"Рождение Орды" - читать интересную книгу автора (Голден Кристи)Глава 9Когда Ресталаан неохотно подошел к Велену, тот пребывал в глубокой медитации, сидя на центральной площади храма Карабор, и не на удобных скамьях, окаймлявших бассейн, а на холодном камне. Цветущие в роскошном саду кусты наполняли воздух мягким благоуханием, журчала вода, нежно шелестела под ветром листва — покой, мир и радость окружали Велена. Но его внимание было обращено внутрь. Долгое время дренеи и наару верили друг другу. Создания света, столь редко воплощавшиеся в осязаемую форму, сперва заботились и защищали беглых эредаров, затем учили их, после стали просто друзьями. Путешествовали вместе, познали множество миров. ВСЯКИЙ раз наару, в особенности один из них, по имени К'ер, спасали дренеев, когда ман'ари отыскивали беглецов. Но Кил'джеден и чудовища, бывшие эредары, подбирались все ближе. Велен тяжко скорбел, покидая обжитые миры, ибо знал: любое оставшееся там существо изменится так же, как изменились эредары под властью Саргераса. Кил'джеден не упускал новых рекрутов для легиона, создаваемого в угоду своему владыке. К'ер печалился вместе с вождем беглецов. Но спокойная логика указывала Велену: если не этот, так другой подобный мир подвергся бы точно такому же разрушению и за такое же время. Для Саргераса любые миры и расы ничем не отличались друг от друга — всех их он хотел ввергнуть в безумие огня и убийства. Смерть Велена от рук созданий, бывших когда-то лучшими друзьями, ничем бы не помогла невинным, а вот его жизнь, возможно, когда-нибудь и пригодится для их спасения. — Но как же, как моя жизнь может быть важнее их жизней?! — вскричал Велен однажды, обуянный отчаянием. — Поверь мне, — сказал тогда К'ер, — ты важен. Мы собираем силы медленно, но непрестанно. Есть другие наару, подобные мне. Мы ищем встречи с молодыми расами. Когда они подготовятся, мы объединим всех, верящих в доброе, светлое, гармоничное, в вечное равновесие вселенной, и тогда Саргерас неизбежно падет. У Велена не было выбора. Следовало либо довериться другу и спасителю, либо отвернуться от тех, кто поверил ему самому, и превратиться в ман'ари. Велен избрал доверие. Теперь, однако, он был весьма озадачен — орки принялись атаковать отдельные отряды охотников без всякой видимой причины. Никто из стражей, потрясенных и растерянных, не мог обнаружить ничего необычного, но три отряда были истреблены целиком. Ресталаан, расследовавший произошедшее, сказал, что охотники были не просто убиты — но тела их изувечены, изуродованы. Поэтому Велен и явился в храм, выстроенный в первые годы пребывания дренеев на этой земле. Окруженный четырьмя из семи рожденных в день бегства кристаллов Ата'мала, он мог слышать разумом слабый голос друга, но К'ер еще не знал ответа на мучившие Велена вопросы. Если дела пойдут скверно и нависнет погибель — спастись бегством уже не удастся. К'ер умирал, запертый в том самом корабле, который спасал дренеев и низвергся на Дренор два столетия назад. — О, великий пророк, — обратился Ресталаан, и голос его звучал устало и вяло. — Новая атака. Велен медленно раскрыл старческие глаза, грустно посмотрел на друга. — Я знаю, я почувствовал. Ресталаан взъерошил волосы толстопалой пятерней. — И что нам делать? Атаки все яростнее. А осмотр ран показал: орки используют все лучшее оружие. Велен вздохнул тяжело, покачал головой, и седые волосы его колыхнулись в такт движению. — Я больше не слышу К'ера — по крайней мере, так, как слышал раньше. Боюсь, ему уже недолго осталось. Ресталаан опустил голову, черты его исказились болью. К'ер пожертвовал собою ради них — все дреней понимали это. Хотя наару был странным и непонятным существом, за годы странствий он стал дорог каждому изгнаннику. А теперь К'ер оказался в ловушке, медленно умирая на протяжении двух столетий. Почему-то Белену казалось: для подобного существа двух столетий мало, если даже наару и смертны — в чем он сомневался. Но тем не менее… хорошо. Велен встал решительно — мантия затрепетала от резкого движения. — К'ер еще многим хочет поделиться