"Еще раз о любви" - читать интересную книгу автора (Уильямс Кэтти)ГЛАВА ДЕВЯТАЯШарлот упоминали в прессе один-единственный раз: полтора года назад в статье местной газеты о распространении в Мидланде агентств по недвижимости. Статья размещалась на одной из страниц в середине, там, где было отведено место для анекдотов и писем читателей, называлась она: «Из жизни агента по недвижимости». Репортер, задававший вопросы, оказался выпускником школы. Он расспросил Шарлот о том, как ей удается быть одновременно и молодым успешным специалистом и супермамой. Вместо того чтобы говорить о трудных временах, выпавших на ее долю вначале, и желании вообще покинуть Лондон и поселиться где-нибудь в районе подешевле, Шарлот говорила о феминизме и роли женщины в современном мире. Прочитав вышедшую статью, она ужаснулась. Репортер перевернул ее слова с ног на голову. Тогда Шарлот подумала о том, кем становятся такие вот мальчики-репортеры? Они достигают всевозможных успехов, идут работать в международные журналы и превращаются в настоящих акул, которые чуют кровь на расстоянии пятидесяти метров. Они цепляются за весьма богатую тему «Миллионеры с прошлым» и пытаются раскопать сенсацию в чужом грязном белье. Шарлот нечего было сказать журналистам по поводу своих отношений с Рикардо ни тогда, когда звонил телефон, ни даже тогда, когда кто-нибудь из них встречал ее у дверей ее дома. Сама Шарлот на страницах газет и журналов превратилась в сексуальную сирену с богатым опытом, хотя она понятия не имела, откуда взялись подобные выводы. Еще о ней писали, будто она — охотница за чужими деньгами. Шарлот было до слез обидно, ведь она ни пенни у Рикардо не попросила за все то время, пока воспитывала Джину одна. Теперь она была слишком обеспокоена вопросом, как защитить дочь от пристального внимания общественности. Кроме того, все — от близких друзей до случайных знакомых — начали проявлять к ней повышенный интерес. Сейчас Шарлот смотрела на двух репортеров из окна своего дома. Джина сидела: за столом на кухне. Она опаздывала в школу, поэтому нервничала. В ее школе сегодня проводился костюмированный праздник для учеников младших классов. Девочка специально проснулась пораньше и оделась как мальчишка-нищий: в рваную рубашку, потертые штаны, пальто не по размеру и грязные туфли. И вот сейчас она была не готова принять тот факт, что «скоро журналисты уйдут». Шарлот достаточно хорошо знала дочь. Она понимала, с минуты на минуту терпение Джины лопнет и она начнет ныть. — Просто скажи им, пусть они уходят, мам! — Я бы так и сделала, если бы могла. Но они меня не послушают. — Тогда попроси папу это сделать! Он все может! Шарлот молча проглотила эту горькую ремарку. Рикардо очень быстро занял в сердце дочери место суперпапы. К тому же его персону постоянно обходили стороной в негативных статьях. Он всегда оказывался чистеньким. Бурный роман, случившийся в молодые годы, ребенок, о котором он ничего не знал, предложение руки и сердца, полученный отказ, признание ответственности и — пожалуйста! Рикардо предстал человеком, готовым ради дочери перевернуть всю свою жизнь, но по каким-то непонятным и скорее всего корыстным причинам Шарлот отвергла его мольбы узаконить их отношения. Зато про нее писали, будто она невероятно глупая женщина, раз отказалась от предложения мужчины, который мог бы иметь любую, стоит ему только щелкнуть пальцами. Еще ее называли холодной эгоистичной гордячкой. В свете всего этого Шарлот старалась сохранять молчание, боясь, что одно неосторожно пророненное слово может превратиться бог знает во что. Последняя пара дней была совершенно невыносима. Люди, шныряющие у ворот ее дома, стали последней каплей. Шарлот взяла Джину за руку и торопливо вышла на улицу. На ее лице застыло выражение решимости. Ее ждали все те же самые вопросы, правда, на этот раз более грубые. Один из журналистов посмел намекнуть, будто на нее подадут в суд по делу об опеке. Шарлот вспотела, пока дошла до машины. Они с Джиной сели в салон и тронулись, оставляя назойливых репортеров позади. По дороге в школу Шарлот болтала с дочерью, задавая ей обычные вопросы об уроках и прося ее непременно съесть все, что она собрала ей