"Хороший немец" - читать интересную книгу автора (Кэнон Джозеф)

Помните, когда-то была такая невзрачная на вид книжная серия — «Военные приключения»? Ею зачитывались все от мала до велика — стояли по ночам в очередях перед магазинами «подписных изданий», передавали из рук в руки, выстраивали на полках, аккуратно оборачивали… Казалось бы, жанр военных приключений канул в Лету вместе с эпохой, и вроде бы интерес ко Второй мировой войне поугас и как-то разъелся обилием трудов, представляющих всевозможные точки зрения на всем, казалось бы, известные события. На читателя обрушился вал иллюстрированных изданий, наводящих романтический флер на Третий рейх, истерических работ, развенчивающих старые авторитеты, откровенно чепуховых спекулятивных поделок… Пошел естественный процесс литературно-исторического забывания.

Но время от времени и сейчас появляются книги, со страниц которых веет реальным порохом Второй мировой. Хотя роман, который вы сейчас открываете, пахнет чем-то иным. Это едкий аромат августа 1945 года, к которому примешивается пыль разбомбленного Берлина, сладковатый запах тления из-под руин, вонь перегара и пота от усталых победителей, дым американских сигарет, что дороже золота… Но главное — пахнет опасностью, непонятным прошлым и крайне тревожным будущим. Союзники не могут договориться о переделе Германии, уже взорвана Хиросима, а перед нами на скамье подсудимых — народ, единственной линией защиты которого может стать лишь: «Виноваты все, никто не виновен».

Американский редактор и издатель Джозеф Кэнон написал один из лучших исторических триллеров о Второй мировой войне. Написал мастерски: напряженное детективное расследование сплетается с захватывающей историей любви, похожей на причудливо изломанную «Касабланку», и все это — на фоне более чем реального города, разграбляемого победителями, хотя в нем вроде бы уже нечего красть, кроме душ и умов. На фоне исторической Потсдамской конференции, ход которой нарушен весьма странным образом. На фоне преступлений настолько чудовищных, что последствия их не исчерпаны и через шестьдесят с лишним лет.

Поэтому добро пожаловать в Берлин — город перемещенных лиц и сместившихся ценностей. Война еще не окончена.

III. Репарации

Глава шестнадцатая

Первая часть плана Шеффера заключалась в том, чтобы сменить место пребывания:

— У них слишком много людей на Бургштрассе.

— То есть вы не справитесь?

— Мы справимся. Но все может пойти наперекосяк, вот и все. Тогда возникнет инцидент. Будет гораздо легче, если его переведут в другое место. — Он почесал повязку через рубашку — сегодня он был одет. — Может, на квартиру.

— Они поставят охрану и там.

— Но не такую многочисленную. Бургштрассе — ловушка. Там только один вход. Только подумать, все это время он был там… Кстати, как вы узнали? Вы так и не сказали.

— Намекнули. Не волнуйтесь, он там. Его видели.

— Кто видел? — спросил Шеффер, затем увидел лицо Джейка. — Намекнули. И сколько вам это стоило?

Совсем пацан.

— Прилично. В любом случае, вы же хотели знать. Теперь вам осталось только вытащить его оттуда.

— Вытащим. Но все надо сделать правильно. Я не хочу задействовать ее на Бургштрассе. Это слишком рискованно даже для нас.

— Я все равно не понимаю, зачем она вам вообще нужна. Где он, вы знаете. Придите и заберите его.

Шеффер покачал головой:

— Нам нужен отвлекающий маневр, если мы хотим провести операцию успешно.

— Так она — отвлекающий маневр?

— Вы же сказали, она согласна.

— Я не говорил.

— Вы здесь, не так ли? Тогда перестаньте терять зря время. У меня еще куча дел. Но сначала давайте посмотрим, удастся ли вам сделать так, чтобы его перебазировали.

— А зачем Сикорскому это делать?

Шеффер пожал печами:

— Дама нежная. Она не согласна начать новую жизнь в камере — дурной привкус. Она может передумать. Не знаю, сочините что-нибудь. У вас же язык хорошо подвешен — вот и используйте для разнообразия ваше умение в этой ситуации. Вам это, может, и не нравится, поскольку вы отведете Лину. Вы по-прежнему хотите именно так?

— Я иду с ней или она не идет.

— Как вам угодно. Только свою задницу будете прикрывать сами. Моя забота — только Брандт. Понятно?

