ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ПРАГА.

Все когда-нибудь кончается, говорили утешительно древние философы, вот и тучи над Центром помощи и развития гуманитарных идей шестидесятых годов, уютно и привольно развалившемуся в бывшем пивоваренном заводе на улице Корунной, развеялись. Нет, ни репортажи защитника марихуанны пана Долежала из "Рефлекса" обильно сдобренные фотографиями, ни запросы независимых депутатов чешского парламента, ни акции протеста хипни, ни письма гнева от лица прогрессивных общественных организаций, ни многочисленные статьи в местной и зарубежной прессе не могли прогнать довольно таки поднадоевший микроавтобус, казалось примерзший к углу Центра. И только предложение Слави, сопровождаемое подмигиванием и высказанное в узком кругу за обеденным столом в клубе — может зарядить "кислоты" в пару-другую ящиков с пивом и подсунуть в тот маленький магазинчик, где эти гады с автобуса отовариваются? сдвинуло микроавтобус и проблему с места… Хотя скорей всего больше их напугало решительное высказывание Алекса — все, подаю на сук в суд, сколько можно терпеть блядей, завтра нанимаю Сокола (пан Томаш Сокол был самый известный и успешный юрист в Чехии)… А может быть невинное высказывание Володи-Бороды — поджечь гадов что ли?…

Одним словом — неизвестно что послужило толчком к решению проблемы, скорей всего все вместе взятое, но факт остается фактом и тридцать первого декабря — в последний день уходящего столетия и как некоторые утверждают и тысячелетия, хотя другие с ними усиленно спорят и переносят сакральную дату на следующий год… В общем — утром на углу микроавтобуса не было. И только сухой асфальт, в отличии от кругом намерзлого снега на нечищеном тротуаре и говорил о том, что еще вчера здесь стоял передовой форпост чешской демократии, усиленно бдевший над тем, как расползается зараза наркомании и ассоциальности из этого гнезда мафии по всей Европе…

— Слави, гризли, ура! Они нас оставили в покое! -

радовалась и прыгала маленькой девочкой Диди в норвежском свитере, нет, не подарок из обанкротившегося секи-хенда, а привезенное с собою от олдмути добро.

— Может быть это в связи с Новым Годом, а потом все встанет на свои места? -

почесал лохматый затылок президент Центра и обняв скачущую Диди, попытался направить ее скачки в сторону кухни. Бесполезно, герла не врубалась в утренние запросы своего гризли и продолжала радоваться такой малости… Ну убрались, так еще неизвестно, может кроме микрофонов и шпионов наоставляли, хотя страшное это дело — своих подозревать, но в жизни всякое случается… Лучше бы завтрак приготовила, чем скакать…

— Интересно, уже все знают или только мы? -

задумалась не переставая скакать, над вопросами бытия Диди и решила поделится радостью с Нурой. Но Слави решительно воспрепятствовал этому:

— Хватит! Ну хватит, куда ты ломишься, радость моя в мартинсах, Алекс с Нурой еще дрыхнут без задних ног, а ты…

— Сам ты дрыхнешь без задних ног! -

из распахнутой настежь двери донесся с подъезда голос Алекса, ему же вторила что-то бурча на неизвестном языке Нура. Алекс пованивая одеколоном со свеже выскобленных щек, усмехаясь поинтересовался:

— Слышали новость, фолкс?

Нура и Диди, по своей женской природе, не выдержав торжественности момента, заорали хором:

— Полисы скипнули, гады, да здравствует свобода, ура!..

В их дружно-женское "ура" вплел свой голос Володя-Борода, следом из-за двери кричала Маркета, а там и еще кто-то лез, и еще, и еще…

Завтрак предновогодний превратился в торжественный обед, посвященный победе над микроавтобусом. Разошедшись, Слави даже хлопнул тремя бутылками "Сект Богемия" с просроченной датой реализации, произведя досрочный новогодний салют.

— …Ну что пипл, мы им еще покажем!..

— …Да что ни говори, фолкс, а мы их напугали гадов!..

— …Главное вовремя бензинчику приготовить!..

— …Или ЛСД!..

— …Бедолаги, наверное Сокола пересрали!..

— …Не скажи, и "Рефлекс" с Долежалом им соли под сраку насыпали!..

Все это и многое другое было произнесено на английском, частично на русском, а частично и на чешском языках. Высказывания сопровождалось поеданием деликатесов с просроченным сроком реализации, не заработанных и приобретенных "за отвоз", плюс запивалось довольно таки большим количеством пива все с той же просроченной датой реализации, небольшим количеством секта, и умеренным количеством кофе с чаем… Ну а в качестве десерта конфеты, печенье и повсеместно преследуемые на территории Чехии самокрутки и джойнты с "грассом"… с "травичкой"… с "марьянкой"…

— Ну что фолкс, -

подытожил Слави.

— Встретим Новый год новыми творческими успехами, отгрохаем фестиваль, ну и возьмемся засучив рукава за Церковь…

— Так сказать помолясь за богоугодное дело! -

съерничал Алекс, на что Нура покачала головой, а Володя-Борода даже нахмурил брови. Диди рассмеялась, все уставились на нее, а та пояснила:

— Да я вспомнила нашего патриарха, как он там… А как клево мы его провожали!..

Все присутствующие в немалом количестве заулыбались, лица посветлели — и действительно, как мы клево его провожали в его сырой промозглый Амстердам…

Проводы Еба, патриарха (новое именование главы новой Церкви еще не придумали, а потому в узких приватных разговорах пользовались православной терминологией) Церкви Джинсового Бога Святого Духа, вылились, как последнее время повелось у членов Центра, в демонстрацию своего образа жизни, своих духовных ценностей и прочего абсурда, с точки зрения цивилов. Вот ведь какое дело — если ценности общечеловеческие и гуманные, то не абсурд, а еже ли слова "общечеловеческий и гуманный" заменить другими, то сразу крики… Демонстрация была сплошной ништяк и оттяг — в нескольких автобусах, украшенных цветными надувными шариками, бумажными цветами и прочей чепухой, битком набитые членами Центра и их друзьями, сначала прокатились через весь слегка замороженный город, до самого аэропорта Рузыни. Затем выгрузившись и сгромоздившись в огромнейшую разноцветную, волосатую, бренчащую колокольчиками, бусами и прочей мелочью, кучу, стали наперебой прощаться с Ебом. От имени Центра ему был преподнесен патриарший жезл, очень сильно напоминающий своею формой огромного размера джойнт. Жезл был склеен из бумаги и со вкусом раскрашен в психоделичные цвета, тона и полуоттенки Маркетой, дизайн был то же придуман ею. Затем началось традиционное и ритуальное передавание друг другу чего-то непонятного, над толпой стоял дым столбом, под потолком гремело иноязычное, кругом мелькали многочисленные пассажиры в сером и черном… Но полисы ни чего не понимали — додуматься до такой малости, как незаконное наркокурение в аэропорту!.. это было выше их интеллекта. А потому лишь бродили по периметру толпы, криво улыбались чему-то своему и ласково позвякивали наручниками на жопах. Герлушки чмокали Еба наперебой в бороду, не обращая внимания на Нуру, мены не сильно хлопали старого хипа по плечам и спине, потрясывали ему руки… Затем Еб под общий шум и гвалт был пропихнут через узкий коридор паспортного контроля и… Герлушки вытирали слезы, Еб кричал, что он обязательно прилетит на открытие фестиваля и Церкви, Слави орал ему вослед — а куда ты денешься с желтой подводной лодки… Одним словом — было весело.

Назад ехали слегка притихшие или прибитые от выкуренного, разговоры вяло перетекали с будущей Церкви на сегодняшние мелкие проблемы — микроавтобус на углу, легкий упадок продажи шмоток в связи с зимним незаездом молодежи из-за границы, необходимость рассортировать последний отвоз продуктов из супермаркета и отправка мясных ненужных изделий в общественную организацию "Надею" для подкормки бомжей…

Ну а теперь автобус исчез, отвоз давно рассортирован, проблема с упадком продажи частично решена предложенным паном Миланом — отправить в наполовину оплаченный отпуск цивильный персонал магазинов до весны. И во общем-то все были рады — цивилы найдут где-нибудь приработок, половину Центр им платит, а половина экономится…

А сегодня 31 декабря и исчез автобус. И вечером, который уже синими сумерками в окна лезет, будет грандиознейший оттяг, проводы Старого и встреча Нового годов, которая продлится аж до самого утра… А там не за горами фестиваль "Хиппи живы!", ну уж а потом и за Церковь возьмемся… Пан Бартл сообщил, что кое-какие препятствия возникли, но он постарается преодолеть их юридическим путем… Все путем, вот увидишь, Слави… Ну что же, Слави так Слави, нам татарам все едино, не привыкать…

Президент Центра обнял Диди за плечи и притянул к себе, не обращая внимания на окружающих и сидящих за столом. Диди охотно прильнула к своему русскому гризли и шепнула на ухо:

— Будем делать не войну?..

— Я тебя отшлепаю…

— А штаны снимать?

— Секстеррористка…

— Я тебя люблю…

— А я тебя…

Долгий поцелуй был прерван недовольным голосом Алекса:

— А эт-то что за безобразие, мы тут понимаете обсуждаем важные мировые вопросы, а они нам фрилавничают, хипня противная!..

Хохот, комментарии, крики… Рок из магнитофона, дым под потолком, за окном хлопья белого снега падают куда-то вниз, в синеву сумерек… Какой ништяк, здесь, сейчас, с нами…

— Алекс, ты как был в юности в Уфе кайфоломщиком, так таким и остался, -

несколько утомленно пробормотал Слави, энергичными движениями ладоней растирая лицо от навалившейся усталости за прошедший год.

— Сам такой! -

самоуверенно заявил Алекс друг детства и подмигнул сидящим за столом. Почти все поняли. Диди положила руку на плечо:

— Может отдохнешь, Слави?.. До вечера?..

Что я, дед что ли?.. Свари кофе и вперед! Фолкс, а не пойти ли нам на двор, а не покидать ли снежки в друг друга?.. А?!

Ближе к вечеру, в уже упавшей темноте на город Прагу, по случаю праздника наступающего со всех сторон, начали подтягиваться гости. Сначала знакомые по повседневным дням фейса мэнов и герл, не живущих в Центре, но считающих себя членами общего братства и сестринства. Следом менее знакомые, но все же не раз виденные на уик-эндах, появлявшиеся с целью подпитки идеями флаур паур, изредка с целью заработка или помощи Центру в какой либо блудне-хэппенингу. Совсем в разгар веселья, когда двор Центра был расцвечен разноцветными лампочками, снег растоптан многочисленными ногами, а из клуба неслась музыка то в исполнении "Кампы-бэнд" Давида, то в "Ди Сан" Рихарда, Марты и Ко, стали ломится и совсем незнакомые морды. Летя на свет, как мотыльки на огонь, все эти неизвестные сортировались добровольцами на калитке, ни чего не поделаешь — и свобода требует сортировки, что б не утонуть в говне, как сказал Алекс. Волосатых и дредастых мэнов и герл обвешанных бусами в одну сторону, во двор, а вот черно-панковско-бомжевато-стриженно-урловых элементов в другую… То есть за калитку. Среди последних оказались и парочка знакомых по предыдущим попыткам проникнуть в Центр дилеров… Их тоже отсортировали не дернув фейсом. Естественно не обошлось и без эксцессов, куда без них! какой-то стриженный и слегка удолбанный какой-то гадостью орал на весь двор основополагающие лозунги хиппи — все цветы должны цвести! Запрещается запрещать! Не верь тому, кому за тридцать!.. Но ни чего не помогло — неразагитированная молодежь на калитке ни поддалась на его провокационные лозунги и призывы, выпихнула то ли сбомжевавшегося панка, то ли спанковавшегося хипаря вон. Ну да, все должны цвести, но некоторые на соседней клумбе! Ну да, запрещается запрещать, а мы и не запрещаем, а просто не желаем видеть непонравившийся нам фейс среди нас!.. На да — неверь, но если бы не Алекс, не Слави и прочее волосатое старичье — не было бы ни чего, болтались бы сейчас по цивильным барам и псевдороковым клубам, где за вход денег просят и не малые…

В разгар всеобщего веселья, когда атмосфера в клубе нагрелась, как ни странно и без отопления до довольно таки теплой, даже многим и жарко стало… ну травка-муравка, пиво, чай, кофе, винишко, музычка, танцы-шманца-зажиманцы по загадочному определению Слави, да и народу было больше чем людей и посадочных мест, ну в разгар веселья и тепла, к Президенту Центра пробрался один хипенок. Пробрался совершив подвиг, сквозь огромную кучу народа, плотнейшую толпищу танцующих, пьющих, кричащих, поющих, балдеющих, курящих пиплов и фолкс, пробрался и склонившись к уху Слави, попытался перекричать "Ди Сан", но это ему уже не удалось.

— Что случилось? -

слегка совсем, но переполошилась и пробилась сквозь шум, гам и веселье Диди. Слави пожал плечами — я знаю? перед глазами взорвалась очередная хлопушка, разноцветное конфетти давно запуталось в бороде, под потолком клуба в дыму и тумане кружились шары, ленты и глюки вперемешку с норовящими взлететь хипами и хипушками. Все густо было замешано на звуках рока из шестидесятых… Вокруг все скакали, орали и хохотали, наслаждаясь разнузданным весельем и вседозволенностью. Ништяк… Алекс одной рукой подтащил к себе хипенка, Франта что ли? другой Павла, на днях получившего к трем герлушкам еще и четвертую от своей жены. Соединив их вместе, Франту и Павла, восседающий на другой стороне стола Алекс с Нурой, видимо получил результат и не обращая внимания ни на новый джинсовый пиджак из обанкротившегося секи-хенда, ни на шум вокруг, ни на посуду, навалился грудью на стол и проорал прямо в лицо Слави по-русски:

— Во дворе какой-то хипарь из России и с ним две герлы, одна с гитарой, дежурные пропустили их, но зовут тебя, так как эти люди говорят, что знают тебя и они твои френды!.. Давай катись, здесь уже не хера не слышно, я следом!..

Чмокнув в щеку ни чего не понимающую Диди и знаками показав ей — все ништяк, через сколько вернусь не знаю, но не понтуйся, Слави с трудом оторвался от кресла и распихивая разошедшуюся и развеселившуюся молодежь, музыку и дым, стал протискиваться, пробираться, просачиваться в сторону дверей. Получалось, но с трудом. В спину били пулеметными очередями огни со сцены, дробь ударной установки отбойным молотком норовила сделать дыру в башке, внезапно в музыке образовалась пауза, заглушаемая только звоном стекла, мерным шумом криков и разговоров в стиле крика, взрывов хлопушек и хохотом разошедшихся хиппов… Слави на секунду замер на пороге перед выпадением во двор и спанораммировал остающееся за спиной. Это было незабываемое, поразительное, западающее в память с силой взрыва картина — двести с лишним человек обоего пола разодетых как на Вудстоке и объединенных одними идеями, одними мыслями!.. сверху дым, разноцветные огни, все эти хайра, бусы, клеша, цыганские юбки и фольклорные платья… Да, ради этого и стоит жить! проорал изо всех сил неизвестно кому Слави и выпал, вытолкнутый и плотным воздухом, и концентрацией, почти взрывоопасной, веселья, и собственно народом, на морозец во двор. Где его сразу встретили восторженные крики на чистом русском языке:

— Слави! Мать моя женщина, это же точно Слави, морда волосатая!..

На фоне разрисованных ворот в легком окружении укуренных дежурных стояло трое — мэн с хвостом длинных волос и бородой, одетый в тулуп и черный берет. Он то и орал махая руками, и две герлы, одна с распущенными волосами в расшитой меховой куртке и высоких сапогах с бахромой, другая намного старше, лет так за тридцать, худое темное лицо в раме черных непричесанных волос и гитарным футляром под мышкой, и то же в какой-то шубе… Слави понадобилась всего секунда, плюс толчок и увесистый, дверью в спину, ну и голос Алекса — это кого к нам на ночь глядя принесло из такой-сякой России, как сразу все встало на свои места. Двое из приехавших были ему знакомы!

— Смит! Братушка! Кого я вижу!.. Сколько лет и сколько зим!.. И Умка с вами, ну фолкс, ну пипл, я просто тащусь!..

Пихания, удары по плечам и спине, поцелуи на морозце, знакомство с герлой в сапогах, ах-ах, Тигрица, как оказалось была герлою Смита, а это наш Алекс, подай тете ручку, сам такой!.. Умка загадочно усмехалась, Смит и Слави орали как резанные, Тигрица изо всех сил таращила свои голубые глазищи, Алекс же таращился на происходящее слегка мимо, ну френды, ну давно не виделись, ну хорошо, хорошо…

— Алекс!

Врезал Слави френду между лопаток, ну залепил леща, да так, что тот подскочил на метр, бритая морда.

— Алекс, это мой братан по хипповому братству Смит, это его герла — если не брешет, а это!.. Это известная хипповая певица в России Умка, когда ты нарезал из Совка, она была еще маленькая, но сейчас она широко известна в узких хипповых кругах, это же наша Джоплин, это же…

Все прибывшие из далекой заснеженной России были мигом доставлены из морозного двора в набитый музыкой, людьми, дымом, теплом и светом клуб, усажены за стол, перезнакомлены с кем только дотянулись руки, наспех и безалаберно накормлены и напоены. И конечно на десерт Алекс и Слави скрутили по охапке джойнтов, хотя из-за многочисленности локтей, задов и других элементов толпы, то и дело налетающих на стол, это было нелегкое дело, но герои джойнтоскручивания и косяконабивания справились.

— Ну, как вы нас нашли?..

выдыхая дым в и так переполненную ТХС атмосферу клуба и стараясь перекричать, на этот раз "Кампу-бенд" и пытаясь разглядеть из-за мигавших огней со сцены хоть кого-нибудь из гостей, довольно таки лениво поинтересовался Слави.

— Так к нам в Москву прикатил Халд, ну голландец, он тут у вас месяц зависал, мы с ним в одном клубе пересеклись, вот он и втер нам, как вы тут и где, что и как… А к тому же у него, у Халда, фото были, мы все в улет, вроде это ты, Слави, хотя хрен знает, столько лет прошло… Но старый пипл авторитетно заявил — он. Вот мы в трех и покатили…

— Стопом?-

на русскую речь задала вопрос по-английски Диди и изобразила международный жест с большим оттопыренным пальцем. Алекс расхохотался:

— Ну, Слави, она у тебя уже и по-русски сечет!..

— Что-то не так? -

удивилась Диди. Слави перевел, Алекс получил подзатыльник от Диди, поцелуй от Нуры, Смит ответил:

— Зимой стопом караул, мы на самолете…

— Умка, споешь?.. -

негромко поинтересовался Слави, удачно воспользовавшись очередной паузой в музыкальном сопровождении праздника. Умка кивнула головою и принялась расчехлять гитару. Какая-то герлушка лет так пятнадцати от силы обвешанная связками бус как новогдняя елка, налетев на стол Президента и Ко, чмокнула сначала Диди, затем Алекса, а на последок и Слави — людички! я вас всех люблю! и исчезла в орущей и поющей, кричащей и танцующей, крутящейся и черт ее знает какой толпе-куче народу… Алекс улыбнулся как-то отстранено, пробормотал — это надо перекурить, и с размаху ткнулся головою в тарелку с остатками какой-то пищи. Диди и Нура поначалу переполошились, но услышав довольно таки сильный храп из-под лица павшего, успокоились и даже расхохотались… Утомился… Слави даже почувствовал некоторую зависть — вот бы и мне так, бац фейсом в хавчик и пускай пузыри… Президент, мать его за ногу, нельзя, да и не тянет вроде… А хорошо бы… Умка закончила настраивать гитару и поднялась с места, следом Слави, махнув рукой Аделке, сидящей за соседним столиком — хелп! Аделка с полжеста поняла и устремилась на помощь.

Кое-как протолкавшись сквозь хиппов к сцене, Слави поднялся на нее и помог Умке с Аделкой. Взмахами рук в сторону музыкантов аж четырех команд, усиленно перепутанных между собою и проводами, Президент добился относительной тишины на подиуме, густо уставленного пустыми и не очень пивными бутылками. Затем повернулся к залу. Вид со сцены был еще больше значителен, чем от двери или стола… Море волосатых голов различнейшего цвета… Бусы, яркие шмотки, в глазах рябило, дым косыми полосами стелился под потолком… Разноцветные шарики, бумажные ленты… Да, какой ништяк, кто бы мог подумать, сколько волосатых фейсов и все свои… На левый глаз навернулась слеза, видимо из-за дыма…

— Внимание, секунду внимания, фолкс, ей вы там, перестали галдеть, я сейчас вам что-то интересного сообщу! -

начал Слави, а Аделка стараясь передать и интонацию, дословно переводила на чешский с английского. На двуязычную речь, да еще усиленную через усилки и колонки, ну и конечно знакомый голос всеми любимого и уважаемого Президента сделали свое дело — воцарила относительная тишина. Только кто-то где-то бубнил в углу и за стойкой Володя-Борода побулькивал чем-то. Подождав секунду-другую, Слави продолжил:

— Месяц назад нашим Центром была отпечатана брошюра — "Разыскивается легенда!" А теперь она перед вами! не брошюра, а легенда, живая легенда российских хиппов! Умка, певица российских хиппи, сегодня будет петь для нас всех!.. К нам приехали хиппи из России, пока только в количестве трех штук, но в дальнейшем я думаю их будет намного больше! Скоро наш с вами Центр станет международным центром хиппи!.. А сейчас!.. Умка!

Все присутствующие зааплодировали спичу Президента, только Смит покрутил головой и изобразил руками — вернешься за стол — задушу. Внезапно общие и дружные аплодисменты прорезал сонный голос Алекса:

— Кого встречаем, фолкс?!..

Все покатились со смеха, даже и те, кто не все понял — Алекс спросил по-русски. Умка не обращая внимания на всеобщее оживление, смех и крики, шагнула к стойке микрофона, склонила его к себе, поправила ремень гитары и… Резкий звук зазвеневших звонких струн ударил по нервам присутствующих, все вздрогнули, и в мгновенно возникшую тишину на волосатые головы упало лавиной на русском:

Катись по земле мое легкое тело,

Катись не думай, куда бы хотело!..

МОСКВА.

Директор ФСБ поднял свой вовсе не тяжелый взгляд на закончившего доклад Георгия Сергеевича и отметив отличнейший, в полоску, гангстерский! костюм кандидата на похороны с салютом, требовательно протянул руку. Довольно таки подобострастно изогнув спину, Георгий Сергеевич подал директору тоненькую потрепанную коричневую папку из давно умершего картона. Директор небрежно махнул рукой — свободен, не дожидаясь исчезновения этого, как его там, Стиляги что ли? С трудом развязал засохшие кальсонные тесемки серого цвета и распахнул папку. На первом листе, схваченном как и все остальные слегка подржавевшими полосками белого металла — верх гения делопроизводства семидесятых, в верхнем левом углу также ржавела выцветшая когда-то красная надпись — СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО, ДЛЯ ОГРАНИЧЕННОГО КРУГА ЛИЦ С ДОПУСКОМ КАТЕГОРИИ "А5". Ниже, посередине листа, большими черными буквами —

СПРАВКА.

Сообщаем в отношении происшествия с иностранным гражданином Громофф. В связи с нарушением инструкций, письменных и устных приказов командования и непосредственных руководителей операции "ГРОМ", оперативные работники майор Самойлов и капитан Кондрашов допустили в отношении разрабатываемого самовольные действия по программе "Б" без учета психофизического портрета объекта с целью форсирования операции. В виду чего объект проявил не предполагаемую оперативными работниками реакцию на действия по программе "Б" и покончил с собою выбросом в окно с четвертого этажа гостиницы "МОСКВА". Отмечаем оперативность Самойлова и Кондрашова в погашении нежелательного эффекта среди иностранцев и утечки информации об инциденте. Действия Самойлова и Кондрашова по пресечению утечки информации дали свои положительные результаты, самоубийство объекта удалось скрыть как от западных журналистов, иностранцев проживающих в гостинице "МОСКВА", так и работников шведского посольства.

В вещах разрабатываемого обнаружены письменные материалы антисоветского содержания, экспертиза установила авторство материалов — мать объекта, Громофф Екатерины, она же Самойлова, она же Крюкова Глафира, без вести пропавшая при выполнении специального задания Советского правительства в 1944 году. Громофф, она же Самойлова, она же Крюкова разрабатывалась органами МГБ-КГБ в 1947, 1952 и 1963 годах в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. В 1964 году Громофф Екатерина, она же Самойлова, она же Крюкова Глафира в связи с вновь открывшимися обстоятельствами была заочно осуждена и приговорена к высшей мере наказания — расстрелу, за измену Родине, дезертирство, убийство шести работников советских органов и офицеров Советской Армии, выдачу противнику государственной и военной тайны, передача противнику оперативных и стратегических планов и государственных секретов. Исполнение приговора отложено в виду нахождения приговоренной на территории чужого государства.

В 1975 году Громофф, она же Самойлова, она же Крюкова скончалась на территории Швеции и ее сын, Иван Громофф обратился в посольство СССР в Стокгольме с просьбой перевезти прах умершей и кремированной матери с целью захоронения на территории СССР. По согласованию с КГБ органами ОВИР и МИД СССР такое разрешение Ивану Громофф было выдано.

