"Виновата только я…" - читать интересную книгу автора (Лэм Шарлотта)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Празднование Нового года, как обычно, принесло в больницу новую волну пациентов. В большинстве случаев это было связано со слишком большим количеством выпитого спиртного в канун праздника. В основном такие пациенты попадали в другие отделения, но всегда набиралась кучка людей, пострадавших от ожогов, в том числе дети.

В этом году Луиза даже радовалась, что у нее так много работы. Это помогало ей не мучить себя размышлениями и воспоминаниями о Закери Весте. Но напряжение, в котором она находилась, не разрешая себе ни одной мысли о Закери, сказалось на ее состоянии. Она стала часто выходить из себя, и другие сотрудники, которые не могли не заметить происшедшей в ней перемены, уже относились к ней с опаской.

Именно такой взгляд она заметила на лице Антеи Картер ранним январским вечером. Я превращаюсь в мегеру! — подумала Луиза, вспоминая собственные первые годы в больнице и страх перед старшим персоналом. Мне надо держать себя в руках!

— Вы сделали инъекции? — поинтересовалась она гораздо мягче, чем собиралась вначале.

Антея смутилась, но вскоре ее лицо приняло обычное легкомысленное выражение.

— Я как раз собиралась, сестра. Я была так занята, что…

— Хорошо, сделайте это сейчас! И раз уж сейчас Новый год, пообещайте себе как можно точнее придерживаться графика, какие бы экстренные случаи ни возникали.

— Да, сестра, — кротко ответила Антея Картер. — А вы что-нибудь загадали себе, сестра?

Луиза сухо улыбнулась.

— Да, но я не скажу, что именно, иначе вдруг не исполнится. Идите лучше делать инъекции. У вас нет времени на пустую болтовню. Вы и так могли это сделать раньше.

Девушка покраснела и заспешила прочь, словно испуганная мышка от кошки. Бедная Антея — она вела такую беспорядочную жизнь! Жалко, конечно, придираться к ней, но что делать? Работу выполнить нужно, и на будущее ей надо научиться исполнять свои обязанности без напоминаний.

Луиза, нахмурившись, вернулась к огромной кипе бумаг, накопившихся за праздники. Что же касается новогодних желаний, то у нее было только одно — постараться забыть Закери Веста; и она не могла сказать об этом Антее!

Луиза смотрела на бланк, который только что заполняла, но не видела его. Она думала о Дэвиде. Что же с ним делать? Он хороший человек, ей нравится его общество, но она знала, что никогда не сможет полюбить его, а без любви она не могла лечь с ним в постель. Как бы ей ни нравился Дэвид, она слишком долго пыталась полюбить его, чтобы делать вторую попытку.

Долгое время она была почти уверена, что не существует на свете такой любви, о которой пишут в книгах. Она была согласна, что существуют физическое влечение и привязанность, но эти две вещи, казалось, никогда не бывают вместе. Она не раз спрашивала себя, сможет ли так захотеть мужчину, чтобы лечь с ним в постель, чтобы пройти с ним огонь и воду. Некоторые мужчины называли ее фригидной, и Луиза уже почти поверила в это. Однако только до настоящего момента.

Повстречав Закери, Луиза узнала, что способна на страсть такой силы, которая разрывает ее на части. Именно поэтому ей надо было прекратить встречаться с Дэвидом; ведь к нему она никогда не сможет испытать подобные чувства.

От неожиданного звонка телефона она чуть не подпрыгнула. Еще один экстренный случай? У них оставалось только одно свободное место.

Она взяла трубку, скрестив на другой руке пальцы.

— Ожоговое отделение; говорит сестра Гилби.

Узнав голос отца, она вздохнула с облегчением.

— Привет, пап, как ты?

— Не спрашивай, — мрачно ответил он. Рождество, проведенное в Швейцарии, явно не пошло ему на пользу. Он вернулся еще более подавленным и раздражительным, чем уезжал. — Ты-то как? Нормально?

— Очень загружена, — ответила она уклончиво. — Рождество и Новый год, как обычно, кончились притоком новых пациентов во все отделения больницы. Сегодня у нас осталась только одна свободная койка, и если поступит хоть один пациент, то будет катастрофа. Ну ладно, отец, я не могу долго разговаривать: нам уже пора готовить палату к ночи.

— Конечно. Еще несколько слов; мы с тобой не виделись давным-давно. Как насчет того, чтобы пообедать вместе? Когда у тебя выходной?

— У меня два выходных: завтра и послезавтра, — произнесла она неохотно, поскольку собиралась выспаться. Ей этого очень не хватало последнее время.

— Может, в пятницу? — настаивал Гарри Гилби. — Мне сделали предложение, которое я хочу обсудить с тобой.

— Предложение?

