"Холостяк" - читать интересную книгу автора (Филлипс Карли)

Глава 4

Весеннее утро в Йоркшир-Фоллз было непривычно теплым, веял легкий ветерок, Райна вдохнула полной грудью свежий, сладкий воздух. Свежий, как ее сыновья в детстве, вдруг подумалось ей.

Она вышла из ресторанчика Нормана, перешла Первую авеню и вышла на зеленый, поросший травой холм с бельведером в центре города. Она договорилась встретиться с Эриком в его обеденный перерыв, после чего он должен будет вернуться к пациентам. Хотя приглашение поступило от Эрика, место встречи выбрала Райна, она же заказала ленч. Кто может отказаться от пикника на свежем воздухе в такой день? Райна принесла вкуснейшие сандвичи с жаренными на гриле цыплятами.

Райна с удивлением увидела Шарлотту Бронсон в обществе Самсона Хамфри, «утятника», как дразнили его городские мальчишки, и остановилась. Самсон жил на окраине города в полуразрушенном доме, в котором его семья жила из поколения в поколение. Райна представления не имела, на что он живет или чем он занимается днем, кроме как сидит в парке и кормит уток, но он давно уже стал частью городского пейзажа. Она подошла ближе и улыбнулась обоим.

— Шарлотта, Самсон, добрый день.

— Добрый день, Райна. — Шарлотта склонила голову. — Рада вас видеть.

— Взаимно. — Самсон промолчал. Тогда Райна добавила: — Сегодня прекрасная погода, в такую погоду приятно кормить уток.

— Я уже говорил, что меня зовут Сэм, — еле слышно пробурчал под нос Самсон. — Неужели так трудно запомнить?

— Он потому такой ворчливый, что у него еще не было ленча, правда, Сэм? — спросила Шарлотта.

Райна засмеялась. Она хорошо знала, что он всегда ворчливый. Только Шарлотта готова ладить даже с человеком самого скверного нрава.

— А тебе-то откуда знать? — буркнул Сэм.

Райна знала, что Шарлотта, вероятнее всего, права насчет ленча.

— Ну, я знаю, что ты только с виду такой грозный, — сказала она. — Вот, возьми.

Райна протянула Самсону пакет из коричневой бумаги, перещеголяв даже Шарлотту по части добрых дел.

Еще с тех времен, когда Роман был увлечен этой девушкой, Райна знала, что у нее золотое сердце. Она помнила, что у молодых людей было всего одно свидание и на следующее утро Роман был мрачен как медведь. Но их связывало нечто большее, чем то единственное неудачное свидание. Райна знала это уже тогда и знала сейчас. А еще она знала, что Шарлотта Бронсон с ее золотым сердцем идеально подходит ее младшему сыну.

— Ну же, Сэм, возьми, — сказала Шарлотта.

Самсон схватил пакет и еле слышно буркнул:

— Спасибо.

Разорвав фольгу, он откусил огромный кусок сандвича.

— Мне больше нравится с горчицей.

Райна и Шарлотта одновременно рассмеялись.

— Норман отказывается класть горчицу на жареного цыпленка, — сказала Шарлотта. — Ну пожалуйста.

С какой приправой приготовлен сандвич, было, по-видимому, не так уж важно, потому что Самсон в два укуса умял половину.

— Мне нужно возвращаться на работу, — сказала Шарлотта.

Помахав на прощание Райне и Самсону, она пошла в свой магазин.

— Милая девушка, — заметила Райна.

— Зря она тратит на меня время, — пробурчал Самсон.

Райна покачала головой:

— Это лишь доказывает, что у нее хороший вкус. Ну что ж, приятного аппетита.

Райна прошла мимо и села на дальний край скамьи. Она понимала, что не стоит даже пытаться присоединиться к Самсону. В таком случае он просто встанет и уйдет, как уже не раз делал раньше. Он был необщительным и замкнутым одиночкой. Дети помладше его боялись, постарше — смеялись над ним, а взрослые по большей части просто не обращали на него внимания. Но Райне он нравился, несмотря на грубую внешнюю раковину, за которой он прятался от мира, и она его немного жалела. Покупая себе еду у Нормана, она всегда добавляла что-нибудь для Самсона. По-видимому, Шарлотта делала то же самое. Значит, между ней и этой девушкой было кое-что общее, помимо Романа.

— Мне следовало догадаться, что ты меня опередишь, — произнес знакомый мужской голос.

— Эрик!

Райна встала навстречу другу. Они с Эриком Фаллоном росли вместе, на одной улице в Йоркшир-Фоллз. Обзаведясь семьями, они продолжали дружить уже парами, дружили и сейчас, когда оба овдовели. Эрик потерял жену гораздо позже, чем Райна — мужа.

Эрик озабоченно нахмурился.

— Надеюсь, ты не проделала такой длинный путь пешком и не приехала на машине с превышением скорости. Пусть у тебя было всего лишь несварение, тебе все равно нужно себя беречь.