Так же сообщаем, что майор Самойлов за самовольные действия и форсирование операции, приведшие к утрате объекта, разжалован в капитаны и направлен с целью сокрытия государственной тайны на полигон "ЮЖНЫЙ", где скоропостижно скончался от брюшного тифа. Капитан Кондрашов так же с целью сокрытия государственной тайны был направлен на полигон "НОВАЯ ЗЕМЛЯ", где скоропостижно скончался от гнойной ангины. Тела умерших кремированы и захоронены с оказанием всех воинских почестей на служебном кладбище в Д. Семьям умерших назначены пенсии.

Полковник КГБ Токарчук.

Ознакомился АНДРОПОВ.

Волосы на голове директора ФСБ зашевелились и слегка поднялись, в лицо ему дунул свирепый и морозный ветер госбезопасности, и впервые, точно! впервые он задумался, всего лишь на мгновение, но задумался — а такой уж кайф быть директором такой могучей организации?.. Но ветер, дунувший в лицо морозом, улетучился, пальцы быстро успокоились и перестали дрожать, директор вновь углубился в листки давней истории. Перед ним мелькали какие-то справки, отчеты, их было немного в этой тонкой старой папке, на самом конце оказался большой серый незапечатанный конверт с небрежной надписью шариковой ручкой — антисоветские материалы обнаруженные в вещах Громоффа. Директор вытащил из конверта стопочку тонких листков, исписанных старательным, почти детским, разборчивым почерком, и углубился в чтение…

1939 год.

…Глаша чутко вслушивалась в голос тайги, он ей был более родной, знакомый и понятный, чем речь председателя сельсовета на первомайском митинге… Темно-зеленые верхушки елей качались где-то в вышине, редкие крики птиц сливались с хрустом ветвей, сорока как-то дивно и всбаламошенно орет, значит чужой в лесу и не зверь, на зверя сорока орет не так, иначе… Глаша осторожно раздвинула концом ствола ветви колючей ежевики и вгляделась в происходящее на поляне.

На поляне стояло двое людей в такой же одеже, как и у председателя — серые френчи, широченные штаны, сапоги, фуражки с блестящими козырями. Только на одном, помоложе, все новенькое и как бы не обмятое, а на другом, постарше и с бородою, поплоше… Оба были Глаше незнакомы, бородатый держал в поводу двух лошадей. Одна фыркала и норовила отпрянуть, другая стояла смирно, немного склонив голову долу, обе лошади лениво помахивали хвостами, отгоняя слепней и гнус… Второй же вертел какую-то книжечку в руках, рассматривая ее, а в ногах кулем лежал еще ктой-то… Судя по тому, как лежал — мертвой. Глаша осторожно, стараясь не щелкнуть, взвела оба курка двустволки. Оба ствола были снаряжены "жаканом" на нечаянную встречу с лосем-красавцем, маленький огород не спасал большую семью Глаши от голода, а за многочисленные работы в лесу и на строительстве дороги ссыльным не платили… Да и добытое мясо варить приходилось ночью, украдкой, иначе тюрьма…

Неизвестный прекратил рассматривать книжицу и повернулся к своему спутнику:

— Слышь, Никола, сдохла курва… Кто же мог подумать… Вроде я ее не сильно вдарил, ей-ей, не сильно… А это техник к геологам на практику, с техникума… Вот ведь черт дернул ее здесь оказаться…

— А я говорил вам, Афанасий Иванович — пускай бяжит… А вы свое — попугаем девку, попугаем… Ну а теперя я и не знаю, можа вы умысел имели, комсомолку-техника извести, а?.. Афанасий Иванович, можа умысел тайный, тайный и темный, я не знаю…

Помоложе резко развернулся и уставился на бородатого, от гнева изменившись в лице. Затем взмахнул руками:

Ты что себе позволяешь, двурушник, кулацкий подпевала?! Скотина, да мне партейному больше веры, если я скажу, что это твоих рук дело, то так и будет, кулацкая морда!.. Ты это хоть понимаешь?!..

— Ну я это понимаю, товарищ инспектор, а девку-то вы играющи забили… Она думала — товарищьей встретила, а вы ее за сиськи хватать стали, она утекать. А вы ее и вдарили кулаком… Видать в кость пришло… В височную… Че будем делать-то, Афанасий Иванович с девкой-то?.. А?..

— Ты вот что, я за тобой, Никола, давно наблюдаю… Почему не живешь на Украине, почему не получаешь писем, почему не ездишь на родину, в село родное?.. Я тебя насквозь вижу, сволочь махновская! Жить хочешь — молчи. Иначе под суд и за девку тоже! Ясно?!..

— Дак куды еще ясней, яснее и не бывает, ну я так разумел — я и сволочь махновская, я и кулацкая морда. А партийному и веры больше… Ну а с девкой че будем делать, вдруг ее здесь ктой найдет?..

Инспектор огляделся, Глаша непроизвольно втянула голову в плечи и аккуратно стала подводить мушку на концах стволов прямо под накладной карман на френче молодого, где эти коммунисты любят носить партбилеты свои…

— Сделаем так — копать нечем, оттащим к тем кустам и завалим ветвями. Ни кто под буреломом искать не будет… А по осени волки раздерут. Привяжи коней и давай помоги мне, -

распорядился инспектор, указав рукою на кучу валежнику, где он намеревался спрятать труп. Никола почесал плечом щеку и пройдя пару-тройку шагов, стал привязывать лошадей к кустам. Закончив, огляделся по сторонам и взглянув на стоящего к нему спиной инспектора, быстро выхватил из травы здоровенейший сук — кривой, корявый, толщиной с руку. И так же быстро подскочив к инспектору сзади, изо всех сил вдарил суком по голове, накрытой фуражкой… Тот без звука повалился в траву, только взмахнул руками как тетерев крыльями.

— Так то будет лучшей, сам ты сволочь… И откуда только за Махна разнюхал, ума не приложу, -

бормотал Никола, подтаскивая инспектора к куче ветвей. Глаша поймала на мушку широкий лоб с глубокими морщинами, секунду помедлила и решилась.

— Эй ты, Никола! -

громко и грозно крикнула утирающему пот махновцу. Тот от неожиданности аж присел, смешно расставив руки в стороны, как курица. Глаша повторила:

— Эй ты, Никола! Я все слышала и видела! Только за то, что ты махновец, я тебя отпускаю! Садись на своих коней и ни чего не трогай! И скачи куда хочешь!

Никола с кривой улыбкой в бороде выпрямился, перевел дыхание и не спуская глаз с кустов, откуда до него донесся голос Глаши, выкрикнул в ответ:

— А почему это я тебя девка слухать должон, а?!..

Глаша в ответ выстрелила почти не целясь. Пуля пролетела без малого в пальце от правого уха Николы, махновец от испуга вновь присел, лицо побелело, а на лбу выступил высыхнувший было пот.

— Понял, понял, сейчас ускачу! -

крикнул Никола, отвязывая дрожащими руками коней.

— Чалдонка чертова, -

пробормотал он себе под нос. Вскарабкиваясь в седло, от волнения и страха не попадая сапогом в стремя.

— Все, все, я утикаю, спасибо за жисть. Прощевай! -

выкрикнул Никола и пришпорил коня, держа узду второго в кулаке. Через мгновение Глаша осталась одна, Она, двое мертвых и в вдалеке треск ломаемых кустов…

Солнце пекло с синего высокого неба, жужжали неизвестно откуда взявшиеся мухи — жирные. Синие, большущие. Глаша сидела рядом с мертвыми, не обращая внимание ни на мух, не на еще недавно бывших живыми, а сейчас тихонько лежащих в высокой траве. Глаша сидела и рассматривала серую книжицу паспорта, в свой двадцать один год она впервые держала такое в руках. Раскрыв его, Глаша прочитала по слогам, по другому и не умела, на слух и шевеля губами — Са-мой-ло-ва Ека-те-ри-на И-ва-нов-на… 1920 год рождения, 16 января. Город Ленинград…Вот ты значит кто, Катя, городская… Красивая…

Спрятав привычным движением ружье под корень, когда-то украденное пятнадцатилетней Глашкой у перепившихся геологов, она огородами пробралась в дом. Бывший сарай, данный им еще в далеком тридцать втором, когда их почти всей деревней с Урала перевезли сюда. В ссылку. Как не раз говаривал батя — за то шо много работали… И это действительно было так — руководил ссылкой "кулаков" самый известный в их селе пьяница и лентяй Петруха. Но отец с братьями привели сарай в божий вид, обложили дерном, председатель леса не дает, в тайге живем, а бревно взять не моги… Братьев прошлом годе в енкеведе забрали и только редкие письма из далекой Якутии с пятнами черных штампов…

Скользнув под прикрытием кустов в пристроенные сенки с щелями, Глаша чуть приоткрыла дверь в дом и протиснулась в уют. Ноги чувствовали босыми ступнями земляной пол начисто подметенный младшей сеструхой, семья сидела уже за столом и вечеряла. Картошка с прошлого урожая, кислая капуста и молодая черемша.

— Ну че Глашка, с добычей тебя али как? -

поинтересовался батя, а взглянув на дочь, открыл в изумлении рот. Сестры-дурехи, Манька и Лушка, прыснули под нос, мать всплеснула руками… Первым опомнился батя:

— Да я тебя комсючка, сам удавлю на вожжах!.. Ах ты сука-гадина, космы срезала да нарядилась!..

— Тихо батя, тихо, -

твердо сказала Глаша и что-то в ее голосе остановило уже поднимающегося с лавки для скорой расправы отца.

— Тихо, и слухай чагой я надумала…

Через некоторое время, выслушав Глашу и обсудив все в мелких подробностях, батя сказал напоследок:

— Молодец девка, так все и сделаем. Нарисуй, где ты ее спрятала, поужинай, и на ночь глядя и отправляйся. Ждать нечего — всех коммуняки изведут, под самый корень… Мне намедни председатель так и сказал — собирайся мол Никифор потихоньку, сухари суши, разнарядка пришла на ссыльных, пора вам и в лагеря… А там и до тебя Глашка очередь дойдет, так лучше… Цыц дура!..

Последние слова бросил матери Глаше, своей супруге Нюрке, завывшей так тоскливо от предстоящей разлуки со старшей дочерью, что и у Никифора сдавило в грудях…

— Господи, прими душу рабы божьей Глафиры, -

тонким голоском взвыл поп, одетый по случаю похорон найденной в тайге Глаши, пропавшей вот уже как две недели в тайге, в новый пиджак. Нашел Глашу отец, когда уже все перестали искать, а председатель был зол на себя — сразу послал рапорт о побеге ссыльной, а теперь придумывать, врать да выкручиваться… А так все хорошо сложилось… Опознали Глашу только по одежде да по волосам содранным с кожей с головы, жуть и только, то ли рысь напала, то ли медведь… А поп был в пиджаке, а не в рясе, потому как сам был то же ссыльный и из попов выгнан новой бесовской церковью…

Председатель сельсовета посмотрел сквозь давно не мытое стекло на улицу, которая вела в сторону кладбища, отпер железный ящик выкрашенный в зеленое и достал оттуда толстую тетрадь. Помусолив палец, он принялся листать ее, найдя нужную страницу, взял ученическую ручку с обгрызенным концом и осторожно обмакнул перо в стеклянную чернильницу. А затем так же осторожно, стараясь не порвать бумагу, жирной чертой зачеркнул в графе под номером Љ22 фамилию, имя и отчество — Крюкова Глафира Никифоровна…

1941 год.

…Над горизонтом столбом поднимался черный жирный дым, горели деревни, хлеб на полях, сады, горело все… Черным дымом поднимаясь к яркому синему небу и полыхающему жарой солнцу. В этой же маленькой деревушке, где остановились на привал драпающие бойцы РККА, все было цело и находилось на своих местах. Только местное население, забрав кой-какой скарб, скотину, птицу, снялось с насиженного места и ушло на восток, ни сколько под угрозой германского нашествия, а сколько под крики председателя колхоза — а сука-блядь, германа ждешь, кулацкая морда, не соберешься мигом — пристрелю как предателя социалистической Родины!.. И ободранным наганом под нос… И люди уходили, оглядываясь с тревогой и страхом на оставляемые избы… И страх тот был обоснован.

— Иванов, Петрищенко, Михайлов! -

резко и бодро, не смотря на сорокакилометровый бравый драп от врага, проорал уже умывшийся командир с кубарями на петлицах. Названные бойцы нехотя, хромая, берегя натертые ноги, подошли к командиру.

— Почему стоите как коровы, где выправка, Петрищенко, боец сранный, почему ремень на яйцах?! Подтянутся, привести себя в достойный красноармейца вид!

Кое-как, бормоча что-то себе под нос, явно злое и враждебное в адрес бравого командира, бойцы, отряхнулись от густой пыли, подтянули ремни и оправили гимнастерки… Командир не спускал с них настороженных серых глаз, то же с явным недоброжелательством смотря на бойцов. Но что поделаешь, других нет, вот и приходится воевать с барахлом…

— Приказ! После выхода подразделения из деревни — все сжечь!..

— Товарищ командир, вернутся деревенские — куда им? -

с тревогой за незнакомых жителей, но явно с сочувствием в голосе, спросил Петрищенко, длинный с лошадиным уставшим лицом. Командир бросил орлиный взгляд, полный мудрости и всеведения.

— Добреньким хочешь быть, Петрищенко? Фашистам уют готовишь, что бы было где голову сложить. А?! Тебя бы сейчас под трибунал, в назидание другим за твою доброту… Счастье твое — нет тут трибунала, ну да ладно, выйдем из окружения — рапорт напишу, пусть тебя на свет проверят, откуда ты такой добренький, из каких мест, каких кровей… Задача ясна?! -

резко заорал командир, стегая как кнутом, своим резким голосом. Бойцы не успели проорать дружно — так точно, как рядом с командиром появился невысокий, кривоногий человек в запыленной гимнастерке с кубарями в петлицах, но и со звездой на рукаве — политрук.

— Подожди, Сухорчук, трибунала нет, но советская власть всегда на месте. Иванов, Самойлов, забрать винтовку у бывшего бойца Петрищенко!

Очумевший Петрищенко сам отдал длинную винтовку образца 1895 года, так называемую "трехлинейку" и не зная куда дать освободившиеся руки, сунул их за ремень, тем самым неожиданно для самого себя приняв вызывающую позу. На все происходящее молча смотрели столпившееся у колодца бойцы, их запавшие от усталости глаза, худые лица ни чего не выражали, совершенно ни чего, кроме страшной усталости…

— Вверенной мне властью, как представитель полноправной советской власти в этом населенном пункте, за жалость к врагу и распространение пораженческих слухов, боец Петрищенко приговаривается к высшей мере социальной защиты — расстрелу! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!..

Последние слова политрука заглушил резкий выстрел, как будто сломали сухую ветку, только во много раз сильней. Петрищенко согнулся пополам и медленно повалился в мягкую густую пыль, сразу серея лицом. Политрук спокойно прятал свой дымящийся ТТ в кобуру, бойцы смотрели тупыми взглядами на лежащего в пыли Петрищенко, по лицу Самойлова бежали крупные слезы, оставляя грязные следы…

— Иванов, Петров, Кустенко, выполнять поставленную задачу! Бойцы, по-быстрому оправится, попить, набрать воды во фляжки и емкости, перемотать портянки, через полчаса выступаем! -

все так же бодро проорал командир. Проорав, покосился на политрука:

— А я и не знал, Федорченко, что ты стрелять в безоружных мастак…

— Демагогия, товарищ Сухорчук, демагогия. Дело не в Петрищенко, а в настрое бойцов. Они теперь злее будут и остерегаться…

Политрук был прерван подошедшим Петровым, мужиком лет так пятидесяти, с морщинистым заплаканным лицом и маленькими глазками.

— Товарищ командир, разрешите похоронить Петрищенко… Человек все же…

Командир вскинул небритый подбородок, но не успел ответить, как вмешался политрук:

— Вы что же, боец Петров, тоже хотите здесь остаться?..

— Ни как нет, товарищ политрук, просто жалко…

— Врага жалеете?! Кругом! Выполнять приказ командира, подготовить деревню к ликвидации! И что бы не одного сарая не осталось! Врагу!.. Ни сарая и ни бани!..

К командирам подбежал невысокий боец с перевязанной головой, сквозь грязный бинт проступало ржавое.

— Товарищ командир, пополнение!

— Какое пополнение, Захаров? Бредишь?..

— Ни как нет, товарищ командир, мухи перед глазами есть, а так все в порядке… Два десятка солдат с командиром, а с ними и девка, красивая, высокая и с винтарем не установленного образца, товарищ командир!..

К командирам и Захарову действительно уже подходил усталой походкой пожилой толстый командир в запыленной форме, сквозь густую пыль проглядывала одна шпала на петлицах. Командир и политрук непроизвольно вытянулись и доложили в очередь:

— Комроты три второго полка семнадцатой дивизии второй армии товарищ Сухорчук!

— Политрук роты три второго полка семнадцатой дивизии второй армии товарищ Федорченко!

— Вольно… вольно… не на параде и не в штабе… Моя фамилия Симовокин, комбриг отдельной… Только от всей отдельной два десятка бойцов и осталось…

Политрук принял к исполнению команду вольно, но все строжась лицом, попросил уточнений:

— Товарищ комбриг, какой армии, кто начальник штаба?..

Толстяк со шпалой в петлице запыленной гимнастерки устало поднял на политрука серые глаза с густой сетке морщин, некоторое время разглядывал настороженное лицо политрука и наконец усмехнулся.

— А, из этих, закидаем врага шапками на его же территории… Балаболка… Видать твоя работа? -

комбриг кивнул головою на лежащего в невдалеке Петрищенко и выкрикнул в сторону своих бойцов, перемешавшихся с бойцами Сухорчука возле колодца.

— Сидоров, Штамберг, ко мне!..

Подбежали двое бойцов, ярко выраженный крестьянин с хитрым полным лицом и интеллигентного вида длинный парень с голубыми глазами. Политрук на фамилию "Штамберг" еще больше построжел лицом и как бы невзначай положил руку на кобуру…

— Отнесите убитого за забор и прикройте его чем-нибудь…

— Товарищ комбриг! -

взвился тонкий срывающийся голос политрука.

— Вы мне всю агитационную работу на смарку!..

— Самойлова, успокой политрука! -

перебил нервного представителя советской власти в этом населенном пункте комбриг, и неизвестно откуда раздался негромкий выстрел. Пуля явно пролетела возле самого уха политрука и тот отшатнулся с побледневшим лицом…

— Успокоился, политрук? Слушай мою команду — бойцов по старшинству беру под свое командование. Самовольные расстрелы запрещаю. Выступаем через двадцать минут. Вопросы есть?

— Есть, -

негромко ответил комроты три товарищ Сухорчук.

— Товарищ комбриг, давайте обменяемся документами…

— Давай, комроты, давай.

На свет божий были извлечены красные командирские книжки, комбриг небрежно пролистал книжку поданную комроты, от политруковской отмахнулся, как от назойливой мухи. Комбриговскую же Сухорчук и через плечо ротного заглядывающий политрук внимательно изучили от корки до корки и нехотя вернули… Пряча книжку в нагрудный карман гимнастерки, комбриг поинтересовался:

— Еще вопросы есть?..

— Есть, товарищ комбриг! -

подал голос оживший политрук.

— Прошу вас показать мне ваш партбилет!

Комбриг удивленно уставился на дерзкого и неугомонного политрука. Затем усмехнулся и весело произнес, весело и с издевкой:

— Я бы тебе показал свой партбилет, сопляк, да боюсь ты на дыбы встанешь… Видишь ли, у меня за последние два месяца партвзносы не уплачены, ну ни как не могу догнать своего политрука, уж очень быстро драпает… Если бы мы на две недели немца опередили, как замышлялось, тогда бы и все в порядке с партбилетом было, а так… Еще вопросы есть?!

— Ни как нет, товарищ комбриг! -

хором проорали командиры, подхлестнутые гневными нотками в голосе комбрига.

Хохот, крик, какой-то шум отвлекли командиров от игры в "гляделки" — обернувшись, они увидели следующее — какой-то боец валялся в пыли, ругаясь матом и грозя кулаком, но явно не спеша вставать с земли. Подскочивший к командирам вездесущий Захаров пояснил ситуацию:

— Товарищи командиры, да это наш Яковлев хотел на девке, ну в районе грудей, гимнастерку поправить, а она его самбой и на землю, вот он и выражается…

Комбриг усмехнулся и собирался уже отойти от командиров, как политрук криво усмехаясь, попросил старшего по званию:

— Не познакомите с бойцом, уж очень метко стреляет, товарищ Симовокин?

Комбриг удивленно уставился на бойкого политрука, пожал плечами и выкрикнул:

— Самойлова, ко мне!..

С голубого вылиневшего неба светило яркое августовское солнце, от жары звенело в ушах, даже листва была понура и покрыта пылью, а боец Самойлова была одно загляденье — высока, статна, светлыми волосами короткой стрижки, выбивающимися прядями из-под пилотки с зеленой звездочкой, гимнастерка и юбка были опрятны и отряхнуты, только сапоги в густой пыли говорили о прошедшем пути… На простом деревенском суровом лице ярко выделялись темно-карие, почти черные глаза. Резко вскинув руку к пилотке, девушка доложила:

— Боец Самойлова!

— Какая Самойлова, это же Глашка Крюкова, мы же с нею с одной деревни… -

политрук вытаращил глаза и продолжил, забирая все выше и выше.

— …только она же ссыльно переселенная, их же в армию не берут, они же кулачье… враги…

Голос политрука взвился над деревней тонким фальцетом:

— Это же фашисты, товарищ Сухорчук, бойцы ко мне, тревога!..

И судорожными движениями скрюченных пальцев стал рвать непослушную кобуру. Комбриг удивленно переводил взгляд с внезапно взбесившегося политрука на своего бойца Самойлову и ни чего не понимал. Бойцы же дико бросали взгляды по сторонам, то же не совсем понимая что случилось, комроты Сухорчук отпрянул и стал наливаться какой-то нездоровой бледностью. Сама же Самойлова нервно хлестала взглядом по лицам стоящих перед нею командиров, а пальцы ее мяли ремень винтовки висящей за плечом, небольшой такой ладной винтовки с оптическим прицелом…

— Какая Глашка, ты что-то путаешь, политрук, это же Катя, мы же ее с сорокового все знаем, Катерина, ну скажи же ему, -

внезапно растерявшись, забормотал комбриг, мгновенно превратившись из командира в усталого немолодого толстого человека, заморенного всем случившемся — неправильно начавшейся войною, отступлением, неразберихой, отсутствием командования и приказов…

— Измена бойцы, это фашисты, бей их! -

бесновался в полной тишине политрук, все ни как не могущий справится с непослушной кобурой… Как вдруг где-то зажужжал очень громкий комар да не один, застучали тракторные двигатели, внезапно казалось появившиеся на околице деревни…

— Танки, танки, герман, тикай ребя, тикай!.. —

заорал изо всех сил неизвестно кто и сразу все пришло в движение.

Боец Самойлова сорвала с плеча винтовку и выстрелила в спину убегающему неизвестно куда политруку, ее выстрел не был слышен, так как куст разрыва танкового снаряда вырос над ближайшим сараем и грохот сразу заложил уши. Боец с части Сухорчука, худой, с заморенным лицом выстрелил в спину своему ротному, Петров схватился за окровавленный живот, а убитый Петрищенко взмыл в воздух…

Еще мгновение назад тихая деревня превратилась в ад. Выстрелы, взрывы, вспыхивающие как спички дома и сараи, рушащиеся деревья, рычащие казалось вокруг и везде танки с крестами, дикие надрывные крики, все смешалось в страшную какофонию… А сверху светило безжалостное солнце на вылинявшем голубом небе и с него поливали из пулеметов самолеты с крестами…

К вечеру комбриг Симовокин очнулся от тряски. Он лежал на какой-то телеге, очень сильно болел бок, видимо отлежал, и саднило, аж до рези в висках, от боли в ногах. Впереди, перед телегой, виднелась худая пятнистая спина лошади, но почему-то с рогами… Попытавшись приподняться, комбриг застонал и вновь упал на сено.

— Товарищ комбриг, не вставайте, не вставайте, лежите, вы в ноги и бок ранены, -

долетел до него голос Кати, бойца Самойловой… Или Глаши, Глашки, комбриг проваливался в черный омут безсознанья и потому никак не мог решить — кому принадлежит такой знакомый спокойный голос… Кате или Глаше… Когда-то он был маленьким, в матроске, а Глаша мыла пол и все норовила со смехом барчуку мокрой тряпкой по блестящим лаковым ботинкам мазнуть… Катя или Глаша, Катя или Глаша, Ка…

— Отмучился наш комбриг, -

негромко сообщил боец, бредущий рядом с телегой и державшийся за ее край. Боец Самойлова стегнула веткой вялую пятнистую корову и тоже негромко ответила:

— Отмучился… И хорошо… Скоро выйдем к своим… К своим…

1944 год.