со мною, но у меня не хватает умения его услышать. Я должен приблизиться. Возможно, вблизи я расслышу его лучше. — Вы… вы имеете в виду приблизиться к кораблю? — Я должен! — О, великий пророк, я не усомнюсь в вашей мудрости, но… — Но усомнился все равно. — Велен рассмеялся, его пронзительные голубые глаза лучились добротой, — Говори же, старый друг! Твои сомнения всегда ценны для меня. — Орки считают корабль своей священной горой, — сообщил Ресталаан, вздохнув. — Я знаю. — Тогда к чему озлоблять их, пытаясь туда пробраться? Они воспримут ваш приход как попытку святотатства, в особенности сейчас. Вы дадите им повод продолжать нападения. — Я долго и тяжело размышлял об этом. Возможно, настало время раскрыть, кто мы и что такое их священная гора. Они верят, что их предки живут там — очень может быть. Если время К'ер близится к концу, разве не стоит использовать его знания и силы, пока можем? Если кто-либо или что-либо и способно восстановить мир между нами и орками, так именно это существо, превосходящее любого из нас. Может, это единственная наша надежда. К'ер говорил про другие расы и племена, готовые присоединиться к борьбе за равновесие и гармонию против Саргераса и огромного нечестивого войска, созданного им. Велен положил хрупкую бледную руку на плечо друга. — Одна несомненная правда открылась мне в видениях: жизнь не сможет продолжаться по-прежнему. Орки и дреней не смогут жить бок о бок, почти не общаясь. К этому не вернешься. Сейчас либо война, либо мир, либо они наши союзники, либо враги. И я никогда не прощу себе, если не использую хотя бы малейшую возможность мира. Теперь ты понимаешь? Ресталаан посмотрел в лицо пророку и кивнул. — Да, да, я понимаю — но мне это не нравится. Хотя бы позвольте отправить с вами вооруженную охрану! Они же нападут прежде, чем выслушают! — Никакого оружия. — Велен покачал головой— Ничего, способного спровоцировать их. В их сердцах живут и честь, и достоинство. Я заглянул в души двух молодых орков, гостивших у нас когда-то. Там нет страха и злобы — лишь настороженность, а сейчас, по непонятной причине, и страх. И теперь орки нападали на охотников — но не на безоружных. — Конечно, позаботившись о своем численном превосходстве! — Не только наша кровь была пролита, — напомнил Велен, — Тела они забрали для ритуального сожжения, но земля сохранила достаточно оркской крови. При наших знаниях горстка дренеев справится с множеством орков. Я все же рискну. Если я честно и прямо сообщу о своей цели и явлюсь без всякой очевидной возможности защитить себя — они не убьют. — Мне бы вашу уверенность, — ответил Ресталаан, поклонившись низко. — Я соберу для вас эскорт — безоружный. Великий Кил'джеден все чаще являлся шаману Нер'зулу. Поначалу он приходил лишь в снах, подобно предкам, открывал себя среди ночи, когда шаман лежал в глубоком забытьи, отяжелелый от дурманного зелья. Зелье раскрывало разум голосу Великого, нахваливавшего, нашептывающего, сообщавшего планы оркских побед и свершений. Нер'зул заходился от восторга — и каждое письмо от кланов умножало радость. «Мы наткнулись на двух разведчиков, оторванных от основных сил, — писал вождь клана Изувеченной Длани. — Нас было много больше, они пали скоро». «Клан Кровавой Глазницы с радостью сообщает великому Нер'зулу: мы исполнили все желаемое, — говорилось в другом письме. — Мы объединились с кланом Веселого Черепа, удвоив число воинов, готовых выступить против общего врага. Насколько нам известно, клан Громоборцев ищет союзников — завтра мы вышлем гонца». — Видишь, как они объединяются ради правого дела? — Кил'джеден улыбнулся, — Раньше кланы непременно повздорили бы, сойдясь вне Кош'харга. Теперь они делятся знаниями и запасами, работают как одно целое ради победы над общим врагом. Нер'зул кивнул, но к радости вдруг примешалась нотка горечи. Так чудесно созерцать прекрасное, величественное существо, хотя и странно похожее на ненавистных дренеев, но почему не приходит больше Рулькан? Он так скучал по ней… почему же не приходит она повидать его? — Но Рулькан… почему ее