"Девятый камень" - читать интересную книгу автора (Фицпатрик Кайли)

Глава 33

Следующая неделя прошла как-то незаметно. Каждое утро Сара вынимала из шляпной коробки один или два листка и изучала вырезки из восточных газет, которые Лили по каким-то причинам решила сохранить. Днем девушка подолгу спала, ее необъяснимым образом утомляла увеличивающаяся влажность. Иногда ей удавалось сделать кое-какие записи в своей записной книжке, постепенно у нее стал оформляться очерк или даже два. Складывалось впечатление, что в Индии — без ведома мистера Эллиота — побывало немало британских женщин, не слишком следующих традициям.

Сара собирала собственный материал для биографических очерков о женщинах Индии. Многие заметки описывали христианскую благотворительность или восхваляли мем-сахиб, открывшую школу для индийских девочек. В других всячески поносились те женщины, которые слишком энергично выступали против ранних браков. Для Сары эти вырезки служили напоминанием о том, что любые нетрадиционные взгляды в индийском обществе сразу становились преступлением — и не только в глазах ее пола, но и всей империи. Одна из редакционных статей из пенджабской газеты произвела на нее особое впечатление. Журналистка по имени Флора Энни Стил[48] была не обычной мем-сахиб. Она принимала в своем саду представителей индуистской и мусульманской аристократии, угощала их сливовым пудингом и упрекала за торговлю дипломами в Пенджабском университете. Непочтительная миссис Стил охотно говорила о неуместности навязывания британского этикета в Индии и с особым энтузиазмом критиковала поведение мем-сахиб, которые настаивали, что джентльмены должны наносить визиты от двенадцати до двух часов дня, хотя это было самым жарким временем суток.

Сара лишь однажды посетила базар после встречи с мистером Эллиотом, тем не менее дни проходили быстро. Она не видела хозяев дворца и стала подумывать, что они попросту о ней забыли, а Сарасвати почему-то на нее обиделась. Так продолжалось до тех пор, пока однажды утром к ней не пришел слуга, чтобы пригласить ее на ланч в занан с любимой наложницей махараджи.

Сара нашла Сарасвати в ее покоях, на роскошных качелях, подвешенных на цепях к высокому потолку. Наложница курила серебряный кальян. На Сарасвати была юбка, вуаль из тонкого муслина, шаровары из индийского шелка, расшитого золотом и серебром, и чола, желтое, вышитое золотыми цветами — естественно, ведь богиня Сарасвати носила только желтое. Ее блестящие черные волосы были собраны в хвост и убраны жемчужной ниткой, которая пересекала лоб и увенчивалась в центре драгоценным камнем. Очевидно, рани потратила немало времени и старания, подбирая себе наряд, решила Сара. Похоже, Сарасвати хотела произвести впечатление на других жен махараджи.

Сарасвати сделала глубокую затяжку, а потом отдала кальян слуге, который раскачивал качели.

— Привет, мисс Сара. — Она тут же решила объясниться: — Я плохо себя чувствовала. Здесь есть такой обычай. Даже маленьким детям дают опиум, чтобы вылечить их от простуды. — Сарасвати вздохнула, наступил один из редких моментов озарения. — Но я слишком привыкла курить трубку, как махарани, поскольку это занятие помогает бороться со скукой. Надеюсь, ты получаешь удовольствие от своего визита?

— Да, мне здесь очень интересно.

— Пойдем.

Сарасвати протянула ей руку, и они вышли через решетчатую дверь в окруженный стенами сад. Очевидно, сад также являлся частью занана. Садовниками были женщины, они ухаживали за посаженными в горшки розами, нежным жасмином, кустами камелии и маленькими пальмами. В центре сада находился мраморный фонтан в форме водяной лилии, с лепестками, вырезанными из розового кварца.

