"Русский кулачный бой" - читать интересную книгу автора (Шатунов Максим Валентинович)

Глава 5. Воинская этика

Любое сообщество является носителем определенного типа этики. Не стало исключением и сообщество воинов.

В разные исторические периоды воинские сообщества назывались по-разному, имели неодинаковое число приверженцев и обладали различной степенью влияния на общество. Но независимо от территориальной и национальной принадлежности, а также исторического периода, в котором они существовали, воинские объединения всегда имели свои нравственные законоустановления.

"Этика" переводится с греческого как «обычай». Независимо от буквального смысла, это понятие стало применяться в качестве названия философской науки, предметом изучения которой стала мораль'. Мораль необходима для согласования людей. О необходимости появления на свет этой науки говорит хотя бы ее весьма солидный возраст. Этику можно считать, в полном смысле слова, практической философией, насущно необходимой для решения нравственных проблем.

Нравственность — это русский синоним морали. Таким образом, традиционная этика на Руси была выражена в нравоучениях. У большинства нравоучения ассоциируются либо с религиозной пропагандой, либо с формальными нотациями на тему нравственности.

Нельзя сказать, что люди по своей природе целиком и полностью аморальны, поэтому любые разговоры о нравственности вгоняют их в тоску или состояние апатии.

Просто люди, хотят они того или нет, генетически склонны к тому или иному комплексу нравов.

Вдумайтесь хотя бы в звучание самого слова «нравы». Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять ясную как день истину: нравы — это то, что НРАВИТСЯ, то, от чего человек испытывает положительные ощущения. Таким образом, мораль (или, точнее, нравственность) прежде всего должна удовлетворять природным наклонностям индивида, только тогда она может превратиться в обычай, имеющий общественную ценность для какой бы то ни было социальной прослойки. Только в этом случае можно надеяться на то, что нравы станут нормами поведения, став символом поддержания общественной дисциплины. Если природные задатки диктуют одно, а общепризнанная нравственность — противоположное, то неизбежно возникает состояние морального конфликта между человеком и обществом.

Возьмем такой пример. Многие люди с воинскими задатками проходят этап самоопределения с выраженным моральным конфликтом. В этой фазе в сознании воина остро встают общественные противоречия, приобретая глубоко личностную окраску. Постепенно внешние противоречия начинают распознаваться как внутренние. Так, осуществление поступка во имя достижения одной нравственной цели ведет к опровержению другой нравственной идеи, которая для человека представляется не менее ценной. Итак, предположим, потенциальному воину попалась на глаза литература, убедительно разоблачающая его не до конца сформированные этические идеалы. В недавнем прошлом типичным конфликтом в этой области можно было считать столкновение морали воинов с моралью глобальных религиозных течений. В нынешнее время это столкновение политических взглядов на мораль общества с моралью воинов.

Что же происходит в таких столкновениях? Пока можно констатировать, что воинская мораль была много раз побеждаема словоблудием политиков, лживыми постулатами священников, деньгами торговцев и всепожирающим разложенчеством низших классов. Таким образом, воинская мораль подчинялась либо продуманной политической или религиозной пропаганде, либо гибла, попав в среду толстосумов, либо забывалась в рутине труда и быта черных сословий. И все-таки, несмотря на постоянную смену идеологических противников, постоянно существовало то, что никогда никому не удавалось уничтожить до конца — воинская нравственность.

Обратим свои мысли к истории. Уже легендарный период истории человечества дает нам ярчайшие примеры воинской нравственности. Вспомните хотя бы всем известного героя греческих мифов, сына бога-громовержца Зевса и дочери царя Алкмена — Геракла. Рожденный земной женщиной смертным человеком Геракл прожил жизнь, полную лишений, тяжелого ратного труда и самоотречения, чем привел себя к бессмертию. Вы скажете — это всего лишь символ прошлых эпох. Да, это так. А разве не символично, что до сих пор выдающиеся полководцы и воины всего мира вынуждены служить ничтожным правителям, выполняя их прихоти, как это вынужден был делать Геракл, служа Эврисфею? Разве не символично, что до сих пор воины делают все возможное и невозможное, в полном смысле слова жертвуя всей своей жизнью, ради спокойствия и мирного существования Отечества? Мы не привыкли пользоваться символическим языком для постижения закономерностей жизни, высокомерно считая его прерогативой "детства человечества", обедняя тем самым свое понимание и лишая себя возможности смотреть в будущее.

