"На самолете в Америку" - читать интересную книгу автора (Стерлигов Владимир Васильевич)

У ДИКОГО ОСТРОВА

Оглядываемся. Кругом скалы. Они отвесно спускаются в море. Их вершины покрыты гигантскими соснами. Дикое место. Но странно то, что с высоких берегов несется не то лай, не то плач. Куда же это мы попали? И кто это плачет?

Но отгадывать некогда. Надо скорей прикрепить самолет. У нас только три «конца». Этого мало. Если ударит сильный шторм, «концы» лопнут, и самолет унесет в океан или разобьет о скалы.

Мы с большим трудом привязали самолет.

Между морем и скалами узенькая полоска берега. Мы пошли по ней.

Обогнули скалистый выступ и впереди увидели деревянные бараки.

От радости бегом пустились к баракам.

А навстречу нам уже идут три человека. Они тоже все в кожаном, в сапогах выше колен. Скулы у них широкие, глаза маленькие.

— Алеуты, — сказал я.

Мы подошли поближе.

— Здравствуйте! — говорим мы все вместе. — Где мы?

А они не отвечают. Значит — не понимают по-русски. Вот несчастье! Тогда один из алеутов выходит вперед и говорит что-то. Мы слышим: рыба, зима, сторож и еще какие-то перековерканные русские слова. Все-таки кое-как понять можно.

Битый час стараемся понять друг друга. Наконец поняли.

Оказывается, мы спустились в бухту Ватерполо. Трое алеутов сторожат бараки; летом здесь рыбные промыслы. А сейчас, к зиме, все пустует.

В это время на вершинах скал снова кто-то заплакал. Нам стало жутко. Но алеуты стоят — и ничего. Мы опять приступили к «русскому» алеуту.

— Что это такое?

Допытались: лисицы.

Этот остров — заповедник. Лисицу на нем не трогают. Развелось их множество. Когда лисицы почуют что-нибудь любопытное — приходят к морю, лают и плачут. На этот раз лисицы заинтересовались нами.

— Хорошо еще, что не смеются, — сказал Фуфаев.

Он всегда острит.

Но как же нам выбраться из этой проклятой бухты?

У алеутов есть катер.

Великолепно.

А в 25 милях от Ватерполо — радиостанция.

Мы спасены! Сейчас же Шестаков и я едем на радиостанцию. А дядя Том и Фуфаев пусть сторожат самолет.

К вечеру Шестаков и я приезжаем на станцию. Посылаем радиограмму в Сиэтл. Мы просим новый мотор.

На нашем лететь нельзя.

Ночью ревет буря. Обратно ехать невозможно. Мы боимся, как бы не унесло дядю Тома с Фуфаевым в океан.

Чуть свет — спешим обратно... Все время налетают шквалы. Океан бросает на берега огромные волны.

Живы ли наши пилоты? Мы со страхом смотрим в даль. Вон — бараки, а вон пляшет что-то на волнах у скал. Это самолет.

Самолет оказался невредимым, и пилоты живы.

Вылезаем, а на берегу лежит убитый медведь.

Мы даже назад отскочили.

Это что такое?

— Неужели на вас медведь напал? Как вы его убили?

А они смеются.

— Нет, — говорит дядя Том, — вы уехали, а через два часа алеуты волочат нам медведя. Они поит ли на охоту и убили его: медведей здесь много. Алеуты преподнесли его нам в подарок.

Мы отведали медвежатины и завалились спать.

Только через три дня быстроходный катер привез новый мотор. Но как же нам поднять и поставить его? В моторе 480 килограмм. Самолет танцует на волнах. У нас нет никаких приспособлений, даже канатов мало. И потом, кроме Фуфаева, никто ничего не понимает в моторе, не знает, как с ним обращаться.

Задача трудная.

Мы принялись за работу.

Мы похожи на акробатов. Только у них под ногами — сетка, а у нас — волны. Не удержишься — и в воду.

Пар валит от всех. Мы рады, что дождь и волны поливают нас: прохладней.

Провозились весь день — а мотор не поставили.

Три дня прошло — работа идет к концу.

А на четвертый день моторы загудели.

От радости чуть не пляшем.

Скорей! Скорей! Летим!

Усталости — как не бывало. Наоборот — снова появились силы. И хотя опять буря встречает нас и треплет, но мы твердо знаем, что долетим.

Через шесть часов садимся в тихую бухту Сиэтла. На берегу — огромная толпа. Мы еще не успели остановиться, а уже американки с цветами в руках, подобрав кое-какое платье, побросались в воду и спешат к нам.

Толпа вытащила нас из самолета. Нас кидают вверх, кричат. Мы беспомощно переворачиваемся в воздухе. Наконец, в истерзанных одеждах нас доставляют на берег.

Уж не знаю, кто сильнее истрепал нас — буря или американцы.

Мы прилетели в Америку.