"Осенние дивертисменты" - читать интересную книгу автора (Сухонов Сергей Сергеевич)

Глава 5 Если уж мыться, то в грязь

Нигде не любят проверки как в России. Любовь к ревизиям и различным формам контроля у русского человека в крови. В детских садах на предмет влажных штанов, в школе – годовые контрольные, в институте – курсовые и сессии. Это трепетное качество развивается и растёт по мере взросления. Стержень же любви и резистентности формируется на рабочем месте под руководством горячо любимого начальника. Причём, чем меньшую ступень на административной лестнице ты занимаешь, тем большее количество проверок предстоит выдержать. Но чем выше должность, тем обследований меньше, но наказание суровей и санкции круче. Одно утешает, если выгонят, то найдётся добродетель, пристроит на место не мене хлебное и почётное. Потому как сам под Богом ходит и наперёд думает.

Немало бессмертных произведений посвящено священной процедуре ревизии. Вспомним Николая Васильевича с его замечательным Хлестаковым. А Михаил Афанасьевич учинивший проверку москвичам с помощью господина Воланда. Неплохо ревизовал капиталы старухи процентщицы известный герой Фёдора Михайловича Достоевского.

История устраивала проверку не только личностям, но и целым народам. Пример? Святая инквизиция с господином Торквемада. И более поздний образец качественной ревизии мозгов, под умелым и чутким руководством Иосифа Виссарионовича. Таких примеров множество. История и литература просто напичкана образцами всевозможных контрольно-ревизионных обследований.

Проверки бывают местного, областного и федерального значения. Особой статью и удалью отличаются они в армии и милиции. Функция генеральская. Сулит дивиденды большие – охоту или рыбалку, выпивку с коньяком и изрядную закуску. При этом сторона апробируемая не скупится на лицемерие. На устах: – приезжайте к нам ещё, будем с нетерпением ждать, а в уме: – что б ты сдох, пердун старый.

Николай Иванович Михайлов, невысокого роста, светловолосый крепыш, генерал от милиции, приехал в Мстиславск накануне с очередной проверкой. Его сопровождал майор финансист и лейтенант, последний чтобы учился и за водкой бегал. Бригаду расположили на постой в бывшей обкомовской гостинице, что на улице Советской. В культурную программу первого дня входило посещение бани. Вообще привычка встречать гостей банными удовольствиями существует только у русских и ещё у отдельных нецивилизованных народов мира. Трудно представить, чтобы американцу или немцу пришло в голову пригласить представителя ревизионного органа в баню.

– Господин Джонсон, не желаете ли освежить своё тело в душе на пятой авеню? При этом мы будем пить с вами виски.

Без сомнения ревизор поймёт фразу неоднозначно. В лучшем случае сотруднику предстоит длительная беседа с психиатром, а в худшем увольнение с работы.

Для русского человека баня значимее тривиальной гигиенической необходимости. Это праздник. В слове баня, слышится малиновый звон жестяной шайки, шелест мочалки и стройные рифмы берёзового веника.

Очень часто любитель национального отдыха приходит домой более грязный, чем уходил накануне, без копейки денег, с подбитым глазом и в разорванном пиджаке. Уйти из бани чистым каждый сумеет, а вот так, чтобы запомнилось, чтобы коллеги по работе в больнице навещали, здесь талант нужен, особая стать и мудрость. Такова уж наша ментальность. Если уж мыться, то в грязь.

Генеральский отдых проходил в санатории "Еловый воздух", что недалеко от посёлка Романовки, на берегу Волги. Живописное место предрасполагало к чудесному время препровождению. Городское начальство сочло за честь присутствовать на банном мероприятии, отчего стол ломился, а закрома Родины значительно оскудели. Праздник мойдодыра обошёлся налогоплательщику в ящик коньяка, три килограмма лимонов, несколько палок сервелата, шесть солёных лососей, тазик красной икры и бесчисленное количество салатов, маслин, устриц и раков.