К символам прошлого можно отнести и различные кодексы поведения воинов, ставшие словесным воплощением воинского духа. Любой моральный кодекс продиктован идеей формирования нравственных норм, обязательных к исполнению. Одной из разновидностей моральных норм можно считать воинскую клятву или, что более привычно нам, — присягу. Вот пример присяги, которую давали римские легионеры еще до новой эры: "Клянусь повиноваться начальникам моим и употреблять все силы к тому, что они мне прикажут". Эта короткая фраза подразумевает, что дающий ее воин привержен своему делу, именно эта верность воинскому долгу и гарантирует неукоснительное выполнение добровольно взятых на себя обязательств, а вовсе не тупое рабское подчинение авторитету, как может показаться неискушенному читателю.

Кстати, что касается авторитета военачальников в среде подчиненных, могу привести несколько, ставших уже хрестоматийными, примеров. Взять хотя бы обычаи европейских, варварских племен. Например, такой. Чем храбрее и искуснее воин, тем ближе он к князю. Уже одно это обстоятельство говорит о том месте, которое занимали полководцы. Вернувшийся живым из боя, в котором погиб вождь, на всю жизнь покрывал себя позором и бесчестьем. Князья сражаются за победу, дружинники за князя. Только так, а не иначе.

Авторитет — понятие объемное, и завоевывался он не только в бою. Например, некоторые римские полководцы прославились тем, что вели скромный образ жизни, избегали роскоши и излишеств, нередко вместе с простыми воинами трудились над возведением фортификационных сооружений. Один из прославленных римских полководцев, являвшийся одновременно консулом, Квинт Фабриций был настолько беден, что не мог дать своим дочерям приданого. Ему пришлось принять помощь от сената. Такое поведение и образ жизни вовсе не считались для полководца чем-то исключительным, и, уж тем более, это не было саморекламой.

Первоначально воин подчинялся идеям аскетизма. Кому, как не воину, было знать о важности высокой физической выносливости в его деле, о необходимости тренировать в себе способности к стойкому перенесению крайних лишений. Да и само понятие аскетизм происходит от греческого «askeo», что значит «упражняться». По-русски это понятие можно обозначить словом «привыкать», или получать навыки в деле отрешения от излишних потребностей тела и души. Первыми обрядовыми упражнениями такого рода в древности служили процедуры посвящения подростков в мужчин; юноше внушалась мысль о жизненной необходимости стойко переносить невзгоды и лишения. Это уже благодаря стараниям христиан понятие аскетизма деградировало до идеи "умерщвления плоти для воссоединения с богом".

Трудные обряды посвящения были той необходимой составляющей, которая позволяла с детства прививать понятие о воинской дисциплине. Только при таком подходе впоследствии можно было рассчитывать на то, что будет обеспечен порядок действий в войсках, их согласованность с моральными нормами, нормами поведения и способами обеспечения этого порядка. Тем не менее форм обеспечения дисциплины может быть великое множество — от прямого физического насилия до диктата самосознания личности.

На прямом насилии всегда держалась искусственно созданная армия, куда, в прямом смысле слова, пинками сгоняют рекрутов и заставляют их подчиняться под угрозой наказания и смерти. Но история знает и другие примеры. "Во время отступления французов в 1812 году арьергардом великой армии командовал Ней. Он был пешком, сам нес в руках ружье, и его слушались не потому, что он был герцог или маршал. Что такое безлошадный маршал, не имеющий ни свиты, ни штаба, без шляпы, с головой, повязанной платком, в рваных, грязных сапогах? Его слушались потому, что он был истинный начальник, по его собственному достоинству. Он олицетворял совесть и честь и господствовал над потерявшей сознание толпой, карабкавшейся в русских снегах". Так писал о маршале Нее французский историк Сорели. В лице Нея мы сталкиваемся с самым сильным видом авторитета — с авторитетом нравственным. Это не что иное, как духовная власть над сознанием окружающих, оказывающая сильнейшее влияние на умы и поступки людей, подчиненных воле духовного авторитета личности.

