё отдавалась эхом среди деревьев.

Незнакомка вполне могла бы оказаться колдуньей, если бы он верил в такие вещи. Она была похожа на лесного эльфа, фею, появляющуюся из ниоткуда. Дункан чуть не последовал сегодня за ней, но побоялся, что если он так поступит, она может исчезнуть и не вернуться никогда.

Почему же он не был настойчив и не узнал её имя?

Его околдовали. Это было единственное объяснение. Раньше он никогда не пребывал в растерянности. Дункан не мог вспомнить ни одного случая, когда бы он терял контроль над происходящим. Но после нескольких минут с этой молодой девушкой маркиз Уортингтон превратился в заикающегося ученика.

Даже теперь он не желал уезжать.

Лай гончих псов нарушил тишину. И тогда Дункан тронулся с места. Ему не хотелось быть пойманным тут. Если подобное всё же произойдёт, маркизу Уортингтону придётся раскрыть своё положение в обществе, если только его не повесят немедленно. Но он сомневался, что даже тогда кто-нибудь поверит ему. Маркиз, переодетый в странствующего бродягу?

Если всё же Дункану удастся убедить кого-нибудь в том, что он говорит правду, результат всё равно может оказаться губительным для него. Эту историю начнут рассказывать по всей Англии. Маркиз Уортингтон, путешествующий под видом бедного, не слишком умелого менестреля. Он станет посмешищем, и вся Англия будет думать, что Дункан сошёл с ума. В лучшем случае его сочтут безрассудным, в худшем — безумным. Он бы не стал винить короля Генриха, если бы тот отобрал у него поместье.

Он подошёл к своей кобыле. Без сомнения, ей не оторваться от гончих, но у него на этот случай был для них небольшой подарочек. Дункан не предвидел именно этот момент, но он всегда носил с собой немного горчицы. Её использовали во многих хозяйствах, чтобы замаскировать вкус пересолённого мяса и испорченной птицы. Он не знал, где ему будет суждено останавливаться или что придётся есть, а горчица скрывала любое прегрешение.

Маркиз Уортингтон заглянул в свою седельную сумку и нашёл там мешочек. Он разбросал порошок на небольшом участке, а затем сел на лошадь и направил её в воду. Ручей был неглубоким, хотя течение в нём было быстрым. Горчица отвлечёт внимание гончих псов, а затем вода скроет любой застоявшийся запах. Дункан не мог продвигаться вниз по течению по направлению к дороге. Собаки приближались как раз с той стороны. Ему придётся ехать вверх по течению, направляясь к холму. Он повернул лошадь в нужном направлении и сжал своими бёдрами её бока, чтобы животное начало передвигаться быстрее. Кобыла перешла на неуклюжую рысь, ударяя копытами по воде и обрызгивая лосины своего хозяина и плохо сидящие на нём сапоги. Дункан достиг гребня холма как раз вовремя. Он услышал торжествующий лай собак, а затем их сбивчивое тявканье. Маркиз Уортингтон улыбнулся сам себе и пустил лошадь медленнее, но продолжил увеличивать расстояние, разделяющее его и других всадников.

Линет была готова броситься к незнакомцу, чтобы спасти его. Она была уверена, что к этому моменту его уже схватили, и ей придётся открыть своё имя. Это будет унизительно, и дочь владельца этих земель понимала, что этот случай ударит по её репутации. Признание в том, что она знакома с бродячим музыкантом и даже встречалась с ним наедине, уничтожит любой шанс на удачное замужество. Вне всякого сомнения, Линет отправят в тот женский монастырь, которым пригрозил ей отец.

Но если она сможет спасти чью-то жизнь, это будет стоить того.

Граф Клендон был терпимым к окружающим и обращался со всеми, кто жил на его землях, лучше, чем другие землевладельцы. Но он не выносил тех, кто вторгался на чужие земли. Отец Линет передавал таких людей шерифу как преступников, в особенности, в последние несколько лет, когда воры, казалось, были повсюду.

— Это побочный результат гражданской войны, — говорил он, — и честные люди не должны с этим мириться.