Сарасвати провела Сару через ворота в другой сад, он был заметно больше и окружен стенами с трех сторон, а четвертой «стеной» являлись густые заросли бамбука. На мягкой лужайке, поросшей ромашками, лежал алый ковер, на котором сидело около двух дюжин женщин — точно таких, как описывала Лили, темнокожих, усыпанных самоцветами фей. Фей, не имеющих цели в жизни, подумала Сара, ведь большая часть дня в гареме посвящена купанию, ухаживанию за своим телом и сплетням. В обществе гостьи женщины заметно смущались, но их взгляды выдавали неистощимое любопытство. Они все время украдкой поглядывали на белое хлопковое платье, которое сшил для Сары портной из Марникарники. Даже тем мусульманкам, которые знали английский, запрещали разговаривать с британскими леди. Сарасвати не обращала ни малейшего внимания на остальных наложниц, как и они на нее, что уже само по себе служило некоторым развлечением.

Принесли трапезу, состоящую из благоухающего риса с бобами и хлебом чапатти. Время от времени маленькие обезьянки осмеливались выйти из бамбуковых зарослей и осторожно приблизиться к краю ковра, однако их тут же начинали ругать и прогоняли прочь. Во время трапезы Сара с некоторым беспокойством вспомнила о тигре махараджи — интересно, жив ли он еще?

Они как раз закончили есть, когда к Сарасвати подошла служанка, что-то прошептала ей и с поклоном отошла в сторону. Сарасвати взяла Сару за руку и помогла подняться на ноги.

— Пойдем, мисс Сара, нас приглашают в покои махараджи.

Когда они подходили к западному крылу, Сарасвати остановилась перед изящной статуей Шивы, покровителя танцев, повернулась и широко раскрытыми глазами вопросительно посмотрела на Сару. Девушка сразу поняла, что сейчас последует просьба.

— Мы ведь с тобой друзья, не так ли? — начала Сарасвати, и Саре ничего не оставалось, как кивнуть. — Видишь ли, махараджа больше не бывает в Лондоне так часто, как прежде. Он слишком стар, его не покидает усталость, махараджа стал употреблять слишком много алкоголя. Но я, мисс Сара, всегда мечтала посетить Лондон, и ты можешь замолвить за меня словечко.

— Я должна поговорить с махараджей?

Сарасвати нетерпеливо закивала головой:

— Да, именно ты.

— Но мы виделись с ним лишь однажды.

— Сейчас ты встретишься с ним снова и сможешь сказать ему, что мне обязательно нужно посетить Лондон и что ты составишь мне компанию.

Сара не нашла что ответить, а потому просто кивнула. Просьба Сарасвати показалась ей забавной. Сначала Сара думала, что может сблизиться с Сарасвати, поскольку та ей нравилась, несмотря на некоторые странности. Но после того, как Сара увидела танец Сарасвати перед Кали и узнала, что именно благодаря Сарасвати махараджа стал обладателем красного бриллианта, ее отношение к первой наложнице изменилось. Впрочем, сейчас Сара отчетливее понимала, каким образом деревенской девчонке Сарасвати удалось стать рани. Теперь Сара знала, что для этой молодой женщины амбиции важнее дружбы. Кто знает, как далеко готова зайти Сарасвати, чтобы получить желаемое. Почему-то Саре не хотелось спрашивать у первой наложницы о странном выборе божества. Атмосфера во дворце заставляла Сару вести себя сдержанно и не задавать прямых вопросов.

Принц принял их в узком и длинном помещении для курения с элегантным круглым столом и несколькими креслами из тисненой кожи. Им подали черный чай с плантаций махараджи в Горакпуре и засахаренные фрукты.

Принц спросил о работе Сары в «Меркьюри», вежливо выслушал ответ, хотя она почувствовала его неодобрение, когда стала рассказывать о темах своих статей. Сарасвати молча стояла рядом, опустив глаза. Позднее она объяснила Саре, что женщины не должны сидеть или говорить в присутствии мужчин, если только они не остаются наедине со своими мужьями.

