"Естественный отбор" - читать интересную книгу автора (Красавин Дмитрий)

Глава 4 «Островок коммунизма»

Я прервал «Путевые заметки» на полуфразе. Закончить ее мне помешал Яшин приход. Насыщенность пространства остальных дней встречами, беседами, разговорами и невозможность уединиться более не позволяли оставаться один на один с чистым листом бумаги, чтобы фиксировать впечатления по горячим следам. Сейчас, когда спустя неделю после возвращения из Мелешек я размышляю обо всем увиденном и услышанном там, запечатленные в памяти события выстраиваются уже сообразно с их внутренней логикой, а не с хронологической последовательностью. Поэтому далее в тексте возможны некоторые смещения временных рамок.

Мелешки перед взором путешествующих всегда появляются внезапно, в тот момент, когда шоссе, вырываясь из теснины лесов, взбегает на возвышенный левый берег Югони. Всякий раз, возвращаясь в свой город, я с волнением ожидаю этого момента, и всякий раз переход от тьмы к свету бывает неожиданным. Так же и в этот приезд, сердце уже давно скворчонком билось в грудной клетке, подгадывая за каждым поворотом миг встречи, но он снова наступил внезапно. В глаза брызнуло солнце, и сразу, с правой стороны шоссе, засверкал позолотой шпиль колокольни Троицкого собора. Чуть ниже под ним, достигая середины второго яруса колокольни, возвышался центральный купол собора, увенчанный православным крестом. Тридцать лет назад, когда я последний раз ездил в Мелешки, шпиль колокольни зиял темными провалами дыр, позолота была содрана, а центральный и четыре малых купола собора покрыты черными слоями рубероида. Как будто кто-то надел на них черное траурное платье. Теперь траур был сброшен. Медь куполов и позолота православных крестов ярко сияли в лучах теплого июньского солнца, даря взору горожан и редких гостей города светлые чувства веры, надежды и христианской любви… Позже, когда мы уже ехали по городу, я удивился тому, насколько чисты его улицы. Но самым удивительным было то, что люди улыбались, встречая друг друга! Улыбались, как это было давным-давно, во времена наших прадедов…

— Яша, куда мы попали?! — не удержался я, чтобы не выразить восхищение вслух. После развалин Рыбинска, дымного неба Череповца, неухоженных российских дорог, пьяной Дераньки, Мелешки выглядели подлинным чудом.

Яша промолчал. Перед самыми Мелешками в течение двух-трех часов я по долгу существовавшей между нами договоренности рассказывал ему о малых и великих поклонах, о крестном знамении, о том, как себя вести, разговаривая со священником в храме и вне храма, что символизируют и для чего предназначены те или иные предметы церковной утвари, одежды священнослужителей… От обилия полученной информации он заметно поскучнел и теперь, погруженный в себя, пытался все распихать по полочкам памяти, не замечая произошедших вокруг перемен.

Мы проехали мимо двухэтажных жилых домов, построенных на месте старой Надвратной церкви и затормозили перед новыми стенами монастыря, на небольшой площадке, вымощенной плоскими каменными плитами.

Возвышающаяся над входом в монастырь Радонежская церковь оказалась очень простой и вместе с тем изящной. В отличие от собора, ее купол был деревянным, таким, каким он был у ее предшественницы. Стены церкви покрывал слой крашенной мелом штукатурки. Белыми были и стены монастырской ограды, разбегающиеся по обе стороны от центрального входа. Белый цвет в сочетании с натуральным деревом создавал ощущение необычайной легкости постройки. Казалось, что это не архитектурное сооружение, а большая сказочная птица, туловище которой — слегка удлиненная Надвратная Радонежская церковь, а крылья — изгибающиеся волной по окрестным холмам стены монастыря.