с собой на завтрак. Но в мыслях Шарлот был тот чертов журналист, который сказал ей про суд. Может ли такое случиться? И вообще, зачем думать об этом? Разве Рикардо упоминал нечто подобное? Шарлот проводила Джину в школу. Она понимала: у нее нет сил сегодня работать, поэтому впервые за все время своего пребывания в агентстве недвижимости она позвонила в офис и сказалась больной. Если бы она только намекнула на то, что это как-то связано с Рикардо, тут же пошли бы пересуды. Но ведь ничего не изменилось! Я все та же трудолюбивая одинокая мама восьмилетней девочки. До Рикардо Шарлот дозвонилась очень быстро. Она не стала тратить время на ненужную вежливость. — Мне нужно увидеться с тобой прямо сейчас! Рикардо давно внес номер Шарлот в записную книжку своего телефона, поэтому, как только достал мобильник, он уже знал, чей голос сейчас услышит. Он догадывался, почему Шарлот хочет его видеть. — Прямо сейчас? Интересно, почему ты так уверена, что я буду мчаться к тебе всякий раз, когда ты пожелаешь? — Рикардо развернул кресло к окну. Его квартира казалась слишком большой и слишком пустой для одного. Раньше в его размеренной спокойной и предсказуемой жизни не было ничего, способного нарушить ее плавное течение. Теперь Рикардо понимал: он все время скучает по дочери. Ему не хватало ее улыбки, ее шуток, ее смеха. А еще Рикардо скучал по Шарлот. В то время когда они жили вместе, после тяжелого дня он не мог дождаться, когда окажется дома, в ее компании. Он привык к ее чувству юмора и улыбке, которая преображала ее лицо всякий раз, когда она находила его шутки забавными. — Это все ты виноват, Рикардо! — Ну так что нового? — Я не собираюсь спорить с тобой по телефону. Я уже подхожу к метро. — Когда ты наконец послушаешь моего совета и будешь ездить на такси? — Ради бога, Рикардо! — Шарлот позволила себе на минутку почувствовать удовольствие, которое ей доставили его слова. Неужели он заботится о ней? Да, так и есть, ведь она — мать его ребенка. И все же это не отменяет назойливого внимания прессы. Шарлот снова разозлилась. — Я буду у тебя в офисе минут через сорок. Ты встретишься со мной или нет? Мне нужно поговорить с тобой, и если ты меня не примешь, я буду сидеть под дверью твоего кабинета, пока ты меня не впустишь. — Хорошо. Встретимся в конференц-зале на верхнем этаже ровно через сорок пять минут. Воспользуйся служебным лифтом. Я сообщу секретарше о твоем приходе. Шарлот сомневалась, что ее не пропустили бы к Рикардо теперь, когда ее лицо мелькает во всех газетах. Она добралась до его офиса в рекордное время и пошла в сторону лифта, опустив голову, боясь встретиться с кем-нибудь взглядом. Ее не должны видеть здесь, еще подумают, будто она ищет легких путей и пришла к Рикардо за помощью. Хотя так оно и есть. Конференц-зал был больше похож на шикарный номер отеля. В одной из комнат стоял дубовый стол на двадцать человек. Отдельная комната выделена под роскошную ванную. Зачем? Разве кому-то из руководства может понадобиться душ после какой-нибудь конференции? Еще здесь была библиотека, кабинет, где на столе лежали все последние выпуски международных газет, и наконец просторная гостиная с множеством диванов и кресел и, конечно, баром, в котором можно найти алкогольные и безалкогольные напитки на любой вкус. Все это Шарлот успела увидеть только потому, что пришла на двадцать минут раньше назначенного времени. Она расположилась на одном из диванов и стала ждать. Когда Рикардо вошел в комнату, у Шарлот перехватило дыхание. Одну руку он держал в кармане элегантных брюк. Рубашка тщательно заправлена, на шее — галстук. Обычно, когда Рикардо возвращался домой, галстук он снимал, а две верхние пуговицы рубашки расстегивал. Шарлот отогнала эти мысли прочь. — Как ты мог? — бросила она, как только Рикардо сел напротив неё. Она поднялась и, подойдя к столу, взяла из стопки газет одну и, открыв ее на середине, бросила ему на колени. Он увидел название статьи, написанное огромными буквами: «Любимый ребенок миллионера в эпицентре войны!» Рикардо без интереса глянул на статью. — Не нужно читать колонки сплетен, Чарли. Я никогда этого не делаю. — Довольно глупо с твоей стороны, Рикардо! — Шарлот