Носители духовно-нравственного авторитета, в той или иной степени, своей жизнью и поступками начинают служить для тех, кто подчинен их духовной воле, как вполне осязаемый и конкретный идеал, воплощающий в себе все наиболее ценные представления о нравственном поведении. Стоит ли говорить, что нравственный идеал воина, состоящий из наиболее типичных для него черт нравственного поведения, сильно отличается от нравственного идеала других классов и сословий общества. Да и внутри самой воинской формации нравственные идеалы существенно разнятся в зависимости от национальных и культурных особенностей.

Европа периода XI–XV веков подарила мировой воинской культуре феномен рыцарства² . Символично, что становление рыцаря происходило в три этапа, каждый из которых длился по семь лет. По достижении двадцати одного года соискатели проходили обряд посвящения в рыцари. Как тут не вспомнить легендарных спартанцев, обучение которых тоже проходило в три этапа, а по достижении двадцати лет следовал экзамен — знаменитая крипития.

Последним этапом посвящения в рыцари была торжественная клятва, представлявшая не что иное, как моральный кодекс рыцарства. Предлагаю его вашему вниманию:

1. Чтить Бога и сражаться за веру.

2. Верно служить своему государю и храбро сражаться за него.

3. Защищать слабых, вдов, сирот, благородных девиц, во имя их жертвуя собой.

4. Никого не обижать, не захватывать чужого имущества и вступать в бой с теми, кто это делает.

5. Руководствоваться только славой и добродетелью, а не выгодой, барышом, наградой, корыстью.

6. Воевать только за общественное благо.

7. Уважать честь, чин и войсковое товарищество, не стремясь к превосходству над боевыми товарищами.

8. Не сражаться в сопровождении других против одного.

9. Не пускать в ход острие меча в турнирах или других битвах для забавы.

10. Соблюдать все правила, существующие для военнопленного в случае пленения.

11. Быть верным своим боевым товарищам и блюсти их честь даже в их отсутствие.

12. При странствиях не искать легких путей, не уклоняться от боя.

13. Никогда не брать ни пенсии, ни жалованья от иностранного государя.

14. Командуя полицией, сделать все, чтобы в стране был порядок и дисциплина и не проявлялось насилие.

15. Защищать при сопровождении даму или благородную девицу, быть готовым умереть за нее.

16. Никогда не допускать насилия над дамой или благородной девицей без их воли и согласия, даже если завоевал их оружием.

17. Всегда быть готовым принять вызов на равный бой.

18. Всегда держать свое слово или обещание.

19. Всегда говорить только правду, даже если она не выгодна.

20. Всегда быть верным, вежливым и скромным.

Не стоит думать, что рыцарская мораль — это недостижимый нравственный идеал. С понятиями рыцарской чести воспитывалось, жило и умирало не одно поколение воинов в самых разных странах Европы.

В двадцати заповедях рыцарского кодекса поведения отразились моральные качества, наиболее ценимые в тогдашних европейских государствах. Сказалось и влияние христианства, пронизавшего все сферы общественной морали и оказавшего сильное воздействие на воинскую мораль. Например, древний обряд поклонения воинов мечу был преобразован в обряд моления, в котором меч символизировал крест, кстати, тоже взятый христианами из языческого символизма Европы.

Из обращения к историческим свидетельствам можно сделать вывод, что на протяжении всей истории развития цивилизаций воинская нравственность была подчинена господствующей идеологии. Таким образом, чисто воинские моральные установки были подчинены главным идеологическим постулатам. Воинская мораль оказывалась вторичной во всех случаях, кроме одного. Существует единственный тип государственного управления, в котором воинская мораль является главной и самодостаточной, подчиняющей себе все другие типы морали общества — это военная демократия, характерная для Северной и Западной Европы, и военная сословная диктатура, характерная для Ближнего и Дальнего Востока.