Мы вышли из машины, приблизились к храму. Все четверо — вначале я, следом Яша и тут же Джеймс с Олегом, перекрестились на икону Югской Божией Матери, расположенную в нише над входом, и с трепетом в сердцах ступили под арочные своды. Длина прохода была довольно значительной — метров тридцать. Ближе к середине, по обеим его сторонам, симметрично относительно одна другой, располагались две двери, ведущие непосредственно в церковь. Яша в мгновенье ока оглядел стены около дверей, но никаких надписей на их белой поверхности не заметил. Лишь в одном месте штукатурка была зачищена, образуя небольшое прямоугольное углубление размером 30 х 50 см. Некоторое время он был в замешательстве, потом решил, что это углубление и предназначается для крепления в нем таблички с именем Яши Беленького. Поскольку церемония освящения церкви уже давно закончилась, а мы были усталые, не выспавшиеся и голодные, то решили знакомство с обновленным монастырем на время отложить и вначале поехать к бывшему главному инженеру бывшего номерного завода, Михаилу Васильевичу Масленникову — устроиться с жильем, отдохнуть с дороги, перекусить…

Однако человек предполагает, а Бог располагает. Все наши планы на этот день претерпели кардинальные изменения уже спустя полчаса после того, как мы переступили порог квартиры М. В. Масленникова. Нет, с жильем проблем не возникло. Обед, приготовленный женой Михаила Васильевича, Ларисой, был великолепен. Но в ходе разговора за обеденным столом, мы узнали такое, что повергло Яшу в состояние крайнего изумления — бывший его партнер по металлобизнесу, бывший главный инженер бывшего номерного завода, три года назад занял должность Председателя Правления Мелешкинского Дома трудолюбия, а незадолго до этого вложил 8 тысяч долларов из своих собственных сбережений в становление и развитие этого благотворительного учреждения!

Из каких источников и почему именно в Мелешках, городе с разваленной экономикой, стала возрождаться благотворительность, да еще в такой необычной, давно забытой форме, как Дом трудолюбия? Какую работу может предложить этот Дом, если по всей России большинство бывших номерных заводов либо простаивают, либо работают с неполной загрузкой? И самое интересное что явилось причиной столь разительных перемен во взглядах, в отношении к жизни у самого М. В.?

Я не буду сейчас вспоминать подробности долгих бесед между Яшей, мной и М. В., но основную суть, почерпнутую в ходе их информацию постараюсь изложить как можно точнее, чтобы осмыслить и понять те события, которые происходили и происходят сейчас в Югском монастыре, на бывшем номерном заводе, в сердцах жителей города Мелешки, в наших сердцах…

Началось все с малого. В те времена, когда город еще сотрясался в приступах медной лихорадки, в одном из домов на окраине открылась богадельня. Инициатором открытия богадельни был старец Пантелеймон из Югской обители. Им же был разработан Устав богадельни и подобраны люди, которые согласны были безвозмездно помогать старцу в организации этого доброго дела. При богадельне существовал ночлежный дом, в котором без предъявления каких-либо документов каждый мог найти приют на ночь, выпить утром стакан чая с хлебом или получить порцию каши, а в обед, отстояв небольшую очередь в столовую богадельни, поесть бесплатно суп и отведать каких-нибудь котлет или тефтелей. С первых дней существования богадельни все работы: приготовление пищи, мойка посуды, уборка помещений, стирка белья и т. п. — делались либо самими посетителями, либо сердобольными жителями города бесплатно. Жертвовать свои кровные на нужды благотворительности горожане не торопились, но, благодаря популярности имени старца, желающих оказать посильную помощь богадельне своим трудом всегда было больше, чем требовалось для работ внутри самой богадельни. Поэтому между городскими властями и богадельней была достигнута договоренность, что часть добровольных помощников будет богадельней направляться в распоряжение городских коммунальных служб косить траву в парке, убирать мусор, высаживать деревья… Город, в свою очередь, за такие услуги рассчитывался с богадельней продуктами питания, бельем, посудой и, частично, деньгами.

В отличие от Рыбинска, в Мелешках кроме номерного завода не было других промышленных предприятий, поэтому перестроечный кризис производства на номерном заводе более ощутимо, чем в Рыбинске, сказался на всех жителях города. С ростом безработицы и без того скудные пожертвования от горожан прекратились вовсе. Налоговые поступления в городской бюджет сократились в несколько раз. Город больше не имел средств рассчитываться с богадельней. Коммунальные предприятия какое-то время еще по инерции работали, но когда задолженности по зарплате перед их работниками стали зашкаливать за суммы полугодовых окладов, то даже отъявленные патриоты побросали метлы, газовые ключи, пожарные каски и разбрелись по своим дачам и огородам выращивать картошку, лук, морковку, чтобы хоть таким образом обеспечить семьи продуктами питания. Летом по улицам летали обрывки бумаг. Зимой они были забиты снегом, а в нетопленых домах перегорали пробки, не выдерживая перегрузки из-за большого числа включенных в сеть электрообогревателей, гас свет…

Очереди у дверей богадельни росли с каждым днем. Бесплатных обедов на всех нуждающихся уже не хватало. Старец Пантелеймон, призывая горожан к милосердию, ограничил свой дневной рацион до минимума, как китаец, обходясь горсточкой риса в день. Но безработным горожанам было не до благотворительности — самим бы прокормиться. В мае 1994 года, впервые за весь послевоенный период, в больницу города привезли человека, упавшего на улице в голодный обморок. Это была беспризорная восьмилетняя девочка. Необходимо было предпринять что-то неординарное, чтобы найти источники финансирования для богадельни.