встала прямо перед ним, уперев руки в бока. — У меня нет собственной башни из слоновой кости, где я могла бы укрыться! Мне нужно ходить на работу и возить Джину в школу, а повсюду эти журналисты! Они превратили нашу жизнь в ад, Рикардо! — Она немного успокоилась, поняв: он ее слушает. — Они задают вопросы. Я не отвечаю, но все равно живу в постоянном страхе, ведь в газетах я могу прочитать о себе все что угодно! — А как Джина все это воспринимает? — Ужасно. — Я ничего такого не заметил, когда говорил с ней по телефону вчера вечером. — Она умеет скрывать, не хочет волновать тебя. — Шарлот провела рукой по волосам и снова опустилась в кресло. — Зачем было сообщать всем эту чудовищную ерунду о предложении руки и сердца и о моем отказе? Ты мог бы промолчать, и все бы к сегодняшнему дню уже десять раз забылось. Вместо этого ты наболтал кучу всего о семейных ценностях и традициях итальянских семей, выставив меня эгоистичной и бессердечной! — Я предупреждал тебя о журналистах. — Знаю! Но зачем ты с ними откровенничал? — Я решил, это лучший способ от них избавиться. Одна тайна, одна недоговоренность, и все кинутся копать дальше, решив, будто тут есть что-то представляющее интерес. Этим людям нужны сенсации, а не проповедь скучного миллионера о традициях. — Я бы не назвала твои откровения скучной проповедью. Вообще-то я считаю, такую проповедь можно переиначивать как угодно. — Внезапно у Шарлот заныло в животе. — Ты завтракала? — Как я могу сейчас есть? — Ее глаза гневно сверкнули. — Меня начинает тошнить от одной мысли об этих мерзких газетных сплетнях! — Я попрошу принести тебе что-нибудь. Яичница и тост подойдут? Шарлот с удовольствием съела бы такой божественный завтрак. Тем не менее она сказала: — Я не голодна. Я совсем потеряла аппетит, когда начался весь этот кошмар. — Ммм… Да. Поверь, я понимаю. — Рикардо взглянул на нее. Для уставшей, издергавшейся женщины она выглядела чертовски сексуально. — Я тоже был немного ошарашен, впервые увидев свою фотографию в итальянских газетах. — Я больше чем немного ошарашена, Рикардо! — Я бы убрал от тебя журналистов, если бы мог, но… — Он встал и по телефону попросил секретаршу сварить кофе. Рикардо вышел, а уже через минуту вернулся с парой чашек кофе и тарелкой печенья на подносе. Шарлот пыталась игнорировать еду, но потом поддалась чувству голода. По правде говоря, утром она не ела. Журналисты под окнами нервировали ее. Кроме того на костюме Джины было слишком много пуговиц. Шарлот все еще застегивала их, пока дочь ела свою кашу. — Ну и что? Ты можешь сказать им, чтобы… чтобы они убрались! — Они меня не послушают. Слишком интересная и выгодная тема, — объяснил Рикардо. Он сидел в кресле, вытянув ноги и попивая кофе из чашки китайского фарфора, которая казалась совсем крошечной в его больших руках. — Жизнь — довольно скучная штука, поэтому люди обычно клюют на яркие сплетни из жизни знаменитостей. — Но мы с Джиной не знаменитости! Я не желаю это терпеть! — Поверь, мне тоже не нравится подобное положение вещей. Дело все-таки касается моей репутации. — Рикардо, у тебя нет никакой репутации! — Шарлот немного помолчала, затем неохотно признала: — Ладно, есть. Успешного бизнесмена и богача, ну и ловеласа, который встречается с глупыми блондиночками, как та, с которой мне посчастливилось познакомиться. — Если ты пришла сюда оскорблять меня… — Нет, — поспешно возразила она. — Сколько еще это будет продолжаться? Я устала. — Понятия не имею. Кто знает, как далеко могут зайти репортеры? — И как далеко они могут зайти? — переспросила Шарлот. — Послушай. — Рикардо подался вперед, поставив локти на колени и сведя пальцы. — Всегда неприятно, когда пресса копается в чьей-то личной жизни. По этой причине репортеров и называют грязекопателями. На меня их сплетни не действуют, но я беспокоюсь за Джину. Она расстроена. — Да. Ну… — Знаю, тебе не понравится подобная альтернатива… — Он понизил голос. — Но я могу защитить ее, если она будет со мной. — Нет! — Выслушай меня, Чарли! — резко произнес Рикардо, и Шарлот мгновенно замерла, словно потеряв дар речи. — Журналисты, которые преследуют тебя, не посмеют проделывать то же самое со мной. У меня есть