"Ради удовольствия." - читать интересную книгу автора (Торвальдс Л., Даймонд Д.)

не много потерял.) Мой отец Нильс (все зовут его Нике) -- теле- и
радиожурналист, со студенческих лет (60-е годы) бывший активным членом
компартии. Его политические взгляды сформировались, когда он узнал о
зверствах, творившихся в Финляндии в отношении сочувствующих коммунистам.
Теперь, спустя несколько десятилетий, он признает, что его энтузиазм в
отношении коммунизма был несколько наивен. С моей матерью Анной (ее все
зовут Микке) он познакомился в 60-е годы, во времена их бунтарского
студенчества. По его рассказам, они встретились на загородной прогулке
членов шведского студенческого клуба, в котором он был президентом. В борьбе
за внимание моей матери у него был соперник, и при подготовке к возвращению
в Хельсинки отец поручил этому сопернику следить за посадкой в автобус.
Воспользовавшись случаем, отец занял место рядом с матерью и пригласил ее на
свидание. (А некоторые говорят, что я семейный гений!)
Я родился в перерыве между студенческими митингами, скорее всего под
песни Джони Митчел. Семейным гнездышком нам служила комната в квартире
бабушки с дедушкой. Моей первой колыбелью стала корзинка для белья. К
счастью, тот период мне плохо запомнился. Когда мне было месяца три, папа
предпочел отправиться в армию на положенные одиннадцать месяцев вместо того,
чтобы сесть в тюрьму за отказ от службы -- по-видимому, по антивоенным
убеждениям. Он стал таким хорошим солдатом и метким стрелком, что его часто
отпускали на выходные домой. Семейная легенда гласит, что мою сестру Сару
зачали как раз во время такого отпуска. В свободное от двух белоголовых
малышей время мама работала редактором в международном отделе Финского
агентства новостей. Сейчас она работает художественным редактором.
Я чудом избежал семейной журналистской стези. У Сары собственное бюро
переводов: она переводит новостные репортажи и одновременно работает в
Финском агентстве новостей. У моего единокровного брата Лео Торвальдса
видеоуклон -- он хочет снимать фильмы. Поскольку почти все мои родственники
-- журналисты, я считаю себя вправе шутить с репортерами о том, что знаю,
какие они козлы. Я понимаю, что выгляжу при этом законченным хамом, но в
нашем доме в Финляндии постоянно толклась куча репортеров, которые ни перед
чем не останавливались, чтобы заполучить историю, или выдумывали историю от
начала до конца, или просто всегда были слегка навеселе. Точнее: весьма
навеселе.
Вот когда приходилось отсиживаться в своей комнате. Или когда у мамы
было плохое настроение. Мы жили в двухкомнатной квартире на втором этаже
ничем не примечательного бледно-желтого здания на Стора-Робертсгатан в
Редбергене, небольшом районе недалеко от центра Хельсинки. У Сары и ее
несносного старшего братца была общая спальня. Рядом с домом рос небольшой
парк, названный в честь местных пивоваров -- Синебрюхоффским. Это всегда
казалось мне странным, однако чем лучше назвать баскетбольный стадион в
честь фирмы, производящей офисное оборудование? (Поскольку однажды в этом
парке видели кота, у нас в семье его всегда называли Кошачий парк.) Там был
пустующий домишко, в котором собирались голуби. Парк стоял на холме, и зимой
там было хорошо кататься на санках. А еще мы играли в зацементированном
дворе позади нашего пятиэтажного дома и на его крыше. Когда мы играли в
прятки, увлекательнее всего было вскарабкаться по лестнице на крышу.
Но никакие развлечения не могли сравниться с компьютером. Когда дома
есть компьютер, можно сидеть за ним всю ночь напролет. Обычно мальчишки по
ночам "читают" под одеялом "Плейбой". Я же вместо этого прикидывался спящим,