Однако, если над воинством Европы довлело христианство, то над воинством Востока — буддизм. Тем не менее на Востоке огромное влияние на идеологию и нравственность общества имели автохтонные культы. Например, даосизм в Китае и синтоизм в Японии. Так, в Стране восходящего солнца целых двести лет правило сословие воинов, известных в самой Японии как самураи, а в сопредельном Китае как буси. Вот от этого китаезированного термина и ведет свое название самурайский кодекс чести Бусидо, что в буквальном переводе означает Путь самурая.

Кодекс чести самурая во многом сходен с рыцарским кодексом чести, в целом его можно свести к следующим установкам:

I. Верность — понятие, вмещающее три принципа: верность государю и любовь к отечеству; любовь к родителям и привязанность к братьям; усердие и ответственность.

II. Вежливость также понимается через три принципа: уважение и любовь; скромность; утонченность.

III. Мужество, включающее четыре принципа: храбрость; твердость и хладнокровие; терпеливость и выносливость; находчивость.

IV. Суть нравственности самурая соответствует духу нигилизма и фатализма, которым проникнута мораль ортодоксального буддизма, ее можно выразить в нескольких фразах, составленных в качестве комментариев к Бусидо. "Бусидо — Путь воина — означает смерть; когда для выбора имеется два пути, выбирай тот, который ведет к смерти. Путь самурая есть одержимость смертью".

Несмотря на сходство установок, а также существующие фундаментальные различия, связанные с национальными и религиозными особенностями, бросается в глаза одна главная особенность, объединяющая рыцарей и самураев.

Особенность эта выражается в том, что нравственные установки подчинены внешней организующей идее. Для рыцарства эту идею сформулировали христианские клерикалы, превратив военное сословие Европы в орудие войны за веру; в свою очередь, с подачи буддистских проповедников, для самураев тоже была сформулирована идея смерти, заставляющая беспрекословно подчиняться господину и умирать за его интересы.

Воинская идеология в этих сословиях стала придатком государственной идеологии, а само воинство превратилось в орудие в чужих руках. Получилось, что воинство утратило не только целостное представление о своей организующей идее, но и позабыло свою исконную систему нравственных ориентиров. Все это привело к тому, что воинство перестало быть организующей социальной силой, так как лишилось претензий на государственное управление.

Рыцарство погибло как явление даже не после битвы при Куртре, состоявшейся в 1302 году, в которой простолюдинами было убито рекордное число рыцарей. Оно погибло тогда, когда разложилось морально, перестав понимать, что, кроме денег, титулов и политической власти, в жизни воина существуют еще воинская честь, достоинство и долг.

Вы спросите, что же тогда погубило самураев? Отвечу. Они почти уничтожили себя физически, выбив свой собственный генофонд. А к чему еще, по-вашему, может привести идея смерти? Каждый самурай хотел не победить, а умереть, в результате вымерло все сословие.

Что же может выступать гарантом сохранности самого воинского сообщества? В первую очередь, строгие нравственные нормы, которые, кроме всего прочего, должны соответствовать идее ОБЕСПЕЧЕНИЯ ВЫЖИВАНИЯ, а уж никак не идеям религиозного фанатизма или смерти. При этом, обеспечивая выживание рода, воин совершенно необязательно должен выжить сам, но также необязательно должен воин умирать при выполнении своего долга.

"ВОЕВАТЬ ЗА РОД И ОТЕЧЕСТВО" — ВОТ в чем состоит суть воинского долга. Это наиболее общее нравственное требование органически близко любой воинской личности. Таким образом, задача личности полностью совпадает с потребностями общества и государства. На этом фундаментальном качественном соотношении личной потребности и общественной необходимости строится любая здоровая, сбалансированная нравственная система.

Нравственная система является результатом работы морального сознания. Именно моральное сознание продуцирует специфические моральные нормы. Любой кодекс чести воспринимается сознанием воина не иначе, как нравственный закон, и сознание воспроизводит нормы подобных кодексов как нормы поведения. Нравственная культура личности воина — не что иное, как степень восприятия норм нравственного сознания и общей культуры воинского общества.

Общая культура нужна воину именно для того, чтобы не становиться чьим бы то ни было бездушным и бесчувственным орудием.