Райна не хотела, чтобы Эрик из-за нее волновался, но сейчас для нее важнее было другое. Ей нужно было напомнить старому другу о врачебной этике до того, как он случайно проговорится кому-нибудь из ее сыновей, что у нее была всего лишь изжога.

— Меня подвез Чейз. Как я понимаю, ты уже просматривал мою карточку, или до тебя дошли слухи, что меня увозили в больницу?

— Тебе следовало самой мне рассказать, когда я звонил сегодня утром.

— Если бы все друзья стали названивать тебе о своих проблемах со здоровьем, едва ты вернулся из отпуска, ты бы снова сбежал в Мехико.

Эрик вздохнул и провел рукой по темным, с проседью, полосам.

— Ты не просто какой-то друг, когда же ты это поймешь? Он пристально посмотрел ей в глаза.

Райна похлопала его по руке:

— Ты хороший человек.

Эрик накрыл ее руку своей загорелой, более грубой рукой, и его прикосновение оказалось на удивление теплым и нежным. Райна, смутившись, поспешила сменить тему:

— Ты, наверное, знаешь, что Роман вернулся в город?

Эрик кивнул.

— А теперь расскажи мне, почему все твои сыновья ходят вокруг тебя на цыпочках, как будто ты в любой момент можешь рассыпаться. Почему Роман взял на работе отпуск и почему, когда ты не где-то в городе, а дома, ты отдыхаешь, как предписал врач. Потому что, насколько мне известно, Лесли ни слова не говорила о том, что тебе нужно больше отдыхать. Принимать чуть больше маалокса — да, возможно.

Райна быстро огляделась, проверяя, не спасет ли ее кто-нибудь от предстоящей лекции, но нет, рыцаря в сияющих доспехах поблизости не обнаружилось, не было даже Самсона, он отошел от них и сейчас пропалывал клумбу.

— Эрик, сколько лет моим мальчикам? — Не дожидаясь ответа Эрика, она продолжила: — Уже достаточно, чтобы жениться. И чтобы иметь детей.

— Так вот, значит, что тебя беспокоит. Ты мечтаешь о внуках?

Райна кивнула. Она вдруг поняла, что ей трудно говорить, рассказать правду так, чтобы не признаться, что она чувствует нарастающую пустоту в своей жизни и в своем сердце.

— Райна, мальчики женятся тогда, когда они будут к этому готовы.

— Что плохого в том, чтобы установить какие-то временные рамки? Видит Бог, Рику пора понять, что если одна женщина причинила ему боль, то это не означает, что все остальные тоже причинят. А что касается Романа…

Эрик перебил ее:

— Извини, но я не понимаю. Как твое желание видеть сыновей женатыми и с детьми связано с тем, что ты притворяешься больной?

Райна подняла взгляд вверх, надеясь, что небеса помогут ей справиться с бестолковыми мужчинами — у нее было впечатление, что ее только такие и окружают.

— Мои сыновья ни за что не откажут мне в моем заветном желании, исполнение которого пойдет на пользу и им самим. А если они будут думать, что…

Райна замолчала, съежившись и сморщив нос.

— Если они будут думать, что у тебя больное сердце? — Райна едва заметно кивнула. Эрик вскочил с места. — Боже праведный, женщина, как ты можешь поступать так со своими сыновьями?!

— Я делаю это ради моих сыновей. Сядь, не устраивай сцену, ты привлекаешь внимание.

Райна дернула Эрика за рукав, и он подчинился.

— Это нечестно.

Райна почувствовала легкий укол совести. Точнее, это был нелегкий укол, а очень ощутимый, но она его проигнорировала. В конце концов, если ее план сработает, от этого никто не пострадает, всем станет только лучше.

— Ты не можешь им рассказать.

— Парни тебя любят! Назови хотя бы одну причину, по которой я не могу рассказать им правду.

— Клятва Гиппократа, которую ты дал. — Райна скрестила руки на груди. — Хочешь, чтобы я ее тебе процитировала? Я ведь могу это сделать, ты знаешь. Строчку за строчкой, — добавила она для большей убедительности.

— Я в этом не сомневаюсь, — пробурчал Эрик сквозь чубы.

— Пятый век до Рождества Христова. «Клянусь Аполлоном, врачом…»

— Райна, твоя взяла, но мне это не нравится.

— Я знаю, что не нравится.

Обычно Райна получала удовольствие от пикировок с Эриком, и сейчас, пытаясь вспомнить клятву Гиппократа, она хотела произвести на него впечатление, но победа была ей не в радость.

— Мальчики сами не понимают, что они упускают в жизни. Что плохого в том, что я хочу им это показать? У тебя у самого две прекрасные внучки, обе живут в Саратога-Спрингс, буквально в двадцати минутах езды отсюда. Уверена, ты не мыслишь себе жизни без них. Если бы твои дочери до сих пор не вышли замуж, ты бы наверняка расстраивался.

— Не могу сказать, потому что они обе замужем и имеют детей. Но не думаю, что я стал бы ими манипулировать. Я понимаю твои чувства, но не одобряю твои методы. И еще одно.

Он стал медленно поглаживать большим пальцем по тыльной стороне ее ладони, и Райна только тогда поняла, что он до сих пор крепко держит ее руку в своей.