Санитарно-гигиенический мероприятие проходило по традиционному сценарию. Посещение парного зала прерывалось застольем, купанием и употреблением коньяка в умопомрачительных дозах.

Вскоре начались конкурсы: кто создаст больше брызг, чей мочевой пузырь вместительней, кто больше похож на утопленника. Апофеозом праздника стал конкурс "Огонь Афродиты". Участник состязания нырял в бассейн и на глубине выпускал дурной воздух. Присутствующий сержант с зажигалкой воспламенял газ на поверхности. Жюри оценивало величину пламени, цветовую гамму и длительность горения. Оценки по шестибальной шкале выставлялись раздельно за мастерство и артистичность. Затем результат суммировали. Победил заместитель мэра Балясин Кедр Сидорович. Легитимность победителя, подвергли сомнениям. Высказали версию о допинге. Так, директор завода танковых затворов толковал о якобы фасолевом супе с грибами, съеденным победителем накануне соревнований. Но жюри с негодованием отвергло протест, как не имеющий доказательной базы. Таким образом, награда нашла своего героя. Ему вручили бутылку коньяка, которую тут же коллективно и выпили.

Процесс помывки генеральского тела продолжался весьма долго и закончился глубокой ночью.

Утреннее пробуждение Николая Ивановича было трудным.

– Вероятно мигрень, – заподозрил неладное генерал, однако, вспомнив количество выпитого, решил, что головная боль имеет другое происхождение.

В дверь постучали.

– Кого чёрт несёт? – подумал владелец головной боли, но в слух произнёс, – не спеша, войдите.

На пороге комнаты предстал розовощёкий и подтянутый прапорщик. В руках он держал целлофановый пакет, откуда раздавался мелодичный перезвон, ласкающий и согревающий душу. Генералу вспомнилось: "Не жаль мне молодца не бита, не ранено, но жаль мне молодца похмельного".

Между тем прапорщик взял под козырёк и излишне громко, от чего Николай Иванович поморщился, отрапортовал, – разрешите доложить товарищ генерал, – в момент произнесения фразы его лицо напоминало Тульский самовар перед Пасхой.

– Докладывайте. – Вторично сморщившись и махнув рукой, обречённо согласился столичный сановник.

– Товарищ генерал! Товарищ полковник Оголтелый передал Вам для продолжения проверки ряд финансовых документов, в двух экземплярах, – и протянул не представляющий государственной тайны целлофановый пакет.

– А где майор и лейтенант?

– Отдыхают в соседнем номере.

– Ступай и скажи, что от непосильного пьянства генерал помер.

Прапорщик повернулся на каблуках и вышел.

После стука в соседний номер прошло ровно восемь секунд. Дверь в генеральские апартаменты распахнулись и туда влетели майор и лейтенант. Кто был кто, понять невозможно. Потому, как к трусам погоны ещё не придумали. Одинаково взъерошенные, отёчные с испуганными физиономиями они напоминали страусов в период весеннего гона.

Увидев генерала живым, оба изменились в лице, отчего стали выглядеть ещё глупее. В трусах повыше, стал незлобиво грозить генералу пальце.

– Нельзя Николай Иванович так шутить, смотрите, беду накличете.

– Ну, ты мне ещё накаркай. Что? Показалось звёзды с погон слетают? А ну становись! На месте шагом марш!

Милицейская команда в нижнем белье изобразила шеренгу, выпятила грудь и босыми ногами зашлёпали по паркету генеральской спальни.

Тебе что, отдельное приглашение нужно? – не переставая задавать ритм кулаком, обратился владелец большой звезды к прапорщику. Тот присоединился к марширующим.

– Парад! Слушай мою команду! Левое плечо вперёд! Шагом… марш!

Колонна строевым шагом двинулась по периметру комнаты.