…Девки стояли тесно прижавшись друг к другу, схватившись одною рукою за стоящую впереди, другою придерживая автомат… Правая нога была отставлена взад, все склонились вперед, став монолитом, единым целым, одним… Одним многоголовым телом, многоголовым, многоруким, многоногим…

Вспыхнул и как будто взорвался красным фонарь, стегнувший по глазам, нервам, чувствам… Резко ударило по лицу морозным воздухом, гул сменился в рев и многорукое, многоголовое, многоногое чудовище, вооруженное многочисленными автоматами, пистолетами, ножами, гранатами, взрывчаткой и умением убивать, выживать в морозном лесу без огня, питаться подножным кормом и выполнять сверхчеловеческие задания, вывалилось в черноту неба…

Вывалилось и развалилось на отдельных людей, единиц, девушек, каждая со своим характером, мечтами, привычками… Каждая со своей биографией, историей, судьбою… Но каждая объединенная в одно целое — отряд специального назначения резерва Главнокомандования Северного фронта. Элита, обученная не танцевать, не кокетничать, ни даже добиваться больших спортивных успехов… Элита обученная убивать… Пистолетом, ножом, автоматом, палкой, ложкой, руками, ногами, пальцами… Убивать и выживать в черном морозном лесу, в черном морозном небе, в черной морозной жизни…

Резкие, жесткие как наждак, ветер и воздух деранули по лицу, выбив слезу, сверху раздался хлопок парашюта, больно дернули стропы, внизу было черно, сверху было черно, и позади было черно… Звериным чувством угадывая налетающую землю, светящийся темно-синим снег, лежащий на елях, она подогнула ноги и проскочив сквозь жесткую мерзлую хвою, мягко приземлилась в сугроб. Щелчком правой руки сняла автомат с предохранителя, левой рукой сдернула мягко с шелестом падающий парашют с веток ели… Повезло, могла зацепиться на сосне, а у елки ветки всегда вниз… В тайге в Сибири, в лесах Белоруссии, и здесь…

Скомкав парашют и втоптав его в сугроб, она отстегнула ненужный пустой мешок и запасной парашют, подтянула рюкзак к спине…Готово… Вокруг была тишина… И темнота… Она когда неслась к земле засыпанной снегом, слукавила, как задумала, подтянула к себе передние стропы и слегка отлетела в сторону от общего предположительного места приземления… Сейчас главное сориентироваться — в какую сторону не надо идти… На небе закрываемым верхушками елей не было ни звездочки, темные низкие тучи, которые она только что пробила падшим ангелом, не пропускали ни луча от луны, на запястье светился зеленым компас, стрелка слегка дрожала, но вроде бы показывала правильно… Сориентировавшись на местности, она хрустнула в кармане плиткой шоколада без фольги и сунула кусок в рот… Горечь и сладость, как всегда почти незаметно, но обострили зрение, темно-сине-зеленые ели стали более контрастны в почти непроглядной темноте…

Надо идти… По ее подсчетам километров двести… По морозному лесу, по гористой местности… Сквозь снега, мороз, метели… Надо идти… Тяжело сделать первый шаг… Но надо… Теперь и без нее справятся, справятся, справятся… Уже через границу перевалили, Родина-мать освобождена, а других захватывать и страшное там сеять она не согласна… Надо идти, надо идти, тяжело только первые сто километров, а потом десантник привыкает, так шутил старшина Вершков, это еще в тридцать девятом…

Морозные ели, морозные кусты, морозные сосны, вон они где, сосны за которые она могла зацепиться, впереди внезапно показалась опасность… Она не видела ее, а просто почувствовала своим чутьем, которое ее не раз спасало, ее и тех, с кем она вместе освобождала Родину… от врагов… но теперь дорожки врозь… Опасность была впереди и немного вверху, кто-то замер-затаился на сосне, еще выше белел парашют, да-да, это парашют… На ногах у ней были не лыжи, а снегоступы, изобретение Севера, по тайге лучше шагать, чем скользить, лыжи сломать можно, об корень или камень, а снегоступы нет… Переступив неслышно за дерево и пригнувшись, она отстегнула предохранительный ремень на икре и освободила нож…

Впереди раздался шорох, затем негромкий шум упавшего в снег тела и какое-то сдавленное чертыханье… Она негромко, но отчетливо токнула по глухариному, так неуместному в темноте ночи, но что поделаешь — сигнал есть сигнал… Впереди сразу отозвались, тоже по глухариному, весело и два раза… Он думает свой… Интересно, кто это?..

Она вышла из-за дерева, скрывая лезвие ножа за рукавом ватной куртки защитного цвета, сверху маскхалат, хорошая куртка, на меху…десантная… проверенная в лесах Белоруссии, горах Кавказа, степях Украины…

— Самойлова?! -

шепотом удивился-обрадовался заместитель по политической части отряда специального назначения… Это были его последние слова, последние в этой жизни… Замполит тихо лег на снег, она, Самойлова уже как шесть лет, вытерла нож об маскхалат…

Ей не было жалко замполита капитана Ерохина… Но и не было к нему жестокости или сладости от убийства… Это были хищные звери, разрушившие их жизнь, поубивавшие в лагерях и братьев и отца… Она не писала домой, таилась, но глаза-то имела и видела, что вокруг происходит… Хищники они, как волки, а потому это просто как в лесу — или ты их или они тебя… Убежать нельзя…

Остановившись передохнуть после часа ходьбы точно на восток, она отломила еще кусок шоколада и отправила его в рот… Пожевала… Хотелось немного пить, но лучше потерпеть, потом не остановишься, а немного погодя она на спиртовой таблетке чай состряпает… Она вспомнила последние слова бати — спасись Глашка, затаись. Стань внешне как они, стань Катькой-комсючкой, и роди… Сохрани наш корень, корень Крюковых… Мы че, мы земля, о нас не думай… Роди Глашка, роди и вырасти, пусть наш корень будет назло им и дале жив…

Через двенадцать дней пути показались, как она и рассчитывала, разноцветные дома этого городка со сложным названием… Она повторила его про себя, по слогам заученное чужое слово, ни чего не говорящее ей… Ошибиться она не могла, все точно, это оно…

Забравшись на высокую сосну и замаскировавшись в ветках, она приступила к разведке. Через стекла замполитовского бинокля улицы, дома покрашенные в разные веселые цвета и редкие прохожие в незнакомой одежде, лежали перед ней как на ладони. После часового наблюдения, посовещавшись сама с собой, пришла к выводу — нужное ей здание находится вон под той высокой крышей, с флагом над крыльцом и нарисованным гербом на деревянной стене. Рядом с крыльцом стоял автомобиль, немного похожий на американский "Додж". Видимо тоже повышенной проходимости, на колесах намотаны цепи… Ярко блестел утоптанный снег, дети веселой гурьбой, все в мехах, прошли скорее всего из школы, вон то здание, а вон там магазин судя по всему… Она сглотнула голодную слюну, как не тянула свои запасы и замполита, но последние четыре дня она была без мяса, горячей пищи и на подножном корму… Мох, замерзшие ягоды, беличьи грибы на ветках… Охотится ей не хотелось, хотелось скорее дойти… Голова независимо от нее самой заработала по старому — вот сюда поставить пулемет, оттуда ударить группой, там заминировать… Встряхнувшись, она отогнала ненужные мысли… Эта страна не воюет… она им не враг… Значит в этой стране найдется и для нее место… Пора.

Соскользнув вниз по стволу, она мелкими перебежками, согнувшись и под прикрытием кустов, а потом и заборов, начала пробираться к нужному ей дому. Она не заметила, не увидела как за окном одного из домов, сжав обоими руками себе рот, что бы не закричать, смотрела на нее через три стекла пожилая женщина… Смотрела глазами полными ужаса… Некто с оружием в руках, в грязном рванном балахоне, мелкими перебежками крадется куда-то… Неужели война?!…

Перед тем как вскочить на крыльцо, она в последний раз окинула взглядом площадь — почта, здание их сельсовета или как его там, еще какой-то административный дом, снег, автомобиль. Пустота… Пустая площадь и три проглядываемые пустые улицы… Она сбоку взлетела птицей на крыльцо, перемахнув деревянные перила, хотя от голода ее покачивало и круги перед глазами, рывком распахнула дверь. И оказалась в теплом светлом коридоре…

Чисто вымытый пол светился досками, свет падал через три больших окна, расположенных слева, в конце коридора была железная дверь с маленьким решетчатым окном, справа вдоль коридора были четыре двери оббитые кожей, богато живут… Незнакомые слова немецкими буквами на табличках дверей, непонятно, куда ей… Придется в первую дверь от входа.

За первой дверью была большая комната, перегороженная посередине деревянным барьером. Большая и светлая, освещенная двумя большими окнами… За барьером сидел толстый молодой парень в синей форме и читал газету… Он вскинул глаза… Он открыл рот в немом крике… Он попытался привстать со стула… В его округлившихся глазах забился ужас…

Перед дежурным полицейским сержантом Густавом Свеенсоном стоял призрак. С худым, землистого цвета лицом, высокий и костлявый. Сжимая в руках автомат с нелепой круглой ручкой-обоймой… Как из русских фильмов-хроник… В рваном грязном мешке с дырками для ног и рук по верх грязного цвета униформы… Призрак прыжком преодолел стойку и выдохнув в лицо дежурному полицейскому чем-то нездоровым, давно не чищенными зубами и еще чем-то, вроде как ацетоном что ли, на скверном норвежском языке произнес:

— Я советский солдат. Я хочу плен. Ты давай еду и жилье. Я хочу жить твоя страна.

Густав знал норвежский, как свой родной шведский, но знания эти ему не пригодились — он упал в обморок с деревянным стуком. За окнами светило уже низкое солнце, через площадь бежало несколько человек в штатском, полуодетые, сжимая в руках охотничьи ружья… Сейчас их можно свалить одной короткой очередью, кучей бегают. Болваны, подумала она, с интересом вглядываясь в происходящее на площади. Где-то позади полуодетых мужчин с ружьями бежала размахивая руками какая-то пожилая женщина…

— Здравствуйте, меня звать Громов Николай, по местному Николя Громофф. Теперь все будет хорошо, -

перед ней стоял улыбаясь отличными зубами мужчина, высокий и плечистый, в хорошем костюме, держа в руках серую шляпу и поставив на пол желтый чемодан.

— Вы… вы русский?..

Да, Екатерина или вас лучше называть Глафира?

Она отрицательно покачала головой.

— Я привыкла к имени Екатерина, Катя… Отвыкнуть будет трудно, да и нравится оно мне… А вы кто?

— Я представитель местной русской диаспоры, мы поручились за вас и поможем вам получить все надлежащие документы.

— Так я… я теперь… я теперь могу отсюда уйти?! -

она обвела рукою комнату, но имея ввиду большее — военную базу под Стокгольмом, где ее держали вот уже без малого три месяца и почти ежедневно допрашивали…

— Конечно, ведь вы находитесь в свободной стране.

— А я все думала, когда меня бить начнут, -

горько усмехнулась Екатерина Самойлова. На что Николай удивлено вскинул брови вверх.

— Бить?! Вы что-то не то говорите…

— То, то… Три месяца меня допрашивали, задавая одни и те же вопросы и более всего их, допрашивающих, интересовало — какое у меня задание…

— Это недоразумение. Теперь все будет хорошо. Я принес вам одежду, вот в этом чемодане, наши женщины собрали деньги и купили. Я выйду, а вы переодевайтесь… Хоть вам и идет форма шведского солдата, но думаю, что штатское да еще и женская одежда вам будет больше к лицу…

Она посмотрела на себя в небольшое зеркало в ванной комнате. Вроде бы все в порядке. Только вот эту шляпку непонятно как одевать… Она не знала — где у шляпки перед, а где зад…

ПРАГА.

Во второй половине января в Центр стали подтягиваться хиппи, бьютефел пипл, растаманы, люди Рейнбоу Фемели и прочий волосато-дредастый сброд со всей Европы и даже окружающего Европу, мира. Пограничники на переходах и в аэропорту попытались вначале задавать какие-то глупые вопросы типа — есть ли деньги для проживания в Чехии у всех этих веселых людей, хотя какое их дело — есть или нет? Где будете жить — хорошо хоть не спрашивали — с кем! Ни какого такта у цивилов, козлы любопытные… Но все эти разноцветно одетые, увешанные бусами и различнейшими украшениями, с улыбками растянутыми до ушей и глазами с легкой дибилинкой (последствия курения наркотических веществ!), естественно предъявляли любознательным чиновникам запретительного ведомства — не пущать! стандартное приглашение от Центра помощи и развития гуманитарных идей шестидесятых годов. В котором черным по белому было написано на чистом чешском языке — питание, жилье и медицинская помощь в случае надобности гарантированы… Почесав стриженные затылки и брюха с булькающим там пивом, пограничники и чиновники со вздохом пропускали всю эту андеграундную асоциальность, наркоманию и преступность. А что поделаешь? ни чего не поделаешь, у этих негодяев все документы в порядку… И ни кто из этих хранителей правопорядка и законности не сортировал всю эту… нечисть, чиновникам и пограничникам было все равно — с богатого Запада прут или с бедного Востока.

В Центр стягивались все свои для проведения огромнейшего фестиваля "ХИППИ ЖИВЫ!!!". В программе семидневного мини-Вудстока 2000 предусматривалось буквально все! Сейшена многочисленных команд хиппового уклона и продажа агитационной литературы, массовые знакомства друг с другом и обсуждение мест отдыха хипов от цивилизации, обмен знаниями в области различнейших ремесел и умений… Показ культовых фильмов, всех этих всем наизусть известных, но тем не менее все еще любимых "ХАЙР", "ЕЖИКИ В ТУМАНЕ", "ЗАБРИЙСКИ ПОНТ", "МАЛЫШ И КАРЛСОН ЖИВУЩИЙ НА КРЫШЕ", "ИЗИ РАЙДЕР", "ФЛЕШ БЛЕК", "БРЕМЕНСКИЕ МУЗЫКАНТЫ" и конечно суперфильм всех народов про первого хипа — "ИИСУС ХРИСТОС — СУПЕР СТАР"… Широкая распродажа по супер сниженным ценам хиппового шмутья! Ремесленных изделий изготовленных самими хипами!! Выставка изобразительного и всякого другого искусства!!! Торжественное открытие Церкви Джинсового Бога Святого Духа!!! И к тому всему этому еще и театры, фокусники, жонглеры и чревовещатели… Кантриисполнители и фольклеротувинсковытели… Программе мог позавидовать любой международный фестиваль типа "МОЛОДЕЖЬ МИРА В БОРЬБЕ ЗА ЗЕЛЕНЫЕ ОГУРЦЫ!". Алекс подвел черту — нашим фестивалем им всем в жопу! Нура рассмеялась, Слави вскинул брови и бороду, Диди пожал плечами и тоже расхохоталась, а Володя-Борода уточнил — тупым концом…

Сверху, а откуда, если не сверху? падал снег большими разорванными хлопьями, пытаясь укутать хоть что-нибудь перед тем как растаять. Среди корпусов и цехов бывшего пивоваренного завода мельтешила и суетилась чертова уйма разноцветно одетого народа. Три пустующих цеха-ангара были превращены в самое короткое время в гостиницу хиппового образца — из металла по длинным сторонам цеха были возведены основы трех этажей с лестницами, перекрытия были из тонких бетонных плит, во общем-то идущих на забор, но снизу усиленных швеллерами, так что надо надеяться, что ни кто не провалится. Перегородки комнат размером три на четыре метра были из легкого гипсолита и общими силами членов Центра усилено разрисованы в различнейшие цвета и на различнейшую хипповую тематику. На каждом из возникших этажей был оборудован санблок — душ с десятью кабинками, туалет без разделения по половому признаку и тоже на десять кабинок, посередине цехов между этажами от бетонного пола до стеклянной крыши возникли изумительнейшие дворы с диванами, столами и креслами. С длинных балконов, что тянулись вдоль двух этажей с обоих сторон цехов, на которые выходили двери комнат, кстати без замков! и окна, можно было любоваться общим видом. Куда там архитекторам тридцатых — воздвигнутое за пару недель с помощью приглашенных квалифицированных сварщиков и не квалифицированных хипов, поражало смелостью решений и традиционностью — для средиземноморья, всех. Разноцветные перила балконов, сразу украсились различнейшим сохнущим бельем, сушащимися спальниками, одеялами, пеленками и носками, многочисленные собаки, десяток ручных ворон и попугаев, с сотню диких детей, десяток котов и кошек, пару котят, даже одно пони! Веселые прикиды, стук бонгов и звон гитар, то и дело разлетающиеся под ногами многочисленные бусы и феньки, свист флейт, крики на всех языках Европы, и не только Европы!.. это было нечто… Такого Вавилона, только в хорошем смысле слова, в хорошем, Слави не видел даже в больших и интернационально-космополитичных сквотах Амстердама.

Возникали различнейшие проблемы, возникали и сразу лопались, как мыльные пузыри. Как кормить эту огромную кучу народа? Ни чем, чем кормить было навалом — за период работы Центра были накоплены основательные запасы того-этого, а вот как?.. Решение подсказала Диди — через клуб кормить эти почти три тысячи человек мы будем двадцать четыре часа в сутки и все равно не успеем покормить всех, а потому — и в каждом доме, бывшем цехе-ангаре появилась кухня. С электрическими печами, благо этих самых печей было хоть завались, вывезенные совершенно бесплатно с одного обанкротившегося ресторана. И герлы-добровольцы, вооруженные огромными кастрюлями и черпаками, все из того же ресторана, два раза в день быстренько соображали что-то вроде "гуляш по хипповому", зимний вариант — соевое мясо, крупы, немного замороженных и размороженных овощей, кетчуп… И в тарелки, розданные по комнатам, можешь не мыть — тарелка твоя. А с тарелками теми хипня кто за стол в импровизированном дворе под стеклянной крышей, кто в свою комнату — все теплей и уютней, а кто и в чужую — в гости. Голодных не было. А утром кофе-какао и бутерброды, зрелище двадцати-тридцати герлушек с ножами вызывало умиление — полчаса и весь хлеб, сыр и все масло были рассортированы на бутерброды, овощные консервы розданы, дети получили яблоко-апельсин, какао-кофе налито и выпито, и все разбежались по своим делам. Естественно, кое-кто терял свою посуду, и даже может быть нарочно — ну что бы не мыть, но… в каждом цехе был оборудован по примеру Рейнбоу Фемели "Уголок растерянного". Где все эти хитрецы и могли обнаружить свою, так и не вымывшуюся тарелку или кружку.

Слави большую часть времени почти всего фестиваля, как ни странно, провел не в организационных заботах, а в оттяге болтовни и общения с пиплами-хипами-фольком-герлушками. Налаженное хозяйство, под руководством пока еще горящих молодых членов Центра и просто хипов обоего пола, крутилось само, как хорошо смазанная машина. Не требовалось даже общее руководство… Другой бы обиделся бы, а Президент Центра совсем даже ни чего, ни чего…

Для первого богослужения силами Диди, Нуры и остальных герлушек, на скорую руку был оборудован временный храм Церкви Джинсового Бога Святого Духа в одном из пустующих помещений, так как первая цилиндрическая церквушка всех желающих не вместила бы. Слави буркнул — останется для внутренних нужд. Хипня установила огромнейшие щиты, на них фотографии и плакаты мучеников и апостолов новой Церкви, все украсили психоделичной росписью флюросцентными красками, мелкими цветными лампочками, бумажными разноцветными цветами, свечами и гроздьями бисерных, стеклянных и всяких других бус и фенек. Вышло даже ни чего — мило, по-хипповому и торжественно-радостно. Как буркнул Алекс — православно-будистский передвижной цирк, за что получил кулаком в бок от своей же Нуры. Алтарь так же наспех был сколочен из досок и обтянут синей джинсой, новой, но состаренной хлоркой, над алтарем была огромнейшая позолоченная рама, густо украшенная лепниной, а в раме свободно колыхалась, от спрятанного за нею вентилятора, занавеска-незанавеска и все из той же джинсовой материи — голубой, линялой, напоминающей и знойное небо, и потрепанные джинсы, и явно символизирующие Святой Дух. Образцом послужил алтарь все с той же первой церквушки. Уходя из храма и косясь на Нуру, Алекс съязвил — почем опиум для народа, но Слави успел выкрикнуть вслед — проситься будешь, кайся!..

На третий день фестиваля состоялось первое богослужение под торжественный рев и хрип Джоплин, в Храм набились все, кто смог войти, остальные же стояли огромной толпой за настежь распахнутыми дверями. Каждый держал в руке свечу, в позолоченных курительницах купленных в Сану-Бабу на Михалской улице, курился не ладан, а гашиш с марихуаной, дым перемешивался с дымом благовоний… Слави одетый во все джинсовое, голубое-линялое и расшитое разноцветными нитками цветы-зелень, стоя возле алтаря воздел руки и воцарила тишина.

— Фолкс, я не самозванный патриарх, просто пользуясь отсутствием Еба нашего будущего патриарха, который прикатит на настоящее открытие Церкви Джинсового Бога Святого Духа, когда мы ее построим, сейчас же он просто немного приболел, ну герла у него молодая, сами знаете, ну и так как я почти дольше всех из числа присутствующих дымлю травкой на этом свете, взял слово и хочу сказать не сильно много и не сильно долго. Апостолы нашей Церкви Джинсового Бога Святого Духа жили сами веселясь и были бы не рады, если бы мы все начали скорбеть, плакать и рыдать, склоняя головы в печали и посыпая ее пеплом от джойнотов… Мы собрались не на похороны! Апостолы наши жили греша, но не были грешниками, но и не были святыми, они были такими же как мы, но первыми. А первыми всегда быть трудно!.. Мы собрались не скорбеть, а праздновать, так возрадуемся фолкс Господу нашему, что держит над нами свою мозолистую от трудов длань, Господу нашему Джинсовому Богу Духу Святому, возрадуемся и воскурим ему по джойнту, а кто не курит, просто возжет-вознесет наш дым желаний!..

И три с половиной тысячи тонких струек дыма — от свечек, джойнтов и палочек, слились в единое символизируя единение духа святого и детей его, волосатый народ… А со стен-щитов смотрели на паству хипповую апостолы и мученики, положившие на алтарь лаф, пис, фридом свои жизни, из скрытых репродукторов гремели божественные слова о цветах, любви, свободе, дальних трассах и конечно о боге!.. Заключительными аккордами загремела "Дайте миру шанс", почти все присутствующие подхватили слова:

— Гив пис шанс…

Сошедший с амвона Слави склонившись к уху Диди, прошептал — а то сами возьмем.

Сидя в клубе за столиком в своем собственном кресле, всего слегка напоминающим трон, Слави наслаждался царящим вокруг него безобразием — волосатые сновали, болтали, курили, пили и пели, целовались — делай любовь, а не войну! обменивались адресами, участвовали в работе фестиваля, одним словом ЖИЛИ!!! Все основные сэйшена проходили в огромнейшем цехе, где когда-то пиво разливалось по бутылкам, молодежь там перед фестивалем отгрохала сцену, туалет, бар и расставила столики для желающих отдохнуть от плясок, а потому в клубе была относительная тишина. И покой, только из-под потолка приглушено неслось через репродукторы происходящее в том самом цехе-сэйшензале. Слави улыбался в бороду и со слезой в глазе, в левом, посматривал вокруг.

— Ну что, морда, доволен? -

грубовато, но ласково поинтересовался Алекс по-русски у Президента. Тот усмехнулся в ответ:

— Тогда уж борода, так как на морду бритую ты тянешь…

— Нет уж, Борода у нас Володя, вон за стойкой только что был, а сейчас вместо него какой-то молодой с дредами пиво разливает… По-моему фестиваль удался…

— По-моему тоже… Как думаешь, Диди, не отмочить ли нам в последний день года что-нибудь грандиозное, ну у тебя опыт богатый, насчет демонстраций-акций, как думаешь? -

перешел на английский Слави и положил свою ручищу, да в общем-то и не сильно ручищу-то, но все же, на тонкую кисть Диди. Та улыбнулась и поинтересовалась:

— А что ты именно имеешь в виду? Поход на парламент или захват местного Кремля с Гавелом?

— Да нет же, конечно нет, -

поморщился Слави и подмигнув Алексу, продолжил.

— Мы хиппи люди мирные, миролюбивые, что-нибудь вроде несанкционированного похода сквозь морозную Прагу на заснеженную Кампу с раздачей джойнтов детишкам под лозунгом — Мы есть, привет с Вудстока, мы пришли за вашими дочками и сыночками, нас бы вполне устроило бы…

— Бить не будут? -

деловито поинтересовался Рендол, скручивая очередной шедевр джойнтоверчения. Алекс высокомерно хмыкнул:

— По моим подсчетам нас здесь примерно три тысячи четыреста с лишним человек считая местных, по-моему устанут бить, особенно если позвонить тем немногим журналистам, которые нас любят, ну и на "ти-ви", они на "жаренное" как мухи на говно…

— Слави, пойдем оттянемся на сэйшене? -

не выдержала умных революционных разговоров Диди. Президент пожал плечами:

— Так ведь и отсюда слышно, милая моя…

— Ты старый русский гризли! Или пошли вдвоем или я пойду одна!

— О,кэй, о, кэй, видишь Алекс, какой шантаж, сразу видно — темное гринписовское прошлое…

Получив пару раз по спине от любимой и сопровождаемый смехом и гнусными комментариями о мужском достоинстве от Алекса, а от остальных присутствовавших за столом сочувственные взгляды, Слави отправился на сэйшен. И действительно — пятый день на исходе, а кроме спича, открывшего фестиваль, там он и ни разу и не отсвечивал… Все дела, все заботы, то с одним надо пыхнуть, то с другой поговорить, то с третьим обменяться воспоминаниями об тех многочисленных летах любви, что остались за плечами… И с четвертым обсудить все те многочисленные лета любви, что ожидают впереди.