люди, которые отслеживают все звонки и выполняют их переадресацию, если это необходимо. Если кто-то из тех, кого я знаю, хочет поговорить со мной, они звонят на мобильный. У меня есть опытные телохранители, их невозможно заметить. — У тебя есть телохранители? В каком мире ты — живешь? — В мире, где богатство — цель вполне достижимая. Ты забываешь, я итальянец. В моей стране довольно часто похищают детей. Если Джина переедет ко мне, я сделаю все возможное, чтобы хотя бы часть всех тех неудобств, которые есть сейчас, были устранены. — Ни за что! — Шарлот все еще не могла оправиться от удивления. Ее шокировала фраза о телохранителях. Где они скрывались, когда он жил со мной? За кустами в саду? Под ковриком у входной двери? Подобный факт явно говорит в пользу Рикардо. Его посчитают лучшим опекуном, хотя обычно суд по делам опеки занимает сторону матери. Господи, неужели он может отнять у меня дочь?! — Почему «ни за что»? Мы же оба хотим для Джины лучшего, правда? — Да. Ну, пока она вполне нормально справляется. — Я думал, ты говоришь обратное. — Я просто беспокоюсь за нее. — И ты пришла обвинить во всем меня. — Нет же! — Шарлот покраснела. — Ты увидела пару журналистов и подняла шум. Послушай, у этой проблемы есть еще одно решение, которое, возможно, понравится тебе гораздо больше. У тебя есть работа, как и у меня, а Джине нужно ходить в школу. Мы просто продолжим жить, как жили, выполнять свои обязанности, как и раньше. Кто знает, сколько еще в таком случае мы будем оставаться персонажами светской хроники. — Ничего подобного вообще не произошло бы, не будь ты таким лакомым кусочком! Рикардо удивленно приподнял брови, его губы расплылись в ленивой улыбке. Шарлот усмехнулась в ответ. — Выходи за меня, — просто сказал он. Он и помыслить не мог, что после ее отказа однажды снова вернется к этой теме. — Если мы станем парой, сенсация испарится сама собой. Нормальная жизнь, Чарли. Ты можешь даже продолжать работать, хоть это и противоречит традициям итальянских семей. И тогда тебе уж точно не придется страдать от назойливости журналистов. — Не все так просто. Итак, Рикардо так и не сказал ничего о любви, а Шарлот до сих пор имела предубеждения против браков по расчету. Однако… они же уже жили вместе, и ей это нравилось, хочет она признаваться или нет. Шарлот знала, Джина обрадуется, если ее отец вернется. Иногда ради благополучия близких приходится идти на жертвы. И, возможно, лучше пожертвовать мечтой об идеальном союзе и согласиться на брак и любовь без взаимности. Однако Шарлот чувствовала, она нравится Рикардо, и знала, он всегда будет уважать ее как мать своего ребенка. Так, может, все не так плохо? А главное, не нужно будет скрываться. Больше никто на работе не станет шептаться за ее спиной, и она перестанет бояться, что ее могут узнать клиенты, с которыми придется встречаться. Нормальная жизнь никогда еще не казалась такой привлекательной. — Ты сам сказал, со временем ажиотаж пройдет… — Шарлот говорила все мягче. Она вдруг поняла: она будет чувствовать себя под защитой, сможет опереться на чужое плечо, чего никогда не могла позволить себе раньше. Рикардо станет делить с ней заботы и тревоги, когда Джина болеет или у нее трудности в школе, и поможет принимать решения, важные для дочери. Список положительных сторон брака по расчету становился длиннее с каждой минутой. — Посмотри на все с моей точки зрения: я готов дать Джине все, что только можно купить за деньги. — Это неправильный способ воспитания ребенка! Рикардо не упустил ни слова. Он чувствовал, — Шарлот сдается. И чем ближе он подходил к своей цели, тем сильнее она его манила. — Поэтому я хочу, чтобы ты была рядом. Ты убережешь меня от ошибок, остановишь, если я соберусь завалить дом огромными розовыми плюшевыми слонами и последними моделями велосипедов. Шарлот пожала плечами. Рикардо продолжал, не давая ей возможности сменить тему: — Это лучше, чем если Джина будет расти и видеть, какая большая разница между нашими привычками и стилями жизни. — Хочешь сказать, ты сможешь переманить Джину на свою сторону дорогими подарками. В глубине души Шарлот понимала, рано или поздно так и произойдет. Последняя модель велосипеда