– Носок тяни. Носок, – командовал руководитель парада, отбивая пальцами барабанную дробь. У лейтенанта, одетого не по форме при каждом шаге из трусов вываливалась непокорная мошонка в результате чего, он был вынужден руками вправлять её обратно. Затем генерал свернул в рупор газету, исполнил: "Мы красные кавалеристы и…". Вероятно устал, поскольку последовала очередная команда. – Стой! Раз. Два. Ноги на ширине плеч, руки на поясе. Начали повороты туловища. Раз. Два. Три. Раз. Два. Три. – Затем были приседания, ласточка, ходьба на корточках, силовые и акробатические элементы. Кто хоть раз испытывал похмелье, вероятно поймёт какие невероятные физические страдания может доставлять обыкновенная утренняя гимнастика.

– Упражнения закончили. Переходим к водным процедурам.

Генерал открыл собранный полковником пакет. Достал бутылку коньяка и скомандовал, – нали… вай!

Изрядно утомленные подчинённые с оживлением принялись выполнять команду старшего по званию. Пока майор извлекал пробку из "Медного всадника", лейтенант и прапорщик достали вторую бутылку коньяка, лимоны, сервелат, рыбную нарезку и брусничный сок. Дорогостоящая жидкость была разлита по мелким пятидесятиграммовым стаканчикам. Несмотря на решительный отказ прапорщика, ему было налито и приказано выпить.

– Ну вот, – начал речь генерал, – полагаю, следует выпить за удачную сегодняшнюю охоту на кабана.

– Все дружно поддержали.

После второй рюмки генерал порозовел, оживился и стал критиковать подрастающее поколение.

– Вот вы! Сколько коньяка выпьете? Ну, бутылку. Ну, две. А вот я, будучи капитаном, три бутылки за ночь выпивал, а утром полосу препятствий в шесть километров… Первый приходил.

А вот так умеете? – Бывший капитан налил золотистый напиток в мерного брата. Наклонился, взял ёмкость зубами.

И здесь случилось непредвиденное. То ли в коридоре упало ведро, или на улице автомобильный баллон лопнул. Неважно. Короче, возник громкий звук. Он, в рамках похмельного синдрома, поверг генерала в трепетное состояние, и… Очевидцы насторожились… Замерли… Генерал резко запрокинул голову… Стакан выскользнул (сволочь такая), и вслед за коньяком очутился в генеральском желудке…

Оторопевшая публика застыла в изумлении. Стаканоглотатель покраснел как геморроидальный узел, вскинул руки и словно в преддверии бурных оваций низко поклонился… Аплодисментов не последовало…

Лейтенант и прапорщик, не предполагая, что генерал выкинет такое коленце, затаились. Но, осознав всю трагедию отчаянных событий, забегали по комнате в поисках телефона. Бледный, с немигающим взором майор развел руки и словно умудрённый профессией егерь произнёс, – да…, охота сегодня решительно не состоится.

Майор был удивительно прозорлив. В течение сорока минут при обкомовской гостинице был создан штаб по извлечению инородного тела из сановного желудка. В него вошли городской голова, начальник УВД, главные врачи обеих больниц, почему-то директор водоканала, рентгенолог и эндоскопист города. У подъезда дежурили две машины скорой помощи, боевая машина пехоты, ГАЗ 3110 и пожарный наряд, так на всякий случай. Генерал лежал на кровати стонал и просил не сообщать жене о случившемся.

– Только Клусе не говорите. Она не переживёт.

Вообще глотание стаканов в генеральской среде явление весьма распространённое. При центральном госпитале министерства внутренних дел ведётся статистика. Приблизительно раз в две недели, поступают больные с характерным для высшего командного состава заболеванием. Хотели даже открыть гастростаканологическое отделение, однако отказались, поскольку персонал с одними лишь генералами дело иметь не хотел. Публика избалованная и капризная.

Привычка употреблять горячительные напитки, ухватив стакан зубами, исторически сложилась в петровские времёна. Семёновцы и преображенцы с лёгкостью фокусника, демонстрировали мастерство изящного возлияния. Наш генералитет не из тех, стареет что ли?