Понизив голос, он пояснил:

— Кое-кто хочет купить фабрику; это может оказаться для меня выходом из положения. Но они предлагают слишком мало. Я подозреваю, что они где-то пронюхали о моем затруднительном положении, и пытаются договориться со мной раньше, чем об этом узнает кто-нибудь еще.

— Отец, но я же ничего не смыслю в бизнесе. Что думает Нелли по этому поводу?

— Я ей пока не сказал, — признался Гарри Гилби.

— Ясно.

Луиза была поражена. Сколько еще секретов у него было от Нелли? Что же это за брак, если так много всего скрывалось друг от друга? Жена должна быть таким человеком, которому муж, попав в беду, может полностью довериться, у которого найдет поддержку и утешение, а не таким, чьей реакции надо бояться. Луиза нахмурилась, машинально рисуя что-то на полях своего ежедневника. Ее отец был несчастен; это делало несчастной и ее саму.

— Я и так знаю, что она скажет — она не захочет, чтобы я продавал, — пробормотал Гарри Гилби. — В любом случае я не смогу получить от нее беспристрастный совет. Ты же, я знаю, выслушаешь меня и честно скажешь, что думаешь по этому поводу, и… Луиза, мне надо поговорить с кем-нибудь, а кому еще я могу доверять?

— Ладно, отец, — утешила она его. — Тогда в пятницу. Где?

— Может быть, там же? «Вишневое дерево»? Теперь, когда закончились праздники, там легче будет зарезервировать столик.

— Отлично, там очень вкусно готовят. В 12.30?

— Хорошо, увидимся там в 12.30, — согласился он и повесил трубку.

За дверью Луиза услышала голос Дэвида и поспешила наружу узнать, что он здесь делает в это время. Он уже давно должен был закончить операцию и уйти домой.

Он разговаривал с Антеей Картер, которая при появлении Луизы благоразумно удалилась.

Дэвид вымученно улыбнулся.

— У тебя есть время выпить со мной чашечку какао? Сегодня был трудный день, у меня уже сахар понизился в крови.

— Тебе лучше пойти домой поспать, — посоветовала Луиза, но все равно приготовила ему кружку какао и дала пирожных из запасов, которые всегда имелись в палате.

— Я слишком устал, чтобы спать. — Его лицо действительно было почти серым. — И кроме того, у меня, начиная с пятницы, есть несколько выходных. Ты же тоже свободна в пятницу? Давай пообедаем в «Вишневом дереве»?

Она заколебалась, что не укрылось от его внимания.

— Может, у тебя какие-то другие планы?

Луиза больше не хотела встречаться с ним, но не могла же она порвать их отношения прямо здесь и сейчас.

— Нет, просто в пятницу я уже иду обедать в «Вишневое дерево»…

— С кем? — резко спросил он.

— С отцом, — ответила она, поразившись ноткам ревности, появившимся в его голосе. В их отношениях никогда раньше не проскальзывали такие чувства ни с одной стороны. Теперь же, когда она собиралась прекратить их, тем более было не время для проявления собственнических инстинктов.

Он все еще подозрительно смотрел на нее, откинувшись на спинку стула.

— Я уж испугался, что у меня появился соперник! Ведь правда, ты мне скажешь, если начнешь встречаться с кем-то еще? Я бы не хотел узнать это последним.

— Конечно, если я начну с кем-то встречаться, ты узнаешь об этом первый, — спокойно ответила она.

— Не надо удивляться, что я такой подозрительный, ведь ты не спишь со мной! — обвинил он ее, и она тут же залилась краской.

— Дэвид, сестра Картер за соседней дверью, говори тиши.

— К черту эту Картер, — пробурчал он, но уже тише. — Луиза, нам надо поговорить об этом. Конечно, я не ожидал, что ты отдашься мне после первого же свидания, но скоро уже все-таки год, как мы встречаемся. Ты должна понимать, что дальше это не может продолжаться. Я хочу быть тебе не братом, а любовником.

Она покусывала губу. Он навязывал ей эту тему здесь, когда они были наедине; ее же гораздо больше устроило бы обсудить это в ресторане. Тогда бы беседа прошла спокойнее.

— Дэвид, пожалуйста… давай поговорим об этом в пятницу вечером?

— Ты всегда уходишь от разговора! — яростно воскликнул он, сжимая кулаки, словно хотел сделать что-то страшное. — Я начинаю думать, что только терял с тобой время; наши отношения никуда не ведут, ведь так?

Она замерла. Краска отхлынула у нее с лица.

— Прости меня, Дэвид, — прошептала она. — Я никогда не хотела причинить тебе боль. Но лучше нам перестать видеться.

Он недоверчиво посмотрел на нее, его лицо вытянулось.