Воинское воспитание в самых разных культурах всегда подразумевало следующие обязательные составляющие: культура поведения; нравственная культура; культура мышления; культура движения; культура владения оружием; обрядовая или религиозная культура; политическая культура; культура самовыражения (поэзия, живопись, музыка).

Возьмем хотя бы культуру поведения воина, которая по сути является внешним выражением его внутренней нравственной культуры. Создается впечатление, что такое элементарное качество поведения, как вежливость, в последнее время стало восприниматься как мягкотелость. А ведь быть вежливым — это всего-навсего привычный способ общения с окружающими, так сказать, повседневная норма общения с демонстрацией своего уважения к окружающим. Издревле на Руси существовали воины, которые, кроме боевого умения, отличались умением себя вести — вежеством. Этот факт даже нашел свое отражение в былинах.

Если человек ведет себя вежливо, это совсем не означает, что он должен терять свое достоинство. Лично я глубоко убежден, что, если в ответ на хамство вы будете продолжать себя вежливо вести, вы потеряете свое достоинство. Культура поведения в том и заключается, чтобы вести себя сообразно требованиям конкретной ситуации и действовать адекватно обстоятельствам.

Как правило, воин, попадая в конфликтную ситуацию, встает перед выбором той или иной системной ценности. Именно конкретная ситуация заставляет человека предпочесть ту или иную линию поведения либо совершить единичный поступок, обеспечив реализацию самостоятельно принятого морального решения. В умении правильно сделать выбор и проявляется культура личности и ее нравственная свобода.

Для того чтобы не ограничивать свою нравственную свободу, человеку, с одной стороны, необходимо действовать в рамках какой-нибудь одной системы ценностей, так как принимать решение, опираясь на различные системы морали, невозможно из-за их несовместимости, но, с другой стороны, сама система ценностей должна быть внутренне непротиворечива и отбалансирована. То есть нравственный идеал при сопоставлении с нормами поведения ни в коем случае не должен противоречить здравому смыслу и элементарной целесообразности. При нарушении этого правила невозможно добиться от человека единства слова и дела. В случае нарушения вышеуказанного требования возникает эффект несоответствия намерений и результатов поступка; последние, фактически, являются противоположными намерениям.

В результате страдает доверие со стороны окружающих — и к такой системе нравственных ценностей, и, разумеется, к людям, носителям этих ценностей. Ведь впечатление о человеке складывается на основе оценки его деятельности. Если поступки человека продиктованы чистыми намерениями и приносят ожидаемые результаты, окружающие начинают убеждаться в его правоте, его верности моральным установкам, добросовестности и чести.

Только вот вопрос о намерениях — вопрос очень тонкий и непростой. В чистом виде намерение представляет собой эмоционально-волевой акт; проще говоря, это решение человека совершить действие или ряд действий и достигнуть результата. Вот здесь начинается проблема чистоты намерений. Ведь ловкому человеку можно просто проимитировать выполнение ряда нравственных норм, на деле не только их не придерживаясь, но и заведомо зная, что усилия приведут к противоположному результату.

Таким образом, человек осуществляет ряд эгоистических целей, прикрываясь при этом иллюзией собственного великодушия и добродетели. Например, совмещая смиренные молитвы с преступной деятельностью или возвещая о единстве слова и дела, постоянно нарушает самим же провозглашенный моральный девиз.

Так получается, что моральная деятельность может породить явления целиком и полностью аморальные, открывая двери худшим проявлениям человеческой натуры. Таким, как вероломство. Ради своей выгоды человек способен идти на сознательный обман чужого доверия гораздо чаще, чем принято считать.

К этому же ряду относится нарушение принятых на себя обязательств, точнее предательство, если рассуждать в привычных для воина понятиях. По существу, преступления, совершенные в нравственной сфере, неизменно приносят свои горькие плоды и в других видах человеческой деятельности. Измена стала привычной во всех человеческих отношениях прежде всего потому, что человек привык изменять самому себе и обманывать себя.