На дворе было бы темно, если б не разноцветные лампочки с удовольствием развешанные Романом и его бандой по мелкому ремонту Центра, по всему пространству между цехами, ангарами, складами и основным корпусом. Множество возбужденных людей в разноцветных шмотках всех времен и всех народов сновали в различнейшие стороны и куда попало, краем глаза Слави отметил и несколько лысых, судя по шмоткам видимо будисты-кришнаиты-даосцы прокрались… Ну и хрен с ними, все цветы должны цвести, фестиваль кончится и выгоним к чертовой их матери на восток… Мороз совсем не чувствовался, хотя уши щипало, под ногами была жижа бурого цвета, но неглубокая, большая часть давно уже втоптана в асфальт… Диди весело перекрикивалась с какими-то знакомыми герлушками встреченными невдалеке от новоявленного жилого дома номер два, мелькнул Давид с развевающимися кудрями и в какой-то бешенной расцветке рубахе, как там пан Милан в своем внезапном оплачиваемом отпуске, а Сысоп с Мартином, неделю уже их не видел, интересно, здесь они оттягиваются или дома прохлаждаются, скоро весна, надо шмотки забрасывать в "секачи", народ назад принимать, пан Бартл что-то с регистрацией тянет…

Драйв, бешено мигающие огни и децибелы оглушили Слави и Диди, следом ввалились Алекс, Нура, Рендол с какой-то герлушкой из числа прибывших на фестиваль, на сцене бесновался новоявленный мессия от рока в сопровождении смеси Ролингов с ДжетРо Тал, волосатая публика была уже в последней стадии вруба — еще пара аккордов, пара пассажей и все!.. Энергия неагресивности, помноженная на выкуренное и собственный менталитет сделают свое черное дело — вся эта международная хипня просто возьмет и улетит на луну без ракет и скафандров!.. Пробив стеклянную крышу цеха… Да фолкс, это вам не дискотека напарфюрменная со всеми этими — хип-хоп-хуп-хап и прочее!.. Это наше, родное, волосатое!!..

Слави не выдержал происходящего, всего этого ревущего-шепчущего, сверкающего-блестящего, дымящегося-поющего, бьющего по ушам-глазам-нервам, и ринулся в самую гущу народа, волокя следом Диди, по пути выделывая какие-то сумасшедшие па из далеких семидесятых, но явно с удовольствием. Рядом извивалась молодой ведьмой на костре желаний Диди, где-то невдалеке скакал юнным ковбоем старый Алекс, рядом тряслась Нура, а там еще, и еще, и еще, знакомые и незнакомые, но все равно родные и приятные фейсы, с гривами разного цвета волос, общий вес бус на единицу площади превосходил массой ювелирно-бижутерийный отдел крупного супермаркета…

…Воткни в свои волосы цветы и отправляйся в Сан-Франциско…

Если Сан-Франциско далеко, то отправляйся куда хочешь,

Так как Сан-Франциско всегда с нами,

Нам плевать что прошло тридцать лет

И что все эти стриженные в галстуках не один раз нас похоронили!..

Воткни цветы в свои волосы и отправляйся по миру —

Пусть все эти стриженные и гоняющиеся за успехом

Позавидуют твоей беззаботности,

Воткни цветы в свои волосы и возьми с собою подругу, друга,

Любимую, любимого, отправляйся на луну, на солнце, на звезды,

Пусть зарабатывающий на двухнедельный заезд годом работы

Завидуют вашему вечному счастью, нашему вечному счастью,

Воткни цветы в свои волосы и отправляйся в свой Сан-Франциско,

Вот увидишь — там тебя уже ждут твои друзья,

Мы все воткнем цветы в свои волосы

И все отправимся в Сан-Франциско,

В свой Сан-Франциско, в котором совсем нет места,

Всем стриженным, жадным, агрессивным не любящим цивилам,

Воткни цветы в свои волосы и отправляйся в Сан-Франциско,

В Сан-Франциско, в Сан-Франциско, в Сан-Франциско…

Такого Прага не видела еще не разу. На машине времени из далеких шестидесятых прилетел на заснеженные и слегка замороженные улицы кусок Вудстока… Три с половиной тысячи хипов, разодетых с изысканностью перемешанных театральных гардеробов и этнографических музеев, разбавленные костюмами из циркового реквизита и украденным у народов мира, у всех этих — тибетцев и финнов, цыган и африканцев, индийцев и украинцев, приправленное милитаристическими элементами из далекого прошлого — ботфорты, шляпы, перья — только доспехов не хватало!.. Вся эта разноцветная, разноязыкая, разномастная масса волосатого народа, тем не менее спаянная чем-то неощутимым цивилами, какими-то бредовыми не модными псевдоидейками о какой-то там любви что ли и прочей чепухе, включая нестяжательство, толерантность, неагресивности, пацифизм и добровольную бедность(!), валила по улицам Праги… Грубо нарушая общественный порядок, правила движения и правила поведения, не имея на это разрешения и полностью игнорируя чешские законы, чешскую полицию и желания местных жителей… Сопровождали это несанкционированное мероприятие, направленное на принесение вреда окружающим людям автобусы ти-ви и полиции в полной боевой готовности — в дубинами и камерами, в непростреливаемых доспехах и с диктофонами-микрофонами… И только глупые туристы улыбались стоя на переполненных тротуарах, не понимая всей опасности происходящего. Где же еще такое увидишь, когда еще такое увидишь, не все же захватили шестидесятые, не к ночи будут спомянуты, не все же жили во Фриско и Париже, Лондоне и Чикаго, Берлине (Западном конечно!) и Амстердаме той поры!.. А тут!!! Смотри и любуйся, вот кто раскрепостил общественное мнение, вот кто ввел в обращение травку и нудистские пляжи, вот кто упростил взаимоотношения между полами, вот кто реабилитировал гомосексуализм, снял с женщин бюзики, а с мужчин галстуки!.. Так вот она какая — фрилаф, дрогс, рок-н-ролл!.. Так вот кто нам запустил наркомафию, ЭЙДС и терроризм!!! Так вот как все это выглядит…

Звенели на промороженном воздухе струны расстроенных гитар и хрипели не умирающие звуки всем известных песен, было весело, возбужденно, радостно и чуть тревожно, как всегда в такие минуты казалось — еще чуть-чуть и мир будет наш, еще немного и все эти цивилы врубятся в лаф энд пис, фри, рок-н-ролл… Молодости всегда свойственно заблуждаться, выдавать мечты за действительность, и глядя на возбужденные лица, на возбужденное лицо любимой, переглядываясь с довольным, но слегка ироничным Алексом и осознавая, что и сам тащит такую же мину на фейсе, Слави думал только об одном… Лишь бы хватило у чешских полисов чувства юмора не воспринимать происходящее как начало новой революции и ограничиться только сопровождением огромнейшей, растянувшейся на пару километров, колонны хипов…

— Как думаешь, Диди, бить будут? -

деловито, но с лукавинкой, поинтересовался Слави у подруги. Ты фыркнула с позиции более опытного участника различнейших неразрешенных акций:

— Пусть только попробуют! Вон нас сколько, да и журналистов навалом…

— А может они только и ждут, для поднятия тиража, а?!

— Сам такой! -

безапелляционно заявила подруга по цветочной революции и посильней-покрепче подхватила под руку старого скептика.

Кампа была как всегда зимою заснежена и пустынна, но сразу закружились хороводы, задымили джойнты и мусорницы, вновь захрипели на морозе песни, веселье продолжалось и било через край, но Слави было грустно… Может быть отсутствие летнего солнца, зелени и цветов играло свою роль, кто знает… Пляски хипов в зимних шмотках по заснеженной прошлогодней траве уж очень сильно напоминало об ушедших годах… И о тех, кого уже нет с нами и ни когда не будет… Хотя конечно еще будет и солнце, и зелень. И все, все, все остальное… Но френдов не вернешь… Воткни цветы в свои волосы и отправляйся…

— Алекс, ты не хочешь себе ни чего воткнуть в волосы?

— Слави, если бы ты не был мне друг, я бы тебе так ответил!..

— Алекс, Алекс… Диди, Алекс у нас старый, дед уже…

— Сам ты старый, вон полбороды седой…

— Это иней…

ЛЭНГЛИ.

Мелкий нудный дождик, зарядивший сразу после прихода Санта Клауса, сменился таким же мелким снегом, колючим и хрустящим. Окна кабинета Джеральда Маклина-младшего выходили во внутренний двор, согласно неписаной субординации, неписаной, но тем не менее беспрекословно соблюдавшейся вот уж без малого почти полвека. Джеральд достал из яркой коробки, лежащей перед ним на бескрайней полированной доске письменного стола голубую таблетку, небрежно бросил ее в рот и запил из хрустального стакана пузырящейся и искристой минеральной водой. Ни чего не поделаешь — возраст, и надо следить за своим здоровьем, если хочешь и дальше приносить пользу обществу за очень и очень приличный оклад… Запищал зуммер внутреннего телефона, отвлекая Джеральда от собственных мыслей — шестьдесят шесть лет, здоровье, оклад и прочие важные вещи, отвлекая и возвращая к суровой действительности, к работе начальника аналитического отдела СиАйЭй или как их называет потенциальный противник, не смотря и на прошедшую там Перестройку, ЦРУ. Медленно потянувшись длинным и сухим пальцем к кнопке, Джеральд еще успел додумать мысль насчет Санта Клауса — в этом году этот старый маразматичный дед был несколько жадноват на подарки для него…

— Ну что там случилось, русские начали войну? -

позволил себе дежурную шутку Лэнгли Джеральд Маклин-младший, бригадный генерал прошедший Вьетнам, Афганистан, Камбоджу и еще два десятка стран, только не в форме, а именно с плащом и кинжалом, как нас изображают эти писаки из газет.

— Шеф, к вам просится ваш любимчик, -

голос секретаря и некоторая фамильярность в обращении подразумевали всего лишь девять лет совместной работы в этом здании. Говорила секретарь Джеральда — Крис.

— Давай сюда этого паршивца, -

проворчал бригадный генерал, сразу входя в роль старого ворчуна, но имеющего любимцев.

Дверь распахнулась и так же бесшумно закрылась, а на ковре кабинета — серого с коротким ворсом, застыл в довольно таки небрежной позе Арчи. Это действительно был любимчик Джеральда, который совершенно не нравился ему, но Джеральд давно уже понял — современный мир устроен совсем не так, как тридцать или даже двадцать лет назад. Самолеты-шпионы, агенты ползущие на животе и прочая кино-чепуха давно уже устарели. Вот такой яйцеголовый, с хвостом жидких вьющихся волос, схваченных черной резинкой как у маленькой девочки, с небрежно распущенным узлом галстука и в дорогом помятом костюме от Версачи, вот такой яйцеголовый и может принести гораздо больший вред, сидя возле компьютера и на первый взгляд ни чего не делая… Арчи был гением. Гением аналитики и компьютерной техники. В последнее время в их Фирме появилось не мало гениев, внесших совершенно свежую струю в старое шпионское ремесло, но этот был всем гениям гений! Джеральд даже сделал небольшое усилие и привстав, изобразил изо всех сил радушие:

— Садись парень! Рад тебя видеть, что нового?

— Шеф, в последнее время эти русские как-то странно зашевелились, закопошились, забегали как тараканы, -

сообщил Арчи падая в мягкое кресло и бросая в рот очередной пластик жевательной резинки.

— Ну-ну, поподробнее, поподробнее, -

поощрил Арчи бригадный генерал в костюме от Хуго и растянул губы в улыбке аллигатора. Арчи воодушевленный словами и улыбкой шефа, продолжил:

— Я сравнил донесения наших агентств со всех столиц Европы, Западной и Южной, и отовсюду одинаковые сведения — русские кого-то ищут…

Арчи позволил себе паузу — его отношения с шефом разрешали такие паузы, шеф еще шире улыбнулся, показывая отличные мосты из белоснежного фарфора.

— Я позволил себе пробежаться по сообщениям наших агентов, естественно — по которым я мог и имел право пробежаться, -

тонко улыбнулся Арчи, на что Джеральд склонил голову — естественно. Любимчик генерала продолжил, с удобством расположившись в кресле и перекинув ногу на ногу, демонстрируя темно-синий носок и не переставая жевать свою резинку:

— И вот что я вытянул из своего ящика — русские начали огромную, массовую, с обхватом почти всей Европы, операцию, связанную с поисками то ли кого-то, то ли чего-то. Операция под контролем на самом верху, как явствует из перехваченных и расшифрованных радиограмм. Я попросил допуск к сведениям группы "А" и получил его. Естественно, все выданные мне сведения были обезличенны и несли нейтральный характер…

Естественно, согласно склонил голову Джеральд, еще не заинтересовавшийся словами Арчи, но может быть все еще впереди?..

— Из донесений наших агентов, завербованных в рядах потенциального неприятеля, я почерпнул следующее — какой-то парень сбежал из России, хотя из нее сегодня можно выехать и на атомной подводной лодке, парень имеет какие-то секреты, почему-то прячется среди подонков — ну андеграунд, сквотеры и прочая шваль. А русские его усиленно ищут. Но запретили контакт с ним в случае обнаружения. Кто на него выйдет — обязан сообщить в Центр, шеф. Все это странно и я подумал…

Тут Арчи позволил себе еще одну паузу и что бы его поощрить, Джеральд дважды кивнул головой — ну-ну, давай-давай парень, продолжай!.. И Арчи продолжил:

— У меня мелькнула мысль — может этот парень имеет что-то такое, что нам пригодилось бы? Ведь недаром русские его так усиленно и широко ищут… Мне кажется, что было бы совсем неплохо опередить их, как думаете, шеф?..

Джеральд мгновенно просчитал все плюсы и все минусы предположительной операции, хм, действительно, с чего такая свистопляска? с чего такое рвение — если бы этот парень был бы из их, как они там говорят — Конторы, то он бы давно уже прибежал бы к нам…В одиночку играть такие игры дураков нет. Если не с Конторы — то почему Контора его ищет?.. Что за секрет уволок этот парень?.. И почему прячется в трущобах и среди подонков?..

— Арчи, у тебя светлая голова, я сейчас задам тебе три вопроса, ну как в типичных русских сказках, а ты постарайся ответить на них кратко, но емко. Наиболее емко, как только можешь… Вопрос первый — сколько резидентур русские бросили на поиски этого парня?

— Все шеф. Все Западно и Южно европейские. От Норвегии до Сицилии. Исключение, и я думаю временное — Исландия, Мальта и Кипр. На днях я думаю и там подключатся к поискам, так как увеличился поток радиограмм на эти страны из Москвы.

— Неплохо, неплохо Арчи. Вопрос второй — почему этот парень играет свою игру в одиночку? Он что, идиот, супермен или что?..

— Шеф, я думаю все гораздо проще. Он просто не знает, что его ищут, иначе давно уже прибежал бы к нам.

Стараясь не показать удивление (мягко сказано) от такой парадоксальной мысли своего любимца, шеф поинтересовался:

— На чем основано такое предположение, Арчи?

— На анализе, шеф. Я проиграл на компьютере все ситуации и ящик выдал мне только одно решение с допуском девяноста двух процентов — если парень существует, а он существует — иначе бы его не искали, если он жив, а он жив — иначе не стоит за поиск и браться, то он просто живет где-нибудь себе спокойно и не знает, что его ищут все русские Иваны Бондовы.

— Неплохо-неплохо. Вопрос третий, Арчи. Как ты думаешь, что он такого уволок, что взвилась вся, как ты утверждаешь, а я тебе верю, вся резидентура русских в Европе? Ведь основные секреты всем известны, неизвестны только детали, которые и делают секреты секретами… И в последнее время вроде бы ни один из секретов — я имею ввиду совокупность деталей секретов, не исчезла из рук держащих их… Ни лекарство от рака, ни инопланетяне, ни самолет-невидимка два, ни получение золота из фекалий морских рыб, -

позволил себе шутку Джеральд, на которую Арчи отреагировал лишь поднятием уголков губ.

— Ну что скажешь на это, Арчи?

— Я думаю, шеф, с учетом той небольшой порции информации, уже освоенной мною, парень возможно владеет чем-то таким, о чем и сам не догадывается…

Джеральд Маклин-младший не удержался и вытаращил глаза на своего в три раза младше подчиненного. Тот сидел невозмутимо, не спуская своих пытливых карих глаз с шефа. Черт побери, мальчик начитался фэнтези — сам ты старый дурак, молча обменялись мнениями друг о друге, шеф справился со своими глазами и вернув их на должное место, кивнул — интересно-интересно, продолжай-продолжай.

— Я проиграл тысячи и десятки тысяч вариантов… Скорей всего парень действительно не знает, чем владеет… Я не думаю, что это дискета или чемодан с килограммами макулатуры, он бы давно или бы понял или бы выбросил ненужное ему… Понял бы секрет секрета… Я же думаю секрет скорей всего в нем самом, шеф.

— В нем самом?! -

Джеральд вновь не справился с собственными глазами — старею, и даже попытался от неожиданности предположения подчиненного привстать.

— Да шеф, я думаю так и есть. Парень сам является по каким-то причинам ценностью или может быть носителем какого-то секрета, о котором он и сам не знает. Что именно — я не знаю. Мало информации. Может быть на его имя упрятано в швейцарских банках золото коммунистической партии или ему вшили чип с полным перечислением наших сенаторов, работающих на русских, ну или он просто внук последнего русского царя Майкла… Я не знаю. А может быть и такое, о чем мы даже и не можем догадаться…

Джеральд смотрел на своего любимца потрясенный, не находя слов для восхищения. Да, парень мог бы далеко пойти, если бы не его хвост, если бы родился бы в другой семье и был бы хоть немного не так темнокож… Ну и не столь яйцеголов. В Фирме умников держат, но не любят.

— Ну что же Арчи… Я думаю, нам нужно заняться этим делом. Набросай мне, на одну страницу, записку для Директора и мы вырвем из него и людей, и средства. Операцию назовем, -

Джеральд пожевал тонкие старческие губы и широко улыбнулся.

— …назовем "Наследник Майкла". Просто и загадочно. Только Арчи, договорились, -

Джеральд заговорщицки подмигнул отвисшим морщинистым веком.

— Награда пополам!..

МОСКВА.

В Москве мела настоящая метель, какую уже не видели — в связи с мировым потеплением, москвичи и гости столицы вот уже без малого двадцать лет. Огромные хлопья снега, размером со страницу А4 с отжеванными углами и такого же цвета, плотно засыпали все подряд. Например от постамента торчащего из сугробов, остаток из-под основателя Конторы, гордого поляка, виднелось лишь верхушка, но так же с нахлобученной как-то набок снежной шапкой. На подоконнике или как его там называют, за стеклом громоздился тоже приличных размеров сугроб. Ни зданий напротив, ни машин с прохожими не наблюдалось сквозь эту взбаламученную небесным миксером снежную непроглядываемую муть. В такую погоду в самый раз с телкой в сауне-бассейне за толстым стеклом оттягиваться — подумалось полковнику ФСБ Георгию Сергевичу Маркову, подумалось с горечью, а тут сиди в кабинете позорном, как бюрократ и жди окончания рабочего дня… А может начальство уже и свалило? А я тут стены караулю, врагу не пожелаешь такого, и как на такую херню клюнул-польстился, совсем не понятно…

Полковник ФСБ Георгий Сергевич Марков лукавил сам перед собой. Все произошло просто и совершенно естественно — об симбиозе его махонькой брокерской конторки и огромнейшей корпорации господина Березовского узнал сам господин Березовский… Вообще-то в таких случаях да еще с такими мелкими, как Георгий Сергеевич, такие большие господа как Березовский, даже не трут. Не перетирают. Даже не через адвокатов… Заказ братве, пара-тройка дней и на первых страницах всех московских газет твой портрет в рубрике "Криминальное обозрение" — еще одно заказное убийство… А ему повезло.

Георгий Сергеевич до сих пор сам себе не верил, как же удачно все сложилось, так только в американском кино бывает, ну с этими хепи эндами которые. Вечером ему один знакомый "мылом" информацию сбросил — мол г. Б. уже в курсах, советую принять меры… Какие меры! Какие меры!! Какие… Георгий Сергеевич как сейчас помнил — до сортира он не добежал. Да черт с ним, с костюмом и ковром то же, тут на кону собственная жизнь молодая, руки тряслись листая записную книжку в поисках хоть какой-нибудь фамилии, хоть какого-нибудь адреска, ну не ужели ни одна блядь не поможет, ведь цивилизованные люди мы еб вашу…

Георгий Сергеевич вытер вспотевший лоб, месяц пролетел с того паскудного дня, а вомпоминания свежи, как булочки с французкого магазина… Трясущимися руками полковник плеснул в бокал виски и опрокинул в рот. Да… И если бы не звонок бывшего куратора, с предложением встретиться с начальником ФСБ по одному возможно интересному для него, Стиляги, вопросу… Лежал бы он сейчас на кладбище, под мраморной плитой за двенадцать тысяч зелени с бронзовым профилем и парящим ангелом… А сверху сыпало бы с неба снегом…

Георгий Сергеевич оттер рукавом пиджака от Версачи непрошенно выбежавшую слезу, налил еще виски и неторопливо, смакуя, выцедил золотистую огненую жидкость. И че это америкосы виски льдом портят, паразиты… Все, душно тут, пора на волю, под снег, в сауну! А телку по пути подберу…

Совершенно не обращая внимания на вытягивающихся или просто сторонящихся сотрудников, Георгий Сергеевич покинул нехорошей памяти здание, уселся в поданный ему мерсседес (секретарь сука прогнулся, а попробовал бы гад не прогнуться!), скомандовал шоферу — в Крылатское, и достав "трубу", начал названивать. Первые два звонка оказались безрезультатны — то ли девки уже работали, то ли просто были в стороне от своих мобильников. Не успел Георгий Сергеевич задуматься — кому бы еще звякнуть, как "труба" сама полифонично заиграла танец маленьких лебедей. Георгий Сергеевич с недоумением уставился на незнакомый ему номер, высвеченный на голубом экране "Нокии". Затем нажал кнопку.

— Алло, я слушаю.

— Жора, мой сладенький, это я, -

раздался совершенно незнакомый ему женский, но довольно таки приятный голос.

— Твой номерок мне сбросила Ада, помнишь Аду с "Магнолии", Жорик?

Аду с бардака на Садовом замаскированном под контору по эскорту Георгий Сергеевич конечно помнил, и даже очень, и очень. Телка брала за час кусок зеленью, но отрабатывала этот кусок со всем старанием и умением, которого у ней хватило бы на целую порнокиностудию.

— Ада сейчас в Эмиратах в творческой командировке, но поделилась твоим номерком, Жорик. Какие у тебя планы на сегодня, мой сладенький?

У Жорика встало не только в штанах от этого голоса, но и волосы на груди, а во рту внезапно пересохло. С трудом сглотнув, полковник Жорик прохрипел в "трубу":

— Я рулю в Крылатское, в сауну, подскакивай — не пожалеешь. Как тебя звать, киса?

— Забей номер, сладенький и приготовься к умопомрачительной ночи, Жорик. Мое имя будет для тебя сюрпризом, мой шоколадный батончик…

Гудки в телефоне и непонятно — то ли розыгрыш, то ли правда, то ли подстава. Подстава? От Березовского? А больше вроде бы ни кому не насрал, хотя с другой стороны, хер их знает, люди обижаются и на мелочь… Так что же будем делать, Георгий Сергеевич, а?

Георгий Сергеевич в сауну все же приехал. И номер снял, и в номер заказал, и дежурную предупредил, что ждет гостей. Но и в ФСБ позвонил и попросил прислать охрану, так как мол к нему на связь внезапно вышел давно молчавший агент, а он боится — не подстава ли это. Дежурный охрану выслал — звонок официальный, говна потом не оберешься с этим выскочкой, но охране сообщил — мол этот пидар всего месяц как в Конторе, видать просто за свою жопу боится, и если у него есть агент, то он, дежурный, просто папа римский… Охрана хохоча примчалась в Крылатское, запарковались на стоянке у сауны, прошли в бар в подвале, заказали по пиву и достав карты, стали убивать время. А Георгий Сергеевич с нетерпением ждал незнакомку. И дождался…

Время в сауне, затем в ресторанчике "У Филипа" на Петровке, а потом в уютном пансионе где-то в районе Киевского вокзала не просто было изумительно и волшебно, а… а… а… А у Жорика, шоколадного батончика и сладенького просто не было слов. Если Ада была виртуозка, то эта Гела была чемпионкой среди виртуозок. Где-то под утро, под мурлыканье латинской музыки и завыванье метели Жорик провалился в глубокий-глубокий сон, что бы проснуться прямо скажем в не совсем ожидаемой с утра (после такой ночи) обстановке. Такого утра и злейшему врагу не пожелаешь!..

ПРАГА.

— Ну что пан Милан, праздники кончились, начались суровые будни. Как говорил Остап Бендер из книги "Золотой теленок". Читали?

— Да пан Слави, читал. И "Двенадцать стульев" тоже. А причем тут Остап Бендер? -

растерялся как всегда столкнувшись с изощренным умом пана президента пан Милан.

— Остап Бендер ни причем. Суровые будни причем. Ну-с, что у нас на согласование, подпись, ознакомление? Какие глобальные проблемы вас мучают и не дают радоваться жизни? Как идут дела в нашей маленькой фирме "Рога и копыта"? На сколько мы ушли в минус или мы по-прежнему процветаем на радость всем мирным людям и на зависть конкурентам?