нет? — промолвил, запинаясь. — Она сыграла свою роль, приведя тебя ко мне, — успокоил Кил'джеден, — Ты же ее видел и знаешь: с ней все хорошо, она счастлива. Ее посредничество больше не требуется — я уже убедился, что ты достоин быть моим голосом среди народа орков. Как и раньше, душу Нер'зула затопила радость. Но все же, несмотря на утешающие и приободряющие слова, сердце тронула тупая саднящая боль. Так хотелось бы поговорить с женою… Когда Гул'дан принес послание, Нер'зул пребывал в глубоком раздумье. Подмастерье, поклонившись, протянул кусок пергамента, задубевшего от засохшей синей жижи. — Что это? — спросил шаман, глядя на заскорузлый пергамент. — Это нашли у дренея, шедшего с юга. — Шел отряд? — Нет, один-одинешенек, безоружный. Дурень не ехал даже — представить только, шел пешком! Гул'дан хохотнул презрительно. Нер'зул вдруг понял: синие пятна на пергаменте — кровь дренея. Что же погнало глупца в одиночку и без оружия в самое сердце земель клана Призрачной Луны? Развернул пергамент осторожно, стараясь не изломать, начал читать. Но не успел и вчитаться, как все вокруг озарилось сиянием — и оба шамана пали ниц. — Прочти же вслух, о великий Нер'зул! — раздался мягкий голос Кил'джедена. — Раздели знание со мною и с верным учеником! — Конечно, как вам угодно, о господин! — ответил Нер'зул послушно и поспешно. А когда читал, впервые после памятного разговора с возлюбленной Рулькан, ощутил сомнения. — А, я помню, — прервал Гул'дан. — Дуротану, нынешнему вождю Северных Волков, и Оргриму Молоту Рока. Нер'зул кивнул рассеянно и продолжил читать: Гул'дан заговорил первым — или, точнее, первым рассмеялся. — Какое высокомерие! О мой господин, великий Кил'джеден, эту возможность нельзя упускать! Главарь врагов является на убой, будто теленок копытня, безоружный, считая в глупости своей, что мы ничего не знаем о злобных намерениях дренеев! И он еще думает осквернить Ошу'гун! Он умрет, прежде чем нечестивое его копыто коснется хотя бы тени священной горы! — Я доволен сказанным тобою, о Гул'дан! — пророкотал дружелюбный голос Кил'джедена. — Нер'зул, слова твоего ученика мудры. Нер'зул хотел ответить, но язык будто прилип к нёбу. Дважды раскрывал рот напрасно и лишь на третий выпихнул хриплые, грубые слова. — Не стану спорить — дреней опасны, — выговорил, запинаясь. — Но мы же не гронны, чтобы убивать безоружных. — Но курьера мы убили, — заметил Гул'дан. — Безоружного и даже пешего. — Зря! — рявкнул Нер'зул. — Его следовало взять в плен и немедля привести ко мне, а не убивать! Кил'джеден ничего не ответил, но его алое сияние окутывало Нер'зула, пытающегося нащупать верные слова. — Ему не дадут осквернить священную гору, не сомневайся, мой ученик. Но я не позволю убить его, прежде чем смогу поговорить с ним. Кто знает, что может нам открыться? — Да, — подтвердил Кил'джеден, и голос его лучился добром и теплотой. — Боль заставляет раскрыть многое. Верховный шаман был поражен, но чувств не выдал. Это чудесное доброе существо желает, чтобы он, Нер'зул, пытал Велена? Внутри всколыхнулись предвкушение, смутная радость — но и отвращение. Нет, такого он не сделает — не сейчас. — Мы будем ждать, — заверил он и господина, и ученика. — Он не уйдет. — Господин, — выговорил Гул'дан медленно. — Можно ли мне предложить? — Говори. — Ближайший к горе клан — Северные Волки. Пусть они захватят Велена со свитой и приведут к нам. Их вождь испробовал гостеприимства дренеев. И хотя Северные Волки не мешали нам, я не припомню, чтобы они нападали на дренеев. Так мы убьем двух птиц одним камнем: захватим главаря дренеев и проверим преданность вождя Северных Волков общему делу. Нер'зул чувствовал, как две пары глаз впились в него: маленькие карие глазки ученика и огромные пылающие очи господина. Предложенное Гул'даном казалось мудрым. Но почему так неохота соглашаться? Сердце билось неровно, на лбу шамана выступил пот. Наконец решился сказать — и обрадовался, услышав свой голос, неожиданно сильный. — Я согласен. Это хороший план. Подай мне перо и пергамент — я уведомлю Дуротана о его долге. |
||
|