— Если с ней что-нибудь случится…

— Знаю, знаю. Вы меня из-под земли достанете. — Шеффер взял фуражку, собираясь уйти. — Если все организуем правильно, ничего не случится. А что, если сделать так? Сначала просто переговорите с Сикорским. Везет же вам, — сказал он, взглянув на часы. — Он в нашей зоне. Сегодня заседает Контрольный совет, так что вам не надо ехать в Карлсхорст. Можете увидеться с ним на банкете. Там всегда банкет. Никто даже не поймет, что это встреча — вы просто случайно столкнетесь с ним. И у вас будет что предложить. Вы уже решили, сколько запросите?

— В каком смысле?

— Для дела лучше, чтобы вы ее продали. Только не переусердствуйте — она не муж. Вам нужно, чтобы все сработало. Самое главное — прелюдия, а не совокупление.

Джейк с отвращением отвернулся.

— Идите к черту.

— Постарайтесь, чтобы его перевели в другое место, — сказал Шеффер, не обращая внимания. — Но в любом случае дайте мне день-два. Еще нужно достать военную форму русских.

— Для чего?

— Ну, не заявимся же мы туда в американской, а? В русской зоне мы будем слегка выделяться.

Ковбойские штучки. Невероятно.

— Не нравится мне это. Все не нравится.

— Давайте выполним операцию, договорились? — сказал Шеффер. — Ворчать будете потом. А сейчас навешайте лапши на уши русскому и откройте дверь. Остальное за нами. — Он улыбнулся Джейку. — Я же говорил, у нас получится отличная команда. Каждой твари по паре, не так ли?

На подъезде к зданию Контрольного совета стояли часовые, но он упомянул Мюллера, и его пропустили. Он развернулся и заехал в посыпанный гравием внешний двор, который выходил в парк. Поискав место, припарковался среди джипов и служебных машин. Рабочая бригада сделала свое дело — парк был вычищен, все блестело и сверкало, как и часовые с белыми шарфами. В массивные двери торопливо проходили офицеры с портфелями — кто опаздывал, кто просто важничал, так и мельтешили. Джейк, не привлекая внимания, проследовал за одной группой в холл под люстрой. Конференцзал, вход для прессы запрещен — это другой вопрос, но имя Мюллера один раз сработало и может сработать еще раз, так что он направился прямо в его кабинет. Секретарша, по-прежнему с ярко-красными ногтями, собиралась на обед.

— Он будет не скоро. Русские начинают поздно, и потом будут заседать весь день. Не скажете ваше имя? Я вас помню — журналист, правильно? А как вы прошли?

— Вы можете передать записку?

— Нет, я не хочу терять работу. Никакой прессы в дни заседаний. Он меня убьет.

— Не ему. Одному из русских. Сикорскому. Он…

— Я знаю, кто он. Вы хотите увидеться с ним? Почему бы не попросить русских?

— Мне хотелось бы встретиться с ним сегодня, — улыбнулся он. — Вы же знаете, какие они. Не могли бы вы передать простую записку? Это чисто служебное дело.

— Чье служебное дело? — спросила она сухо.

— Одну записку?

Она вздохнула и дала ему листок бумаги.

— Пишите, только быстро. У меня уже обед. — Как будто она направлялась в «Шраффтс».[79]

— Премного благодарен, — сказал он, набрасывая записку. — Джини, правильно?

— Капрал, — сказала она, но улыбнулась в ответ, польщенная.

— Кстати, вы нашли того диспетчера?

Она уперлась рукой в бедро.

— Вы меня прибалтываете, или это что-то значит?

— Диспетчер в аэропорту во Франкфурте. Мюллер собирался найти его для меня. Вспомнили?

Он посмотрел на ее лицо, все еще озадаченное, но потом оно прояснилось.

— А, перевод по службе. Верно, — сказал она. — Мы только получили документы. Мне надо было сообщить вам?

— Его перевели? Как зовут?

— Ну разве упомнишь? Знаете, сколько тут документов проходит? — сказала она, кивнув в сторону картотек. — Еще один дембель уехал домой. Я и запомнила только благодаря Окленду.

— Окленду?

— Он оттуда. Я тоже. Ладно, думаю, еще один из наших возвращается домой. А он кто?

— Друг одного друга. Я сказал, что поищу его, а потом забыл имя.

— Ну, сейчас он уже в дороге, так что какая разница? Подождите, может, это еще в нерассмотренных. — Она вытащила ящик с папками и быстро просмотрела их. — Нет, уже в архиве, — сказала она, ставя ящик на место, еще один тупик. — Вот так. А что, очень нужно?