— Не знаю как насчет мирных людей, но конкурентов у нас по-прежнему нет. В сфере бесплатного отвоза чего угодно в любом количестве не нужного кому-либо. Здесь мы монополисты и сильны как прежде. А вот в сфере реализации по-разному. Прошу ознакомиться, -

пан Милан передал толстую пачку документов своей бухгалтерии на стол Слави и тому ни чего не оставалось делать, как углубиться в ее изучение. что поделаешь, даже такие бешенные фестивали, какой прогремел над Центром с силой урагана, когда-нибудь кончаются… И наступают суровые будни…

Так, поступления шли и шли, не взирая ни на что — ни на фестиваль, ни на происки журналистов, ни на статьи в поддержку. Что определенно доказывает — политика политикой, а экономика всегда в стороне. Теперь насчет реализации и денежных поступлений… Так-так, заграницей мебель разрисованная собирается и продается, не ахти, но прибыль есть, расходы покрываются доходами и даже кое что от этого остается… Секи-хенды, в связи с зимою естественный спад на хипповые шмотки, с этим ясно… На цивильные шмотки спада нет, мебель отлетает и тут, и в Польше, батик, феньки, в ручную сделанная бумага и прочая мелочь вроде бы тоже продается… Не ах конечно, но терпимо, кое-где даже покрывают расходы. Все же зима… Так, теперь вся эта чепуха через базары, все эти компьютеры, телевизоры, видео, факсы, телефоны, принтеры — туго, но идут, идут, тем более все задаром и любая крона в прибыль…

— Пан Милан, как у нас с прайсами, ну с сальдо-бульдо, нетто-брутто? Сколько на счету?

— На сегодняшний день на счету свободных средств всего сто две тысячи сорок семь крон девяносто халержей, пан Слави. Это немного. И это меня беспокоит. Хорошо хоть фестиваль обошелся в небольшую сумму — продукты были с отвоза, жилье бесплатно… Но есть и хорошие новости, -

пан Милан положил на стол Слави еще одну бумагу, какой-то бланк с шапкой какого-то банка что ли. В офисе негромко играл "Дорс", за окнами сыпало мелким снежком, Сысоп усиленно что-то вытаскивал из компьютера… Слави почувствовал легкий холодок.

— Что это еще? -

высокомерно, но не по отношению к пану Милану, а по отношению к неизвестному бланку поинтересовался Слави и сразу все понял. Перевод на один миллион фунтов стерлингов для целевого расхода — покупка земельного участка и строительства поселения, из туманного города Лондона. Паул оказался человеком слова и сдержал свое обещание… Но Слави удивляло другое — ни каких эмоций, ни радости, и восторга — ну прислал и прислал… Может быть он отравился? Всеми этими прайсовыми делами, бизнесом, Центром и так далее? Может этот Алекс заразный?.. Еще полгода назад он наверное бы танцевал на столе танец с саблями без аккомпанемента, теперь же… Теперь же осталось только одно — найти подходящий кусок Чехии и забацать там Хипляндию. В обед сообщу Диди и остальным, то-то восторгу будет…

— Ну что же Милан, я очень рад, что наше с вами предприятие держится на плаву и не пускает пузыри. Как справили Рождество, как оттянулись?

— Как… что, пан Слави?..

— Я хотел только спросить — все ли в порядке, как отдохнули, нет ли каких-то проблем, требующих моего, президентского вмешательства и помощи?

— Нет, пан Слави, все отлично и хорошо. Я даже рад за предоставленный мне отпуск. Насколько я наслышан — здесь было немного шумно?..

— Да пан Милан, немного шумно… Лично у меня до сих пор голова дергается… Вы в свободное время Сысопа расспросите, я его несколько раз видел, как он мелькал среди хипов, так он вам с подробностями изложит… Сысоп! -

обратился к сидящему к ним спиною толстяку с хвостом волос Слави. Тот несколько медленно обернулся, показывая — работаю, не видишь что ли, но на лице была улыбка пополам с вопросом — что надо?

— Сысоп, тебе как понравился фестиваль? А?

— Да, Слави, было весело, хоть и много народу, -

Сысоп еще раз улыбнулся во весь широкий фейс и отвернулся к компьютеру. Слави перешел с английского на русский:

— Ну вот видите, пан Милан, Сысоп утверждает что все было просто отлично. Ну что же, продолжайте и дальше ковать пенизе для Центра. Если меня кто-то спросит — я на территории.

…После разъехавшихся гостей фестиваля для членов Центра действительно наступили суровые будни, приправленные февральскими морозами. От гостей осталось человек сорок, изъявивших желание влиться в члены Центра и способствовать его процветанию. А значит надо помочь им найти работу по душе среди имеющейся в Центре, переселить в основной корпус и организовать быт, подкинуть спальное, шмотки и остальное, может быть что-нибудь из мебели. К тому же осталось и довольно таки большое количество бытового мусора, хотя хипы и аккуратны в массе своей плюс спич при открытии произнесенный Слави, но куча народу есть куча народу, тут уж ничего не поделаешь. Дальше — естественно возник и фронт работ для Романа и его ремонтной банды в количестве шести человек — три тысячи даже аккуратных людей и что бы ничего не сломали? да такого просто не бывает!… Тем более на три тысячи аккуратных и посчитавших бывший пивоваренный завод своим домом хотя бы на семь дней, всегда найдется пара-друга сотня остолопов молодых разгильдяев, привыкших у папы с мамой на шеи сидеть… Там двери сломаны, там стулья со столами, там стекла выдавлены, там кровати вдребезги — трахались что ли галопом? ну а мелочь — провод оборван, розетку снесли, лампочку зачем-то с патроном оторвали — это мы и не считаем. Дело житейское… Но если сказать честно — три тысячи асоциальных волосатых наркоманов с точки зрения некоторых чешских газет совершенно все же другое дело, чем еже ли бы собрать в кучу три тысячи просто цивильных молодых людей, хорошо воспитанных и хорошо постриженных… Ущерб был бы просто несравним, достаточно заглянуть в любой клуб после дискотеки, волосы встают дыбом! эти воспитанная стриженная молодежь умудряется раковины оторвать и унитазы расколотить… Видимо воспитание требует выхода, а вот хипня не воспитана и ни чего не выпирает.

Кроме уборки и ремонта сортировка накопилась в таком огромнейшем просто количестве, на носу выпуск очередного номера журнала, второй книги издательства Центра, есть возможность организации студии звукозаписи, а тут еще в наклевывается возможность откупить дешево видеозаписывающую професиональную аппаратуру, пан Бартл сообщил о копошении магистрата — им видите ли не понравился такой веселый несанкционированный поход на Кампу такой разноцветной толпой… Да и с регистрацией Церкви какие-то проволочки, каких-то бумаг не хватает, дали на консультацию — не является ли на Церковь Джинсового Бога Святого Духа наркомановской мафией… Одним словом — дел выше головы, а тут еще и Диди губы дует — мол все внимание на Центр, а вот раньше бывало… А тут еще у Алекса с Нурой не все гладко, Алекса видите ли на фрилаф который фрисекс поволокло, вроде бы еще ни чего не было, герла с Австрии, как ее, Конкордия что ли, ну Конкорд и все, только посмеивается, но и льстит ей — Алекс такой крутой, ну просто кул мэн, а Нура просто гром и молния…

Слави стоял кутаясь в меховую куртку с бахромой посередине Центра, среди заснеженных корпусов, между домом три и складом с офисной мебелью, стоял и размышлял о зимних тяжестях жизни. Сверху сыпало мелким колючим снегом, в расклешенные джинсы задувало аж до колен, почему-то вспомнился лагерный плац, на непокрытой голове начинал скапливаться сугроб, а от него и до менингита недалеко… Стряхнув с хайров снег, слегка грустный Президент Центра медленно направился в неизвестную для самого себя сторону. По-моему я немного надорвался с Центром… с активной социальной жизнью… со всеми этими мероприятиями… Ни когда раньше так не шустрил, аж шуба заворачивается… Наверное надо сделать перерыв… С Диди наладить, Алекса утихомирить, самому оттянуться… Наверное махнем куда-нибудь… Правда расход общественных прайсов, да и хрен с ними — психическое здоровье Президента намного дороже… Здоровье и спокойствие… Иначе все пойдет прахом, надорвусь к чертовой матери и фак с ним со всем… Не до Центра будет, а тогда караул… Впереди еще Церковь регистрировать и миллион в государство превращать… Надо идти обедать и сообщать грандиознейшую офигенийшую новость, а восторга почему-то и не наблюдается…

АМСТЕРДАМ.

Легальный резидент стран Бенилюкса полковник безопасности (приставку "гос" отбросили по непонятным причинам) господин Артистов довольно таки туповато рассматривал расшифрованный приказ Центра. Приказ был расшифрован, но более понятным от этого не стал… Какая-то херня, они там что, в своей Москве сранной, совсем с ума сошли?! Ну и приказ… Полковник потер высокий лоб длинными пальцами и еще раз перечитал не совсем понятные слова — приказываю направить все силы резидентуры на выявление, подчеркиваем! на выявление предателя Родины, обладающего государственными секретами и предположительно скрывающегося на территории подчиненной вашей резидентуре, фотография, описание привычек и предположительные имя и фамилия скрывшегося будут переданы курьером…

Полковник безопасности Артистов Сергей Михайлович проработал в Органах двадцать три года, резидентом — шесть лет, то есть прошел трудный, но почетный путь от младшего лейтенанта из службы наблюдения за сотрудниками посольства в Вашингтоне (за советскими сотрудниками советского посольства) до генеральской должности, расшитые погоны уже не за горами и вдруг!.. И вдруг такой странный приказ… Ориентировка на разыскиваемого полна несуразностей, предполагается что данное лицо будет — возможно, скрываться среди наркоманов, сквотеров, андеграунда и прочих асоциальных, маргинальных личностей, которых здесь, в Амстердаме, хоть жопой, пардон за грубость, ешь!.. Сергей Михайлович представил, как его штатные работники и агентура вырядившись в эти, как их, ориентальные шмотки и выбрив головы на панковский манер, бегают по сквотам, андеграундным сейшенам и бдительно вглядываются в лица всей этой мрази, всех этих наркоманов, тунеядцев, проституток… Сергей Михайлович, прожив в шкуре аккредитованного журналиста от газеты "Известия" в Нидерландах вот уже двенадцать лет, не понимал, почему со всей этой шушерой подземной здесь так носятся, как дураки с расписной торбой, загнать всех их в лагеря, полковник сморщился… Черт, да здесь у них и лагерей нет, содержание питание в местных тюрьмах на уровне курортных в СССР шестидесятых годов…

Подпалив расшифрованный приказ, спец бумага вспыхнула мгновенно и сгорела почти без остатка, спустив остаток в унитаз, Сергей Михайлович тщательно вымыл руки и вышел из туалета. Где он все это время и находился. Курьер из Москвы, доставивший приказ, пакет с фотографиями, описанием и предположительными фамилиями под которыми мог предатель родины скрываться на Западе, сидел скрестив свои длинные ноги, обтянутые синтетикой, в кресле и курил длинную сигарету. Судя по запаху с ментолом…

— Раздевайся! -

решительно скомандовал полковник безопасности. Курьер вскочил, уронив сигарету в пепельницу и рывком сдернул платье через голову, оставшись в одних колготках на голое тело и туфлях на высоком каблуке. Бюстгальтера сколько помнил полковник, курьер не носил… Отбросив платье, улыбаясь и медленно спуская колготки с бедер, вихляясь и выкручиваясь из тесноты синтетики, так медленно, что у Сергея Михайловича не только под халатом детородный орган встал дыбом, но и волосы на заду зашевелились, курьер поинтересовался невинным голосом:

— Драть как сидорову козу будете, Сергей Михайлович?..

— Кому Сергей Михайлович, а кому и господин полковник! -

проорал господин полковник, чертом выскакивая из халата…

— В позу, лейтенант, в позу!..

После ухода курьера Сергей Михайлович налил себе в бокал мартини, бросил в него, в бокал или мартини? вишенку из замороженных и пару кубиков льда, и усевшись в кресло, включил телевизор. Его совершенно не интересовало, что там показывают или рассказывают, полковник просто привык под бубненье телевизора и разноцветные сполохи фирмы "Грюндиг" размышлять об заданиях, приказах и вообще своей работе.

Так, не смотря на всю абсурдность приказа не выполнять он его не может… Заместитель майор Захарченко сожрет и костей не выплюнет, сразу докладную настрочит, морда стукаческая… Ну что же, Симакова, Петрова и Лапшинова запустим с прочесом по всем сквотам, благо список давно уже готов, еще предшественником составлен на случай "Х", что бы по всему Амстердаму не бегать, а сразу хлоп и все… Остается список тот только периодически проверять на предмет появления новых сквотов и исчезновения старых… Копейкина посадить на аналитику, может быть что-нибудь и выдумает, у него это неплохо получается… А черт, забыл, газетенки эти вонючие, подпольные, а вдруг этот гад, как его, Громов, Шаповалов, Славка-Швед где-нибудь да засветился… Что еще? Ну что еще можно выдумать, а может и ни чего и не надо выдумывать, может просто взять за основу "поиск бежавшего от возмездия предателя" и в дело?.. Как же, запустишь поиск этот. Если и в шифровке указано, да и сам прекрасно понимаешь — поиск этот результата не даст, почему-то этот бомжовый носитель секрета в андеграундно-альтернативно-панковско-бомжово-сквотерско-хипповой среде предпочитает скрываться… Вот ведь сволочь!..

За окнами отличной квартиры аккредитованного журналиста господина Артистова, а по совместительству полковника безопасности и резидента стран Бенилюкс, падали с клена большие красивые красно-желтые листья, падали устилая брусчатку берега канала ковром, вода замусорена всякой хернею, завтра с утра подметут то, что за ночь в воду ветер с пьяными туристами не снесет, и весь ковер в жопе… Почаще бы курьер приезжал бы, все память о Родине, все весточка из дому… Если мои парни не найдут эту суку в подвалах, то может быть и даже скорей всего вернут в Россию, а там… Полковник брезгливо передернул плечами и поморщился. Ну уж хрен, в случае чего — всегда есть у офицера запасной вариант…

Встав с кресла, Сергей Михайлович подошел к окну, не забыв захватить бокал. На другом берегу узкого канала, в окне серого трехэтажного дома черт знает какого года постройки, прямо на полковника смотрел дежурный офицер-наблюдатель Службы Безопасности Нидерландов. Смотрел серьезно, уважительно и вроде бы ожидая чего-то. Сергей Михайлович приподнял бокал с мартини на уровень глаз, как бы приветствуя дежурного на его конспиративном посту. Дежурный офицер в ответ кивнул головой…

ЛЭНГЛИ.

— Ну что там новенького с нашими поисками того парня, Арчи?-

поинтересовался блистая фарфором бригадный генерал, поощряя своего любимца к откровенности. Тот, усаживаясь в мягкое кресло, встряхнул жидким хвостом волос, схваченных резинкой, и устремив взгляд на шефа, ответил в небрежной манере:

— Ну, мы вышли на него, шеф…

Джеральд подскочил в своем кресле, как от хорошего пинка:

— Как, ты его нашел, мой мальчик?! А почему до сих пор не доложил?!

Любимчик генерала пожал плечами:

— Шеф, не знаю с какой целью его ищут эти русские, но скорей всего нам он не нужен…

Джеральд-младший шестидесяти шести лет только благодаря гольфу смог справится с навалившимся на него черти чем.

— Ты не переработал Арчи? Еще некоторое время тому назад ты мне в этом же самом кабинете рассказывал как бы неплохо найти этого парня вперед русских и поговорить с ним по душам для нашей же пользы… Ты подготовил справку, я выбил из Шефа деньги и людей, а теперь ты…

— Послушайте, шеф, -

нетактично перебил Арчи генерала.

— Дело в том, что найдя этого парня…

— Кстати, а как ты его нашел вперед русских? -

то же не удержался и тоже перебил своего любимчика Джеральд. Арчи и генерал уставились друг на друга с легким недоумением, наконец подчиненный понял нетактичность своего поведения, но вместо извинений пустился в пояснения.

— Все очень просто. Русских как всегда подвело самомнение и не знание обстановки. Они искали в Западной и Южной Европе, собирались искать в Северной, я же с группой рассудил здраво — если у русских не идут поиски в этих Европах, значит надо поискать в четвертой, Восточной…

— Гениально, мой мальчик!. -

не удержался и вновь подпрыгнул в кресле генерал. Арчи пожал плечами — пустяки, и продолжил:

— К тому же наравне с поисками с помощью агентуры, я включил в разработку и СМИ. Которыми русские традиционно пренебрегают. И вот результат — парень, которого ищут практически все русские резидентуры ФСБ, спокойно проживает Праге.

Арчи откинулся на спинку кресла, явно наслаждаясь эффектом слов своих, произведенных на шефа. Да, этот парень далеко пошел бы, если бы не его яйцеголовость и цвет кожи — даже с некоторым сожалением кивнул генерал головою, предлагая Арчи продолжить.

— Мы тщательно изучили этого парня, естественно не входя в контакт ни с ним, ни с местными службами. И вот тут…

— А как вы установили, что этот парень тот самый? Поподробнее пожалуйста, -

вновь перебил генерал Арчи. Но тот даже бровью не повел — все же возраст и служебное положение обязывали терпеть этого маразматика.

— С одной стороны все просто, с другой же не совсем. Мы смогли с помощью нескольких наших резидентур получить информацию — кого ищут русские. В том числе и через завербованных нами агентов среди русских смогли получить фотографию этого парня, описания привычек и прочее. Совпало на все сто процентов — это он. А русские все его ищут в Западной Европе, генерал, -

не удержался и съязвил в адрес еще вчера потенциального противника, а ныне стратегического партнера генеральский любимчик.

— Но возник целый ряд обстоятельств, которые я и хотел бы изложить. Разрешите, шеф?

— Валяй, я весь одно сплошное ухо, Арчи.

— Дело все в том, что существует несколько "но". Начну по порядку. Да, именно этого самого парня ищут русские. Ищут с неизвестной нам целью. Но этот парень ни когда не контактировал с безопасностью или разведкой. По крайней мере такие контакты нами не установлены. Мы пропустили его через большой компьютер, шеф. Не является членом семьи Брежнева, Андропова или Горбачева. Скорей всего не имеет и не несет ни какой информации…

— Почему же его ищут русские? -

несколько туповато спросил Джеральд Маклин-младший, уставясь на полировку стола.

— Не знаю, шеф и скорей всего этого ни кто не знает, только на самом верху в ФСБ. Но туда у нас на сегодняшний день нет выходов. Но есть перспектива…

Опять пауза, как же он мне надоел со своей театральностью этот яйцеголовый гений, но приходится терпеть, уж очень нужен, умник.

— В руководство ФСБ на генеральскую должность в звании полковник введен известный нам Плейбой, наш агент, связь с которым оборвалась в 1988 году. Помните, русские тогда арестовали нашего парня шедшего на связь с Плейбоем, но нам удалось предупредить Плейбоя и он остался в стороне…

— А, этот продавец-покупатель долларов в коммунистической России, мы его завербовали в 87. Так сказать экономический диссидент, -

вспомнил генерал и удивленно уставился на Арчи.

— А ты откуда знаешь эту историю, ведь тебе в 88 было всего ничего, ты еще в хайскул за девчонками бегал?!..

— За девчонками я ни когда не бегал, шеф, историю знаю от вас, за информацией слежу в связи со службой, а не ради любопытства. Есть два предложения, шеф, может быть выслушаете оба без перебивания?

— Валяй, валяй…

— Первое — информацию об месте нахождения парня, которого ищут русские, отдать им, попрошу не перебивать, пояснения потом. Второе — войти в контакт с Плейбоем с цель возобновления его работы на нас. Теперь необходимые пояснения. Парень, которого мы нашли и которого все еще ищут русские, большая головная боль для многих чешских, международных и наших служб. Во-первых, он организовал хипповый центр, полностью асоциальный. Во-вторых, собирается регистрировать новую церковь, в которой курение наркотиков будет культовым действием. Ну как месса. В-третьих, он собирается создавать чуть ли не собственное асоциальное государство, по крайней мере город хиппи, андеграунда и наркоманов. Его плотно взяли в разработку парни из Интерпола, из Агентуры по борьбе с наркотиками, местные спецслужбы и полиция… Я думаю, если мы отдадим такое добро русским, то это не будет слишком большой ошибкой, шеф? Как считаете?

Шеф сидел практически раздавленный под грудой свалившейся на него информации. Это что же такое получается, он что же, болен что ли, псих что ли — церковь, государство, центр…

— Ты меня наверное убедил, Арчи… И все же интересно — с какой целью его ищут русские?

— Может быть хотят ему вручить премию имени Сахарова, откуда я знаю, -

ернически пожал плечами Арчи в адрес великой премии новой России.

— Скорей всего ты прав, нам он не нужен, головная боль для многих, пусть они его найдут и вручат ему эту самую премию… Как думаешь подбросить информацию русским, Арчи?

— Я уже все продумал, шеф. Войдем в контакт с Плейбоем, передадим ему информацию, он выйдет на свое начальство и предложит перенести частично поиски на Восточную Европу, в частности для начала на Прагу, Будапешт и Варшаву. Обоснование такого переноса мы ему подготовим. Когда выйдут на парня, положение Плейбоя в ФСБ будет еще больше упрочено — помог найти искомое, а тем самым агент будет благодарен и нам. Это его еще больше привяжет к нам, наравне с прошлыми расписками и будущими долларами. Со времен очень возможно, что парень вырастет и… Даже страшно загадывать, шеф.

— Ты действительно светлая голова, Арчи, -

на глаз генерала навернулась непрошеная слеза, Джеральд отвернулся к окну, за которым падал мокрый снег и сняв очки, стал тщательно протирать швейцарские стекла белоснежнейшим платком, тщательно время от времени дыша на оптику. Арчи разглядывал свои розовые ногти и размышлял об пустяках — старый пердун почти разревелся, давно пара на свалку. На пенсию… Да умен парень, умен, но далеко не пойдет, не в той семье родился… И волосы у него курчавятся, и нос слегка приплюснут, да и губы самую малость, но того… Ну и кожа, цвет кожи, конечно… Америка хоть и демократическая страна, но и в демократии должна быть определенная мера…

— О,кэй, Арчи. Продолжим наши игры, как говорят в романах герои. С Плейбоем возобновление контакта санкционирую. Парня отдаем, но все проконтролируй лично до самого конца, лично проконтролируй как русские его заберут…

— Мне вылететь в Прагу?

— Этого пока не требуется, просто держи руку на пульсе двадцать четыре часа. Может быть возникнут непредвиденные обстоятельства, может быть в последнею минуту надо будет парня перехватить у русских, мало ли что… Вдруг еще какая информация всплывет… Вдруг он нам самим нужен будет… Все ясно, Арчи?

— Да, шеф. Я могу идти?

— Да…

Наконец-то один!.. Джеральд развалился в кресле, нацепил на нос очки и пододвинул поближе к себе папку принесенную этим яйцеголовым Арчи. Генерал не любил читать с монитора, он любил шуршать страницами принтеровской распечатки. Умен Арчи, но генералом ему скорей всего не стать. И все же интересно, почему эти загадочные и непредсказуемые русские ищут этого ненормального парня… Ишь ты, новоявленный гуру, Мараяма такой, и церковь с наркотиками, и государство асоциальное, и откуда только деньги на все, надо бы проверить — не мафия ли русская приложила руку?.. А что, вот и версия, не даром его так усиленно ищут эти русские…

За окном плавно и медленно падали набухшие влагой большие пушистые хлопья снега, падали на еще теплую с лета землю и почти мгновенно таяли, хотя февраль, разгар зимы… Разгар, но не здесь, не в Ленгли.

ПРАГА.

Неделю назад Слави объявил за таким же круглым столом, но стоящим у него с Диди в апартаментах, обалденную новость! Даже он, далеко не бедный и привыкший вроде бы к кучам прайсов, и то охренел. Один миллион фунтов стерлингов — это вам не… ну не знаю даже с чем не сравнить, ну — это вам не сто грамм изюму, фолкс, это миллион!.. А если эту валюту посчитать в местном мусоре, охренеть можно, ох фак! пятьдесят два миллиона туземными кронами, полстраны же купить можно, ну небольшой такой городок точно, они же здесь все почти… ну не богатые Алекс. Ну не совсем как американцы, фак их маму…

Но это было неделю назад, а сегодня он имел свой личный праздник. Стол был круглый, но Алекс сидел во главе, так как являлся одновременно именинником и героем дня. Сегодня ему стукнуло аж 43 года, но выглядел он все как новый — блестел от одеколона, сиял от всеобщего внимания, любви и уже с утра выпитого и выкуренного, ну как чайник — сам ты чайник! — сказали друг другу два старых, еще с уфимских времен, кореша. Здесь в холле-комнате личных апартаментов Алекса и Нуры было тепло от выкуренного и выдохнутого в атмосферу, от ласковых взглядов присутствующих и от любви. Любовь просто булькала по комнате, как цинично высказался неромантичный Володя Борода. Что возьмешь с хипаря — ни хера, философски ответил Алекс, улыбаясь изо всех сил и во все стороны. Слави, Диди, уже упомянутый Володя Борода со своей Маркетой, Рендол с сыном и своею новой подружкой Крис, Павел с Мартой и девочками в количестве аж четыре штуки! было тесно, но весело, поздравления и пожелания сыпались как февральский снег или новогоднее конфетти. Президент этого бедлама вообще предложил провести это мероприятие в клубе при большом стечении народа, ну и плакаты напечатать — это Маркета то ли серьезно, то ли со стебом, но внесла свою лепту. Алекс же скромно отказался, заявив что надо экономить ресурсы и безник это не повод делать фестиваль, да и сорок три не круглая дата, фолкс, подождем до полтинника…

С магнитофона орали "Мамас энд папас", наступила стадия когда все говорят, но ни кто не слушает, от оттехесеченного дыма скорей всего детей то же вставило, так как вели они себя ну уж очень неадекватно, не бегали сломя голову, а чинно сидели за столом и ковырялись в мороженном. Которое за минусом еще хлеба было единственным продуктом купленным в супермаркете за прайса. Остальное как уже стало в Центре привычно — со склада и с просроченным сроком реализации, спасибо международным фирмам и империализму! Алекс от таких мыслей расхохатался вслух и во-весь голос.