Штаб собрался в люксовом номере, где в своё время останавливался Косыгин. На столе, рядом с телефоном стояла родной брат злополучного стакана. Маломерная посуда напоминала о трагедии, и являло присутствующим закон неукоснительного исполнения положений техники безопасности при мужском застолье. Чиновники крутили его в руках, смотрели чистоту стекла и примеряли к собственным пищеводам. Председательствовал сам глава города – Аркадий Сергеевич Оголтелый.

– Таким образом, господа, чрезвычайное происшествие, случившееся на нашей территории, славы городу не добавит, а поскольку мы и без того дотационный район, то в следующем бюджетном году денег не будет. Полагаю, вы представляете ответственность настоящего момента. А потому, транспортировать больного в Москву не возможно, поскольку атмосфера категорически не лётная. Наземным транспортом, долго и в пути может произойти несчастье. Генерала надлежит лечить внутренними силами.

Итак, вопрос первый – как извлечь стакан? Вопрос второй – что докладывать в центр? Прошу высказываться.

Первым слово взял Василий Сергеевич. Перебирая в руках стеклянный предмет, он начал, – товарищи, величина инородного тела такова, что естественный путём, через привратник и двенадцатиперстную кишку пройти инородное тело не в состоянии. Гипотетически при развитии ситуации по этому сценарию могут возникнуть тяжёлые осложнения в виде кишечной непроходимости. Идеальным вариантом является извлечение стакана с помощью гастродуоденоскопа. Но этот вопрос может решить лишь врач-эндоскопист. Полагаю, доктор Малышев сообщит нам свои соображения.

Виктор Николаевич, встал, покрутил в руках переданного Оголтелым стеклянного негодяя и глубокомысленно произнёс, – таких предметов я ещё не извлекал. Были цепочки, ложки, чека от гранаты, очки, авторучка, зажигалки и прочие объекты будничного обихода. Имеющийся предмет для извлечения весьма сложен в силу округлости геометрических форм. Данный факт препятствует использованию биопсийных щипцов.

– А если сверху, струёй воды в четыре атмосферы, стакан и вылетит? Мы всегда так делали, когда что-либо в трубе застревало, – проявил интеллект директор водоканала. Стало ясно, отчего его пригласили в качестве консультанта.

– Можно и так. Только пузо лопнет, – согласился Виктор Николаевич.

Концепция механистического подхода потерпела фиаско.

– Следовательно, остаётся операция, – заметил мэр.

– Видите ли, Аркадий Сергеевич, дело в том, что хирург Живорезов сегодня утром арестован, – проинформировал руководителя города Виктор Сергеевич

– Как арестован? Кто приказал?

– Кто? Конечно полковник Оголтелый. По совершенно надуманному предлогу.

– А что у нас в городе только один хирург, способный выполнить подобную операцию.

– Конечно же, есть, но заведующий хирургическим отделением в отпуске, а третий хирург на лечении в Москве, – несколько виновато заметил Виктор Сергеевич.

– А что в первой больнице хирургов нет?

– Нет, – начал главный врач больницы номер один. – Как известно, в первой клинической больнице существует гинекологическое отделение. Вероятно, наши врачи справятся. К примеру, заведующий отделением Василий Карлович Междуногов, имеет высшую квалификационную категорию, кандидат медицинских наук, замечательный хирург. Но сами понимаете, если в Москве узнают, что генерала оперировал акушер-гинеколог, поймут неверно.

– Да уж. Лучше не надо. Да и фамилия, так скажем не совсем хирургическая, для акушера-гинеколога куда не шло. Но генерала оперировать с такой фамилией, по меньшей мере, не этично, – вмешался в разговор полковник.

Мэр задумался, постучал карандашом по легендарному стакану и командным голосом произнёс, – прения закончили. Приказываю полковнику Оголтелому доставить хирурга Живорезова в лечебное учреждение для выполнения операции генералу Михайлову. А затем будем разбираться, что он там натворил.