— Уже нет. — Транспортное судно где-то в Атлантике. — Спрошу у Мюллера — может, он помнит.

— Он? Да он в половине случаев даже не знает, что приходит. Для него это просто бумаги. Армия. А говорили, что это отличный способ с кем-то познакомиться.

— И познакомились? — спросил, улыбаясь, Джейк.

— С целой кучей. Вы книгу пишете или как? У меня уже обеденный перерыв.

Она повела его по коридору в старинный зал суда, и, показав записку, без проблем провела его мимо часовых. Через открытые двери Джейк увидел четыре стола для совещаний, сдвинутые вместе квадратом. От пепельниц, как пар из клапанов, валил дым. Мюллер сидел рядом с генералом Клэем: по его мрачному лицу с заострившимися чертами можно было подумать, что он слушает проповедь. Русский докладчик, судя по всему, застращал всех. Даже своих, которые, окаменев, сидели за столом, склонив головы, словно тоже ждали перевода. Джейк увидел, как Джини прошла на сторону, где сидели русские, удивив Мюллера, затем последовала пантомима жестов, когда она наклонилась вручить записку Сикорскому, — быстрый взгляд, палец в сторону коридора, кивок, осторожно отодвинутый стул, под монотонный бубнеж русского докладчика.

— Мистер Гейсмар, — сказал он в коридоре и, заинтригованный, поднял брови.

— Извините, что отрываю.

— Ерунда. Поставки угля. — Он кивнул головой в сторону закрытых дверей, затем выжидающе посмотрел на Джейка. — Вы чего-то хотели?

— Встречи.

— Встречи. Сейчас, возможно, не самое удобное время…

— Вам решать. Нам нужно поговорить. У меня кое-что для вас есть.

— И что же?

— Жена Эмиля Брандта.

Сикорский ничего не сказал и кинул жесткий взгляд на Джейка.

— Вы меня удивляете, — наконец сказал он.

— Не понял, почему. Вы заключали сделку по Эмилю. Теперь можете заключить и в отношении его жены.

— Вы ошибаетесь, — невозмутимо сказал он. — Эмиль Брандт на западе.

— Разве? Поищите на Бургштрассе. Он, вероятно, будет рад увидеть вас. Особенно если вы скажете, что к нему пришла на свидание жена. Он только обрадуется.

Сикорский отвернулся и, оттягивая время, стал прикуривать сигарету.

— Знаете, иногда случается, что люди переходят к нам. По политическим причинам. Ради советского будущего. Они смотрят на вещи так же, как и мы. Но это, как я понимаю, не ее случай?

— Ей решать. Может, вы и сможете уговорить ее — расскажите, как хорошо работать в колхозах. Или Эмиль уговорит. Он же ей муж.

— А вы-то кто?

— Старый друг семьи. Считайте это очередной поставкой угля.

— Из такого неожиданного источника. Можно спросить, что вас подвигло на такого рода предложение? Полагаю, не союзническое сотрудничество.

— Не совсем. Я же сказал, сделка.

— Ага.

— Не беспокойтесь. Возьму не дорого, не так, как Талли.

— Вы говорите загадками, мистер Гейсмар.

— Нет, я тут пытаюсь решить одну проблему. Я привожу вам жену, вы мне даете информацию. Не так уж и дорого, всего лишь информация.

— Информация, — уклончиво повторил Сикорский.

— Кое-какие мелочи, которые я никак не могу выяснить. Почему вы встречали Талли в аэропорту. Куда вы его повезли. Что вы делали на рынке в Потсдаме. Такого типа вопросы.

— Интервью для прессы.

— Нет, частный разговор. Между нами. В тот день в Потсдаме убили мою хорошую подругу. Прекрасная девушка. Никому ничего плохого не делала. Я хочу знать, почему. Для меня это вопрос принципа.

— Иногда — как это ни прискорбно — происходят несчастные случаи.

— Иногда. Но не в случае Талли. Я хочу знать, кто его убил. Это моя цена.

— И за нее вы приведете фрау Брандт? Для воссоединения семьи.

— Я сказал, что приведу ее. Но не говорил, что она останется у вас. Есть условия.

— Опять переговоры, — сказал Сикорский, бросив взгляд на дверь за его спиной. — Судя по моему опыту, толку от них нет никакого. Мы не получаем того, что мы хотим, вы не получаете того, что вы хотите. Утомительный процесс.

