"Растут стихи" - читать интересную книгу автора (Командин Александр, Сидоров Руслан,...)
Александр Петрушкин Омега всех одиночеств
Александру Павлову
Лучшее что случалось это вагоныТе в которых едут молчать потому чтоНаговориться успел под завязку до горяВыпустите меня в кыштымеИли в последнее мореВсегда ощущал Москву как дорогу в гадесПосередине последний коцит — садовыйОмега всех одиночеств большая малостьЯблоко которое висит над водкойЯ — знаешь? — в долеНа БМВ доплывает Харон до домаГладит по голове сына как я в вагонеУзнавая на ощупь совсем немосковский стыдНе знаю что там говорит про любовь и братствоКент с балканской звездой и их диалектыНа выходе в тамбур или в жидкий АидОн рисует нолик мир нарисует крестомПо мокрому и земляному взлетают рельсыГлавное умение говорить с завязанным языкомДо — посредине — и главное после смерти* * *По главной улице пешкомКак буратино — перечтёмПересчитаем щебет — вверхТак вычитает смех наш смертьНеизмеримая тоскаНе выбирает берегаГде нас читает смерть сквозь смехПеребирая лапой снегСобака ходит через тьмуКоторую я не пройдуПо главной улице пешкомГде нас проговорит на томНевнятица доязыкаНеизмеримая доскаЧтоб вычитая смерть и смехПроговорить себя наверх* * *Обещай мне молчать только ты так умеешь (молчать —Это речь говорить про себя эту речьИсчислятьМы устали но есть соответствие в этих печахУ морозов кирпичных молчать обещай мнеМолчать)Обещай мне молчать этот страх обучает за речьПереходим на выдохе голос медвежийКоторый беречьОбещал нас молчать обучал и не голову с плечИ когда ты перечишь ей весьОбретаешь всю речь* * *Переносится на взрыв время снега шесть часовПереплёты и плетень перелёт улёт под лёдПтица тянется к земле — в небо корнем от корнейВ городе пяти церквей — пятый тыСтоишь и мёрзнешьВ окружении рублейЛовишь маленьких людейГолос для трамваяПросишь* * *О филонове други и оВсё хоругви или биронВсё пробитая в финики пермьО филонове то есть не смейО забвении в голод и в дваЛик телка где приходит рекаСвысока с высоты шестикрылЭто снег нас подземный поилПосоли его полную плотьО филонове шепчет нам кротИз земного из хлебных корытБудешь здравым коль стынешь убитПоднимается мёрзнущий дымЧерез лимб через край через крымЧерез крынку как мать молокаЗадевают нас всех облакаО филонове кухня стоитЗа тебя — за меня говоритПеречиркнутый спичкой курлыИ ни в чём виноваты скотыУ филонова в лапках стоятПлоть от плоти неспешно едятА притронешься и отойдёшьВсё перечишь — но не клюёшьСмотришь в их занебесный майданИ растёт как кыштымский курган
* * *Дорогой мой мальчикПеререзал пальчикПереехал городВот тебе и поводЧто ни вор то рядомЧто ни дом то в птицеНе летаешь помнишьА не спишь и снится* * *Мы смотрели на светТот который снаружиВнутрь смотрел говорил:Не бывает в себеПобывавший с другойСтороны обнаруженТот который хиджабТот который рабеМы смотрели на светСвет смотрел по другомуЯзыку называлВещи или углы:Сын ест дымДым проходит под кожуИ плывут за рекойПо младенцам гробыМы смотрели в языкЯзыки были нашиНо язык говорил через насСвой язык:Мы смотрели в росткиИз распаренной пашниИ росли из торфяникаВверх языкиНе бывает в себеСвет смотрел по другомуТо ли речь то ли прахВсё раскрошено вдольА вода протекаетИз лобных и впадинУвольняет себяИ идёт ЧусовойИдиот или нетА еврей или тожеНо плетёт изнутриРазжигая войнуАМЗ или светНа иглу и прощеньеУлыбаясь молчитКаждый как своему* * *На то смиренный человек клюёт ранетки с мёртвых яблоньЗасматриваясь в водный крест и в прорубьПеречёркнут за деньОн пересматривал себя — пока за мышь возилась вьюгаМетель себя переждала и переплавилаИспугаПредвосхищенье — он входил под своды тёплых снегопадов —Чужой еврей — степной калмык —И большего уже не надоНа то смиренный человек пересчитал свои убыткиИ Бог смотрел из всех прорех — как ленинВ первомай с открыткиОн пересматривал своё: хозяйство тёмные дорогиНикчёмное но ремесло ранеткиВысохшие ногиОн перемалывал себя переменял себя и льдиныВдоль чёрных яблонь и прудаГорелой глиныНа то смиренный человек клевал свои прорехи богуИ холод говорил как смех ноПо другомуНельзя и всходит из воды как сталь сквозь овныВсё тот же точный человекРанету кровный* * *Господи, что тридцать шесть просили,Оказались дальше от РоссииОт Урала и т. д. Что дальше? —Кажется: таджики и асфальтомВертикально залитое поле(На полях — денщик и нет убояБольшего, чем нам дано. Раздолье,Но и тело выглядит убого.).Господи, смотри в глаза мне — сколькоНадо говорить, чтобы молчать?Оказался дальше, чем скинхеды,И за всё придётся отвечать.Перед этим Томском и СвердловскомЕсли стыдно,— значит повод важен;Спирт без языкаСовсем не страшен,И таджик везёт меня назадГосподи, огромны километры и таджик.Как речи УфалеяНижнего и Верхнего под кожей —Кровоточат ангелы.Молчат.* * *
37
Вернуться в дом когда смотри сотриОкаменело пламя говоритьИ 37 наотмашь бьют часыИ хлеб растёт из хлебных горловинВернёшься в дом и не простишь когдаСтрашишься кожи смерти и себяУмеришь (прыг! — отмеришь семь сорокНа стаи мир поделишь всех потом)И потом отмороженным своимТебя коснутся из шестой строкиТвои три персонажа — идиш твойВсё чаще перемигивает войВернёшься в дом — на полку — в подкиднойИграешь с огородами — с одной…Как хорошо голодным в тридцать семьЧасов вставать или прилечь совсемВ доселе проницаемую смертьВернёшься в дом а дочитать ответНе провернёшься — яблочная синьРезина или воздух сам горитНа семь третей нас делит и следовНайти не можешь (но на всё готовНас ангел провести а изнутриОн с немотой своею)Говори