— Что такое?

— Ты слишком долго была одна. Исследования показывают, что вдовы, жены мужчин-трудоголиков и женщины, у которых нет собственных интересов, больше других склонны вмешиваться в жизнь своих детей.

На свете существовало много такого, что Райна терпеть не могла. В том числе она терпеть не могла, когда к ней относились покровительственно.

— У меня есть интересы за пределами дома. Я каждое утро выхожу на пробежку на улицу или бегаю на беговой дорожке в подвале.

Эрик вскинул брови.

— Как, ты бегаешь даже со «слабым сердцем»?

Райна пожала плечами.

— Бегаю — когда могу быть уверена, что меня никто не застанет за этим занятием. Поверь мне, это нелегко. Мои сыновья очень наблюдательны, а когда они здесь все трое, то такое впечатление, будто они находятся одновременно повсюду. Подвал — мое единственное убежище, но дело не в этом. Кроме того, я занимаюсь волонтерской работой в больнице. — Райна пыталась убедить Эрика, что у нее действительно есть интересы вне дома.

Он нахмурился.

— Ты работаешь в детском отделении. Конечно, для детей это большое счастье, но что касается тебя, то это лишь еще одно проявление все той же одержимости. Вмешиваться в жизнь своих детей — это неправильно.

Райна напряженно расправила плечи, но сердце ее сжалось в груди, к горлу подступил ком.

— Я не одержимая, и я не вмешиваюсь. Я всего лишь слегка сгустила краски, чтобы помочь моим детям расширить горизонты, вот и все.

— Скажем так, по этому вопросу мы договорились о том, что мы не можем договориться. Но что касается тебя лично, то я бы хотел поговорить с тобой не как врач.

Сама не зная почему, Райна вдруг заволновалась так, как давно уже не волновалась. У нее засосало под ложечкой.

— Есть и другие исследования, я могу их процитировать, но тебе известно, что эмоциональная и физическая связь с другим человеком составляет существенную часть жизни?

— У меня есть связь, — сказала Райна. — С сыновьями, с друзьями, с тобой… да со всеми в этом городе.

— Райна, я говорю не о дружбе.

Она посмотрела ему в глаза и словно впервые увидела его по-настоящему. Увидела в нем не только друга, но и мужчину. Привлекательного, внимательного, подходящего мужчину. Эрик старел красиво, волосы с проседью не старили его, а придавали его облику благородство. Загорелое лицо было по-прежнему красиво суровой мужской красотой, несмотря на возраст и морщины. А тело хорошо сохранилось — может быть, он не был таким же крепким, как в юности, но производил впечатление зрелого мужчины.

Райна попыталась представить, что он видит, когда смотрит на нее, и с удивлением поняла, что ей это небезразлично. Их разговор принял очень личный характер с чувственным подтекстом, и это было для нее в новинку. Она даже засомневалась, не показалось ли ей. Она слишком стара, чтобы думать, что мужчина смотрит на нее с интересом. После Джона такого с ней не случалось.

Но разве не она сама только что мысленно оценила Эрика именно как мужчину? Смутившись, Райна сжала руки в кулаки, и Эрик наконец выпустил ее руку.

— Думаю, нам пора поесть. В два часа у меня пациент.

Райна кивнула и стала доставать из корзинки для пикника продукты, купленные у Нормана. Когда они начали есть, Эрик сказал:

— Ну, рассказывай, что еще ты затеяла.

— Ты, конечно, слышал про вечера бриджа?

По инициативе Райны женщины раз в месяц собирались в магазине Шарлотты для игры в бридж. Она называла это мероприятие дамским выходом в свет.

Эрик засмеялся.

— Конечно, я слышал. Ты поставила себе цель помочь Шарлотте добиться успеха.

Он махнул рукой в сторону магазина Шарлотты, расположенного за лужайкой, на другой стороне улицы.

Райна пожала плечами.

— А почему бы и нет? Эта девушка мне нравится.

— Снова кого-то опекаешь, — сказал Эрик, проглотив очередную порцию. Райна нахмурилась и могла бы что-то возразить, но он смягчил свои слова восхищенной улыбкой. — Приглашаю тебя на танцы в День святого Патрика, в пятницу вечером.

Эрик никогда раньше не приглашал ее куда-нибудь пойти, разве что в компании других знакомых. Райна называла это «нянчиться с вдовой», и никто ни разу ей не возразил. Овдовев три года назад, Эрик с головой ушел в работу.

— Я бы с удовольствием, но там будут мои мальчики, и они…

— Могут, не дай Бог, догадаться, что ты здорова? Райна покраснела.

— Что-то в этом роде.

— В таком случае мне придется назначить тебе врачебное предписание: выход в свет.

В глазах Эрика заплясали огоньки, и Шарлотте было трудно устоять перед искушением.

— Ну и кто в этот раз нянчится с вдовой? — Она хотела получить разъяснение, приглашает он ее на свидание или просто помогает старой приятельнице сменить обстановку.

Эрик твердо встретил ее взгляд.