— Ее вы получите.

— А почему вы считаете, что мне нужна фрау Брандт?

— Вы искали ее. Вы поставили человека наблюдать за отцом Эмиля на тот случай, если она появится.

— Вместе с вами, — сказал он многозначительно.

— И если я знаю Эмиля, он просто бредит ею. Очень трудно допрашивать мужчину, который хочет увидеться со своей женой. Неловко.

— Вы считаете, в этом все дело.

— То же самое происходило, когда он был у нас. Он не хочет без нее никуда ехать. В противном случае вы бы уже давно отправили его на восток.

— Если б он у нас был.

— Так вас это интересует или нет?

Позади них открылась дверь, и кто-то громко позвал на русском. Сикорский повернулся и кивнул адъютанту.

— Англичане откликнулись. На этот раз зерно. Наше зерно. Похоже, всем чего-нибудь, да надо.

— Даже вам, — сказал Джейк.

Сикорский посмотрел на него, бросил сигарету на мраморный пол и растер сапогом — грубый неприятный жест, выдающий крестьянина под налетом учтивости.

— Приходите в «Адлон». Около восьми. Поговорим. С глазу на глаз, — сказал он, показав на ручку Джини, которую Джейк все еще держал в руке. — И никаких записей. Может, что-нибудь и выгорит.

— Я знал, что вы это скажете.

— Да? Тогда позвольте удивить вас. На этот раз загадка для вас. Я не могу заплатить такую цену. Я тоже хочу знать, кто убил лейтенанта Талли. — Он улыбнулся, увидев лицо Джейка, словно только что выиграл раунд. — Итак, в восемь.

Джейк пошел обратно по коридору, нервно крутя в руках ручку Джини. Ничего из этого не получится, ни у Шеффера с его заимствованной советской пилоткой, ни даже из этой встречи — еще одни переговоры с топтанием на месте. Я не могу заплатить вашу цену. Тогда почему он согласился? Хитрая славянская улыбочка, сигарету раздавил легко, как жука.

Дверь в приемную была закрыта, но не заперта. Стол такой, каким его оставила Джини, уходя на обед. Все прибрано. Он поставил ручку обратно в стаканчик и посмотрел на папки. Где она обедает? Столовая в подвале? Он вытянул ящик с нерассмотренными документами и обнаружил толстую пачку копий, а все остальное расставлено по алфавиту с помощью закладок. Из Франкфурта в Окленд. И даже имени не знает, но должен быть где-то здесь. И что потом? Послать сообщение по своим каналам, телеграмму Хэлу Рейди, чтобы отыскал его? В любом случае пройдут недели. Отплыл на судне неизвестным в Атлантику, еще одно i без точки. Джейк задвинул ящик на место.

Он положил руку на следующий картотечный шкафчик, где несколько недель назад Джини хранила полицейский отчет, и из любопытства выдвинул ящичек — посмотреть, там ли он. На Талли была заведена тоненькая папка. Отчет ДУРа, полный, с заключением по баллистике; официальное письмо матери с соболезнованием; расписка в принятии гроба на судно, и личное имущество; больше ничего, как будто его на самом деле поглотили воды Хафеля и он исчез. Джейк снова просмотрел отчет, но этот ничем не отличался от того, что он уже видел: послужной список, предыдущие должности, присвоения званий. Почему же Сикорский все еще интересуется тобой? — думал он, перелистывая страницы, но ответа по-прежнему не находил.

Он выдвинул еще один нижний ящик и стал в нем копаться. Что-то с перекрестными ссылками, возможно, как в Центре документации. Протоколы заседаний в Комендатуре, сметы на поставку продовольствия, обычные повседневные дела оккупационных войск, целые ящики. Он еще раз просмотрел документы в обратную сторону вплоть до папки с переводами по службе, открыл ее и машинально потянулся к закладке с буквой Т, перебрал листки и, неожиданно наткнувшись на имя, удивленно остановился. Может, еще один Патрик Талли, более везучий? Но личный номер тот же.

Он вынул лист. Проездные документы, Бремен — Бостон, дата отплытия 21 июля. Проезд до места проживания — Натик, в конце той же недели. Новый поворот дела, но какой? Зачем заезжал в Берлин? А не полетел прямо в Бремен, без багажа. Очевидный ответ — день платежа, забрать деньги для поездки домой. Тогда зачем заходить в Центр документации? Джейк уставился на тонкий листок бумаги. В его личных вещах не было никаких приказов. Может, Талли ничего не знал? Как обычно был занят делом, пока его билет домой шел по канцелярским каналам, опутавшим всю Германии?