Многие люди утратили самые здоровые моральные чувства — такие, как гордость, честолюбие, мужество. Самые естественные формы самосознания были объявлены порочными качествами. Разумной потребностью человеческой души была объявлена необходимость культивирования смирения, терпения и миролюбия. Подменить гордость смирением оказалось несложно, гордость отождествили с высокомерием, придав первому понятию отрицательный смысл. Средством спасения от гордости был провозглашен антипод высокомерия — смирение. Таким образом, чувство гордости, являющееся абсолютно нормальной чертой здоровой психики, было принесено в жертву идее принижения своего достоинства в угоду рабской системе ценностей.

Рядом со смирением прочно обосновалось терпение и, разумеется, миролюбие. Но ведь система моральных ценностей смиренных крестьян совершенно соответствует системе нравственных ориентиров воинского сословия — независимо от страны бытования и тех и других. То, что осуждается одними, приветствуется другими.

С точки зрения уверенных в непогрешимости своего учения смиренных псевдомиротворцев, поведение воина должно подчиняться их идеологическим критериям, в противном случае оно аморально. И хотя это всего лишь демагогический пропагандистский трюк, общественность уже не замечает обмана. Объективно, морально критерий — это не более чем способ сопоставления нравственных требований с конкретными явлениями бытия, который призван устанавливать соответствие событий только определенной системе нравов.

Поэтому один и тот же поступок может и должен восприниматься людьми по-разному. И то, что у одного вызывает чувство вины, у другого — чувство глубокой уверенности в правоте своих действий. Во многом благодаря фундаментальным различиям людского восприятия существует проблема справедливого или несправедливого воздаяния за поступки. Проблему эту нельзя решить, признав правой только одну точку зрения, всегда необходимо искать оценку, которая уравновесит радикально противоположные взгляды. Удачным примером достижения равновесия можно считать норму поведения, отраженную в русской пословице: "Чего в другом не любишь, того и сам не делай!" В пословице отражено древнейшее нормативное требование, выражающее общечеловеческое содержание нравственности, которое было известно во всех древнейших культурах мира, и его смысл можно свести к следующей заповеди: не поступай по отношению к другим так, как ты не хотел бы, чтобы они поступали по отношению к тебе. Впоследствии в несколько перефразированном виде эту заповедь заложил в основу своего категорического императива И. Кант.

При всей простоте и незатейливости главного нравственного идеала человечества само человечество так никогда им и не воспользовалось. И если незначительная часть людей пытается его соблюдать на практике, то рано или поздно у этого меньшинства возникает потребность защищать свой идеал с оружием в руках. Ведь часто человек считает именно себя вправе воспользоваться благорасположением окружающих, нарушая при этом главные принципы человеческого общежития в одностороннем порядке, при этом будучи полностью уверенным в собственной безнаказанности. Из-за этого возникает нужда в том, чтобы положить конец беззаконию. И можете поверить или проверить, с этой задачей не в состоянии справиться ни инфантильные науковеды, ни ограниченные производители, ни тем более сытые финансисты. С задачей восстановления справедливости могут справиться только воины, то есть те, кто от рождения способны стать жрецами культа СПРАВЕДЛИВОСТИ.

Как было доказано ранее, добро и зло — две стороны одного явления, называемого жизнью. По крайней мере, так их воспринимает человеческое сознание, сводя суть понятий к максимальному абстрагированию от действительности. Однако такое примитивное разграничение жизни, свойственное для сознания приверженцев универсалистских течений, может привести только к расколу на полюса противостояния.

Справедливость призвана уравновесить крайние проявления бытия, обеспечить такое положение вещей, которое будет восприниматься всеми как должное, соответствующее пониманию природы человека, его прав, свобод и обязанностей. Только принцип справедливости может обеспечить продуктивное соотношение многих точек зрения в вопросах достижения равновесия интересов человеческого сообщества. Для любого человека смысл принципа справедливости заключается в том, что он пригоден для оценки любых жизненных ситуаций и условий, а значит, он находится вне временных и исторических изменений.

По существу, закон справедливости в морали можно смело отождествить с законом равновесия в Природе. Такая трактовка справедливости выводит это понятие из круга проблем соотношения Истины и нравственности, ставя справедливость в один ряд с глобальными физическими законами, исключая тем самым какую бы то ни было заинтересованную человеческую трактовку закона Справедливости.