— То есть ты говоришь мне, что хочешь порвать со мной?

Она была не в силах вымолвить ни слова и только кивнула, скрестив пальцы.

Дэвид смотрел на нее в упор. Его рот превратился в узкую белую линию. Затем он встал и быстрыми шагами направился к выходу из палаты. Он уже давно ушел, а створки двери все еще бились друг об друга.

Весь следующий день Луиза спала и спала, как будто, вернувшись из больницы, выпила пригоршню снотворного, а не стакан горячего молока. Она сняла одежду, автоматически бросила ее в бак с грязным бельем, надела ночную рубашку, упала на кровать и через несколько минут уже спала как убитая.

Луизе снился странный сон. Она гуляет в полумраке по саду и неожиданно видит бегущего ей навстречу Закери. Ее сердце бьется от радости, она счастлива. Но, подбежав к ней, он останавливается, удивленно смотрит на нее и бросает ей в лицо: «Ты не она! Ты мне не нужна!» Яростно повернувшись, он исчезает. А Луиза так и остается там стоять в замешательстве, со слезами на глазах.

Проснулась она, когда уже стемнело. Это привело ее в ужас. Когда ложилась, было около 9.30; неужели она проспала весь день — в это верилось с трудом.

Но, включив лампу на прикроватной тумбочке и посмотрев на будильник, Луиза убедилась, что уже действительно было почти семь вечера. Она проспала девять часов!

Обычно она радовалась, когда ей удавалось отдохнуть хотя бы пять часов, максимум шесть, девять же — это рекорд! Она спустила ноги на пол, всунула их в тапки и надела пеньюар. Перво-наперво она приготовила себе чашечку кофе и выпила его, читая газету, которую нашла, придя домой, и только потом пошла принять душ и одеться.

Сейчас уже было слишком поздно пойти куда-нибудь — в ресторан или в кино, — как она иногда поступала в выходные. Поэтому Луиза решила взяться за приготовление ризотто[6] . Это было одно из ее самых любимых блюд, прежде всего потому, что оно легко готовилось и туда можно было добавить любые компоненты, какие только окажутся под рукой. Она часто использовала остатки курицы или рыбы, сегодня же добавила немного кукурузы, красного и зеленого перца, консервированной фасоли и томатов.

Пока Луиза превращала эту груду продуктов в изысканное блюдо, зазвонил телефон. Она убавила огонь и взяла трубку.

— Ты дома! — Отрывистый тон Дэвида заставил ее вздрогнуть. — Можно я приеду к тебе? Нам надо поговорить, Луиза. Мы не можем оставить это как есть.

Луиза была в замешательстве.

— Дэвид… я… Послушай, может быть, лучше завтра?..

— Нет, сейчас, — кратко произнес он и повесил трубку.

Он едет сюда. Она нервно покусывала губу, пораженная яростью в его голосе. Конечно, она не имела никакого права судить его за то, что он вышел из себя, но ничего не могла поделать и со своими собственными чувствами. Он нравился ей, но это не любовь — что еще ей оставалось делать, как не сказать ему, что у них не может быть совместного будущего? Она ему никогда ничего не обещала. Их связь началась случайно и всегда подстраивалась под их рабочие графики; ни с одной стороны не проявлялось никаких признаков страсти. Да, Дэвид хотел, чтобы она спала с ним, но он ни разу не говорил, что любит ее, не интересовался, как она сама к нему относится.

Луиза страшилась его прихода к ней сегодня вечером, особенно в таком настроении. Она всегда боялась мужского насилия.

Она медленно вернулась на кухню проверить, как там ризотто, но тут же снова зазвонил телефон. В этот раз она бросилась к нему со всех ног в надежде на то, что это звонит Дэвид сообщить, что передумал.

Это был не Дэвид.

— Это Закери Вест, — произнес знакомый низкий голос.

Сердце Луизы чуть не выпрыгнуло из груди от волнения.

— А-а, привет, — смущенно ответила она.

Его голос звучал отрывисто:

— Послушайте, я никак не могу дозвониться до своего врача, он на вызове, но мне нужен совет… Весь день у меня страшно болит голова, и такое впечатление, что обычные таблетки и не собираются помогать. Я хотел спросить… может, у вас есть что-нибудь посильнее? Или мне надо принять двойную дозу снотворного и спать, пока не пройдет боль?

— Нет, ни в коем случае не делайте этого, — сказала она, нахмурившись. Страшно болит голова? Весь день? Какие лекарства он уже принял? Все это не на шутку встревожило ее. — Если у вас что-то серьезное, то это может быть довольно опасно. Думаю, что самое лучшее, если я приеду осмотреть вас и сделаю несколько тестов. Это может быть и пустяк, но может и что-нибудь, что обязательно потребует квалифицированной помощи. Лучше убедиться сразу. Я буду через полчаса.