– Аркадий Сергеевич, – вмешался директор водоканала, – думаю, что следует сообщить об операции родственникам… это, – он запнулся и чуть было не ляпнул… усопшего.

Мэр гневно блеснул глазами на главного водопроводчика города и приказал, – Фёдор Сергеевич, вам надлежит позвонить супруге Николая Ивановича и в главное управление.

Милиционер полистал записную книжку, пальцем нашёл нужный номер и в полном молчании набрал многозначный номер. После достаточно продолжительного молчания слегка приглушённым голосом произнёс, – добрый день Клавдия Сергеевна. Вас беспокоит полковник Оголтелый. Город Мстиславск. Видите ли, с Николаем Ивановичем случилось неприятность, он так сказать… стаканчик… изволил… нечаянно… сглотнуть… и теперь… бы…

Внезапно полковника перебил низкий женский голос. Он отчётливо разносился из телефонной трубки по всей комнате и присутствующие имели возможность в полной мере насладится языком Гоголя, Толстого и Достоевского.

– Боже ты же мой! Что? Эта сволочь опять стакан проглотила? Я ему говорила: не пей гадина. Опять свой фортель солдафонский выкинул. В прошлом годе брюхо резали, ровно на день милиции рюмку доставали. Ну, теперь со службы то он полетит. Говорила мне мама, не ходи замуж за Кольку. Плохо кончит. Не послушала дура. – Вскоре разразились рыдания.

Фёдор Сергеевич пытался прижать трубку к уху, дабы не посвящать окружающих в некоторые семейные тайны генерала Михайлова. Но поскольку звук был излишне сильным, то главный милиционер поневоле отставлял телефон от уха, затем чтобы децибелы не повредили полковничью барабанную перепонку.

– Сволочь же ты сволочь, всю то мне ты жизнь испортил. Как же я теперь отдыхать то в Анталью поеду? Что детям говорить? Ваш папка факир. Второй стакан за год глотает, – истошно завывала генеральша. – Лучше уж бы сдох ирод окаянный.

Полковник норовил вставить хоть слово в причитания несчастной супруги, но попытки были тщетны. Трубку бросили. Раздались короткие гудки. Милиционер Оголтелый обвёл присутствующих многозначительным взглядом и голосом тени отца Гамлета произнёс, – согласие родственников на операцию получено.

В акушерской практике имеется понятие "рубец на матке". Рубец возникает на детородном органе в случае извлечения плода методом кесарева сечения. Особенностью состояния является то, что последующая беременность разрешается схожим образом. Многим женщинам ситуация знакома и ничуть не пугает. А вот в генеральской среде понятие "рубец на желудке" вызывает трепет, поскольку в случае рецидива "заболевания" упорных генералов отряжали на пенсию. Лишение почестей, достаточной зарплаты является определенно бедой для носителей беспросветных погон. Поэтому виртуозы коньячной эквилибристики нещадно хитрили. Оперировались в гражданских лечебных учреждениях под девственно-невинными диагнозами. Однако органы разведки порок отслеживали и примерно наказывали. Всё это знал Фёдор Сергеевич и звонить в управление не спешил, затем, что после операции московский генерал будет у него на крючке, словно золотистый карась в удачливый день.

Совещание закончилось. Участники засобирались. За окном мокрый снег сменился дождём. Погода отвечала настроению. Аркадий Сергеевич задумался, а затем на правах руководителя города, подозвал братьев.

– Одно меня братцы тревожит – конфиденциальность. Средствам массовой информации ведать о принятых решениях не следует. Поэтому рот держите на замке. Эта журналистская гниль всюду проникнет. По племяннице знаю. – Прошёлся по комнате, помолчал, хмуро посмотрел на Фёдора и добавил, – а слух пойдёт с вас и спрошу. Смотрите у меня!

В завершение монолога полковник бросил тревоженный взгляд на стакан, тяжело вздохнул и погрозил озабоченным мужчинам волосатым кулаком.