— Но если им есть что сказать! — воскликнула Сара, которую возмутило такое унизительное правило.

Сарасвати пожала плечами:

— Тогда они говорят с другими женщинами.

— Ас кем говорите вы? — поинтересовалась Сара, хотя уже знала ответ.

Ей очень хотелось спросить Сарасвати о красном бриллианте, но она дала махарани слово, что будет молчать. Сарасвати ничего не ответила, и Сара пришла к выводу, что молчание и меланхолия начинаются с махараджи и распространяются на всех, кто его окружает.

После чая Саре показали коллекцию картин принца, которая ее поразила. Она шла по галерее, витиевато изукрашенной в стиле барокко, а потом неожиданно замерла на месте. Среди работ голландских мастеров, портретов моголов-аристократов и немецких пейзажей висел портрет Лили работы Франца Коречного, «Венера Ватерлоо». Как только Сара увидела портрет, она сразу же захотела им обладать, ведь на нем была изображена настоящая Лили: эксцентричная, умная и грациозная, с искоркой смеха в глазах.

Сарасвати внимательно наблюдала за Сарой, и Сара почувствовала укор — ведь она ничего не сказала махарадже о визите Сарасвати в Лондон. Однако после того, как они вышли в сад, Сарасвати негромко произнесла:

— Я вижу, что ты хотела бы иметь портрет мем-сахиб Лили. Я могу поговорить с махараджей, и он его тебе подарит.

Сара сразу поняла, что предложение сделано не просто так. Если она пригласит Сарасвати в Лондон, то Сарасвати добудет для нее картину.

Сарасвати сразу взялась за дело. На следующее утро принц пригласил к себе Сару. Когда она вошла в курительную комнату, то сразу увидела прислоненную к столу картину. «Венера Ватерлоо».

— Сарасвати сказала мне, что ты хотела бы иметь портрет мем-сахиб Лили. Я не могу отказать гостье в просьбе, к тому же ты была ее другом.

— Это не совсем так, ваше высочество, просто я… восхищаюсь этой картиной. Она великолепна.

— Понимаю. Значит, рани ошиблась?

Сара вздохнула, она не стала скрывать правду.

— Боюсь, что все гораздо сложнее. Я должна вас попросить об одолжении для Сарасвати. Она хотела бы побывать в Лондоне, и я согласилась быть ее компаньонкой. Через две недели я должна покинуть Бенарес.

— Уверяю, мисс Сара, для охраны Сарасвати недостаточно такой маленькой женщины, как вы. Но у меня нет стражей, которым я мог бы доверить Сарасвати.

В первый раз Сара заметила искорку, вспыхнувшую в глазах махараджи, когда он говорил о своей любимой наложнице.

И это был не просто инстинкт мужчины, охраняющего свой гарем, или отцовская любовь к женщине, почти в два раза его моложе.

— Но ведь такой страж был у вас несколько лет назад, не так ли? Человек по имени Говинда?

Сара была уверена, что по лицу махараджи скользнула тень неудовольствия.

— Он устал от дворца и земных дел. И я не знаю, где он теперь.

Может ли она заговорить с махараджей о наваратне? У Сары оставалось мало времени, она опасалась, что принц отправится в одну из своих поездок, а потому набрала в легкие побольше воздуха и спросила:

— Вы ведь помните леди Синтию Герберт, ваше высочество?

Саре показалось, что бледное лицо махараджи слегка порозовело.

— Да. Ее мужа убили разбойники возле Айдохьи. Это была трагедия.

— Но почему его убили? Хотели ограбить?

— Да. То были воры, худшие из воров. Их называют грабителями-убийцами; они наемники, которые убивают именем Кали. Они думали, что он везет величайшее сокровище, принадлежащее мне.

Сердце Сары отчаянно застучало.

— Позволю себе задать вопрос: откуда они могли об этом знать?