Вот тогда в кабинете директора бывшего номерного завода, а в то время уже акционерного общества «Промприбор», и появились игумен Югского монастыря Дорофей[9]) и старец Пантелеймон с предложением о сотрудничестве в благотворительной деятельности. Нет, они просили не денег — просить деньги на благотворительность у предприятия, имеющего годовую задолженность по налогам и полугодовую по зарплате, занятие бесперспективное. Они попросили дирекцию завода предоставить в распоряжение богадельни часть пустующих помещений в третьем цехе, включая два склада, а так же простаивающий без дела автотранспорт и некоторое вспомогательное оборудование для организации работ по сбору и переработке даров леса — ягод, грибов, лекарственных растений, коры деревьев… Необходимые денежные средства для переоборудования помещений выделял монастырь. Также монастырь брался на первых порах оплачивать все эксплуатационные расходы. Богадельня (которая после начала работ была переименована в Дом трудолюбия, с внесением соответствующих новому профилю деятельности изменений в учредительные документы) должна была позаботиться о привлечении добровольных рабочих, готовых отдать свой труд на благо неимущих.

Несмотря на скептическое отношение к идее создания Дома трудолюбия, дирекция завода, уважая авторитет церковных деятелей, пошла им навстречу. Представителем от дирекции по связям с Домом трудолюбия был назначен М. В. Масленников. Так Михаил Васильевич впервые и очень плотно столкнулся с проблемами бездомных, нищих, инвалидов, пенсионеров — всех тех людей, которые по разным причинам оказались ненужными рвущемуся в светлое будущее обществу или сами не сумели удержаться на крутых виражах перестроечного времени. Работая бок о бок со старцем Пантелеймоном, слушая иногда его рассуждения о религии, о Боге, наблюдая, как старец терпеливо, со смирением переносит все личные невзгоды, готовый скинуть с себя последнюю рубашку, чтобы отдать ее какому-нибудь босяку, М. В. не мог не поддаться обаянию личности этого человека. Прежде высоко ценимые им домашний комфорт, прекрасные вина в сочетании с не менее прекрасными закусками под тихие звуки джаза уже не приносили прежнего наслаждения, потому что он почти физически чувствовал как рядом, за стеной его дома, кто-то мерзнет от холода, голодает…