Для того чтобы понять, может ли нравственное представление быть истинным, нужно осознать, что истина всегда многогранна и многомерна, поэтому разнятся измерения, в которых создаются свои собственные типы морали. Типы морали — всегда результат условий, в которых она возникла. Таким образом, моральные ценности в основном относительны, так как истина тоже относительна, благодаря своей подвижности. Исходя из относительности истины и условности морали, можно сделать вывод о том, что моральные нормы общества истинны для него в конкретных временных условиях. Истина подвижна, следовательно, чтобы соответствовать ей, мораль тоже должна быть подвижна. Таким образом, мораль должна иметь ядро неизменяемое, находящееся вне временных изменений, и подвижную изменяющуюся оболочку, обеспечивающую приспосабливаемость основных неизменяемых моральных принципов к текущему моменту времени. В этом соотношении моральных констант и формы их реализации и заключается решение проблемы соотношения истины и нравственности.

Говоря о воинской нравственности, в ней также выделяем вечные приоритеты и изменяющуюся часть морали, с помощью которой расставляются необходимые в данный момент акцепты. Постоянные нравственные нормы можно сравнивать с природными законами. Природные законы, хотя и проявляют себя по-разному, но все же остаются неизменными.

Одним из таких неотъемлемых атрибутов проявления воинского духа в человеке является подвижничество. Первоначально подвижничество понималось как антитеза героизму, который, в свою очередь, понимался как дарованная человеку богами сверхъестественная способность побеждать врагов и достигать успеха в любых начинаниях, которой обладают многие избранные. Подвижничество, наоборот, возникало тогда, когда необходимо было преодолеть крайне неблагоприятные обстоятельства социального или личного порядка. Враждебно настроенное окружение, давление извне, тяготы и лишения были неотторжимыми спутниками любого подвига. В целом представление о жизненном подвиге сводится к способности человека противостоять ударам судьбы, со спокойствием принимая поражения и даже не достигая желаемых результатов, оставаться верным своему делу и нравственным принципам, сохраняя внутреннюю свободу и достоинство.

Воин, способный на подвиг, — это всегда образец самообладания. Он способен контролировать свои чувства, если нужно, подчиняя их действиям для достижения поставленных целей. Например, воин должен уметь подавлять в себе желание отказаться от намеченной цели, даже если перед ним встали серьезные препятствия. Готовность к преодолению трудностей должна быть у воина всегда. Как и верность самостоятельно выбранным принципам и идеалам, вопреки пассивному или активному противодействию, а также открытому принуждению со стороны врага.

Еще одним важным свойством воинской натуры является умение подавлять в себе раздражение, пессимистические или, наоборот, авантюрные настроения при столкновении с сопротивлением окружающих. В целом психология и порождаемая ею мораль воина должны создавать предпосылки его максимально целесообразной деятельности.

Моральные нормы воинства были закреплены с помощью обычая. Именно посредством обычаев происходит передача основных форм деятельности общества от коллектива к личности, и, наоборот, одаренная личность может формировать новые обычаи, необходимые общине для передачи потомкам. Бесперебойное функционирование цепочки усвоения, обогащения и передачи знаний следующему поколению призван обеспечить обычай. Обычаи, поддерживающиеся посредством моральных отношений, и называются нравами.

Нравы закрепляются посредством словесно сформулированных заповедей морального кодекса, с одной стороны, и ритуалом, с другой стороны, в котором форма выполнения действий строго канонизирована и имеет символическое значение. Другими словами, ритуальные нормы нравственного поведения и образуют всем известный этикет. Он служит породившей его идее как комплекс правил поведения, касающихся внешнего проявления отношения к людям. Этикет — средство выражения нравственных правил, которое в основном со временем превращается в ритуал. Любой ритуал может быть понят как разновидность обычая или традиции. Опасность ритуализации морали в основном в том и состоит, что содержание нравственности может быть поглощено ритуалом, который заменит саму нравственность.