— Никто не нянчится. Я приглашаю тебя на свидание.

— Я буду очень рада.

Райна снова испытала приятное волнение, но на этот раз она не только узнала это ощущение, но и радостно приветствовала его.

С тех пор как Роман приходил в магазин Шарлотты, прошло три дня, но ей все никак не удавалось выкинуть его из головы. Ночью, в снах, она даже и не пыталась, но днем всякий раз, когда в магазине звякал дверной колокольчик, она вздрагивала при мысли, что это может быть Роман. Если звонил телефон, ее сердце сбивалось с ритма, она с волнением снимала трубку, ожидая и боясь услышать знакомый глубокий голос.

— Ты ведешь себя просто жалко! — пробормотала она. — Пoра перестать думать о Романе.

Шарлотта поставила машину возле тротуара через дорогу от дома матери. Посещение Энни было ее еженедельным ритуалом. Вернувшись в город, Шарлотта не поселилась в родительском доме: во-первых, она уже привыкла жить одна, а во-вторых, не хотела впасть в депрессию, живя с Энни и видя ее нереальные надежды.

Но сегодня она была полна решимости не поддаться унынию и сделать так, чтобы ее настроение осталось светлым, как этот день. С ясного голубого неба сияло солнце, весна поднимала ее дух. И она бы оставалась в приподнятом настроении, если бы не мысль, что сегодняшний вечер она проведет на городских танцах, вдыхая аромат пряной говядины и слушая городские сплетни — вместо того чтобы пойти на настоящее свидание с Романом Чандлером. Но девушка должна принимать мудрые решения, и она свое приняла.

Шарлотта еще раз позвонила в дверь. Она могла бы воспользоваться своим ключом, но не хотела испугать мать или навести ее на мысль, что вернулся Рассел. Энни за эти годы не сменила замки в двери и никогда не сменит. Она постоянно жила в подвешенном состоянии.

Наконец дверь старого дома открылась и на пороге появилась мать в домашнем халате.

— Шарлотта!

— Доброе утро, мама.

Прежде чем войти, Шарлотта обняла мать.

В доме пахло затхлостью, словно никто даже ненадолго не приоткрывал окна, чтобы впустить свежий весенний воздух, а мать выглядела так, словно собиралась провести свой единственный нерабочий день среди недели в четырех стенах.

— А тебе разве не нужно быть в магазине? — спросила Энни.

Шарлотта посмотрела на часы.

— Нужно, но Бет может открыть магазин вместо меня. Вообще-то она может какое-то время обойтись без меня. — Шарлотту осенила блестящая идея. Она была бы не прочь устроить себе выходной, и у нее появилась идея, которая пойдет на пользу им обеим. — Одевайся, — велела она. — Мы проведем вместе прекрасное утро как мать и дочь. — Говоря так, Шарлотта подтолкнула мать к лестнице на второй этаж, где находилась ее спальня. — Думаю, Лу Энн вполне может найти для нас окошко в своем расписании, и мы сделаем укладку и маникюр. Потом поедем и купим наряды для сегодняшних танцев в честь Дня святого Патрика. А потом пойдем к Норману на ленч. Я угощаю.

Мать оглядела затемненную комнату.

— Вообще-то я не собиралась сегодня на вечер, а насчет того, чтобы сейчас выйти из дома…

Она смолкла, недоговорив.

— Никакие отговорки не принимаются! — Шарлотта подняла жалюзи, впуская дневной свет. — Сегодня мы будем развлекаться и получать удовольствие. — Она скрестила руки на груди. — Отказа я не приму, так что иди одевайся.

В то время как Шарлотта пыталась представить, что бы она сделала, если бы Роман предпринял такой же вот штурм в отношении нее, мать, к ее удивлению, растерянно заморгала и без возражений подчинилась. И через полчаса они уже сидели в «Локонах Лу Энн» — парикмахерском салоне, который принадлежал еще одной команде мать — дочь. Лу Энн занималась головами седовласых дам и укладывала их волосы в соответствующем стиле, а ее дочь Пэм брала на себя более молодых женщин, следящих за модой, и совсем юных модниц.

После Лу Энн они пошли к Норману, а после ленча отправились по магазинам. Шарлотта не могла вспомнить, когда она в последний раз вытаскивала мать из дома, и была рада, что сделала это сегодня.

Она сняла с вешалок несколько платьев, и Энни, поворчав, отправилась с ними в примерочную. В результате одно они выбрали.

— Оно смотрится на тебе просто потрясающе, — сказала Шарлотта. — Особенно с новой прической и макияжем. И оно подчеркивает твои зеленые глаза.

— Не понимаю, чем сегодняшний вечер так для тебя важен.

— Ты хочешь сказать, кроме того, что это ежегодный благотворительный вечер по сбору средств в пользу Малой лиги? Он важен тем, что очень важно время от времени выходить из дома. Как знать, вдруг ты наткнешься там на Денниса Стерлинга? Я точно знаю, что он тобой интересуется. Он проводит в библиотеке гораздо больше времени, чем нужно ветеринару.

Энни пожала плечами.

