"Ради удовольствия." - читать интересную книгу автора (Торвальдс Л., Даймонд Д.)

сообществу. Когда в 1998 году открытые исходники привлекли всеобщее
внимание, бурные дебаты возникли уже по поводу самого названия. До этого мы
говорили о совместном использовании программного обеспечения на условиях
лицензии типа GPL как о "свободном ПО", использовали термин "движение
свободного ПО". Последний связан с Фондом свободного ПО, основанным Ричардом
Столманом в 1985 году для продвижения таких свободных программных продуктов,
как GNU, -- созданная им свободная Unix-система. Неожиданно просветители
типа Эрика Реймонда обнаружили, что журналисты путаются: "свободный"
означает "ничего не стоит"? Или "без ограничений"? Оказалось, что Брайан
Белендорф, говоривший с журналистами от имени Apache, испытывает те же
затруднения. После нескольких недель обмена мейлами, в котором я участвовал
пассивно, получая копии (меня не интересовали политические аспекты), был
достигнут консенсус: мы будем говорить "открытые" вместо "свободные".
Поэтому движение свободного ПО стало движением открытого ПО -- для тех, кто
рассматривал его (пожалуй, справедливо) как движение. Однако Фонд свободного
ПО продолжает называться Фондом свободного ПО, и Ричард Столман по-прежнему
является его идейным вдохновителем.
Будучи де-факто одним из лидеров этого движения, я пользовался
повышенным спросом. Каждый раз, когда мой телефон в Transmeta звонил (а
звонил он в те дни беспрерывно), это означало одно из двух: либо просят об
интервью, либо приглашают выступить на конференции. В обоих случаях я считал
себя обязанным соглашаться, чтобы пропагандировать открытые исходники и
Linux. Возьмите застенчивого математика, поместите его в круговорот
приветствий и улыбок ради популяризации чего-нибудь -- и вы получите
народного героя. Забудьте слова Эрика Реймонда о том, что во мне меньше
внешних странностей, чем в большинстве хакеров. Моя привлекательность (или
как хотите это называйте) в значительной степени объяснялась тем, что я не
был Биллом Гейтсом.
Журналистам нравилось, что в отличие от Билла Гейтса, живущего в
нашпигованном электроникой дворце на берегу озера, я спотыкался об игрушки
своих дочерей в нашем новом жилище -- доме на две семьи в заурядной
Санта-Кларе, где нам принадлежало три комнаты с плохим водопроводом. И что я
ездил на заурядном "Понтиаке". И сам подходил к телефону. Разве меня можно
было не полюбить?
Поскольку на Linux стали смотреть как на реальную угрозу Microsoft -- а
во время судебных мытарств Microsoft ей нужна была хотя бы видимость
реальной угрозы, -- пресса реагировала на любое событие, как если бы речь
шла о третьей мировой войне. Каким-то образом в печати появился "Halloween
Document", где подробно цитировался и комментировался внутренний материал
Microsoft, который показывал, что Linux их тревожит. Вскоре процитировали и
слова Стива Балмера: "Конечно, я обеспокоен". Даже если Microsoft специально
подчеркивала опасность конкуренции со стороны Linux для Windows NT, все
равно конкуренция от этого становилась только сильнее.
Мне не нужно было публично хаять Microsoft. Какой в этом смысл?
Ситуация развивалась сама собой и развивалась на пользу Linux. Журналисты
были в восторге. Сладкоречивый (как лис) Давид против коварного самодержца
Голиафа. Честно говоря, мне было приятно обсуждать это с репортерами. Хоть я
и люблю называть репортеров козлами, но от большинства интервью я получал
удовольствие. Репортеров очень привлекала наша история -- за аутсайдеров
всегда приятно болеть.