Сбор и переработка даров леса, как и прогнозировала дирекция завода, оказались занятием малоэффективным. Выручаемых от этой деятельности денег едва хватало, чтобы покрывать текущие расходы на благотворительность, а в преддверии наступающей зимы большую часть доходов необходимо было направлять для создания запасов, чтобы затем продолжать оказывать людям помощь в самое тяжелое для них время года. М. В., уже сам принимавший близко к сердцу все, что касалось благотворительности, организовал среди горожан конкурс на лучшую идею по созданию рабочих мест при Доме трудолюбия, с тем, чтобы Дом мог круглогодично помогать нищим и малообеспеченным за счет самофинансирования. Из восьми поступивших предложений комиссия отобрала четыре, внедрение которых могло быть экономически оправданным. Три из них были позднее также отклонены, поскольку не предусматривали создания рабочих мест для малоквалифицированной рабочей силы — а это было одним из основных условий конкурса. Автором четвертого предложения был обрусевший немец, молодой инженер из восьмого цеха, Николай Буксгевден, внук бывшего военнопленного Ото Буксгевдена, не пожелавшего из этических соображений, когда ему предоставили такую возможность, вернуться на Родину — не хотел быть в своем доме бедным родственником, считая унизительным получать помощь от богатых родителей и братьев. Николай Буксгевден не был таким щепетильным, как его дед, бывший солдат армии Фюрера. Он давно наладил связи с родственниками и дважды ездил к ним в Германию. Благодаря родственникам он нашел в Германии заказчиков на приборы, аналогичные тем, которые выпускал номерной завод в Мелешках. Изготовление и поставка в больших количествах приборов в Германию — вот суть его предложения. В организационной части проекта Николай Буксгевден предложил довольно простое решение — Дом трудолюбия должен выступить основным партнером немецкой стороны, что позволит ему, как благотворительному учреждению, иметь целый ряд налоговых льгот. Однако, учитывая нереальность привлечения к бесплатной благотворительной работе, наряду с бомжами и пенсионерами, специалистов высокого квалификационного уровня, необходимо, в качестве субподрядчика, создать отдельное акционерное общество, состоящее из таких специалистов. Они будут выполнять сложные работы по наладке дорогостоящего импортного оборудования и нести полную материальную ответственность за качество работ, осуществляемых под их руководством добровольными помощниками из Дома трудолюбия… Возглавит новое акционерное общество Николай Буксгевден. Дом трудолюбия, со своей стороны, обязан обеспечить производство достаточным для выполнения заказов количеством рабочих рук (основная масса работ могла выполняться даже инвалидами, так как кроме усидчивости и прилежного выполнения трех-четырех заученных движений от работника ничего не требовалось). Акционерное общество, ранее образованное на базе номерного завода, должно передать Дому трудолюбия в долгосрочную аренду дополнительно четыре производственных цеха. Немецкая сторона готова поставить необходимое для модернизации цехов оборудование в кредит на пять лет, но сумма первого взноса, который вторая договаривающаяся сторона обязана уплатить в течение пяти дней после подписания договора, должна составлять не менее тридцати процентов от полной стоимости контракта. Выгода для всех участников налицо. Предложение всем хорошо, кроме последнего пункта, в котором называлась сумма, которую должна изыскать вторая договаривающаяся сторона в качестве первого взноса.

Быть бы и этому проекту отвергнутым, а городу прозябать в нищете, если бы не мужественное решение игумена Дорофея приостановить строительные работы в монастыре и отдать освободившиеся денежные средства Дому трудолюбия. Может он заглядывал в будущее, предвидя грядущую материальную выгоду монастырю от этого шага, может руководствовался духом Евангельских заповедей, но неприятностей нажил себе много. Осложнились отношения с Патриархатом. Некоторые монахи покаялись игумену, что им кажется недопустимым вмешательство монастыря, предназначенного быть островом уединения и спокойствия, в дела мирские. Ктитор Никольской церкви, считавший восстановление монастырских построек делом всей своей жизни, уехал из Мелешек.

Далее события развивались стремительно. В город прибыла делегация из Германии. После знакомства немцев с заводом, с жизнью монастыря и обеда в одном из пунктов раздачи питания при Мелешкинском Доме трудолюбия, был подписан договор, разграничивающий права, обязанности и ответственность всех заинтересованных сторон. На следующий день М. В. перевел в Германию первый взнос по кредиту, а спустя три недели после отъезда немецкой делегации в город прибыло оборудование и следом за ним двое специалистов с завода-изготовителя, в задачу которых входило наблюдение за ходом монтажных работ и оказание технической помощи. Для оперативного руководства хозяйственной, производственной и благотворительной деятельностью Дома трудолюбия было создано Правление. Председателем Правления выбрали Михаила Васильевича Масленникова, к тому времени уже уволившегося с завода в связи с уходом на пенсию. Правление о своей работе обязано было два раза в год отчитываться перед Советом «Попечительного общества о Мелешкинском Доме трудолюбия». Членом Совета могло стать любое юридическое или физическое лицо, пожертвовавшее Дому трудолюбия сумму, превышающую 300 долларов, или бесплатно отработавшее на нужды Дома свыше одной тысячи часов. Легко посчитать, что один час благотворительной работы оценивался всего в 0, 3 доллара, что объяснялось характером ранее выполнявшихся работ (уборка помещений, мытье посуды, сбор ягод и т. п.). Председателем Совета вот уже много лет подряд избирали старца Пантелеймона. Члены Совета и Председатель, согласно действующего Уставу, зарплату не получали. Членам и Председателю Правления оклады были установлены, но по укоренившемуся в Доме трудолюбия обычаю половина окладов добровольно передавалась ими на благотворительные нужды. Так же счел нужным поступать и М. В. Чтобы превентивно исключить появление каких-либо домыслов или сплетен о возможных злоупотреблениях с поступающими денежными средствами, было принято решение — ежеквартально публиковать в местной городской газете баланс поступлений и расходов по форме, утвержденной Советом Попечительного общества.