— Скорее всего, я ждал именно такого ответа, иначе бы не позвонил, — усмехнувшись, пробурчал он. — Мне неудобно беспокоить вас, но все равно спасибо.

— Не за что, — тепло ответила она и повесила трубку.

Ризотто вышло отличное. Луиза упаковала его в пластиковую миску, быстро закрыла крышкой. Она возьмет это с собой. Если им придется ждать врача, то она сможет разогреть блюдо у Закери.

Луиза наспех накрасилась, черные волосы уложила в свою обычную прическу, надела красный жакет и бросилась к машине. Выехав на дорогу, она заметила мчащегося по противоположной полосе Дэвида. Луиза постаралась не смотреть на него, рассчитывая, что он не заметит ее. Но, заворачивая за угол, она увидела, как Дэвид развернулся и ехал теперь за ней.

Только не это! Он преследует меня! — подумала она не без страха. Как назло, транспорта было немного и спрятаться было невозможно. Ей следовало пропустить шумно двигающийся грузовик, но она рискнула выскочить прямо у него перед носом. Она слышала, как водитель яростно сигналил, но уже мчалась вперед, чтобы скрыться из виду прежде, чем Дэвид тоже повернет.

Через некоторое время она бросила взгляд в зеркало заднего вида. Не обнаружив никаких признаков Дэвида, она успокоилась и стала думать о том, что ее тревожило сейчас не меньше, — о Закери.

Что это за головная боль? У него была травма головы во время аварии, но не серьезная, насколько она помнила, а что касается Закери, она вряд ли могла что-то забыть.

Конечно, это, возможно, совсем не связано с аварией, а было, например, следствием психологического расстройства. Очевидно, его чересчур огорчала неспособность творить. А головная боль была реакцией подсознания на постоянные неудачные попытки заставить себя рисовать.

Дорога до коттеджа заняла даже немного меньше получаса. С собой Луиза привезла целую сумку инструментов, которые подбирала несколько лет: градусник, прибор для измерения кровяного давления, несколько основных лекарств. Пока она извлекала из багажника сумку, где-то совсем рядом раздался звук приближающейся машины. Она замерла и в панике оглянулась. На какую-то долю секунды ей показалось, что Дэвид задавит ее. Заскрежетали тормоза, и он остановился всего в нескольких сантиметрах от капота ее собственной машины.

Он вышел, захлопнул дверцу и подошел к ней. На лице была написана ярость.

— Почему ты уехала, если знала, что я скоро буду у тебя? Какую игру ты затеяла?

Луиза побледнела и неуверенно ответила:

— Извини, Дэвид, у меня был срочный вызов.

— Что? — Он оглянулся, посмотрел на старинный коттедж и оценил безлюдность этого местечка. — Здесь? Ты уверена? — Тут открылась входная дверь, и на пороге показался Закери Вест. Лицо Дэвида вытянулось. — Это… я знаю его — он был моим пациентом… Художник… Как же его имя?..

— Закери Вест, — сухо подсказала Луиза.

Дэвид сначала посмотрел на Закери, направляющегося по тропинке прямо к ним, потом медленно повернулся и наклонился к ней.

— Что происходит? Он позвонил и попросил тебя приехать? — Постепенно в его голосе начали появляться высокие нотки, свидетельствующие об охватившем его гневе. — Почему он позвал тебя? Почему не своего личного врача? И откуда у него твой домашний телефон? Вы что… виделись с тех пор, как он у нас был?

Кровь за эти несколько секунд успела не один раз прихлынуть и отхлынуть от ее лица. Она не могла нормально ответить — только заикалась и выглядела еще более виноватой, чем была на самом деле.

— Ну… я…

Когда к ним подошел Закери, ее голос и вовсе оборвался. Ее взгляд, поднятый на него, выражал мольбу.

— Я как раз объясняла…

— Объясняла что? — спросил Закери, надменно сдвинув брови; Дэвид тоже явно не испытывал симпатии к своему бывшему пациенту.

— Ваше поведение, мистер Вест; она пыталась объяснить, почему вы позвонили ей, а не своему врачу. — Губы Дэвида сложились в насмешливую улыбку. — И, надо сказать, она говорила не слишком убедительно.

Закери ответил ему таким же враждебным взглядом.

— Ну, почему же? Я позвонил своему доктору, но он уехал по вызову.

— И вы не могли подождать, пока он вернется? Почему понадобилось звонить сестре Гилби? — Дэвид осматривал его с ног до головы; потом со злостью спросил: — Что же у вас было такое срочное? Вы мне не кажетесь настолько больным, чтобы вызывать специалиста на дом.

— У меня болела голова, — признался Закери.