Линет не знала, как незнакомец зарабатывал на жизнь или откуда получал пропитание. У него была одна монета, но лошадь будущего менестреля выглядела такой жалкой, каких девушка ещё не видела. Должно быть, эта монета была у незнакомца последней, а он находился в настолько плачевном положении, пытаясь заработать себе на жизнь, что предложил деньги Линет. Следовательно, бывший солдат мог оказаться и вором.

Она услышала, как гончие псы перестали лаять, а затем стали беспорядочно тявкать и снова лаять, что означало одно: они потеряли след того, кого преследовали. Линет повернула назад, а затем решила обдумать, что же она услышала. Животные взяли след добычи. Ей это было известно. Что же их остановило?

Собаки нашли его? Или просто жертва их перехитрила?

Линет решила сделать круг, объехав всадников стороной, а затем поехать вдоль ручья через холмы. Если она найдёт незнакомца, то убедится, что он в безопасности. Линет подарит ему медальон, который носит под блузой. Эта вещица была одним из редких подарков её отца, но разве чья-то жизнь не имела большей значимости?

Медальон был сделан из золота, и незнакомец смог бы за него что-нибудь выручить. Она убедит его уехать.

Линет подъехала к устью реки, оставив всадников далеко позади. Она знала: если гончие потеряли след, незнакомец должен был поехать только в этом направлении. Девушка надеялась на то, что охотники перестанут гнаться именно за этой добычей и поищут что-нибудь ещё. Не то, чтобы они смогли найти здесь много дичи. На этих землях хорошо поохотились войска во время гражданской войны. Сначала сторонники Йоркской династии, а затем — Ланкастерской.

Линет надеялась, что отец ещё не начал волноваться за неё. Даже если он уже спрашивал про неё, она сомневалась, что отец станет открыто её искать. Граф Клендон не захочет, чтобы хоть кто-то поверил в то, что она — непослушная дочь, которая может также стать и непослушной женой. Линет столько раз жалела, что не родилась юношей — сыном, которого так отчаянно желал её отец, ради их общего блага. Она даже не могла представить, насколько свободным может быть мужчина.

Как менестрель. Он может идти туда, куда захочет. Мысли Линет переполнились завистью к его свободе.

Она осмотрела оба берега реки, выискивая хоть какие-нибудь признаки всадника, появившегося на одном из берегов. Линет так внимательно осматривала землю, что чуть не выпала из седла, когда показался другой всадник.

Сначала она заметила худые белые ноги лошади, затем её взгляд поднялся выше. Седло было поношенным, но незнакомец с лёгкостью в нём держался. Раньше Линет не видела его сидящим верхом на лошади, но сейчас она мгновенно поняла, что для него это не было непривычным делом. Он сидел в седле, словно человек, рождённый для этого.

Его шляпа была надвинута на глаза, а на губах застыла насмешливая улыбка.

— Я думал, что перехитрил охотников, — заявил незнакомец.

— Это так. Но я знала, что Вы здесь, а они не имели представления, за кем гнались собаки.

— Почему Вы вернулись?

Чтобы спасти Вас? Посмотрев на своего собеседника, Линет неожиданно осознала, насколько глупым было это стремление. Даже сидя верхом на кобыле с провислой спиной, он выглядел как настоящий лорд. Незнакомец казался спокойным и даже, возможно, немного весёлым. Он совсем не походил на человека, за которым охотятся.

— Я… боялась за Вас.

Что-то изменилось в выражении его глаз. Незнакомец тронул свою лошадь, подъехал к Линет и вытянул руку, чтобы взять девушку за руку.

— Я… служил солдатом десять лет, — сказал он. — Я сражался в Европе, а также со многими своими соотечественниками. Я отлично знаю, как о себе позаботиться.

Неожиданно Линет почувствовала себя глупой. Но страх всё ещё теплился в ней.