— Ты это именинная морда над чем в тихаря хохочешь? -

пробился сквозь дым и шум голос Слави. Алекс все еще похохатывая, склонился через Нуру к Президенту и корешу-френду со времен юности:

— Слави, я просто тащусь и балдею, жрем халявное, живем вместе, я просто рад тебя видеть каждый день! Я как посмотрю на тебя, так сразу Уфу вспоминаю, нашу банду и юность, Слави!..

— Не обыссысь от чувств, морда!

— Кочумай!.. И…

Совместно прорали постоянный пароль, заглушив общий гул-шум:

— Сам такой!!!

Диди и все остальные отвлеклись от своих мелких дел — разговоры, смех, поедание халявного, ковыряние в торте, воспитывание подрастающего поколения и обратили взоры на развеселившихся олдовых хипарей — Президента Центра Славии соучредителя Алекса. Те переглянулись с важными минами, Слави встал и положив руку на плечо Алекса, сообщил всем присутствующим:

— Мы этого гада все любим, и не только за вложенные в пропащее дело прайса, но и просто за то что он противный у нас есть! Алекс, старый фрилавщик, скажи всем нам — как тебе, беглецу из сранного Совка, удалось прийти к прайсам, на которые мы и отгрохали наш общий Центр?

Все расхохотались, так как Слави произнес спич по-английски, в отличие от всех предыдущих базаров на русском с Алексом, Нура махала на Президента вилкой, Алекс сидел важный и соответствующий моменту.

— Понимаешь Слави, -

начал отвечать Алекс и подмигнул Диди. Та и Нура одновременно показали разошедшемуся имениннику по кулаку, но тот мужественно продолжил:

— Понимаешь Слави, я обладаю тем, что у тебя только в зачаточном виде — обаянием. Скромным таким обаянием хиппового буржуа!

Последние слова потонули в грохоте хохота, от которого качнулась под потолком лампа в абажуре из старой корзины и техник группы подслушивания БИС пан Кучера сорвал наушники с ушей. Курва хиппи!

Алекс под шум и гам достал из кармана джинсового пиджака джойнт, затем другой, третий, четвертый… шестой, все вставил в рот и взорвав их одновременно, пустил огромнейшую струю дыма с положительными эмоциями в окружающую среду и заодно в корзину висящую на лампе, ну а джойнты по кругу. Володя-Борода улыбаясь в бороду прокоментировал фокус:

— Трубка мира фолкс!..

— С утра так вот пыхнешь и настроение отличное, -

пояснил Алекс и кивнул на окно. За черным стеклом лежали февраль с метелями, ночь, Центр, Прага, Ческая Республика, Общая Европа и остальной мир. Здесь среди френдов, среди любимых и приятных сердцу людей Алекс чувствовал себя как в крепости… Прикупим еще землицы, забацаем свое государство и хрен им в жопу, в адрес широкой общественности, государственных институтов и вообще не конкретно в чей именно подумал виновник торжества. Голова кружилась от съеденного и норовила лечь в тарелку с остатками еды.

— Фолкс, пора на боковую, Нура отбуксируй меня, -

улыбаясь во весь рот, попросил Алекс. Попросил по-русски, но та его поняла, все же родной и любимый человек, и все присутствующие за столом стали свидетелями трогательной картины — Нура, высокая и сильная девушка со смешанными кровями, мужественно подхватив Алекса под руку, повела его в сторону спальни. Хиппи-буржуа твердо ставил ноги, правда не всегда в нужном направлении и так же прямо держал голову, которая лишь изредка норовила упасть то на одну сторону, то на другую… Но общее направление держал верно. Володя Борода верный своему врожденному ерничеству, проорал во-след:

— Верной дорогой идете товарищи!

И вытянув вперед руку притворился памятником В.И.Ленину, что в беспорядке и в большом количестве все еще стояли на просторах Российской Федерации. Все вновь расхохотались и следом за именинником стали подниматься, подниматься и прощаться друг с другом, громко перекрикиваясь и переговариваясь, как будто завтра уже не увидятся, толкаясь и хохоча вываливались в холод и темноту подъезда.

Алекс уже проваливаясь в сон и ощущая как с него кто-то стаскивает ковбойские сапоги, бормотал — пыхнул и открылось в тебе доброе и вечное…

На следующий день, ближе к обеду, слегка помятый, но все равно тщательно выбритый Алекс и свежий как огурчик Слави встретились в офиссе. Пан Милан усиленно ковал прайса, ему помогал Мартин, гудела и жужжала канцелярская техника, негромко сообщал миру о своем мнении о нем, мире, Джон Моррисон с командой "Дорс", ну рабочая такая обстановка.

Скручивая сигарету и прикуривая, Алекс поинтересовался:

— Мне приснилось или с пьяну померещилось, морда, ты что-то вчера о церкви говорил?..

— Говорил. Пан Бартл сообщил — нам отказано в регистрации. Я попросил пана Бартла передать наше "фи" правительству Чешской Республики. Нам не требовалась регистрация, мы просто поставили в известность — на территории Центра начала функционировать Церковь Джинсового Бога Святого Духа. И все. А делать выводы им…

— То-есть конфротация, как я тебя понимаю, Слави.

— Точно. Но только с их стороны, со стороны государства, с нашей же ни чего подобного. Мы просто хотим молиться своему богу в своей церкви со своими обрядами. И все.

— Ну да, и все. Мы будем курить во славу Бога шалу, а вы нам базарить не могите… Силен. Как думаешь, что предпримут?

Слави к тому времени то же скрутил, но не сигарету, а джойнт, взорвал его и вместо ответа выпустил струю дыма. Но потом и ответ:

— Я думаю пока будут терпеть… Они не привыкли к такой наглости, они привыкли что их боятся и прячутся, а к такой демонстрации откровенного пренебрежения к их мощи они как раз не привыкли. Мы сами решили и сами сделали. А они пусть говно пинают…

Алекс пожал плечами, поводил туда-сюда бровями и закончив с пантомимой, высказал свое мнение:

— Надо как-то подстраховаться, ну газетки что ли, ти-ви…

— Газетки, ти-ви, а кто журналистов в жопу послал, а? Пушкин что ли? Прорвемся, Алекс, не впервой!

И Слави пихнул свободной от джойнта рукой френда. Но тот все равно морщил лоб и подымал брови, видимо опасался демократического государства, бедолага… Сам ты такой, подумалось Алексу, поносил бы такие узкие сапоги, знал бы какого оно…

МОСКВА.

— Здравствуйте, Плейбой! Вам привет от наших из Ленгли.

Полковник ФСБ Георгий Сергевич Марков, он Жорик, он же батончик шоколадный чуть не грохнулся с кровати. После такой ночи и такое пробуждение!… Это же запросто инфаркт получить можно или хотя бы усраться! Но закаленный Плейбой, закаленный экономическим диссиденством и многочисленными опасностями, встречающиеся на пути простого советского фарцовщика… уф — выдохнул Жора и не сводя глаз с незнакомца, сел на растерзанной кровати. Конечно, этой профуры, Гелки ебаной, не видать, ну ни чего, встретимся еще…

— Хотите воды? Или выпить немного? -

поинтересовался высокий незнакомец в неплохом костюме и немодном галстуке у Жоры. Жора мотнул головой, самому себе непонятно как и выдавил, конечно с трудом! из себя странные звуки.

Не понимаю, -

повел незнакомец нетерпеливо плечом и взяв пластиковую бутылку с минералкой, конечно выдохшейся, плеснул ее в грязный стакан и подал Жоре.

— Пейте!

Приказной тон подтолкнул Плейбоя на активность и пробудил к жизни. Взяв стакан, Жора поставил его на прикроватную тумбочку, с тумбочки прихватил пачку "Мальборо" и зажигалку и все так же не спуская глаз с незнакомца, закурил. Конечно же первая затяжка самая вкусная. Классики мировой литературы не врали, но в такое утро даже любимый "Мальборо" напоминал "Беломорканал"…

Тишину первым нарушил снова незнакомец:

— Примите душ, оденьтесь, нам надо о многом поговорить, Плейбой. Если вы уже проснулись, то могу сообщить пароль. Ваши штаны не фирма, а самострок.

В памяти услужливо, не взирая на прошедшие года и сегодняшний утренний стресс, услужливо всплыл отзыв:

— За двести деревянных фирму хочешь…

Незнакомец качнул головой в знак согласия и отойдя к окну, закурил. Жора подумал — может вспомнить юность и карате, но сразу все понял — незнакомец смотрел в стекло, как в зеркало. Да и зачем…

Через полчаса Георгий и незнакомец сидели в ресторане отеля за завтраком по-русски — графинчик водки, пара бутылок минералки, дымящийся кофе, салат с крабами, бутерброды с черной икрой и тонко нарезанный лимон.

— Ну что же — за встречу и знакомство, Павел, -

Подняв рюмку и не чокаясь, Жора опрокинул ее в рот. Хороша сволочь, ледяная, не даром "Финланд"… Незнакомец так же лихо, совсем не по-американски, вмазал вслед за Жорой и причмокнув губами, согласился — хороша сволочь. Посидели, подымили, помолчали, поковыряли в крабах и не найдя ни чего интересного, перешли к делу.

— Георгий, наши парни там очень заинтересованы в том, что бы твое положение укрепилось и ты занял в своей Конторе достойное тебя и нужное нам место. Мы прослышали, что вы там ищете и пока безуспешно некого Славку-Шведа, Вячеслава Громофф…

Плейбой подавился бутербродом с икрой и закашлялся. Вот суки, все знают, куда нашим балбесам с ними тягаться… Прокашлявшись и выпив еще одну рюмку, Павел этот не отставал от него, Жора поднял заслезившиеся глаза на собеседника:

— Так вы по курсам в натуре… Молодцы штатники. А что от меня хотите — ну в данной ситуации, насчет перспективы я схавал…

— Мы подскажем тебе, где искать этого Вячеслава, ты подбросишь материал начальству, а оно тебя отметит. Ну и конечно зелень на расходы.

— Баксы, -

поправил Жора и спросил.

— Сколько?

— Пятьдесят кусков.

— У тебя совсем нет акцента, ты из эмигрантов что ли?

— Нет, просто хорошо учился в школе и университете. И постоянно смотрю ваше телевидение.

Завтрак прошел в теплой и дружественной обстановке, баксы-зелень были переданы в гардеробе совершенно незаметно для посторонних, ну не считая тех двух опухших от бессонной ночи охранников, о которых Георгий Сергеевич напрочь забыл за всеми навалившимися на него событиями. Пожав руки, Георгий и Павел растались в общем-то довольные друг другом.

— Видал, как тот длинный передал нашему пидару пакет? -

поинтересовался один охранник у напарника, вертя руль служебной "Мазды", ночью выпал снег, московские автомобилисты самые наглые в мире да и ночь без сна…

— Конечно видал, может и вправду с агентом встретился? -

вяло, ночь то же не спал, отреагировал напарник, тараща глаза на заполненные москвичами и гостями города тротуары. И зима им не мешает радоваться жизни, суки…

— Ага, встретился с агентом-блядью, ночь с ней прокувыркался, а наутро из бляди мужик длинный оказался и сведения тайком в гардеробе передал.

— Напишем докладную, пусть начальство голову ломает, у них зарплата больше.

— Это точно, напишем и зарплата больше, пусть с пидаром, мужиком и блядями сами разбираются…

Георгий Сергеевич Марков подъезжал к своей Конторе, аккуратно объезжая постамент из-под Железного Феликса и рассуждая на что потратит на халяву свалившиеся пятьдесят тысяч баксов.

Директор ФСБ поднял свой вовсе не тяжелый взгляд на закончившего доклад Георгия Сергеевича и отметив отличнейший, только сильно помятый, в полоску, гангстерский! костюм кандидата на похороны с салютом, удивленно помолчал. Надо же, козел этот, фарцовщик ебаный, а мозгами шевелить умеет! Кто бы мог додуматься до такой простой вещи — пошерстить и в Восточной Европе, вот что инерционность мышления, вот что значит незамыленный взгляд человека извне… Директор небрежно махнул рукой — согласен:

— Хорошо. Передайте резидентам в Варшаве, Праге, Будапеште и Братиславе что бы немедленно подключились к операции "Наследник". А вам, Георгий Сергеевич, объявляю благодарность.

— Стараюсь, господин директор. Могу идти?

— Да.

И этот, как его там, Стиляга что ли, исчез за толстой дверью. Да, надо же, фарцовщик, а до такого додумался, умен сволочь, такому и салют не жалко будет выпалить над могилкой, хе-хе-хе…

РИМ.

Узкие улицы Вечного города залитые солнечным светом холодного зимнего дня в который ведут все дороги мира, были забиты транспортом от одного тротуара до другого без просвета. Михаил, молодой сотрудник торгового представительства одного из многочисленных после распада родимого государства, нервно барабанил пальцами по рулю. Он опаздывал и уже беспросветно… А начальство этого не любит, особенно вызывая "на ковер". На начальство Михаил в общем-то плевал с большущей сосны, как говаривал его папа, пенсионер МВД республиканского значения, а еже ли попросту — полковник запаса внутренней службы, всю свою долгую жизнь пронаблюдавший, как эти самые сосны падают…

Хоть и плевал Михаил на начальство с сосны, но карьеру и жизню попортить ему могли запросто. Михаил по совместительству с представительством еще и на безопасность подрабатывал… В звании старший лейтенант, денег не много, но не в деньгах счастье, главное безопасность Родины, ну и личные интересы не в стороне… Под такой "крышей" можно и развернуться пошире… Ну давай же обезьяна херова, итальяшка черномазый…

— Опоздал, Иван Федорович, сами знаете, здесь только на танке ездить, тогда успевать и будешь… Или на вертолете.

— Ни танка, ни вертолета дать пока не могу — еще не начались боевые действия в данном регионе. А потому говнюк, постарайся больше не сильно опаздывать.

Насчет говнюка Иван Федорович Горшков, резидент, генерал, бог-отец-святая троица для сотрудников местной резидентуры, ни сколько не ошибался и не преувеличивал. Иван Федорович дружил домами с отцом Михаила и как-то в Михайловом нежном возрасте подержал того с голой попкой на своих могучих руках… Костюм пришлось выбрасывать, ни в одной химчистке не поверят, что такое мог сделать ребенок… Историю эту Михаил знал наизусть.

— Слушай задание, Михаил. У тебя есть связи с местными анархистами, ну с подонками этими лохматыми в черной коже… Скажи им что ты ищешь изменника коммунистическому движению, ушедшему сейчас в России в подполье, не изменник ушел в подполье, а движение сранное, ну сам знаешь, что этим болванам наплести. Так вот, ищешь изменника и просишь о помощи… Держи данные и фото. В случае обнаружения не хватать, не пытать, а доложить тебе. Ну а ты мне. Задание ясно, старлей?

— Так точно, Иван Федорович, папа вам привет передает… Денег обещать?

— Пусть за идею пашут, сколько можно, две недели на выполнение задания. Справишься?

— Не знаю…

— Старайся Михаил, старайся, ты мне еще за костюмчик не отработал, бостон, чистая шерсть, таких сейчас и не производят!..

— Такие и не носят, Иван Федорович… Может вам от Версачи двойку купить, а?.. -

с безнадежностью в голосе спросил Михаил и получил знакомый ответ.

— Херсачи, у меня такого говна полный гардероб, а то бостончик был, в полпальца толщиной, пуля не брала! а говно твое…

— …Ну что там с нашими делами, Ашот? -

поинтересовался Михаил, присасываясь ко второй банке местной мочи под названием пиво.

— Все хорошо, Михаил. Когда ты с можешь встретиться с этими людьми?

— А они что, толпой придут на стрелку? -

удивился Михаил и сделал знак рукою пробегающему мимо официанту — мол еще давай неси.

— Не толпой, но двое придут, а еще двое будут подстраховывать…

И это только на терку? -

вытаращил глаза Михаил и чуть не подавился пивом.

— Поэтому они и на воле гуляют. И дело их процветает. Что передать людям?

— Завтра. На стоянке возле театра Папучи. Я буду на своей машине, в четыре часа, в четыре дня, не ночи, ночью я сплю. Но разговаривать я буду с одним. Второй может топтаться возле авто и тянуть ухо. Я тоже люблю свободу.

— Договорились, дорогой… А сейчас махнем ко мне, я тебе такую девочку из эмигранток нашел — пальчики оближешь!.. Вах, не дэвочка, а пэрсик, -

закатил глаза Ашот и перешел с нормального русского на какую-то пародию на "ереванское радио"…

На следующий день произошло три события, совершенно не связанных между собой, но имеющие много общего.

Рано утром Ашот передал копии документов, полученные Михаилом от Ивана Федоровича, какому-то юркому туристу из Израиля. И еще через час копии секретных документов оказались на столе резидента Мосад.

Михаил встретился в четыре часа с представителями небольшой, но довольно таки процветающей местной корпорации. И передал им предложение от такой же процветающей корпорации из далекой России об организации совместного картеля по продаже автомобилей в России, приобретенные бесплатно у местных разяв. Аналогичный картель уже существовал в Германии, но российская корпорация мечтала еще больше расширится… Встреча прошла в спокойной дружеской обстановке, было достигнуто принципиальное решение и намечена дата следующей встречи, на уже более высоком уровне.

А поздно вечером полиция подобрала сильно избитого Михаила, встретившегося с местными анархистами… Местные борцы против капитализма и глобализации не простили измены со стороны Старшего Брата и накидали представителю этого самого Брата от всей души…

Скорая помощь с воем сирен пробивалась по узким улицам Вечного города залитого огнями реклам и фонарей. Покой нам только снится, мычал разбитым ртом Михаил, глотая слезы…

ПРАГА.

1.

Февраль пролетел в мелких заботах — сортировка-рециклация, проведение уик-эндов и служб Церкви Джинсового Бога Святого Духа, плюс у каждого из живущих в Центре так же накопилось за зиму разные личные проблемы и проблемки. У Алекса с Нурой легим облачком или милотеной тенью вкралась Конкордия, сам Слави устал психически как хрен знает кто, у Диди был творческий кризис или творческий всплеск — непонятно… Ну и так далее и тому подобное, так что несмотря на пришедшие прайса в огромнейшем количестве, поиски земли под первое в мире хипповое государство пришлось отложить на весну. Ну и она не замедлила припереться — с мокрым снегом, слякотью и новыми надеждами. Ну и конечно с новыми вспыхнувшими как бенгальские огни, отношениями между хипней, весна же.

Завтрак подходил к концу, за окном падал и почти сразу таял мартовский снег на многочисленных крыш Центра — все же весна, наверное последний снег в эту зиму, вокруг круглого стола сидели все, все. Все… Ну такой узкий круг хипповой мафии. Слави с Диди, Алекс с Нурой, Володя-Борода с Маркетой, Павел с Мартой которая держала на руках четвертого ребенка, остальные трое их девочек самостоятельно ковырялись в тарелках. Слави не сидел во главе стола по двум причинам — стол был круглый и сегодня героем дня явно был Алекс. Все же в вопросах бизнеса эта акула капитализма в хиповых шмотках и отросшими хайрами была среди всех находящихся наиболее компетентна.

— Ну что же, Павел, начнем, -

лениво скомандовала акула капитализма ковыряя спичкой в зубах, сворачивая джойнт и умудряясь еще ко всему прихлебывать кофе.

— Звонишь в этот самый Максим, представляешься ассистентом по менеджементу…

Все присутствующие за столом, включая и младенца предположительно женского пола, открыли в удивлении рот — какими словами Алекс ругается! Тот пожал плечами — пустяки и продолжил:

— Сообщаешь им радостную новость — мол твой шеф, американец, пан Шаркофф желает приехать к ним в 14.00 с целью предварительного разговора о посредничестве в покупке большущего куска Чешской Республики… Запомнил или написать печатными буквами?..

— Алекс! -

возвысил голос в защиту Павла Слави. Акула капитализма махнула рукою — шутка. Все понимающие из присутствующих расмеялись, все непонимающие варварское наречие с далекой России пожали плечами — ни куда не денутся, переведут.

— Ну хорошо, разбежались по делам, фолкс, Алекс — на тебя смотрит весь Центр!..

— Да я знаю, Слави, пускай смотрит, нам такое после Штатов — раз плюнуть. Павел, держи мобил, звони, нас ждут великие дела.

Диди фыркнула после перевода Слави — грязный бизнес, и со вместно с Нурой и Маркетой стали собирать посуду, Марта пыталась сгребсти в кучу и увести детей, Володя-Борода мужественно ей помогал. Было как всегда весело…

Павел дозвонился до посреднической конторы с громким названием "Максим", оттарабанил надиктованное Алексом и сообщил, возвращая мобил:

— Нас ждут в 14.00, может мне немного переодеться?

— Зачем? -

искренне удивился Алекс.

— В смокинге нас и дурак полюбит, а вот таких какие мы есть — это надо же напрячься…

Павел отправился к себе, все же четверо детей на одну Марту — мало ли что нужно помочь, а Алекс углубился в наркокурение, задумчиво и со вкусом. Он стоял у окна канцелярии, за его спиной пан Милан и Сысоп в поте своих лиц добывали хлеб насущный для всего Центра, негромко играла музычка, все та же несмертельная классика — Jefferson Airplane, за окном падал и таял снег, в грязных лужицах отражалось солнце. Март, весна, кровь бурлила, Нура… да, Слави правильно сказал — фрилаф фрилавом, а блядства в Центре не допустим, наверно пока еще ни хера не было, не надо и начинать… Алекс еще не знал о сюрпризе, который ему приготовила Нура.

Ровно в 14.00 местного времени перед входом в здание номер 13 по улице Вашингтоновой стоял клерк фирмы "Максим" с широко открытым ртом. Так как именно в это время, ровно в 14.00 местного часа, к конторе подкатил разрисованный под джинсы старенький кадилак, откуда вылезли с заднего сиденья две наиколоритнейшие фигуры… Клерк даже запомнил на ожидаемого клиента-американца, такие колоритные фигуры предстали его взору. Один длинный с бритым лицом в красных прожилках, одетый в ковбойские потрепанные шмотки, другой то ли йог, то ли просто постоянный клиент многочисленных чайных. Клоуны приблизились к молодому клерку одетому в Версачи, обутому в Гуччи, воняющему Мэном и йог сообщил на чистом чешском языке (и где только научился?!):

— Здравствуйте. Я ассистент по менеджменту пана Шаркоффа, это сам пан Шаркофф, вы ожидаете нас?..

Клерк пришел в себя только вечером после трех рюмок местного джина изготовленного из перебродивших и перегнанных слив.

Алекс сидел развалившись в кресле, закинув одну ногу на другую, покуривая предложенную ему сигару, попивая предложенное ему кофе и явно чувствовал себя в знакомой атмосфере. Вокруг порхали секретарши, ассистенты, все ругались незнакомыми для Павла словами, который скромно забился в угол и усиленно делал вид что его здесь, в офиссе пропахшем кожанной новой мебелью и большими деньгами, нет. Естественно, не сразу все стали порхать и кружиться вокруг пана Шаркофф, сначало пытались по примеру встречавшего их клерка открывать рты и делать морды, но… Но Алекс просто им показал выписку с банковкого счета на ОДИН! МИЛЛИОН!! ФУНТОВ СТЕРЛИНГОВ!!! И мило сообщил через перевод Павла, что если они — Максим и Алекс, прийдут к общему знаменателю и соглашению, то он, пан Шаркофф, согласен часть этой суммы оставить им в виде оплаты… И сразу все изменилось как по взмаху волшебной палочки, ох уж эти капиталисты, хлебом не корми, а только покажи выписку из банковского счета и сразу они тебя полюбят…

Так вот — Алекс сидел развалившись в кресле, закинув одну ногу на другую, покуривая предложенную ему сигару, попивая предложенное ему кофе и явно чувствовал себя в знакомой атмосфере. Сам главный менеджер фирмы "Максим" вещал в его сторону медовым голоском через местного, то же в Версачи, переводчика:

— Сегодня наши специалисты подготовят договор, завтра мы можем снова встретиться, пробрать пункты договора, пан Шаркофф и если не будет ни каких важных разногласий, то и завтра же мы можем его подписать. Так как вы на сегодня являетесь одним из самых крупных наших клиентов, то на вас мы обратим все наше внимание — лучшие менеджеры и торговые агенты изо всех сил постараются в кратчайший срок найти удовлетворяющее вас, вашим потребностям, вашим условиям и вашим денежным представлениям, пан Шаркофф!..