— Голова? — Дэвид уже не скрывал ярости. — У вас болела голова? — Он трясся от злобы. — У вас болела голова, и из-за такого пустяка вы позвонили ей, а она помчалась к вам, забыв обо всем на свете?! — Он повернулся к Луизе. Она была так напугана этой сценой, что не могла вымолвить ни слова; ей же хотелось успокоить Дэвида, заставить его понять, как ее взволновала эта головная боль. Хотя она понимала, насколько неправдоподобно это прозвучит сейчас, когда Дэвид своими глазами увидел Закери, и, честно говоря, Закери вовсе не был похож на человека, находящегося при смерти.

После довольно длительной паузы Дэвид наконец произнес:

— Ладно, это хотя бы более или менее проясняет ситуацию, не так ли? Теперь я вижу всю картину. Жаль, что ты не рассказала мне раньше. Я потерял много времени, не понимая характера наших отношений. Должно быть, ты смеялась надо мной…

— Нет, Дэвид! — закричала она в отчаянии, заметив необычное выражение его глаз. — Ты все неправильно понял, поверь мне!

— Не думаю. — У него уже сложилось определенное мнение, и теперь он только мрачно улыбался.

— Дэвид, меньше всего на свете я хотела ранить тебя! — запротестовала Луиза, он заметил муку в ее темно-голубых глазах и некоторое время просто молча смотрел на нее.

— Я верю тебе. Хотя многие мужчины и не поверили бы. Но я знаю, какое у тебя мягкое сердце, Луиза. Все-таки я бы предпочел, чтобы ты мне все объяснила.

После этого он повернулся, сел в машину и уехал; она смотрела ему вслед, подбирая подходящие ругательства.

Он прав. Ей следовало сказать ему, что она любит другого мужчину, и не позволять их отношениям тянуться многие месяцы, хотя сознавала, что они не имеют будущего.

— Полагаю, это был ваш жених, — раздался в тишине голос Закери.

Она повернулась к нему в сильнейшем негодовании.

— Может быть, вы объясните, мистер Вест, как вам удалось вылечить неизлечимую головную боль? — яростно потребовала она.

— По-моему, она сама прошла, — кротко улыбнулся он.

— Прошла? — резко повторила за ним раскрасневшаяся Луиза.

— Правда поразительно? В какой-то момент боль просто ослепила меня; но потом я услышал звук подъезжающей машины, открыл дверь и увидел вашу ссору с тем парнем. Я сначала не понял, что у вас происходит, подумал, что он врезался сзади в ваш автомобиль или вы поцарапали его — в общем, что-то в этом роде. Я пошел, чтобы поддержать вас, но понял, что вы знакомы с ним и ссоритесь по гораздо более личному поводу, чем я предполагал. Он смотрел на меня как на слизня, попавшего к нему в салат, а вы, заикаясь как школьница, пытались извиниться за то, что приехали сюда.

Луиза злобно огрызнулась:

— От вас было не слишком много помощи. Могли хотя бы сказать ему, что заставили меня подумать, будто вам действительно плохо.

— Я собирался, — возразил Закери. — Но он прервал меня и начал кричать на вас, и в любом случае… к тому времени мне стало намного лучше, и мне показалось, что он не поверит ни единому моему слову.

Луиза не могла отрицать, что, возможно, он прав. Дэвид подумал бы, что Закери лжет. Невозможно было представить, что у Закери болит хоть что-нибудь: у него был отличный цвет лица, глаза блестели.

— Мне самой верится с трудом, — произнесла она ледяным тоном. — Боюсь, что история про чудесное исцеление не очень убедительна, мистер Вест.

Усмешка сошла с его лица, он напрягся и посмотрел ей прямо в глаза.

— Вместе с тем это правда, — настаивал он. — Не знаю, почему голова так быстро прошла, но факт остается фактом. Может быть, мне помог адреналин, выработанный моим организмом, когда я оказался свидетелем столь яростной схватки?

— Ох! — прошептала она, испытывая сильное желание поколотить его. — Как насчет еще одной яростной схватки? Подозреваю, что на этот раз у меня схватка будет с вами!

Предварительно посмотрев по сторонам, он одарил ее дразнящим взглядом.

У Луизы на шее начал бешено биться пульс. Она не смогла выдержать его взгляд и отвела глаза в сторону.

— Вы без толку потратили мое время, — пробормотала она, загородившись от него ресницами.

— Мне очень жаль. — По его тону было ясно, что ему не только не очень жаль, но и вообще не жаль. — Я уже давно ничем не занимался, только целыми днями хандрил. Видимо, от скуки голова и разболелась. До аварии я всегда был занят, с раннего утра до позднего вечера, а в течение светлого времени суток работал. Выписавшись из больницы, я брожу по дому, делаю что-нибудь, но мой мозг не занят. Может, он таким образом протестует?