— Шарлотта, я не встречаюсь с другими мужчинами. Я замужем.

Шарлотта с досадой вздохнула.

— Мама, а тебе не кажется, что пришло время двигаться дальше? Ну хотя бы немного? Даже если ты со мной не согласна, какой может быть вред, если ты только попробуешь? Вдруг тебе понравится?

И когда Рассел снова соизволит объявиться неожиданно, как он это делает, ему послужит хорошим уроком, если он увидит, что Энни больше не сидит дома, ожидая его эффектного появления.

— Он меня любит. И тебя тоже любит. Если бы ты только дала ему шанс…

— Шанс на что? Вернуться домой, сказать «Здравствуй» и уже со следующим вдохом — «Прощай»?

Энни прижала к себе платья, словно несколько слоев ткани могли защитить ее от слов дочери. Шарлотта поморщилась. Она уже поняла, что была чересчур резка, и реакция матери это только подтвердила. Она пожалела о резкости своего тона и слов в то же мгновение, когда они сорвались с ее языка. Она примирительно положила руку на плечо матери, не зная, что еще сказать.

Энни сама нарушила молчание:

— Шарлотта, разные люди по-разному выражают свою любовь.

«И Рассел выражал свою тем, что при каждом своем отъезде не проявлял никаких эмоций».

— Мама, я не хочу причинить тебе боль и не хочу спорить.

Сколько раз этот разговор повторялся между ними в разных вариациях? Шарлотта уже со счета сбилась.

Но каждый раз, когда ей казалось, что она приблизилась к прорыву, снова появлялся ее блудный отец. Как будто он обладал особым радаром, думала Шарлотта. Судя по всему, он не хотел Энни, но он и не хотел, чтобы она забыла его и оставила в прошлом. В результате ее мать так и жила в подвешенном состоянии. Шарлотта напомнила себе, что мать сама выбрала такую судьбу. Вот почему ее собственные решения должны быть полностью противоположны тем, которые принимала ее мать.

Энни протянула платье. Она признавала все, кроме слов дочери, и Шарлотта еще раз посмотрела на мать новым взглядом. Новая прическа, новый цвет волос, скрывший седину, преобразили все ее лицо. Она выглядела так, словно помолодела лет на десять.

— Почему ты так странно на меня смотришь?

— Ты выглядишь… прекрасно.

Шарлотта редко использовала это слово применительно к матери — только потому, что Энни очень редко проявляла интерес к собственной внешности. Но сейчас, глядя на мать, Шарлотта вспомнила свадебную фотографию, которая стояла в рамочке на комоде матери. У Рассела и Энни не было пышной свадьбы, но мать все-таки была в традиционном белом платье, а ее глаза светились молодостью и любовью, на фотографии она была не просто красива, она выглядела очень изысканно. И по румянцу на ее щеках, по блеску в глазах было ясно, что она совершенно счастлива. Шарлотта подумала, что мать снова может стать счастливой, но она должна сама сделать выбор, что сильно осложняло дело.

Шарлотта винила мать за то, что она отказывалась принять помощь, а отца винила в его постоянном отсутствии. Она прикоснулась к волосам матери.

— Мама, ты настоящая красавица.

Энни отмахнулась от комплимента, но, к удивлению Шарлотты, подняла руку и погладила ее по щеке.

— Шарлотта, ты тоже прекрасна, и внешне, и внутренне.

Энни редко выходила из тумана, в котором жила, достаточно надолго, чтобы разглядеть внешний мир. Комплимент из уст матери был настолько непривычен, что у Шарлотты ком встал в горле, она на время лишилась дара речи.

— Я похожа на тебя, — наконец сказала она.

Энни в ответ лишь улыбнулась и погладила мягкие оборки на платье. Платье явно ей нравилось, и она колебалась.

— Мама, давай пойдем на танцы.

— Вот что я тебе скажу. Я пойду на танцы, если ты перестанешь затевать спор о твоем отце.

Шарлотта прекрасно поняла, что сейчас тот случай, когда надо радоваться достигнутому и хвататься за него обеими руками. Поход на танцы — уже большой прогресс. И какая разница, каковы мотивы Энни?

— Договорились.

Она протянула руки, показывая, что сдается.

— Что ты скажешь, если мы оплатим покупки и вернемся в мой магазин? Выберем тебе кое-какое белье, закончим наш дамский выход в свет, и я отвезу тебя домой.

При слове «домой» у матери загорелись глаза, и Шарлотта подумала, что надо бы позвонить доктору Фаллону. За желанием Энни постоянно находиться дома что-то кроется, и, возможно, доктору Фаллону стоит с ней поговорить.

К тому времени, когда они подошли к магазину, у Шарлотты окрепла решимость в следующие полчаса устроить для матери еще одно развлечение вне дома. И Бет ее поддержала — судя по тому, с какой готовностью она бросилась исполнять распоряжение Шарлотты принести самые смелые из комплектов нижнего белья.

Шарлотта повесила на дверь табличку «Временно закрыто» и вернулась к матери и подруге.