Потрясывание руками, заверения в искренней любви (со стороны главного менеджера "Максима") и снисходительное пыханье дымком со стороны Алекса, Павел с втянутой головой, проводы до кадилака провожающими в количестве примерно девяти человек…

— Ну как, Павел, тебе этот маленький цирк с клоунами от бизнеса? -

поинтересовался самочувствием приятеля и ассистента по менеджменту Алекс. На что тот сглатывая слюну и вытирая пот со лба, отвечал:

— Другой раз не еду, Алекс, можешь злиться, но не еду, да у них и свои переводчики есть…

— О,кэй, о, кэй, не понтуйся, возьму завтра нашего шоферюгу, -

и шлепнул хохочущего во весь голос Слави, крутившего руль кадилака, продирающегося сквозь Винограды к Центру помощи и развития, рабрызгивая грязный мокрый снег по сторонам. Крутил руль Слави, а вот продирался и разбрызгивал кадилак. Продираться получалось с трудом, слишком много вокруг было авто и слишком много хохоту. Алекс пыхал халявной сигарой и тоже усмехался во весь рот.

2.

— Алло, пан Шмаус, я вас слушаю…

— Пан Шмаус, я пан Новак работник БИС, номер вашего телефона мне дал пан Путна. После нашего с вами разговора вы можете смело позвонить пану Путне и удостовериться у него о моей персоне.

— Я вас не понимаю, пан Новак, конечно я знаю пана Путну, но собственно…

— Пан Шмаус, я вам сейчас все объясню. К вам сегодня обратился один клиент, американец, с очень заманчивым предложением. Он хочет купить огромнейший кусок земли на имя одной общественной организации. Мне не требуется от вас подтверждения о правдивости моей информации, наши источники безупречны. Мне поручено передать вам от имени руководства БИС, а в его лице и от имени правительства Чешской республики, что эта сделка нам не нравится с этических и патриотических причин. Вы меня понимаете, пан Шмаус?

— Да, ваши слова мне понятны…

— Алло, что-то случилось?

— Да нет, пан Новак, это жена. Мы можем продолжить. Я все понимаю, что вы мне сказали, я только не понимаю одного — если мы живем в демократическом государстве и если этот американец ни чего не нарушил, а он естественно ни чего не нарушил, иначе бы вы мне не звонили бы, то почему моя фирма не может помочь ему в покупке куска земли?

— Пан Шмаус, это вы живете в демократическом государстве, мы же живем в государстве которое нужно охранять. Вне зависимости от его строя и экономического уклада. Я вам просто передал то, что мне поручено передать, а делать выводы вам. Если у вас нет ни каких нарушений по бухгалтерии, налогам, ну я не знаю — это не мое поле деятельности и если вы не считаете нужным прислушиваться к пожеланиям правительства Чешской Республики… То вы конечно можете поступать по своему, как вам советует ваша демократическая совесть. Но не сделайте ошибки, пан Шмаус, в жизни всякое бывает. Подумайте и сделайте правильное решение. Спокойной ночи.

— Спокойной…-

3.

Алекс проснулся не просто рано, а так как еще ни разу не просыпался в своей жизни, ну за исключением тех кошмарных месяцев, когда он отдавал почетный долг своей старой родине. Слева от него лежала тесно прижавшись к нему и закинув на него свою длиньщую ногу Нура. Лежала и посапывала. За окном стоял серый рассвет. А вот справа от него, и так же тесно прижавшись к нему, и ради разнообразия положив на него не ногу, а руку, так же тихонько посапывала Конкордия… Ну и имечко придумали принты позорные рыжей девчонке из Австрии, сдохнуть мало…

Когда Алекс и Павел были довезены без проблем Слави до Центра, и всем было сообщено о достигнутой предварительной договоренности с "Максимом", героя момента и звезды бизнеса ждал не только торжественный ужин в теплой обстановке и узком кругу единомышленников, но и сюрприз. Обалденейший сюрпризище!!! Началось сразу во время ужина — за столом кроме привычных морд и мордашек, всех этих Володя-Борода, Маркета, Слави-Диди, Павел-Марта и куча детей — все девочки, ну и конечно Нура! рядом с нею скромно сидела и сияла гривой рыжих взлохмаченных волос и улыбкой на тридцать два зуба Конкордия… Мама миа, заговорил про себя Алекс, это что значит, это мне Нура хочет подставу сделать что ли?..

— Садись за стол, герой момента! -

провозгласил по-русски Слави и не переводя на второй международный язык — и так всем понятно с его жеста, указал Алексу еа место рядом с Нурой. Та вскочила и с улыбкой (наверное издевательской) заявила:

— Нет, нет, садись между нами, я тебе и остальным приготовила сюрприз!

И Алекс сел. Все вокруг улыбались, Володя-Борода можно даже сказать лыбился, вот морда! но и остальные от него не отставали. Слави по праву хозяина дома, все же сидели у него на флету, разлил просроченное шампанское по отвезенным задарма бокалам, встал и поднял свой на уровень глаз.

— Ну, сегодня фолкс, празднуем два события. Во-первых вроде бы, тьфу, тьфу, тьфу, сдвинулось дело с началом нашего личного с вами хиппового государства, ну а во-вторых — нас стало больше на одну. Слово предоставляется докладчику Нуре, что осветит текущий момент. Нура прошу.

А та и вскочила, с бокалом в длинных пальцах и тоже сияющей улыбкой на мордуленции:

— Фолкс, когда проблемы — это не хорошо, мы все френды, что нам делить, я давно заметила — Алексу нравится Конкордия, ну я и поговорила с нею сегодня и она не против. Мы будем жить втроем. Алекс, я тебя так люблю, олд крези, так люблю!

И все заголосили, зазвенели бокалами, застучали стульями и стали поздравлять Алекса, что сидел с раскрытым ртом, ошизевший до кончика хвоста — ни хрена себе, даже меня суки не спросили… Но делать было нечего, поздравления и пожелания так и сыпались со всех сторон, вроде бы все были рады, а больше всех Конкордия. Мне ее что, Конкордиком что ли называть, в интимные моменты, мама миа…

Алекса еще несколько терзал один щекотливый моментик — как все будет происходить технически. Мусульманский вариант — мужчина навещает по очереди своих жен. Мормонский — одна скромно лежит и ждет своей очереди в то время когда вторая занята. И хипповый вариантик времен его молодости — свальный грех… С одной целуешься, другую трахаешь, и еще можешь парочку мацать… Где моя уфимская молодость, а вдруг меня на них обоих не хватит, а вдруг облажаюсь или стоять не будет?..

Но все прошло как по маслу. Прилюдия была хипповоя, затем Нура уступила право первой ночи Кон… черт побери, пока выговоришь и кончишь, ну Кони, как не смешно, массируя то гениталии, то целуя спину, спину, спину и не спину, ну в общем почти по-мармонски. Затем Нура забрала Алекса себе, Кони усиленно помогала их совместному мужику прийти в форму и… И измочаленного Алекса оставили в покое, девушки хихикая отправились в душ, видимо хотят перетереть свое, женское, подумалось проваливающимуся в темноту Алексу…

И вот Алекс проснулся не просто рано, а так как еще ни разу не просыпался в своей жизни, ну за исключением тех кошмарных месяцев, что он отдавал почетный долг еще той родине. Слева от него лежала Нура, а справа посапывала Конкордия… Кони… Нура вечером сказала, когда стелила постель — наше солнышко… Алекс осторожно, стараясь не разбудить своих герл, взял с изголовья коробку и скрутил приличных размеров джойнт. Интересно, надолго его хватит на двоих или все же будут к нему относиться экономно, все же он у них один…

За окном где-то далеко, на западе или востоке, он ни когда не помнил — где, вставало солнце, из-за крыш Центра летели вперемешку с мокрым снегом солнечные лучи, на прике у него встретились две руки — Нуры и Кони. Алекс затаил дыхание.

А сразу после завтрака, на котором совершенно ни кто не обращал внимания на Алекса и не подмигивал ему (чего он непонятно почему опасался), начались неприятности. Не успели Слави, Павел и он усесться возле окна в глубокие кожанные кресла (обанкротившийся отель на Дейвицах) и заняться мужским делом — скручивать по джойнту, как у Алекса зазвонил в кармане джинсового пиджака мобил. Уставившись недоуменно на дисплей, он все же сообразил и передавая Павлу телефон, пояснил:

— Из этого, "Максима" звонят. А ты у меня по менеджменту. Ну и язык тебе знаком…

Павел с трепетаньем в душе-руке взял трубку и нажал кнопку:

— Алло, ассистент по менеджменту пана Шаркоффа слушает…

А затем только внимательно слушал, что ему терли по телефону, не произнеся больше ни одного слова. Ну лишь попрощался:

— Мне то же жаль. До свидания.

Слави и Алекс уставились в нетерпении на ассистента, Павел выключил телефон и положил его на столик возле Алекса. Затем сообщил ту самую неприятность:

— Они отказались. Отказались искать нам продавца с землей. Мотивировали большой загруженностью…

Сначало Алекс и Слави просто сидели с широко раскрытыми ртами и молча пялились на Павла, переваривая новость. Ну а затем конечно, сказали все, что думали о "Максиме", его хозяине, его клерках и их родственниках. Хорошо что произнесенно все было на русском, а поэтому в общем-то почти ни кто и не понял, чего пожелали добрые хиппи старшего возраста простым клеркам фирмы "Максим". Окончив с пожеланиями, Алекс и Слави уставились друг на друга.

— Ну что будем делать, морда?

— Да главное не в этом, а как они суки узнали!..

И внезапно, не сговаривась, синхронно поссмотрели на мобильный телефон фирмы "Самсунг" старшей модели. Сначало на мобил, затем друг на друга, потом снова на мобил… Серая пластмаска увесистой мыльницей лежала на краю журнального столика, набитая электроникой и опасностью. Алекс поднял голову, правой ручищей притянул к себе Павла и вдохнул ему в ухо клуб отхсеченного дыма:

— Павел, дружище, возьми пожалуйста мобильник, вынеси во двор, положи его на кирпич, а другим изо всех сил вдарь по нему. Но перед этим набери какой-нибудь номер ну из этого самого телефона…

4.

Слави остался в Центре, окруженный Диди и друзьями-приятелями, которые изо всех сил пытались помочь президенту. Но ни чего не помогало, смех и кашель душил Слави — как только он представлял эфект удара кирпича по включенному телефону для ушей предположительного агента. А Алекс и Павел усевшись в кадилак разрисованный под джинсы, отправились покупать новый мобил.

— Я конечно погорячился, Павел… Можно было и не бить телефон, а просто купить новую симку и вставить в мобил, но уж очень я разозлился, -

пояснял Алекс крутя руль и бдительно следя за туземцами, как пешими, так и автомобильными, что просто норовили устроить американцу какую-нибудь пакость, подскользнуться на грязном снегу или просто въехать каким-нибудь "ведром" в зад.

Но все кончилось хорошо, кадилак без проблем и аварий доехал с Алексом и Павлом до центра, на этот раз с маленькой буквы, просто центра города Праги, столицы Чешской Республики и так далее. Запарковав машину под запрещающим знаком, Алекс и Павел вылезли на свежий мартовский воздух, весь пронизанный выхлопами автомобилей и летящим в разных направлениях мокрым снегом. Вокруг них мельтешили туристы и аборигены, бомжи и диллеры тяжелых наркотиков, проститутки и ученицы гимназий. Сверху сыпало и дуло, рваное мартовское небо с белыми полосами и серыми тучками, между которыми мелькали голуби и солнечные лучи. Одним словом — город жил своей обычной полнокровной жизнью, продавал и покупал, веселился и печалился, пил, ел, посещал общественные туалеты…

На улице Народни Триды туристов было меньше, бомжей больше, но больше всего было местных жителей. Каждый занимался своим делом, в громаду торгового центра, снова центр! ни чего не поделаешь, в громаду торгового центра и конечно из громады спешили предположительные покупатели, размешивая в кашу грязь растаявшего снега. Возле киоска с пивом стояли какие-то опухшие потребители, панки и бомжи приставали к людям с просьбой о мелких деньгах и сигарете, группа карманников цыганской народности притворяющиеся — неумело! итальянцами, готовились к посадке в известный во всей Европе трамвай номер 22. Известный конечно как раз карманниками. Возле общественного дабла стоял слегка подвыпивший классик чешской литературы, андеграундный поэт и вечный бунтарь Иван Йироус, сорок с лишним лет из своих шестидесяти четырех известный больше по прозвищу Магор. Его стихи изучали в школах, а прозвище, что в переводе означало — Идиот, он получил в андеграунде, где же еще.

Но Алекса и Павла не интересовали мелочи жизни и зарисовки с натуры, их интересовал фирменный магазин "Евроотель". Нет, в нем не продавали отели и не сдавли номера в отеле, в нем продавали симки, сим-карты с номерами для мобильного телефона, сами телефоны и разные к ним причмочки. За стеклом двери потенциальных покупателей встретили сиянием ламп дневного света и почти искренними улыбками хрен знает кто, молодые и прикинутые в костюмах — юбка, пиджак, блуза, наверное продавцы… Хотя выглядели больше на ассистентов по менеджменту и сразу обратились к ним по-чешски, на что Павел отвечал на том же самом славянском языке. И как они только на нем говорят, в который раз подумалось Алексу, там ведь все эти не выговариваемые "Г" совместно с "Х", "Р" совместно с "Ж" и так далее. Затем Павел повернулся к Алексу:

— Что ты хочешь тут покупать?

— Пяток симок, два, нет, три мобила, подешевле, один будет тебе, тогда по другому — мобилов пять, симок десять, плачу "Американ экспресс", кони бьют в землю, дилижанс готов выразить, поторопи девушку, у нас много делов, Павел.

Через двадцать минут они сидели в кадилаке, за которым стоял полицейский и что-то с большим интересом записывал в свой блокнот. Алекс включил скорость, газанул и в зеркало увидел удивленое лицо полицейского, стремительно остающееся где-то взади, по сторонам мелькали архитектурные ценности шестнадцатого, семнадцатого, восемнадцатого и не ценные, но все равно архитектурные артефакты что ли девятнадцатого, двадцатого веков, прохожие и витрины магазинов. Солнце перстало сиять, серые тучи затянули небо, но и сыпать перестало.

— Воткни в один симку, на заднем сиденьи лежит телефонная книга, я у Слави спер, найди какую-нибудь фирму и звони. Мы этих придурков обдурим!

5.

— Алло, ассистент по менеджменту пана Шаркоффа слушает…

— Вас беспокоит секретарь фирмы "Прагпрезидент корперейшен", мы с вами вчера предварительно разговаривали, мне поручено передать вам — к сожалению наша фирма не может заключить с вами договр, видите ли…

6.

— Алло, ассистент по менеджменту пана Шаркоффа слушает…

— Вас беспокоит секретарь фирмы "Империал офис", мы с вами вчера предварительно разговаривали, мне поручено передать вам…

7.

— Алло, ассистент по менеджменту пана Шаркоффа слушает…

— Вас беспокоит секретарь фирмы "Стюарт групп", мы с вами вчера предварительно…

8.

— Алло, ассистент по менеджменту пана Шаркоффа слушает…

— Вас беспокоит секретарь фирмы "Кинг Старг", мы…

9.

Докладная.

Докладываю, что сегодня, во время несения службы, получил производственную травму техник службы радиоперехвата пан Власак, который был госпитализирован с предварительным диагнозом — повреждение слуховых перепонок обоих ушей…

10.

— Слави, морда, ты хоть что нибудь в электоронике понимаешь?

— Алекс, дружище, я в электронике ни в зуб ногой, но дело не в этом. Как ты, с двумя справляешься?

— Ты наверно мне завидуешь, гад!..

— Сам такой. Мне Диди за глаза хватает. Мы люди простые и запросы у нас простенькие, а ты у нас всегда с выпендрежем был, Алекс, вспомни Уфу — все по портвейну с кодеином, а тебе шампанское с седуксеном подавай, извращенец…

— Ты зубы не заговаривай, не заговаривай, они что нас — плотно накрыли? Вояк задействовали или спутники? Слави, что будем делать, я уже устал симки дарить хипне, скоро все омобильненые будут в Центре, а эти бляди с паровоза соскакивают, не хотят нам землицу искать!

— Алекс, у нас тут мыслишка родилась, мы все хором подумали и вот что решили. Мобил не причем наверное. Скорей всего на форд микрофон или еще что прицепили…

— Ты это брось, мне че — форд хипне дарить теперь что ли, а?!

— Алекс, успокойся, ни хрена дарить не надо. Мы завезли двух украинских гостарбайтов в микробусе со шторками, они нам пробили на противоположной от ворот стене Центра калитку. Мы их не стали под бетон класть, мы хоть и мафия, но все же хипповая, хорошо заплатили и вывезли за шторками. Завтра с Павлом через ту калиточку выберетесь и вперед. Без всяких телефонов. Договоритесь, договоришко подпишите, а там видно будет — если искать начнут, а им палки в колеса, тогда будем сами. Сами будем искать, Алекс, по объявлениям и газетам, выкашляем на фирмы и конторы, прорвемся, не впервой!

Два старых друга вдохнули и выдохнули в атмосферу Чешской Республики дым запрещенного законом канабиса сативы. Им было ништяк… А на атмосферу, республику и законы они по давней своей привычке просто плевали. Если не сказать еще грубей.

ВАРШАВА.

Последний, да, наверное уже последний мокрый снег ложился на каменные мостовые Старого Мяста, покрывал красные черепичные крыши, цеплялся за многочисленные трубы, да, дикари, до центрального отопления не везде додумались, курва-ляхи!.. Резидент ФСБ полковник Аликбеков с удовольствием выругался в адрес не любимых им поляков. Пся крев, матку бозку их раком, не народ, а говно! шовинистически и великодержавно рассуждал полковник Аликбеков Насурхан Насраилович. Туркмен по отцу, русский по матери, но истинный россиянин и болеющий за Великую Россию в душе своей. Любимой и настольной книгой полковника Аликбекова были сказки А.С.Пушкина…

Оторвавшись от окна — вид засыпаемого последним снегом нелюбимого города завораживал, полковник не садясь за стол взял и еще раз прочитал полученную телефонограмму из Центра. Да, надо же, сбежал от возмездия, выбрал оскал капитализма и поменял любимые березы на сквоты, интересно, что это такое, и на андеграундное подполье… Еще одно незнакомое слово. Ну что же, имя страны может меняться, а Родина остается Родиной и изменников надо ловить и карать!

Нажав кнопку, полковник Аликбеков уставился на вошедшего. Максим был молод, тридцати нет, пришел в контору после этой ебанной перестройке, но работать умеет. Вот и пускай ищет этого самого Наследника, по этим самым андеграундным подпольям и сквотам что ли…

— Прочитай Максим и вперед. Может быть нам улыбнется счастье и именно мы вернем предателя к коленям нашей многострадальной Родины. Вопросы есть?

— Ни как нет, господин полковник! Разрешите выполнять задание Родины?

— Можете быть свободны и держите меня в курсе поиска.

— Слушаюсь, господин полковник!

Выйдя из кабинета Резидента ФСБ полковника Аликбекова, Максим широко улыбнулся и подмигнул секретарю сидящему за столом. Тот же обоими руками сжимал себе рот, из последних сил сдерживаясь, что бы не расхохотаться — селектор работал исправно, рассылая по всем помещениям резидентуры ФСБ, располроженной в здании посольства Российской Федерации в Польше, развлекательную программу из кабинета резидента. Сотрудники ФСБ весело проводили служебное время, слушая этого чурку, которому до пенсии осталось всего четыре месяца и семь дней!!! Этот Жопахан Насралович еще не знал своей судьбы — пенсия, маленькая квартира в провинции, закрепление за поликлиникой и все. А резидента пришлют из Москвы и будет он нормальным мужиком с нормальным именем-отчеством и без сказок Пушкина!..

За окнами российского посольства и по совместительству резидентуры ФСБ падал мартовский липкий снег. Наверное последний в этом году.

ПРАГА.

А в Праге снег уже слез, растаял и был вывезен городскими службами. В Прагу пришла весна — девушки сменили джинсы на… джинсы, только более светлых отенков, мужчины почти перестали шмыгать красными носами, на Староместкой площади за столики с кружками пива уселись многочисленные туристы и… И на Кампе вылезла первая трава, и конечно первые хиппи. Яркое мартовское солнце слепило и даже грело с голубого небосвода, по кустам шуршали пакетами бомжи собирая бутылки, птички что-то чирикали и парочки по скамейкам ворковали о своем вечном…

Резидент ФСБ полковник Грищук Михаил Сергеевич, в миру торговый представитель фирмы "Сибнефть" прогуливал по мокрым асфальтовым дорожкам парка Кампа своего таксика Максика. Таксик-Максик, придумка дочки, умницы и отличницы… Резидент прогуливал Максика, выпускал клубы душистого дыма из любимой трубки, с улыбкой разглядывал бомжей, панков, хипов и многочисленные парочки. Но не просто разглядывал, а еще работал. Михаил Сергеевич думал, анализировал, сопоставлял, проигрывал в голове многочисленные варианты. И все для того, что бы как можно лучше выполнить задание Центра. Найти этого мерзавца, променявшего Родину на блага Запада…

Михаил Сергеевич прожил шестьдесят два года, из них проработал в Конторе тридцать и не был дурак. Естественно Наследник, кодовое имя сбежавшего и разыскиваемого субъекта, скорей всего не сбегал. Из современной России можно было выехать на украденной атомной подлодки, лишь бы были деньги на взятки. Но мелочи полковника не интересовали. Центр хочет что бы он, резидент ФСБ в Праге, нашел — при условии что искомый субъект находится на территории Чехии, так он сделает все. Иначе пенсия, возвращение в сранную Россию, что для придурков является Родиной и…

— Пане, не сердитесь, не будет немного мелочи на пиво? -

прервал грубый голос умственную работу Михаила Сергеевича. Полковник вскинул голову — перед ним стоял ободранный панк лет так тридцати в кожаной разваливающейся куртке и просительно улыбался. Михаил Сергеевич пожал плечами, потянул поводок — Максик норовил понюхать панка, а вдруг тот болен чем-нибудь заразным, и найдя в кармане какую-то мелочь, высыпал монеты в протянутую грязную ладонь. А говорят что это молодежное движение, полковник усмехнулся и обойдя сосредоточенного в подсчете добычи панка, направился в сторону дома. Пора включать в работу и остальных членов резидентуры. Наследника, если он находится на территории Чехии надо найти и доложить начальству. Дочки в России делать нечего, там с нее ни чего хорошего не получится, ну что же, сквоты, андеграунд, рок-клубы, наркомановская среда… Если он тут — найдем!

— Максик, побрызгай под кустик и пойдем. Мне пора на работу, дорогой, поспеши…

— …Всем все понятно, вопросы есть? -

Михаил Сергеевич оглядел своих сотрудников, собравшихся в задней комнате библиотеки Русского Центра. Именно здесь, под присмотром опытного сотрудника, майора ФСБ Ирины Павловны Шинкаревой, библиотекаря, происходили летучки — краткие собрания офицеров разведки.

— Если нет, то получите фотографии и описание привычек разыскиваемого Наследника. Сегодня же вечером приступить к поиску. Рок-клубы, андеграундное подполье, сквоты. Иванов, у тебя связи с диллерами на Вацлаваке, прощупай их. Михалчук — музыканты, как обычно. Петров — встреться со своим агентом с этой местной БИС, -

все усмехнулись в адрес местной разновидности ЦРУ, так как были о ней далеко невысоко мнения, мягко говоря.

— Может он что-то знает. Все. Расходимся и приступаем к работе. Каждое утро жду от каждого доклад.

Удача улыбнулась как ни странно, Ирине Павловне. Видимо регулярное чтение местной прессы дало свои результаты. Резидент с недоверием слушал доклад майора Ирины Павловны, вглядывался в увеличенные копии фотографий из местных газет, еще и еще раз пытаясь найти ошибку и не находил ее. Наследник и этот самый Слави, шеф наркомановского Центра каких-то гуманных идей шестидесятых лет — явно был один и тот же человек, одно и тоже лицо. Михаил Сергеевич еще раз вгляделся в фотографии присланные из Центра и скопированные с местных газет — сто процентов это был Наследник!..

— Молодец, Ирина Павловна, выношу благодарность!

— Да ладно вам, Михаил Сергевич, одно ведь дело делаем…

Через полчаса в Москву полетела шифрованная телеграмма:

ЦЕНТР. НАСЛЕДНИК НАЙДЕН. РЕЗИДЕНТ ФСБ В ЧЕХИИ ПОЛКОВНИК ГРИЩУК.

МОСКВА.

Директор ФСБ поднял свой вовсе не тяжелый взгляд на закончившего доклад Георгия Сергеевича и отметив отличнейший, в полоску, гангстерский! вот ведь сука! наверное в юности фарцовочной баксов накрал! костюм кандидата на похороны с салютом, требовательно махнул рукой. И этот, как его там, Стиляга что ли, исчез за толстой дверью. Да, надо же, нашел Наследника… Умен сволочь, надо же, козел этот, фарцовщик ебаный, а мозгами шевелить умеет! такому и салют не жалко будет выпалить над могилкой, хе-хе-хе…

Директор ФСБ нажал кнопку и негромко произнес:

— Ну как там, все собрались?