— А может, вы преувеличили свои симптомы, когда разговаривали со мной по телефону!

— Нет, конечно, нет! Боль была настолько сильна, что мне казалось — я бьюсь головой об стенку.

Она поверила ему, а еще больше — настойчивости, с которой он это произнес, но злобы у нее не убавилось.

— Но я так и не поняла, почему вы не сказали Дэвиду правду. Какая разница, поверит он вам или нет; это же лучше, чем давать ему вот так уехать. Неужели вам не показалось, что в сложившейся ситуации вы обязаны были это сделать для меня? В конце концов, виноваты во всем именно вы.

— Так бы я и поступил, если бы у меня не сложилось впечатления, что ваше сердце не будет разбито от разрыва с ним, — медленно произнес он, и краска горячей волной прихлынула к ее щекам.

— Вы ничего об этом не знаете!

— Возможно, но у меня есть глаза и уши. Если бы вы действительно хотели переубедить его, то обязательно сделали бы это.

Она прикусила губу. Он был слишком догадлив, и это ее пугало. Он в состоянии и дальше копаться в ее душе. Луиза опасалась, что там он наткнется на ее чувства к нему, лежащие столь открыто. Такого унижения она не вынесет.

— Ну ладно, в любом случае моя помощь вам, кажется, не нужна, так что я поехала, — произнесла она, поворачиваясь к машине.

Закери схватил ее за руку.

— Не уезжайте!

Она смерила его полным подозрения взглядом темно-голубых глаз.

Его улыбка была почти мальчишеской: полураскаивающаяся-полупросящая.

— Я уже несколько дней ни с кем не общался. Вы ужинали? У меня немного продуктов, но я могу приготовить яйца с беконом или омлет. Только не оставляйте меня, Луиза.

Первый раз он назвал ее по имени. Она отметила это, испытав своего рода небольшой шок, но в ответ произнесла только:

— Мне надо возвращаться.

Ей ужасно хотелось остаться, но она боялась, что он может ранить ее в этот раз еще больнее. Он был влюблен в другую женщину. К ней же самой он испытывал платонические чувства. Его интересовало ее общество только потому, что это было лучше, чем совсем никакого. Это ее ничуть не радовало.

— Останьтесь хотя бы на часик, — предложил он, выхватывая сумку из ее рук. — Что у вас здесь? Орудия пыток?

— Медицинские инструменты. Я думала, что мне придется вас обследовать, — ответила она, стараясь отобрать у него сумку, но он держал ее на расстоянии вытянутой руки.

— Вы все равно можете обследовать меня, чтобы удостовериться, что головная боль не вернется. А потом я приготовлю нам ужин.

— Я привезла еду с собой, — смущенно сдалась она. — Когда вы позвонили, я как раз готовила ризотто, поэтому решила захватить его с собой. Я подумала, что смогу его разогреть у вас, если мне придется здесь задержаться, например в ожидании неотложки…

Недоверчиво прищурившись, он спросил:

— Неужели вы подумали, что мне настолько плохо?

— Лучше быть готовым ко всяким неожиданностям. У вас был такой голос, словно вы при смерти.

— Тогда я себя именно так и чувствовал. — Закери скривил губы. — Ваше ризотто тоже здесь? — поинтересовался он, все еще сжимая в руках ее сумку.

— Да. — Она наконец окончательно капитулировала. Пусть он использует ее как развлечение, потому что ему скучно. Пусть его бы устроила любая другая женщина, оказавшаяся на ее месте. В этом было, конечно, мало приятного, но главное, что она нужна ему. Ей было больно видеть, как он страдает от одиночества, и, в конце концов, авария ведь случилась по ее вине. Она постоянно корила себя. Если бы она не позвонила отцу и не заставила его спешно броситься к ней, он бы не врезался в Закери и Закери не страдал бы от головных болей из-за того, что не может больше работать.

Но сейчас Луиза отчаянно хотела быть с ним, что бы она себе ни говорила, ей доставляло радость даже просто смотреть на него, слышать его голос — почему же ей не доставить себе эту радость? Даже если это была всего лишь иллюзия счастья? Он никогда не должен догадаться, тем более она ему не признается в своей любви, но неужели хотя бы в этот вечер ей не удастся скрыть свое чувство?

— Если вы не слишком голодны, его можно разделить на двоих, — произнесла она спокойным голосом. Закери тепло улыбнулся, отчего ее сердце учащенно забилось. Удивительно, как все-таки преображала улыбка это мрачное, израненное лицо. Неужели он и впрямь считал, что отвратителен, что отталкивает женщин? Если бы он знал, что с ней делал один его взгляд, то понял бы, сколь абсурдна такая мысль!