— Нашли, что искали?

Он повернулся и увидел Джини, стоящую в дверях с бутербродом и бутылкой «колы».

— А вы — нахал.

— Извините, но, как только вы ушли, я вспомнил его имя. Поэтому решил посмотреть адрес. Я подумал, вы не будете возражать…

— В следующий раз, если что-то потребуется, спрашивайте. А теперь, может, уберетесь отсюда, прежде чем я пойму, чего вам на самом деле надо.

Он пожал плечами — школьник, копающийся в документах директора.

— Послушайте, я уже извинился, — сказал он, кладя бумаги обратно и задвигая ящик. — Тут же не госсекреты.

— Я вполне серьезно, дуйте отсюда. Если он обнаружит вас здесь, нам обоим головы снесут. Вы, конечно, красавчик, но не настолько же.

Джейк, сдаваясь, поднял руки.

— Ладно, ладно. — Подошел к двери и, взявшись за ручку, остановился. — Хотя у меня есть еще один вопрос.

— Какой?

— Сколько времени обычно занимает прохождение распоряжений? Копий, я имею в виду.

— Зачем вам это? — подозрительно спросила она. Затем, поставив бутылку «колы», оперлась на край стола. — Послушайте, документы сюда поступают тогда, когда поступают. В зависимости от того, откуда их шлют. Ваш друг из Франкфурта? Могут поступить в любое время. Во Франкфурте — сплошной бардак. Из Мюнхена приходят сразу, а из Франкфурта — кто знает?

— А если их отменили?

— Ответ тот же. А в чем дело, в конце концов?

— Сам не знаю, — сказал он и улыбнулся. — Просто интересуюсь. Спасибо за помощь. Вы просто душка. Может, сходим выпьем как-нибудь?

— Жду не дождусь, — ответила она.

Выйдя из кабинета, он спустился по просторной оперной лестнице. Из Франкфурта могут прийти в любой момент. Но распоряжения диспетчера уже пришли сюда — тогда почему не аннулированы документы Талли, это должно было произойти раньше? Если, конечно, кто-то не позаботился, предоставив смерти отменить все самой — не явился к посадке, одной бумагой меньше.

На улице он оглядел длинную шеренгу джипов, вытянувшуюся по внешнему двору, как некогда ряды такси перед станцией «Зоопарк» или «Кайзерхоф». Теперь они паркуются здесь или у штаб-квартиры в Далеме, как отделения автопарка, в ожидании пассажиров. Если нужно куда-то съездить, приходить лучше всего сюда. Если только у тебя уже нет русского водителя.

Он вернулся на Савиньиплац и увидел, что Эрих играет с одной из девушек, соседок по коридору: их новый баловень. Столько внимания он, наверное, не получал за всю свою жизнь, подумал Джейк. Розен со своим медицинским рюкзаком сидел у них и пил чай. В квартире царил непривычный домашний дух. Лина прошла за ним в спальню.

— Что случилось?

— Пока ничего. Сикорский хочет поужинать в «Адлоне».

— Хм, «Адлон», — сказала она с иронией, взбив волосы. — Как в старые времена.

— Но без тебя. Ужин на двоих.

— Ты пойдешь один? А Шеффер?

— Сначала я должен все обговорить.

— А потом пойду я?

— Давай сначала посмотрим, что он скажет.

Он достал пистолет Лиз из ящичка письменного стола и, оттянув затвор, проверил его.

— Ты хочешь сказать, что он не пойдет на это?

— Ну, пока он говорит, что Эмиль на западе.

— На западе?

— Он так говорит, — сказал Джейк, увидев в зеркале ее озабоченное лицо. — Не беспокойся, согласится. Он просто хочет немного попикироваться.

— Он тебе не верит, — все еще взволнованно сказала она.

Джейк повернулся к ней:

— Он мне верит. Он ведет свою игру, вот и все. Так что мы играем по его правилам. — Он взял ее за плечо. — А теперь прекрати. Я сказал, что вытащу Эмиля, и я его вытащу. Именно так. Он из тех парней, которым сначала нужно немного разговеться, чтобы растопить лед.

Она отвернулась.

— Правда? Только ужин и все?

— И все.

— Тогда почему ты берешь оружие?

— Ты в последнее время видела «Адлон»? — Она непонимающе посмотрела на него. — Там полно крыс.