ребенку кажется гораздо лучше самодельной куклы. Это неправильно и нечестно, но такова жизнь. Но даже если Джина и не купится на красивую жизнь, разве справедливо ставить ее перед выбором только из-за того, что ее мама не хочет выходить замуж за папу? Девочке ведь не объяснишь, почему это так. — Я не стану переманивать Джину… В воздухе повисло неопределенное «но». — Ты дашь мне время подумать? Рикардо уже знал: он выиграл. — Мы не можем продолжать жить в твоем доме. — Он тщательно скрывал свое удовольствие, понимая: Шарлот не должна его заметить. — Там слишком тесно для троих. — Мы же уже жили! — А это в свою очередь может означать, что Джине придется сменить школу. — Ей нравится в этой, и она не станет переходить в другую. Ладно, не буду пока спорить. — Хорошо. Но мы все-таки переедем. И кто лучше справится с поиском дома, если не ты? — Но я еще ничего не решила! — Решила. Тебе просто нужно обдумать детали. Он прав. Нет смысла притворяться. Я уже приняла решение, и да, черт возьми, осталось только обдумать детали! — Мы должны сообщить Джине. — Шарлот опустила глаза. Рикардо не заметить подступивших к ним слез. — Сегодня вечером, — согласился он. — И мне бы хотелось, если это возможно, чтобы все потенциальные дома мы смотрели все втроем. — Но я не знаю, какой именно дом ты хочешь. — Ты знаешь меня. И тебе известно, в каком месте я бы чувствовал себя комфортно. — Я тебя не знаю. — Перестань. Тебе известно обо мне больше, чем любой другой женщине. И еще можешь сама выбирать, какую свадьбу ты хочешь. Для женщин это обычно важно. Я согласен на любую: большую, маленькую, шумную, простую… — Мне все равно. Рикардо смотрел на опущенную голову Шарлот и чувствовал себя палачом, который ведет обвиняемого на гильотину. Так вот как она меня воспринимает! В ее глазах я — настоящий мерзавец! Неужели она согласилась только потому, что я расставил капкан, из которого она не смогла выбраться? Проклятье, но ведь я пытался иначе! — Твое дело. Но я не хочу сидеть и ждать. Если тебе все равно, значит, ты не будешь против обычной регистрации в Мэрилебоне. Она пожала плечами. Ее радовала одна только мысль: Джина будет на седьмом небе от счастья. — А что мы станем делать с… — прошептала Шарлот. — С чем?.. — Ну… Рикардо улыбнулся как-то по-волчьи, скорее оскалился. — Станем ли мы спать вместе? Ты об этом? — Раньше ты спал в комнате для гостей. — Так было раньше. Когда мы поженимся, я не намерен жить в браке, который будет лишь формальностью. И не нужно на меня обижаться! Он встал и, подойдя к ней, произнес: — Мы оба знаем, что остается еще и тот интересный факт, что мы хотим друг друга. Посмотри на себя. Зрачки расширены, дыхание прерывистое. — Рикардо провел большим пальцем по губам Шарлот. — Разве тебе не нравится, когда я прикасаюсь к тебе? Разве ты не хочешь отдаться мне прямо здесь, прямо сейчас? — Нет, не хочу! — Она чувствовала себя так, словно сейчас задохнется. — Ну, ну, Чарли. Могла бы сыграть лучше. — Он завладел ее губами, которые удивленно раскрылись навстречу его поцелую. В эту самую минуту Шарлот поняла, она не станет больше бороться. Она любит Рикардо и готова принять все, что он может ей предложить. Тело Шарлот сгорало от желания. Она потянулась к Рикардо и страстно ответила на его поцелуй. Он удивился, но лишь на мгновенье. Рикардо поднял Шарлот на руки, сделал несколько шагов назад и прижал ее спиной к стене. Ее жакет оказался на полу, его руки расстегивали пуговицы на ее блузе. Наконец его жадному взору предстали ее пышные груди, скрытые шелковым бюстгальтером. Рикардо знал, конференц-зал — неподходящее место для занятий любовью, сюда могут в любой момент зайти. Еще он понимал: он сам только что нарушил свой главный жизненный принцип. Женщины созданы для удовольствия, а удовольствие не следует смешивать с делами. Но Рикардо не мог остановиться. Не сейчас, когда Шарлот готова принадлежать ему. Он прижал ее к стене. Его секретарша знает: лучше не беспокоить босса, когда тот находится в конференц-зале. Скорей всего им никто не помешает. Сейчас ему нужно было только одно: почувствовать под своими руками податливое тело Шарлот. Здравый смысл, казалось, навсегда его покинул. |
||
|