— На десерт мы можем поесть фрукты, — предложил он по пути в коттедж. — Кухня здесь… Сегодня у меня яблоки, апельсины и бананы. Два раза в неделю мне привозят из деревни продукты. Они, конечно, за доставку берут деньги, но так я хотя бы избавлен от взглядов людей на улице. Продавец уже привык к моему лицу; он больше не пялится на меня и не отворачивается потом, притворяясь, что не видит. Я больше всего не выношу, когда люди избегают смотреть на меня в надежде, что я не замечу их неловкость.

Она вздрогнула и сразу отрицательно замотала головой.

— Вы все это придумали! На вашем лице еще есть шрамы, но совсем не такие ужасные.

Он резко схватил ее за руку.

Луиза замерла, ее пальцы задрожали в его крупной ладони.

Не отрывая от нее взгляда, он поднес ее руку к своему лицу.

— Потрогайте… ну же, дотроньтесь… и после этого повторите, что шрамы не такие ужасные.

У нее пересохло во рту. Кончиками пальцев она провела по его щеке, собственной кожей ощущая рубцы, колючую щетину, которую не смогла захватить бритва, нетерпение стиснутых челюстей.

Она не могла смотреть ему в глаза, опасаясь, что он прочитает там, что с ней делало малейшее прикосновение к нему. Поэтому она остановила свой взор на его губах; желание охватило ее, ноги превратились в вату, а по всему телу прокатился огонь.

Луза хрипло пробормотала:

— Они делают вас похожим на пирата, на опасного человека! — Она засмеялась, рискнув бросить на него быстрый взгляд, только потом поняв, что лучше было ей этого не делать.

Он пристально смотрел на нее. Неужели он что-то заподозрил? Догадался о бушующей в ней страсти? Заметив ее румянец, он мягко произнес:

— Но я не хочу быть похожим на пирата, я хочу выглядеть сексуальным!

Именно так вы и выглядите, подумала Луиза, тяжело проглотив слюну и борясь с искушением дотронуться до его губ.

— По-моему, вы не собираетесь обрадовать меня тем, что я выгляжу так, как мне хочется! — поддразнил он ее. — У вас такие холодные и нежные пальцы.

Она отдернула руку и раздраженно произнесла:

— Я проголодалась. Лучше пойду разогрею ризотто. — Окинув беглым взглядом кухню, она воскликнула: — Ой, у вас новая микроволновая печь, или полиции все-таки удалось вернуть вам вашу старую?

Он отрицательно покачал головой, криво ухмыльнувшись. Он прекрасно понял, что она специально сменила тему, желая смягчить наступившую неловкость.

— Это новая. Она экономит время и к тому же очень удобна в обращении; поэтому я позвонил в магазин в Винбери, откуда родом ее старшая сестра, и попросил привезти мне точно такую же. Изучение техники приготовления пищи в первой заняло у меня столько времени, что мне не хотелось повторять все это сначала.

— Отлично, ризотто будет в ней готово через несколько минут.

Кухня представляла собой современную комнату с ярким светом и мебелью из светлой сосны.

Из такого же дерева были сделаны стол и стулья.

— Мы поедим здесь? — поинтересовался Закери, и Луиза кивнула.

— Но для начала я должна измерить ваше давление, и если оно в норме, то мы приступим к еде, — твердо заявила она, открывая сумку.

Луиза села на стул около стола и измерила его пульс; он был немного учащен, но скорость ударов не вызывала пока опасений. Давление было также повышено, но не настолько, чтобы взволновать ее, и температура была почти в норме.

— Волноваться не о чем, — заключила она, вставая со стула.

Преувеличенно торжественно он произнес:

— Сожалею, что так все получилось. Правда.

Луиза стояла спиной к нему, моя у раковины руки.

— Забудьте. Я думаю, что вы, скорее всего, правы и ваши головные боли вызваны скучным и пассивным образом жизни, который вы сейчас ведете. Вам надо во что бы то ни стало вернуться к работе, мистер Вест.

— Неужели вы никогда не начнете называть меня по имени, Луиза?

В это время она разбиралась с устройством микроволновой печи, радуясь, что он не может видеть ее лица. К счастью, кнопок оказалось немного, и она быстро освоила новую для нее технику. Она открыла дверцу, поставила туда свое ризотто, но не запустила печь, а обратилась к Закери:

— Вы не накроете на стол? Через несколько минут все будет готово. У вас есть салат?

Они, обмениваясь не слишком большим количеством слов, начали слаженную работу по приготовлению к ужину. Десять минут спустя они уже сидели за столом, готовые приступить к еде.

— Очень вкусно, — одобрил Закери ее стряпню, относя тарелки в посудомоечную машину, которую воры почему-то не захватили, скорее всего, потому, что она была слишком громоздка для транспортировки. — Я никогда раньше не пробовал овощное ризотто. Это ваш собственный рецепт?