— Ну, устроим показ мод? Мама, не стесняйся, выбирай все, что хочешь. Освободи свое внутреннее «я», чтобы оно соответствовало твоему новому облику. Что скажешь?

— Я слишком стара, чтобы разгуливать в нижнем белье. — Энни засмеялась, но что-то в ее голосе насторожило Шарлотту. — Но я с удовольствием посмотрю на вас двоих.

— И пообещай взять себе хотя бы один комплект, хорошо?

Мать кивнула.

То, что происходило дальше, напоминало вечеринку в пижамах. Шарлотта и Бет надевали и демонстрировали Энни самые соблазнительные бюстгальтеры и трусики, и, казалось, Энни даже получала удовольствие, причем не только от импровизированного показа мод, но и от самой идеи в кои-то веки доставить себе удовольствие.

Прогресс приходил в разных формах, но Шарлотта была уверена, что сегодня ей удалось еще немного продвинуться.

— Последняя модель! — крикнула Шарлотта из примерочной.

Энни и Бет ждали ее появления, сидя на стульях рядом с примерочными кабинками.

— Ладно, — сказала Бет. — Я оделась, а твоя мама еще ждет продолжения шоу, правда, Энни?

— Правда. Ох, девочки, смотрю я на вас и жалею, что моя молодость уже позади.

«И была потрачена впустую на мужчину, который этого не заслуживал», — подумала Шарлотта, но высказывать эту мысль вслух не стала, чтобы не портить прекрасный день. Она молча переоделась в комплект из бюстгальтера и трусиков, который приберегла напоследок. Это был кружевной комплект ручной работы. Шарлотта никогда не рассказывала матери, что использует свой талант в работе, она даже не думала, что матери это может быть интересно, Энни никогда надолго не выглядывала из своей раковины. Но сегодня это случилось.

В дверь магазина громко постучали.

— Я подойду, — сказала Бет. — Мы так долго были закрыты, что это вызвало любопытство.

— Кто бы там ни был, избавься от него еще на несколько минут, ладно?

Моменты подлинного общения с матерью Шарлотта ценила куда выше, чем интересы бизнеса.

— Хорошо.

Шарлотта слышала, что обе женщины пошли посмотреть, кто стучится в дверь. Она тем временем застегивала на себе кружевной бюстгальтер, новое дополнение к коллекции белья. Эти вещицы были созданы только с одной целью — соблазнять.

Шарлотта посмотрела в зеркало. Она не рассчитывала, что, надев такое белье, возбудится. Сквозь невесомую ткань бюстгальтера проглядывали соски, а где-то внутри угнездилось ноющее ощущение пустоты. Как только она почувствовала возбуждение, ее мысли автоматически переключились на Романа. Она провела руками по бедрам и повернулась к зеркалу в профиль, оглядела свои длинные стройные ноги и плоский живот. Ее грудь в бюстгальтере выглядела идеально. Ах, если бы она сама обладала такой же смелостью, какую пыталась внушить своим клиентам, то… то что? Шарлотта боялась представить ответ, но сделала над собой усилие.

Она бы протянула руки к Роману Чандлеру. Она бы уступила чувствам, которые владели ею еще со школьных лет. То, что началось как подростковое увлечение, разрослось и превратилось во взрослое любопытство и томление. Что он теперь собой представляет? Каким он стал человеком? Для начала Шарлотта могла только сказать, что он очень преданный сын, но, помимо этого, оставалось еще много белых пятен, которые ей бы хотелось заполнить.

Единственный способ удовлетворить свое любопытство — это отдаться чувствам. Принять то, что он предлагает, что бы это ни было, и на столько времени, на сколько он предлагал, а потом, когда он исчезнет, — иметь храбрость продолжать жить дальше. Шарлотта подумала, что в отличие от матери, которая так и не попыталась идти по жизни дальше, она уступит своей самой глубокой страсти, а потом уйдет.

Но это потом, а сейчас, пока Роман здесь, продолжала фантазировать Шарлотта, она согласна на все. Она бы продемонстрировала ему самые соблазнительные модели своего белья и наблюдала бы, как у него от возбуждения и желания расширяются зрачки. В ответ на эти мысли ее тело невольно содрогнулось. Шарлотта заставила себя вернуться к реальности, сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас. Она спрашивала себя, хватит и у нее духу воплотить в жизнь собственные фантазии. Свое желание она вполне могла оправдать. Прошло десять лет, а ей так и не удалось выкинуть Романа из головы, так что притворяться, что он не существует или что ее к нему не влечет, оказалось делом бесполезным.

При мысли о том, чтобы пойти на поводу у своего желания, ее сердце сбилось с ритма. С Романом…

— О'кей, мы готовы, — послышался от двери голос Бет, потом звякнул дверной колокольчик. Эти звуки вернули Шарлотту к действительности. К сожалению, возбуждение не прошло как по мановению волшебной палочки.

Шарлотта тряхнула головой. Пора сосредоточиться на том, зачем она надела это белье. Чтобы продемонстрировать матери свое мастерство кружевницы и, возможно, с помощью этого самого белья помочь Энн вырваться из ее собственной личной тюрьмы. Им обеим — и матери, и дочери — предстоит сделать серьезные шаги каждой в своей жизни, думала Шарлотта.