— И ни одна девушка, — продолжал незнакомец, — раньше не беспокоилась обо мне. — Было что-то необычно трогательное в этих словах, во внезапной несоответствующей ему уязвимости, которая, как подумалось Линет, промелькнула в глазах её собеседника. Напряжение между ними росло, наполняя воздух ожиданием. Она почувствовала, как сердце её стало биться сильнее. Этот стук гулко отдавался во всём теле Линет.

Она начала разворачивать свою лошадь. Его прикосновение горело на её коже, словно ожог от факела. Казалось, что воздух застыл.

— Тогда я поеду, — сказала Линет, понимая, что каждое мгновение, на которое она задержится, приведёт к тому, что ей будет намного труднее снова увидеть своего незнакомца. Мысль о том, что она никогда его больше не увидит, была невыносимой.

— Как Вас зовут, госпожа?

Линет пребывала в нерешительности. В соседней деревне все её знали. А имя «Линет» было не таким уж часто встречающимся.

— Мэри, — ответила она.

— Мэри, — медленно повторил незнакомец, словно пробуя имя на вкус.

— А Ваше имя? — спросила Линет.

— Меня знают под разными именами, Мэри, — ответил он, в этот раз произнося это имя, словно оно было чем-то очень вкусным.

— Нечестно разговаривать со мной загадками, — упрекнула она своего собеседника.

— Тогда зовите меня «Робином», — отозвался он.

— Я должна вернуться, — сказала Линет, только сейчас понимая, что солнце находится в зените. По крайней мере, она должна вернуться раньше охотников. Столкнуться с ними — этого ей хотелось меньше всего.

— Вы всё ещё должны мне урок, — заявил Робин.

Он был способным учеником. Теперь бывший солдат знал достаточно, чтобы сохранить за собой должность музыканта, пока он разучивает другие песни.

Вот если бы Робин чаще улыбался…

Линет обернулась и посмотрела ему в лицо. Сейчас он улыбался. По крайней мере, это была полуулыбка. Довольно сложно было описать, как именно его губы сложились по краям в такие маленькие изгибы. Но выражение глаз Робина было мягче, чем раньше, в них было меньше неприступности. Ей захотелось остаться и узнать, насколько доступными могут быть его глаза. Линет желала сесть рядом с ним и послушать о его приключениях, а также расспросить Робина о других странах.

Больше всего ей хотелось снова почувствовать на своей руке прикосновение огрубевшей кожи его руки.

Линет так отчаянно этого желала, что даже испугалась.

— Я должна ехать, — повторила она.

Робин ловко развернул свою лошадь так, что она загородила девушке путь.

— Не раньше, чем Вы пообещаете мне, что мы снова встретимся.

Линет попыталась объехать его, но лошадь, на которой Робин сидел, была проворней, чем это казалось возможным.

— Меня выпорют, — в отчаянии воскликнула «Мэри».

— И я убью любого, кто хотя бы попытается так поступить с Вами, — заявил её менестрель совсем не в духе бродячего музыканта. На самом деле, она почувствовала, как мурашки побежали по её спине. Он действительно имел в виду то, что сказал.

— Ну хорошо, — согласилась Линет. — Но только здесь. Прямо за теми ветвями есть пещера. — Она указала на огромный дуб, который, искривившись, рос на склоне холма. — Там.

— На рассвете?

— Да.

— Я прочешу всю округу, если Вы не придёте, — сказал Робин, нахмурившись.

И этому Линет тоже поверила.

— Прошу Вас, мне нужно сейчас же уехать.

Он повернул свою кобылу таким образом, чтобы «Мэри» смогла проехать.

— Благодарю Вас, — добавил менестрель, — за то, что беспокоились обо мне.

Голос его был робок, и в груди у Линет внезапно что-то кольнуло. Ни одна девушка раньше не беспокоилась обо мне. Что сделает Робин, когда узнает, кто на самом деле так беспокоился о нём? Подумает ли он, что был всего лишь развлечением?

Почему Линет не рассказала ему обо всём с самого начала? Да потому что менестрель сразу же уехал бы. И не было бы у неё этого последнего приключения.

Но какую цену им обоим, возможно, придётся заплатить за это?