Секретарь мгновенно отозвался:

— Да господин Директор. Впускать?

— Всех впускать, ни кого не выпускать! -

пошутил старой чекистской шуткой Директор и усмехнулся. Лед тронулся, господа присяжные заседатели. Будем щупать Наследника за вымя! Директор ФСБ не был любителем творчества писателей Ильфа и Петрова, веселый мошенник из их романов Бендер-Задунайский оставлял его равнодушным, но в такую ситуацию невольно напрашиваются именно эти слова.

В кабинет чинно, не толпясь, но быстро и сноровисто входили вызванные сотрудники ФСБ, на чьи плечи Директор собирался возложить основную часть операции — составление психологического портрета и отработка рекомендаций по контакту с Наследником. Вошедшие расселись вдоль длинного стола, на финскую полировку уложили блокноты и шариковые ручки, кто-то набулькал минералки из бутылки в стакан, кто-то закурил не дожидаясь особого приглашения, зная что ради создания надлежащей рабочей обстановки Директор ФСБ потерпит хоть что. Лишь бы был результат, а он то обязательно будет! В кабинете Директора собрались мамонты кагебешной психологии, мастера подхода к субъекту, зубры сыска и орлы вербовки.

Директор оглядел собравшихся в его кабинете — полковника и доктора наук по психологии Орлова, подполковника и доктора наук по социологии Зуброву, полковников, подполковников и майоров в достаточном количестве для сломки и вербовки самого Директора ЦРУ, не к ночи будь помянут, хоть и сейчас сотрудничаем…

— Ну что же, начнем. Нашей резидентурой в Праге выявлен разыскиваемый нами субъект, кодовое имя Наследник. Это некий Вячеслав Громофф, скорей всего Громов, а не Громофф, 1960 года рождения, место рождения Швеция, в 1975 вместе со своим отчимом Громофф приехал по туристической визе в СССР в Москву, где отчим погиб в автомобильной аварии, а следы

Громофф-Громова затерялись. В 1980 году Вячеслав Громофф под документами Ильи Сергеевича Шаповалова был осужден к четырем годам лишения свободы. Наказание отбывал в городе Красноводске, Туркмения, в колонии общего режима для лиц осужденных к лишению свободы и принудительному лечению от наркомании. По отбытии срока наказания 4 февраля 1984 года был освобожден, направление выписано по последнему месту жительства Шаповалова —

город Новокузнецк, улица Строителей Коммунизма, дом 23, квартира 6. Естественно туда не поехал, потому что по данному адресу проживал и проживает настоящий Шаповалов Илья Сергеевич, который в 1975 году передал Громофф свой паспорт. Ознакомьтесь с магнитофонной записью, -

директор ФСБ щелкнул переключателем и в кабинете зазвучал хриплый, явно с похмелья, голос неизвестного им настоящего Шаповалова.

— …ну вообще-то это давно было…я тогда… это…хиповал…Ну поехал я к своему корешу…ну под Москву… в этот… как его? блин, а! Ярославль…ну там выпили, выпили да…то-се, чувихи, я тогда был при волосах…а потом один кореш моего кореша, ну там своя банда была, все при волосах, бля, ну и… имя не помню, блин предложил… смотаться в коммуну одну… В лесничество… одно… Там помню хипарь лесником мантулил…ну и вокруг него столпился народ… человек несколько…блин… ну эта…блин…в 75, меня потом в армию загребли, да…Там был хипарь один, ну при волосах…ну все говорили, что у него…хипаря того…проблемы с…ну вашей конторой…тогда КГБ…и ксив нету…ни каких…а он на меня сильно походил… обличьем…ну в морду как брат…Ну, блин, я и по-пьяне и накатил… подарил ему ксиву…паспорт значит, ну… А в Ярославле сказал, что мол утопил с пиджаком…ну…на лодочке катаясь…дали справку, затем я штраф платил… Тут. Червонец… это тогда почти три пузыря водяры было… Во… Ну и все, а осенью меня в армию загребли…после завод, мать померла, хата на меня отошла…Все… Это…как звать не помню… блин… кличка у него…У нас у всех тогда были клички…у меня Алойз… блин…Это…ну такая…иностранная кличка…короткая и иностранная…что ли… такая…по стране вроде… Швед! во блин! вспомнил! точно — Швед!

Директор ФСБ выключил магнитофон и продолжил, оглядывая своих сотрудников, внимательно вслушивающихся во все, что было произнесенно в кабинете, изредка то один, то другой что-то чиркали в блокнотах, видимо отмечая для себя какие-то детали.

— После освобождения Громофф пропал из поля зрения компетентных органов, но не совсем. К счастью для всех нас в КГБ при пятом отделе был организован подотдел занимавшийся только этой публикой — хиппи, неформалы, асоциальные личности. Внимание — следующая запись, -

и снова щелкнул переключателем.

— …это он сам, собственной персоной ваш Шаповалов Илья Сергеевич, год рождения 1957, место рождения город Новокузнецк, временно прописан по адресу поселок Майский, Московская область, дом 5, квартира 3. То есть по месту работы — дворником. Попал Шаповалов в поле нашего зрения в 1984 году, почти сразу после освобождения. Это фотографии его ближайших друзей и адреса по которым они были прописаны, вот фото его последней герлы…

Какая-то пауза и тот же голос продолжил:

— …видите ли я конечно не хочу вам врать, что после путча 1991 года наша контора перестала отслеживать, контролировать и брать на учет этот сброд, но… Но ваш разыскиваемый, кстати — кличка у него не просто Швед, а

Славка-Швед почему-то, очень странно… Так вот — Славка-Швед после 1991 года примерно с мая месяца по нашему ведомству не проходил больше…

Директор ФСБ вновь выключил магнитофон, оглядел ссидящих за длинным столом, и продолжил:

— Нашими сотрудниками установлена бывшая знакомая Громова — Светлана Павловна Старкова, дочь известного в начале перестройки демократа-депутата. Сейчас сам

Старков преподает в университете в Аризоне в США, а его дочь Светлана проживает со своей матерью в Москве, по адресу улица Русинова, дом 127, квартира

349. Из разговора со Старковой Светланой нами установлено следующее — Громофф со Старковой и еще несколькими друзьями летом 1991 года отправились в Крым. В так называемые хипповые летние лагеря., 19 августа начался путч, Светлана в беспокойстве за отца-диссидента, ринулась в Москву на самолете из Симферопольского аэропорта, а вся остальная компания осталась в Крыму. Осенью вернувшиеся в Москву рассказали Светлане то, что произошло 20 августа — Громофф и граждане Татарчук, кличка в разрабатываемой среде Джон и гражданин Пахоменко, кличка Стас, угнали небольшой сейнер от пристани Морское. Так же Старкова сообщила нам, что от Шаповалова, он же Громофф, он же Славка-Швед, в течение нескольких последних лет получила три открытки с Запада — из Амстердама, из Парижа и Берлина. И одну посылу из города Аликанте, это в Испании, джинсы, куртку, две футболки, несколько пластинок. Последняя открытка из Берлина, датирована 1996 годом. Последние, совершенно свежие сведения о нашем субъекте следующие — Громофф легально проживает в Чешской Республике под американским паспортом на фамилию Майкл Арви Гибсон, год, месяц, число рождения 1950, 16 июля, место рождения в городе Мекензасе штат Аризона. Нам неизвестно — легально он пришел к этим документам или нет, в связи со строгой секретностью мы не имеем возможности обратиться к правительству США с запросом. Громофф вместе с друзьями организовал в Праге Центр помощи и развития гуманитарных идей шестидесятых годов…

— Ни хера себе! -

не выдержал потока информации и с экспресией свойственной молодости, выкрикнул один из присутствующих, майор Дроздов, но тут же извинительно привстав, поклонился в сторону Директора ФСБ — мол виноват, но все же Центр гуманитарных идей… Директор принял молчаливое извинение подчиненого и продолжил:

— В общем это на сегодня об Громове все. Об Громофф, черт, вроде бы иностранные фамилии не склоняются, по правилам граматики, так и язык сломать можно, господа офицеры.

Господа офицеры правильно поняли слова Директора Конторы, слегка посмеялись, более вольней уселись, слегка развалились на стульях, откинулись на спинки, кое-кто даже слегка отпустил галстук, совсем немного, но все же… Все говорило о том, что официальная часть окончилась и директор предлагает перейти вообщем-то к тому, ради чего они все здесь собрались — к мозговой атаке, аналитическому штурму, в конце которых будет выдано блестящее решение по конкретной задаче, которую сейчас, именно в этот момент Директор ФСБ сформулирует.

— Господа офицеры! В нашу задачу входит следующее — а) войти в контакт с субъектом с целью, б) сообщить ему об полагающемуся ему наследству в Австралии и в) склонить его к добровольному пожертвованию как можно большей суммы в пользу нашего с вами государства. Для осуществления последнего пункта воспользуемся секретными счетами в одном из западных банков нашего учереждения. Надеюсь цель операции я изложил совершенно ясно и понятно. Начнем с вас, Юрий Васильеывич, как опытный психолог, что вы нам можете предложить, исходя из услышанного здесь?..

Через два дня Георгий Сергеевич Марков, в прошлом сотрудник КГБ Стиляга, а ныне полковник ФСБ, отправил первую открытку на неизвестный ему адрес в Будапешт с совершенно невинным текстом. Химическими же тайными чернилами было написано меду строчками следующее —

СОБЩАЮ, НАСЛЕДНИК РАЗЫСКИВАЛСЯ С ЦЕЛЬЮ ВРУЧЕНИЯ ЕМУ НАСЛЕДСТВА — ОДИН МИЛЛИАРД АВСТРАЛИЙСКИХ ДОЛЛАРОВ!!! КОНТОРА НАМЕРЕНА СКЛОНИТЬ НАСЛЕДНИКА К ПЕРЕДАЧЕ ЧАСТИ НАСЛЕДСТВА РОССИИ. МНЕ ТРЕБУЮТСЯ ДЛЯ АГЕНТУРНОЙ РАБОТЫ ДЕНЕЖНЫЕ СРЕДСТВА. ВАШ ПЛЕЙБОЙ.

ЛЭНГЛИ.

— Шеф, по-моему мы лопухнулись! Отдали парня русским, а те его искали не с целью прихлопнуть или изъять, а всучить часть от ОДНОГО МИЛИАРДА ДОЛЛАРОВ!!! Так он же нехороший человек, разбогатев, совсем обнаглеет со своим Центром, Церковью и идеей наркомановского города! Что же делать, шеф?

Это кричал в полный голос Джеральда Арчи. Такой яйцеголовый, с хвостом жидких вьющихся волос, схваченных черной резинкой как у маленькой девочки, с небрежно распущенным узлом галстука, в дорогом, но как всегда помятом костюме, Арчи стоял на ковре кабинета и голосил. Арчи был гением, гением аналитики и компьютерной техники, любимчиком Джеральда Маклина-младшего, но это ему совершенно не давало право так себя вести.

— В чем дело Арчи, что случилось, я ни чего не понимаю, совершенно ни чего не понимаю! Какой миллиард…

— Австралийский! От умершей тетушки или дядюшки. Прочтите, шеф, -

и Арчи бросил, нет! швырнул на полировку стола помятый лист бумаги. Джеральд Маклин-младший разгладил лист руками, насадил на нос очки и прочитал, сначало про себя, затем вслух:

СОБЩАЮ, НАСЛЕДНИК РАЗЫСКИВАЛСЯ С ЦЕЛЬЮ ВРУЧЕНИЯ ЕМУ НАСЛЕДСТВА — ОДИН МИЛЛИАРД АВСТРАЛИЙСКИХ ДОЛЛАРОВ!!! КОНТОРА НАМЕРЕНА СКЛОНИТЬ НАСЛЕДНИКА К ПЕРЕДАЧЕ ЧАСТИ НАСЛЕДСТВА РОССИИ. МНЕ ТРЕБУЮТСЯ ДЛЯ АГЕНТУРНОЙ РАБОТЫ ДЕНЕЖНЫЕ СРЕДСТВА. ВАШ ПЛЕЙБОЙ.

Арчи заорал снова:

— Шеф, по-моему мы точно лопухнулись! Отдали парня русским, а те его искали не с целью прихлопнуть или изъять, а всучить часть от миллиарда, пускай австралийских, но все же долларов!!! Это же наркоман, террорист, экстримист и революционер фак его революцию оф, разбогатев, совсем обнаглеет со своим Центром, Церковью и идеей наркомановского города! Что же делать, что же делать, что же, шеф?

Шеф сидел практически раздавленный под грудой свалившейся на него информации. Это что же такое получается, этот новоявленный гуру, Мараяма такой, со своею церковью наркомановской и государством асоциальным, а теперь действительно… С миллиардом гад этот, террорист проклятый, интересно все же, псих что ли — церковь, государство, центр… Мог бы вложить свои деньги, ну не знаю, в МакДональд что ли или к примеру в Диснеленд…

Арчи смотрел на этого Маклина-младшего, своего шефа и видел пожилую бабушку, это из шефа бабушку очки сделали, такую старенькую, совершенно растерявшуюся от свалившейся на нее неприятной новости… Ветер сломал яблоню или мальчишки разбили стекло на веранде… И что же теперь делать, эта старая карга совершенно не знает!..

Окна кабинета выходили во внутренний двор, согласно неписаной субординации, неписаной, но тем не менее беспрекословно соблюдавшейся вот уж без малого почти полвека. Мелкий весенний дождик, пролетевший незаметно для большинства чиновников Ленгли, давно окнчился, оставив осколки лужиц, запищал зуммер внутреннего телефона, Джеральда машинально шелкнул выключателем, отрезая себя и кабинет от внешнего мира, со всеми его заботами, страстями и проблемами. Собственное здоровье, свои шестьдесят шесть лет были важней всех этих мелких проблем — миллиард, русские ищут парня, отдавать его

или нет… Здоровье дороже. И даже оклад начальника аналитического отдела СиАйЭй или как их называет потенциальный противник, не смотря и на прошедшую там перестройку, ускорение и гласность — ЦРУ, ни что по сравнению с его собственным покоем. Джеральд Маклин-младший медленно снял с носа очки, жалобно посмотрел на Арчи. И тот все прекрасно понял и без слов. Да, шеф совсем сдал, надо идти к заместителю… Дверь распахнулась и так же бесшумно закрылась, Джеральд остался в одиночестве. Сделав усилие и достав из яркой коробки, лежащей перед ним на бескрайней полированной доске письменного стола, голубую таблетку, а немного подумав и вторую, неловко положил их в рот, запил из хрустального стакана пузырящейся и искристой минеральной водой. Ни чего не поделаешь — возраст, надо следить за своим здоровьем, не даром доктор говорил ни каких волнений…

Подвинув к себе мобильный телефон, Джеральд задумался — позвонить жене, доктору-психоаналитику или сразу начальству. К тому же очень хотелось спать.

А несколькими этажами выше, в кабинете заместителя начальника аналитического центра, Арчи и собственно сам заместитель — взлетающая звезда шпионажа и аналитики Дуглас Добс, вводили с помощью молоденькой оператора или операторши что ли, феминистки не спят! в компьютер скудные данные — имя, фамилию, кличку об этот Слави. Искренне надеясь получить взамен от большого компьютера хоть какую-нибудь более-менее информацию. Не может быть что бы большой компьютер ни чего не знал об этом экстремисте. И надежды конечно оправдались —

Майкл Арви Гибсон, родился 16 июля 1950 года в городе Мекензасе штат Аризона в семье граждан США. Отец — Арви Ричардс Гибсон, родился 1 мая 1921 года, адвокат, имеет собственную контору в городе Мекензасе штат Аризона. Мать — Джейна Мартин Гибсон, в девичестве Кинг, родилась 23 сентября 1929 года, домохозяйка. Братья Тодд Арви Гибсон, Эйб Арви Гибсон, Густав Арви Гибсон…

Взгляд Арчи читающего через плечо Дугласа Добс, скользнул по многочисленным, на удивление — мормоны что ли? родственникам, братьям и сестрам этого Майкла Арви Гибсона, учился, проживал, и выхватил то главное:

…ФБР — Майкл Арви Гибсон, оперативное дело Љ388947/АLS, тайное отслеживание связей и разработка в связи с предположительным активным участием в экстремистской организации "СТОП ВОЙНЕ!", несколько раз был арестован за нарушение общественного порядка, был под следствием в связи с подозрением причастности к террористической организации "ЙИППИ", возглавляемой Эби Гофманом и Джерри Рубином, следствие приостановлено в связи с нехваткой доказательного материала. В настоящее

время Майкл Арви Гибсон проживает в городе Прага, Чешская Республика, возглавляет экстремистско- наркомановский Центр помощи и развития гуманитарных идей шестидесятых годов. Деятельность Центра находится под пристальным контролем Интерпола, местных спецслужб, полиции и чешского филиала Отдела борьбы с незаконным обращением наркотических средств при правительстве США…

Арчи и Дуглас Добс переглянулись и одновременно пожали плечами. Первым тишину нарушил неугомонный Арчи:

— Или комьютер свихнулся и подсовывает нам не того Слави, а какого-то Майкла или этот Слави не тот кого ищут русские или я ни чего не понимаю.

ШКЛЯРСКА ПОРЕБНА.

В Чешской Республике снег почти стаял, все же Средняя Европа, все же Чехия, все же середина марта! А вот в Польше снег еще лежал, все же горы Карконоши, не шутка, и только синева с пористостью говорили о том, что вот-вот и начнет таять… О природно-географическо-территориальных парадоксах чаще всего думается именно в таких вот местах, рассуждал поручик пограничной службы, стоя на нейтральной территории, ограниченной впереди и позади него шлагбаумами, перекрывающие шоссе. За спиною у поручика Новасека лежала родная и милая сердцу Чешская Республика со столицей городом Прагой с уже стаявшим снежным покровом, а взгляд его был уперт на территорию сопредельного государства Польская Республика, где ни пористость, ни синева не могли скрыть простого факта. Снега у ляхов хоть жопой ешь, вот что значит лежит северней чем Чехия и граничит с дикой Белорусией, где до сих пор бегают зубры, волки и медведи! Дикари, давно бы могли, как водится в цивилизованных государствах, например в Чехии, поместить остатки волков и медведей в зоопарки, что бы не совсем вымерли… Поручик пограничной службы Новасек с удовольствие и с улыбкой на добром лице вспомнил прошлогодний случай, облетевший все чешские газеты — со стороны Словакии проник без визы и паспорта медведь, а этого нарушителя сбил грузовой автомобиль! Смех и только, сидел бы этот медведь в зоопарке, три раза получал бы себе калорийную сбалансированую еду и не пришлось бы водителю автомобиля снимать стрес после встречи с диким кровожадным животным в пивной… Поручик пограничной службы Новасек был очень и очень образован. Время, которое он отсиживал за стеклом пограничного перехода, проверяя настоящесть паспортов и правильность заполнения деклараций, а так же проводя досмотр как личный, так автомобилей и багажа, ну и проверяя наличие виз у лиц которые обязаны были их иметь, позволяло ему читать все газеты из киоска, где работала пани Новаскова… Супруга.

Поручик Новасек бдительно бросил еще один взгляд на небо, затянутое серыми тучами грозящими неизвестно чем, другой взгляд на окружающую пограничный переход природу — горы, сосны и ели, кусты с мусором, прошлогоднию пожухлую траву — все было без изменений, третий взгляд такой же бдительный, на занесенную синеватым снегом Польшу. Со стороны сопредельного государства приближался автобус, судя по размерам туристический. Мерсседес, отметил опытный и бдительный глаз поручика, увидев эмблему недоконченного знака пацифистов на капоте автобуса. Эти самые пацифисты, волосатые и воняющие, летом так и мельтешили через пограничный переход, то туда, то обратно, то снова туда… Автобус приближался к шлагбауму. Скорей всего все эти воняющие пацифисты носили через границу наркотики, но сколько поручик Новасек не рылся в их рюкзаках, полных грязного белья, липких от грязи носок и тетрадок со стихами, ни разу не нашел ни чего наркотического… Автобус был уже буквально в нескольких метрах, за лобовым стеклом виднелись широкие плечи и огромная лысина водителя. Поручик Новасек уже несколько раз просил в докладной начальству об организации на пограничном переходе медицинского пункта для проведения клизматизирования подозрительных волосатых субъектов на предмет поиска наркотиков, но еще ни разу не получил ответа… Автобус затормозил и остановился перед шлагбаумом, польский поручик вышел из польской половины пограничного пункта, плюнул в сторону поручика Новасека, напряженные отношения между Польшей и Чехией традиционно тянулись еще со времен первой республики, и поднялся в автобус.

Поручик Новасек с интересом посмотрел на номер автобуса — номер был российский, и вошел в чешскую половину здания пограничного пункта, где подпоручик Франтишек Лизна заканчивал личный досмотр какого-то подозрительного украинского туриста, постоянно проживающего на территории Чешской Республики и возвращающийся якобы с фестиваля посвященного горному туризму. К тому же этот якобы горный турист был волосат и вонюч.

— Ну что, как успехи в поисках наркотиков, подпоручик? -

поинтересовался поручик у подчиненого, бросая один взгляд на паспорт предположительного курьера украинской мафии — клизму, клизму и всех выведем на чистую воду! другой на владельца паспорта. От первого взгляда поручик получил информацию — Олександр Студе… какой-то, нечитаемая фамилия в десяток букв латинского алфавита, все отметки и визы в порядке, только часто очень путешествует через польско-чешскую и чешско-польскую границу, как можно сделать такой вывод из количества отметок пограничных пунктов, надо же турист… Клизму, клизму и правда сразу всплывет! Ишь ты… От второго взгляда на этого самого волосатого туриста поручик заскрипел зубами — моя бы воля!..

— Ни каких наркотиков, пан поручик! Прикажете продолжать в поиске?

Шлагбаум на польской стороне поднялся и автобус въехал на нейтральную территорию… Начиналась работа, настоящая работа для настоящих мужчин. Поручик скомандовал, бросив начальственный взгляд на подпоручика Лизну и полуголого туриста:

— Поставь ему штамп и выгони к черту этого украинца с перехода, у нас российский автобус!

На голос начальства подпоручик Франтишек Лизна привык реагировать как собаки И.П.Павлова на звонок — без промедления. Турист был выставлен на свежий воздух вместе со всеми своими вещами, поручик и подпоручик достойно, представляя Чешскую Республику, поднялись в автобус. Поручик Новасек громко сообщил сидящим в автобусе на чистом чешском языке:

— Паспортный контроль! Всем приготовить паспорта и заполнить декларации!

Поручик не заботился о переводе — раз едут в Чешскую Республику, так пусть и привыкают к чешскому языку. Сам поручик не говорил ни на одном, даже на языке сопредельного государства Польши…

Через полтора часа поручик Новасек сидел за своим рабочим столом и тупо смотрел на подпоручика Лизну. Тот в свою очередь непонимающе смотрел на свое прямое начальство. Налицо было служебное недопонимание ситуации.

— Так тебе не кажется странным состав данной туристической группы, Франтишек? Все в автобусе в количестве двадцати семи человек — за минусом одного семидесяти девятилетнего деда, одного возраста — сорок пять лет, все рождены в сентябре и все за минусом одной бабы тридцати одного года и тоже почему-то рождена в сентябре, мужского пола? И все паспорта выданы в один день, один месяц и один год?.. Тебе все это Франтишек кажется нормальным? Ты что, хочешь мне сказать что это члены клуба родившиеся в один год и в один месяц, а кто же тогда этот дед и эта баба?! Они хоть и родились в сентябре, но год рождения все же другой?! Я просто не понимаю — то ли я дурак, то ли ты…

— Послушайте, пан поручик, я конечно без образования и из деревни родом, но в жизни бывает всякое. Даже совпадения. Меня один раз в армии в госпитале неделю путали с другим больным солдатом и в течении недели я получал лекарства от своего гемороя и от его желтухи. И ни один санитар не удивлялся, почему я не желтый, а вы говорите…

— Ты что за херню несешь, Франтишек! Ладно, у них паспорта и визы в порядке, поэтому примем соломоново решение — пропустим этих сентябрьских и пошлем начальству в Прагу докладную.

— Правильное решение, пан поручик, я же вам всегда говорил — вы такой ин… ин… ну умный и газеты читаете, не то что я, деревня с телевизором…

Шлагбаум был поднят, автобус въехал на территорию Чешской Республики и покатил между горами со стаявшим снегом. Сверху было серое небо, по сторонам шоссе кусты с мусором. Редкие автомобили, автобусы и грузовики проезжали в обоих направлениях. А поручик Новасек приступил к написанию докладной о странном составе туристической группы.

В автобусе матерился с итальянской экспрессией начальник аналитической группы Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации полковник Захарьев. Он грозил сексуальными извращениями и садистко-мученической смертью майору Пирогову, чей гений вкупе с техническими возможностями возглавляемого им технического отдела в последнию минуту приготовил паспорта для проникновения в Чехию аналитической группы ФСБ. Остальные члены аналитической группы с удовольствие прислушивались к многочисленным пожеланиям полковника Захарьева. За окном мелькали чешские деревья, чешские холмы, чешские деревни и автомобили различнейших государств. Впереди в сумерках лежала и ждала их Прага.

Часть 6.

БЕГЛЕЦЫ В БЕСКОНЕЧНОСТЬ.

роман