В зале послышались шаги — по-видимому, Бет.

— Готовы вы или нет, я выхожу, — крикнула Шарлотта и вышла из маленькой примерочной на открытое пространство, где стояли стулья в стиле королевы Анны. Но вместо матери и Бет у нее оказался всего один зритель. Один невероятно мужественный, сексуальный зритель по имени Роман Чандлер.

Роман воззрился на практически обнаженную Шарлотту в полном потрясении. Комплект кружевного белья, самого сексуального, какой ему только доводилось видеть, облегал пышные формы самой потрясающей женщины, какую он когда-либо встречал. Той самой, которую он хотел вот уже, кажется, целую вечность.

К этому зрелищу он оказался совершенно не готов. Только он решил держаться от Шарлотты подальше — и вот пожалуйста.

— Роман?

Шарлотта расширила глаза и, к облегчению Романа, сделала движение, чтобы спрятаться за вращающимися дверями примерочной. К несчастью, она помедлила.

Почему? Она чего-то ждала? Мысленно взвешивала варианты? Роман не знал, но ему открылся идеальный вид на ее стройную спину и тонкую талию и волнующий намек на то, что он мог увидеть ниже.

И вдруг она стала медленно поворачиваться, положив одну руку на створку двери. Над кружевной тканью бюстгальтера выступали ее молочно-белые груди, полные и зрелые, они так и манили Романа. Призывали забыть его недавно данное самому себе обещание держаться подальше.

Шарлотта повернулась к нему лицом, не делая ни малейшей попытки сбежать или прикрыться. Роман не знал, что она может быть такой храброй, — еще одна грань ее личности оказалась для него в новинку. Но многогранность этой невероятной женщины вовсе не исчерпывалась ее бесстыдством. По ее неровному дыханию и легкому трепету Роман понял, что она далеко не спокойна. «Слава Богу, — подумал Роман, — она не холодная расчетливая соблазнительница». Он надеялся, что более мягкая, нежная сторона ее личности поможет ему сосредоточиться и держать себя в руках. А что-то обязательно должно было ему помочь, потому что его тело сопротивлялось разуму.

— Где моя мать и Бет? — спросила Шарлотта.

Удивительные зеленые глаза встретились с ним взглядом, растрепанные черные волосы упали на одно плечо, и Роман попытался представить, каково было бы почувствовать прикосновение этой шелковой гривы к его коже.

— Бет просила передать, что отвезет Энни домой и вернется позже. Намного позже.

По-видимому, Бет, которая в скором времени выйдет замуж, усмотрела для себя возможность сыграть роль свахи и решила ею воспользоваться.

— Это заговор, — прошептала Шарлотта. Ей пришла в голову та же мысль, что и Роману. — А ты пришел, чтобы…

— У тебя есть кое-что, что мне нужно.

Роман мысленно выругался: он не ожидал, что его слова прозвучат так двусмысленно.

Шарлотта глубоко вздохнула. Пытаясь набраться храбрости? Этого Роман не знал, но он знал, что ему тоже не помешает порция храбрости, потому что Шарлотта двинулась ему навстречу и остановилась только тогда, когда подошла совсем близко. Так близко, что Роман ощутил аромат ее кожи, свежий, как весна, и ему захотелось большего.

— Так что я могу тебе дать? — спросила она.

— Рик сказал, что он с тобой договорился и что ты оставила для него в конверте список покупателей.

Это имело отношение к кражам женского белья, но Роман не стал расспрашивать Рика о подробностях.

Шарлотта кивнула, но даже не двинулась с места, чтобы пойти за этим самым конвертом, который, как сказал Рик, его дожидается. Она также не сделала ни единого движения, чтобы одеться. Роман не знал, почему она передумала с тех пор, когда они виделись в прошлый раз, но у него не было сомнений, что сейчас она загнала его в угол. По-видимому, у нее на уме были какие-то свои планы на его счет, и он понятия не имел, какие именно.

Роман резко выдохнул. Роли поменялись. Хищник стал добычей, и ирония ситуации от него не укрылась.

— Где твоя одежда? — спросил он.

— Почему тебя это интересует?

Романа снедало мощное, всепоглощающее желание. Он бросил всю силу воли на то, чтобы смотреть только в глаза Шарлотты, но не на ее обольстительное тело.

— Шарлотта, что происходит?

«Проклятие!» Даже ее имя звучит как ласка, и от того, что он его произнес, по его венам растекся жар.

Шарлотта повела одним плечиком.

— Почему ты вдруг стал сопротивляться тому, чего ты, по твоим же словам, хотел? Что хотел от меня получить? Помнишь вызов, который ты мне бросил?

Она не ответила на его вопрос и вместо этого задала свой собственный. Но Роман не мог ответить ей, не выдав своих братьев, их затею со жребием и его собственный план. Ему самому было трудно об этом думать. И он не собирался открываться Шарлотте.

