"Качество жизни" - читать интересную книгу автора (Слаповский Алексей Иванович)— 11Впрочем, возможно, история все же началась с того, как я стал адаптатором. Этой специальности нет в самом полном перечне профессий и даже в толковых словарях [1]. (Не путать с адаптером: термин технический.) Это мой дар, мой талант, но и болезнь, конечно, ибо она сопутствует любому таланту. У гениального прыгуна рано или поздно неизбежно начинают болеть ноги. Всякое постоянное занятие меняет наш взгляд: соседка Вера, работающая на мясокомбинате фасовщицей ветчины и колбасы, рассказывала, что, возвращаясь с работы, мысленно разрезает и без того расчлененный вагонами поезд метро на привычные тонкие ломти, режет также людей, прикидывая, сколько получится пластов и пакетов, если по десять ломтиков в каждом, режет, идя домой, рекламные щиты, столбы, телефонные будки. В магазине ей кажутся неправильными хлеб буханками и батонами, колбаса кольцами и сыр кругами, хочется тоже порезать, но берет Вера именно их, а не готовую нарезку: спасает здравый смысл — нерасфасованный продукт дешевле. И дома ее некоторое время еще преследуют видения: диктор в телевизоре кажется противно цельным, неразрезанным, кошка полосатая мучает сознание своей недоделанностью, и даже ее дочка и ее мама (ужас какой-то, говорила Вера со смехом) кажутся початыми: намечены разрезы рта, глаз, видны просветы надрубов между руками и телом, меж ногами, а — не закончено еще… Но через пару часов это проходит, Вера начинает все видеть обычно, нормально — до следующего утра. Эффект продолжающегося действия известен каждому, кто долго смотрел в окно поезда и с веселым удивлением наблюдал при его остановке, как дома и деревья продолжают плыть назад. Шоферы, выходя из машины после многих часов за рулем, тоже долго еще видят движущийся асфальт. Или собственное наблюдение: однажды, просидев часа два за глупым тетрисом, я наконец оторвался, отправился на рынок, и окружающие дома показались мне столбиками этого самого тетриса, хотелось чем-то заполнить пустоты над низкими домами, а высокие выглядели угрожающе: вот-вот дорастут до неба и — конец игре. И так далее: примеров много. Мне трудно в первые минуты читать любую книгу: кажется невыносимо длинно, даже если классика. Так и видишь, как слова, предложения и целые абзацы кто-то невидимый перечеркивает и вымарывает. Стихов это не касается: там плотно, ни слова не уберешь — если это хорошие стихи, конечно. Если плохие, легко убираются целиком. Я мысленно редактирую и все прочее: газетные статьи, объявления, вывески, рекламу, дома, улицы и другие городские пейзажи, то есть не только слова. И не просто сокращаю, а привожу в вид, соответствующий моим понятиям о гармонии и простоте. Искусство адаптации предполагает не только убрать лишнее, но и добавить что-то необходимое в сокращенный вариант. Я не согласен со словарями, это не упрощение, это оптимизация. Тоже, кстати, хорошее слово, неплохо звучало бы и название специальности: оптимизатор! Но будем оперировать привычным. Людей мне, каюсь без раскаянья, тоже хочется адаптировать. Они безразмерны, утомительно долги и длинны во всем; не умея никакой процесс сделать четким, емким и быстрым, они придумали для себя утешение, что, дескать, истинной целью при достижении цели является не сама цель, а именно процесс достижения цели! Как часто бывает, собственный талант я долго принимал за недостаток, а то и уродство. Мне, например, казалось, что я не умею нормально дружить со сверстниками: я быстро уставал от любой игры, от общения с любым одноклассником и даже одноклассницей. Впоследствии я томился в семейных и служебных застольях, от популярных одно время приготовлений шашлыка на лоне природы меня просто тошнило — от ребячливой ритуальности прыгающих на травке дяденек и тетенек, попутных анекдотов и баек, от консилиумов по поводу того, сколько и в чем надо вымачивать мясо, как нанизывать на шампур, как поворачивать над углями и из чего, собственно, эти угли обязаны быть выжжены, из березы ли, дуба ли, осины ли… Когда же какой-нибудь бородатый кандидат каких-нибудь физико-математических наук брал гитару… Хорошо, что в нашей стране до сих пор не разрешают свободного ношения оружия. В студенческую пору мне, провинциалу, не понявшему еще своей особенности, чудилось, что я неловок и от этого тороплив. Прилежно послушав часа два речи однокурсницы, лепечущей о стихах поэта Е. и не прошедших чувствах к другу детства, не имея охоты, да и умения поддерживать духовный диалог, я адаптировал ситуацию, то есть брал разговорчивую девушку за руку, а потом за талию и решительно привлекал к себе, и она, надо сказать, тут же забывала и о стихах поэта Е., и о не прошедших чувствах к другу детства. И мы уже адаптировались вместе. |
||
|