Принц не хотел отвечать, и Сара почувствовала, что здесь кроется причина меланхолии махараджи — предателем являлся человек из его окружения.

— Это было давно. Я не помню подробностей. — Он тяжело вздохнул, и его плечи поникли. — Теперь это уже не имеет значения. Сокровище утеряно для меня.

Махараджа вышел из комнаты, и Сара прониклась к нему сочувствием, но теперь она знала, что наваратна так и не вернулась во дворец. Что ж, она сможет сообщить об этом инспектору Джерарду. Ей удалось узнать хоть что-то новое.

Позднее, когда Сара укладывалась спать, она посмотрела на портрет, словно рассчитывала, что Лили заговорит. Что бы она сказала, если бы могла? Возможно, поведала бы о том, что произошло с ней, или о том, вернулся ли в Бенарес Говинда. Сара улеглась на огромную постель с множеством подушек и закрыла глаза. «Скоро, — сонно подумала она, — я увижу летний домик, где так любила писать Лили…»

Сара проснулась перед самым рассветом, когда было еще темно, — ее разбудили голоса. Сначала она решила, что они ей приснились или она уловила шум ветра в бамбуковой роще — двери на балкон всегда оставались открытыми на ночь. Теперь она уже окончательно пробудилась в своем уютном гнездышке из шелковых простыней. Рядом с кроватью стоял маленький столик, на который она поставила письменные принадлежности и положила записную книжку, подаренную Джерардом. Кроме того, рядом, на серебряном блюде, лежали сандаловые бусы Эллен. Сара перестала их носить с того момента, как увидела танец Сарасвати перед статуэткой Кали. Тогда на Сарасвати были такие же бусы. «Пусть уж лучше меня одолеют злые духи», — подумала Сара. А потом, когда она убедила себя, что никаких голосов и не было, она снова их услышала: говорили мужчина и женщина, сначала тихо, потом громче. Сара узнала женский голос — он принадлежал Сарасвати.

Сара быстро выбралась из постели и встала в тени возле окна, но оттуда она не могла увидеть Сарасвати и ее собеседника. Они беседовали на хинди, но Сара узнала два слова, которые все время повторяла Сарасвати: mera varga.

Утром Сара попросила старшего слугу проводить ее к летнему домику и накрыть там завтрак. Пока Сара шагала по длинным тенистым тропинкам, она старалась понять, где могли находиться Сарасвати и неизвестный мужчина, но у нее ничего не получалось. Тут Саре пришло в голову, что она начинает привыкать к роскоши окружающей обстановки. Интересно, будет ли она скучать по такой жизни? Скоро ей предстоит вернуться в Лондон, но сейчас Сара была полна решимости использовать все оставшееся у нее время.

Летний домик находился в дальнем уголке сада, среди зарослей жимолости. Внутри стояли полированный каменный столик и скамейка, под ногами шуршала палая листва. Вскоре принесли завтрак. Как всегда, за Сарой ухаживала стеснительная девушка в белом хлопковом сари. Она говорила на хорошем английском, однако никогда не заговаривала первой. Случалось, она что-то забывала — сегодня, к примеру, не принесла варенье из манго, которое Сара обычно ела на завтрак с поджаренным хлебом.

Сара сосредоточилась на чтении, но через некоторое время ощутила, как на нее упала тень, и подняла голову, ожидая, что служанка вернулась с вареньем. Сара успела привыкнуть, что босые обитатели дворца двигаются почти бесшумно. Однако перед ней предстала вовсе не девушка. Это был мужчина, появления которого Сара, погруженная в свои мысли, не заметила. Прежде она его не видела — ни во дворце, ни в саду. Его внешность не вызвала у девушки тревоги: гладкая кожа, стройная фигура, тем не менее этот человек явно уже разменял пятый десяток. На нем были аккуратный тюрбан, туника и штаны из тонкого небеленого хлопка. Он поклонился:

— Доброе утро, мисс Сара. Я рассчитывал, что найду вас здесь. Меня зовут Говинда.