— Ну что вы, просто я бросила туда все, что у меня оказалось дома.

— Вы хорошо готовите. Думаю, мне следовало это предвидеть, учитывая вашу профессию.

Ее брови удивленно взметнулись вверх.

— Не понимаю, что общего имеет медсестра с умением готовить? Нас не учили этому.

— Зато вас учили спокойствию и терпению, а это очень важно для приготовления пищи.

— Не сказала бы. Однажды моим пациентом был один из лучших поваров Лондона, а людей с его темпераментом еще надо поискать. И в больницу-то он попал из-за жестокой схватки на кухне с китайским поваром — их ссора окончилась тем, что они стали бросать друг в друга острые предметы. Пострадавшей стороной оказался мой пациент — в него бросили огромный нож для разделывания мяса. Правда, он тоже кинул в китайца нож, но промахнулся.

Закери рассмеялся:

— Вы меня разыгрываете!

— Ничего подобного, — ответила она, наблюдая за тем, как его длинные пальцы ловко очищают кожицу с апельсина. Мелкая дрожь пробежала по всему ее телу. У него были самые сексуальные руки, какие ей доводилось видеть: один лишь взгляд на них заставлял ее трепетать.

— Хотите фрукты? — предложил он. Она быстро опустила глаза и потянулась за яблоком.

— Да, конечно. — Чтобы сменить тему, она произнесла: — Вы никогда не думали о гипнозе? Хороший гипнотизер в состоянии помочь вам справиться с невидимым препятствием в вашей голове, которое мешает вам приступить к работе.

— Вы так считаете? — Он нахмурился. — Не думаю, что мне нравится идея оказаться под гипнозом. У меня от самой этой мысли мурашки бегают по коже. Ведь это ужасно, когда кто-то копается у тебя в голове.

— То, что вы действительно не хотите говорить, вы никогда и не скажете, даже под гипнозом, — заверила она его. — Это работает так же эффективно, как иглоукалывание. У одной моей знакомой была тяжелая астма; традиционная медицина не смогла снять приступы, ей приходилось принимать все больше и больше лекарств. А употреблять их слишком долго было опасно. Один из врачей в нашей больнице посоветовал ей пройти курс иглоукалывания. Его друг практиковался в этой области, и иглотерапия помогла не одному человеку. Через пару месяцев моя знакомая вообще перестала принимать лекарства. Да, у нее иногда бывают приступы, если она волнуется или напряжена, но они случается так редко, что можно смело верить этому методу; к тому же это не так рискованно, как традиционная медицина.

— Вот уж не подумал бы, что получу когда-нибудь подобный совет от человека, работающего в больнице!

— В наши дни мы научились доверять альтернативной медицине. Иногда она бывает незаменима.

— Ладно, я подумаю об этом, — всерьез заверил Закери. — А сейчас я приготовлю кофе, а вы идите в гостиную и отдохните около огня.

Гостиная оказалась темной комнатой, в которой горела лишь одна лампа рядом с диванчиком, стоящим перед камином, спрятанным за специальной решеткой. Горящие поленья издавали волшебный аромат смолы. Луиза взяла книгу, лежавшую открытой на подлокотнике дивана. Закери читал историческую книгу в бумажной обложке. Она устроилась поудобнее и начала ее с интересом просматривать.

— Надеюсь, вы не потеряли страницу, где я остановился. — Он опустился рядом так неожиданно, что Луиза вздрогнула от испуга.

— Нет, вы на странице семьдесят три. — Она вернула книгу на место. — Она вам нравится?

— Очень. Мне кажется, путешественники в прошлом веке должны были быть особенно стойкими. Ведь им приходилось преодолевать огромные расстояния на лошадях, или даже пешком, через африканские заросли. У них было мало лекарств, они на каждом шагу могли подхватить какую-нибудь опасную болезнь.

— Им нужна была стойкость хотя бы ради того, чтобы выжить. Причем часто выжить было сложно даже в собственном доме. Большую часть века по всему миру свирепствовали тиф и холера. Иногда и доктора не могли их спасти.

Закери ухмыльнулся.

— Я мог бы догадаться, что вы все знаете об истории медицины! Действительно путешествия в те времена были не опаснее, чем повседневная жизнь.

— Вы преувеличиваете! — улыбнулась она.

— Ты обвиняешь меня во лжи, женщина? — Он изобразил свирепость на лице, протягивая ей чашку кофе.

Огонь отбросил на потолок его тень — огромную, черную, — у Луизы перехватило дыхание. Он заполнил собой всю комнату, как уже заполнил ее жизнь. Кроме него, ничто на свете не имело для нее значения.