У М. В. хранятся все листы балансов за три прошедших года. По ним видно, как резко возросли поступления денежных средств на расчетный счет Дома Трудолюбия после пуска первой производственной линии. Поскольку Дом считался бездоходной благотворительной организацией, зарплату добровольные работники не получали (безвозмездно жертвовали свой труд), то ни НДС, ни подоходный налог, ни какие-либо другие налоговые отчисления с этих поступлений не взимались. После вычета эксплуатационных расходов, зарплаты членов Правления, аренды помещений и стоимости услуг руководимого Николаем Буксгевденом акционерного общества на нужды благотворительности оставались довольно значительные денежные средства. Весной 1995 года на эти деньги ночлежный дом, открытый еще при богадельне, был переоборудован в современное общежитие, где при каждой комнате оборудовали свой санузел. В городе не осталось ни одного нищего, ни одного бомжа. К концу года от Дома трудолюбия получили помощь школы, больницы и детские дошкольные учреждения. Малоимущие семьи (а именно из их числа пополнялись ряды бесплатных работников) стали ежемесячно получать денежные пособия, размер которых позволял членам этих семей удовлетворять насущные материальные нужды, а, следовательно, чувствовать себя достойными представителями человеческого общества. Популярность Дома трудолюбия в городе росла, а вместе с ней и росло число добровольных помощников. Осенью 1996 года был подписан договор с немецкой стороной о расширении производства. Рост денежных поступлений позволил вернуть монастырю полученные от него когда-то денежные средства. Весной 1997 года у Дома трудолюбия ежедневно было уже свыше пяти тысяч помощников. Это около десяти процентов населения города! А всего в течение года бесплатно участвовали в организуемых Домом трудолюбия работах свыше половины жителей Мелешек! Городское коммунальное хозяйство, когда-то задыхавшееся из-за отсутствия налоговых поступлений, вновь получало ежедневно армию добровольных помощников от Дома трудолюбия, но Дом уже не требовал за свою помощь ни денег, ни продуктов питания. Улицы города стали чистыми, на лицах людей появились улыбки, пассажиры автобусов перестали между собой ругаться. В монастырь снова стали поступать пожертвования от частных лиц…

Признаться, не только Яша, но и я не поверил в такое идиллическое решение всех проблем города и его жителей. К сожалению, наши сомнения оказались не лишенными оснований. И дело не в том, что случаются конфликты во взаимоотношениях между элитными специалистами из возглавляемого Николаем Буксгевденом акционерного общества и добровольными помощниками Дома трудолюбия. (Некоторые, особо любопытные помощники, правдами и неправдами норовят заглянуть в чужой карман, а потом, снедаемые червем зависти, строят планы, как уравнять доходы по-пролетарски — чтоб у соседа денег поубавилось). Самая основная проблема в том, что с ростом денежных поступлений от заказчика из Германии, размеры пособий малоимущим возросли до уровня заработков промышленных рабочих и люди стали сравнивать — кому досталось больше, кому меньше. Почему Вася, здоровый, сильный бугай, вообще не работал, а его семья получила пособие в таком же размере, как и моя? Евангельские способы распределения материальных благ — каждому по-потребности, независимо от степени участия в производственном процессе стали вызывать раздражение у наиболее трудолюбивых работников. Все чаще звучали голоса, призывающие к переходу на нормальную систему оплаты труда. Но если внедрить рыночный способ распределения — каждому по- труду, то Дом трудолюбия из благотворительной организации перейдет в разряд обычных промышленных предприятий — с расценками, учетом отработанного времани, квалификационными разрядами, заработной платой — и через полгода задохнется в тисках налогового бремени.

М. В. согласился, что наши рассуждения не лишены логики, но в Мелешках, по его мнению, такой вариант развития событий исключен, ибо «с нами Бог и старец Пантелеймон».

Поскольку с такими аргументами спорить трудно, мы с Яшей не стали углубляться в обсуждение других проблем Мелешкинского Дома трудолюбия. С интересом просмотрели предложенные нашему вниманию фотоальбомы. А на ужин всей компанией отправились в одну из бесплатных столовых Дома трудолюбия. И, надо сказать, покормили нас отменно!