Сара на некоторое время лишилась дара речи, для нее этот человек уже давно превратился в персонаж со страниц писем Лили.

— Очень рада с вами познакомиться, мистер Говинда, — наконец произнесла она. — Я не знала, удастся ли нам встретиться до моего отъезда из Бенареса.

Он изящно склонил голову.

— Я был рад услышать, что подруга мем-сахиб Лили приехала сюда. Она была удивительно просвещенной женщиной, знакомство с ней стало для меня большой честью. Я слышал, вы спрашивали обо мне, — сказал Говинда.

Любопытное совпадение: в последние несколько недель Сара много думала о Говинде, однако, несмотря на загадочные события, которые сопровождали его появление, он производил впечатление человека, нашедшего мир с самим собой. В его присутствии у Сары появилось странное ощущение — казалось, время замедляется, но самым поразительным было то, что у нее возникла уверенность — так и должно быть. Глаза Говинды показались Саре удивительно чистыми, однако едва ли ей удалось бы понять, о чем он думает. Инстинкт подсказал Саре, что ей не следует спрашивать у него о бриллиантах: что-то в его поведении мешало ей затрагивать эту тему. В конце концов, прошло очень много времени, и даже если сейчас удалось бы найти амулет, это уже ничего не могло изменить. Она не собиралась оскорблять Говинду только ради того, чтобы удовлетворить любопытство инспектора Джерарда. И все же, пока у нее в голове проносились эти мысли, какая-то часть ее сознания наблюдала за происходящим со стороны — быть может, Говинда обладал какой-то удивительной силой, воздействовавшей на нее столь необычным образом? Сара услышала собственный голос так, словно он доносился откуда-то издалека.

— Я слышала, что вы покинули Бенарес много лет назад. Вы путешествовали с тех пор, как оставили службу во дворце, мистер Говинда?

— Мне нравится путешествовать. — Лицо Говинды оставалось непроницаемым.

Наконец Сара набралась мужества, чтобы задать самый болезненный вопрос:

— Вы были рядом с Лили, когда она умирала?

В наступившей тишине не было ожидания. И Сара не чувствовала необходимости ее нарушать. Очевидно, Говинда испытывал похожие чувства, поскольку заговорил только после долгой паузы:

— Я был рядом с мем-сахиб Лили, и она спокойно умерла в своей постели. Ее кремировали в Марникарнике, как она и просила. В самом конце она не страдала. Бенарес — это врата в иной мир, и она с нетерпением ожидала воссоединения со своим любимым. Я рад, что вы приехали сюда, мем-сахиб очень этого хотела.

Увидев слезы, текущие по щекам Сары, Говинда тут же сменил тему разговора:

— Махараджа беседовал со мной относительно возможной поездки рани Сарасвати в Лондон. Насколько я понял, вы этого хотели, но я должен вас разочаровать.

Сара вытерла слезы платочком и глубоко вздохнула:

— Это было ее желание, а не мое.

Она была скорее обрадована, чем разочарована тем, что Сарасвати не поедет в Лондон, и ее удивило, что принц подумывал изменить свое решение.

— В самом деле?

Саре показалось, что она впервые видит выражение неудовольствия на непроницаемом лице Говинды, однако оно почти мгновенно исчезло.

Сара вдруг поняла, что ее беспокоит его голос, показавшийся ей странно знакомым. В этот момент вернулась служанка с большим лакированным подносом, на котором стоял маленький серебряный сосуд. Говинда поклонился Саре и молча вышел из домика. И тут в наступившей тишине Сара сообразила, почему она узнала его голос: именно Говинда о чем-то спорил с Сарасвати перед рассветом.

Когда служанка собралась уходить, Сара ее позвала:

— У меня есть для тебя вопрос. Ты знаешь, что означают слова mera varga?

— Да, мисс Сара. Это означает «мой бриллиант».