Для того чтобы этого не случилось, со временем люди стали составлять различные моральные кодексы, чтобы собранные в них заповеди наполняли смыслом комплекс обрядовых норм, с ним связанный. И сам обряд и порождающий его кодекс чести могут быть либо исторически сложившимися явлениями, либо специально установленными нормами поведения. Например, моральный кодекс, как правило, составляется вполне конкретным автором. Составитель кодекса стоит перед задачей полноценного отображения норм поведения в одинаковой форме, составляющих историческое завоевание общества и требования нового времени, которое общество должно будет реализовать в будущем. Рассматривая любой моральный кодекс, необходимо помнить, что правила поведения невозможно сформулировать раз и навсегда применительно к всем жизненным ситуациям. Правила, составленные даже гениальным человеком, никогда не смогут исчерпать все богатство практики. Тем не менее и этикет, и кодекс поведения как принципы организации обязательно должны существовать и обновляться.

Всякая идея морали утверждается в жизни общества через активную деятельность ее носителя — не важно, личность это или коллектив, заинтересованного в ее практическом воплощении. Носителем нравственного сознания воинства во все времена было воинское сословие, которое нуждалось и нуждается в этикете и кодексе поведения, олицетворяющем словесный коррелят воинского духа и сознания.

Пользуясь случаем, хочу в качестве примера предложить вашему вниманию наиболее показательные положения современного нравственного кодекса русского воинского сословия, автором которого является А. К. Белов:

1. Меч — ничто, воин — все.

2. Каждый равен каждому.

3. Если не можешь выжить в одиночку, и тысяча тебя не спасет.

4. Если слово идет впереди тебя, в этом еще нет беды, но если ты, его не можешь догнать, значит ты не мужчина.

5. Ищи себе друга, враг найдет тебя сам.

6. Кривое дерево легче срубить, чем выправить.

7. Никогда не жалей о том, что тебе не принадлежит.

8. Не трогай чужого, оно для тебя проклято.

9. Три главных порока: предательство, трусость, глупость.

10. Ты проиграл столько раз, сколько раз забыл о своем поражении.

11. Можешь сомневаться в поражении врага, но никогда не сомневайся в своей победе.

12. Никогда ни о чем не проси. Добивайся всего сам.

13. Причину всех неудач надо искать в себе.

14. Где труднее, там достойнее.

15. Можешь далеко уплыть от берега, главное — всегда на него возвращаться.

16. Нет чести в том, чтобы родиться, важно умереть с честью.

17. Если не хочешь, чтобы убили тебя — убей первым.

18. Если нужно забрать одну жизнь, чтобы сохранить две — сделай это.

19. Не подними руку на друга своего.

20. Враг каждого из нас — наш общий враг.

По мнению автора этого кодекса, русскому обществу нужна новая мораль, способная воспитывать носителей сверх идеи. "Мораль способна поднять человека над его же собственным несовершенством. Мораль не может взяться ниоткуда. Она являет собой голос той слагающей силы, которая и называется сознанием". По мнению Белова, вырабатывание новой морали под силу только сверхсознанию. Что ж, не думаю, что кто-то другой способен предложить нечто по-настоящему новое, по крайней мере в обозримом будущем.

Хочу предостеречь читателя от желания понять современную мораль русского воинства как призыв к военной диктатуре. Это совсем не так. Воинская этика современности — наследница этических традиций воинства Руси и Европы. И право, этому феномену нельзя было не уделить внимание. Хотя бы потому, что: "Если исходить из высшей точки зрения, когда вся история предстает как единое целое, а вся философия — как единая мысль, битвы также мало походят на раны, причиненные земле. Вот уже пять тысяч лет любая жатва подготавливается плугом, а вся цивилизация войнами". Не сомневаюсь, что невозможно не согласиться с последним выводом В. Гюго, сделанным в 1841 году на основе хода событий мировой истории.

Мы привыкли видеть в воинстве только орудие разрушения, хотя воинство всегда выполняло в высшей мере созидательные и охранительные функции, даря человечеству великолепные примеры высших форм проявления мощи огненного воинского духа.

Мораль (лат. mores — нравы) — форма общественного сознания, необходимая для регулирования общественного поведения.

Понятие происходит от слова «рыцарь», что означает рыкающий, или рычащий воин.