— Ты дала мне от ворот поворот, почему же теперь передумала?

Она стояла перед ним почти раздетая и предлагала то, чего он жаждал всем сердцем, но он должен был бороться, сопротивляться, иначе рисковал потерять любимую работу и будущее, к которому стремился.

— Не думала, что тебе интересно, как да почему.

Шарлотта протянула руку к воротничку его джинсовой рубашки и провела пальцем по его краю.

Романа прошиб пот.

— У меня, знаешь ли, есть некоторые представления о морали и свои стандарты.

— А еще ты очень откровенен в своих намерениях. Ты не собираешься оставаться на одном месте. Я ценю твою честность.

— Шарлотта, с тобой я всегда честен.

— Ну что ж, я подумала и решила, что мне это вполне подходит. — Она неуверенно улыбнулась. — Ты хочешь, чтобы я признала, что меня к тебе влечет? Я признаю. — Она сглотнула. — Я… Роман, я тебя хочу.

— Проклятие! — пробормотал он.

Какой мужчина способен устоять перед таким заявлением? Он положил руку на ее шею сзади, погрузив пальцы в волосы, и прильнул губами к ее рту.

Этот первый поцелуй поначалу был нежным, это была уступка желанию исследовать, но пламя быстро разгорелось и вышло из-под контроля — сказался голод, который копился годами. Романа охватила острая потребность наверстать упущенное время. Он обвел горячим языком контуры ее губ, требуя, чтобы она впустила его внутрь, и она сдалась. Ее влажный рот был сладким, свежим, чистым и был чертовски хорош на вкус.

С ее губ сорвался низкий стон. Роман не знал, кто из них двинулся первым, но она попятилась, а он последовал за ней, ни на мгновение не отрываясь от ее рта, и в конце концов они уперлись в стену. Когда они оказались в маленькой примерочной кабинке, вращающиеся двери закрылись за ними. Роман переместил руку ниже, положил ее на талию Шарлотты и прижал девушку к себе, делая их контакт более интимным. Его восставший член обрел теплый дом напротив сочленения ее бедер. Даже через грубую ткань своих джинсов Роман чувствовал тепло ее тела.

— Господи Иисусе… — пробормотал он.

Разделявшая их одежда ограничивала движения и усиливала до боли острое желание слиться воедино. Роман чуть сдвинулся в одну сторону, потом в другую, пытаясь получить более глубокий доступ, чем было возможно. Словно прочтя его мысли, Шарлотта раздвинула ноги шире. Роман резко втянул воздух. Они стояли щека к щеке, ее руки вцепились в его плечи, Роман чувствовал, как ее пальцы вжимаются в его кожу через ткань рубашки, дыхание ее стало прерывистым.

Она буквально оседлала его, окружила собой со всех сторон, и когда он вдохнул, его окутал ее аромат, и он получил от этого странное удовлетворение, которое превосходило даже сексуальное желание. Именно это и вернуло его к реальности. Он сумел проговорить:

— Что это мы делаем, черт подери?

Шарлотта прерывисто засмеялась, согревая дыханием его кожу.

— Я не знаю, как бы назвал это ты, но я занимаюсь тем, что пытаюсь выкинуть тебя из головы.

«Как будто это возможно», — подумал Роман. Прошло десять лет, а она по-прежнему осталась единственной женщиной, которая будоражила не только его гормоны, но и чувства. Она обладала способностью заставить его послать к черту все решения, которые он сам же и принял.

Шарлотта откинула голову, упираясь затылком в стену, и всмотрелась в лицо Романа.

— Признайся, идея стоящая.

Роман сделал шаг назад и провел нетвердой рукой по волосам. Да, идея была бы неплоха, будь у него время задержаться достаточно надолго, чтобы Шарлотта успела ему надоесть. Если, конечно, предположить, что она вообще когда-нибудь может ему надоесть, в чем Роман сомневался.

Кроме всего прочего, у него есть задача — предназначение, которое он и не хотел бы выполнять, но должен, его судьбу решила подброшенная монета. В данный момент Роман понятия не имел, как он сможет выполнить свою миссию, но Шарлотта для него опасна. Ей не нужны серьезные отношения с мужчиной, который не собирается оставаться в Йоркшир-Фоллз, и уже одно это делало ее запретной для Романа.

Но он боялся, что она обладает магической способностью привлечь его к себе, удержать в городе и заставить забыть цели, которые он перед собой ставил, ту жизнь, о которой он мечтал.

Чем больше он поддается влечению, тем глубже оно его затягивает.

— Выкинуть тебя из головы — чертовски хорошая идея. Я понятия не имею, как к ней подступиться, но то, что мы делали… — он показал на ее почти обнаженное тело и на свое, с явными признаками возбуждения, — точно не самый умный способ ее воплотить.

Не давая себе времени передумать, Роман круто развернулся и стремительно вышел через вращающиеся двери, только петли заскрипели. Он ушел не оглядываясь.

Только оказавшись в безопасности на улице, он сообразил, что так и не взял конверт со списком клиентов, который обещал Рику. Но возвращаться в самое пекло он не собирался.