Глава вторая

Собралась она быстро. Привычка, давно въевшаяся под кожу настолько сильно, что даже четыре года "оседлой" жизни не смогли ее вытравить. Дэра практично запасла несколько смен белья, чистых рубашек и брюк, закинула еще и легкую куртку, порадовавшись, что у нее седельные сумки зачарованы. Потому что иначе, даже вещи "небольшого комфорта" пришлось бы везти на телеге. Когда вещевая ерунда осела на дне сумки, Дэра принялась за настоящие сборы. Отвары, зелья, эликсиры, амулеты, некоторые особые компоненты для варки зелий в походных условиях, кто знает, что может потребоваться. Хлеб, крупа, соль, специи, небольшой котелок. Немного денег: всего с десяток желтых лун. Кажется, все.

Когда у кровати уже валялись собранные сумки, а она наконец-то позволила себе лечь. Сон пришел почти мгновенно, в нем не было никаких видений-знаков, в нем вообще ничего не было. Так что на рассвете Дэра проснулась вполне отдохнувшей. В поместье все, конечно, еще спят, поэтому Дэра быстренько написала записку и оставила ее на столе в своей комнате — Таэнили, разумеется, ее найдет. И покажет родителям, а большее ей и не нужно было. Дэра умылась холодной водой над тазом в смежной со своей комнатой. В детстве это место она величала только "умывалка", хоть тут была и бадья для купания, и вообще довольно много мест для разных процедур для наведения красоты. Смешно, но она по-прежнему ощущала эту комнату "умывалкой". Поэтому мыться предпочитала либо в большой ванной комнате на первом этаже поместья, либо вообще в одном из озер, которых в Эйтаре не так уж мало.

Она фыркала, расчесывая отросшие волосы. Дэра начала плести косу, нашептывать заклятье, чтобы скрыть свою истинную принадлежность стихиям-покровительницам. Коса вышла ровная, задорно-трехцветная: бело-красно-желтая. Стянула ее кайорана наговоренным кожаным шнурком-оберегом. Потом долго чаровала над изменением своих глаз, мало кто мог спокойно выдержать ее взгляд: темно-сиреневых, почти фиолетовых очей с двумя вертикальными рачками. Честно говоря, ее и саму порой брала жуть, когда Дэра заглядывала в зеркало в "настоящем" виде.

Закончив с прической и маскировкой, кайорана через голову стянула ночную сорочку. Прохладный воздух комнаты тут же коснулся голой кожи спины, сыграл гамму невидимыми пальцами — холодными прикосновениями — по позвоночнику. Она поежилась, брезгливо передернула плечами и быстро стянула рубашку-блузу со стула. Белая ткань с легким сиреневым отливом приятно коснулась кожи, пообещала тепла. Дэра быстрыми ловкими пальцами пробежалась по шнуровке, как следует ее затягивая. Потом был черный корсет, с которым она давно уже не расставалась. И дело было совсем не в том, что ей хотелось выглядеть как-то особенно женственно и иметь талию потоньше. Вовсе нет! Просто этот корсет она создавала сама и с определенными целями. Вместо китового уса или прочих закрепляющих вставок, в нем были использованы тонкие метательные ножи-иглы. Они были достаточно неприметны и весьма заметно заставляли поддерживать спину изумительно прямой, зато в непредвиденном случае Дэра не осталась бы совсем уж безоружной. При нажатии определенных камней-"украшений" на корсете в распоряжении кайораны попадало до двух девяток серьезно зачарованных метательных "игл". В других же случаях, эти самые "иглы" неплохо защищали Дэру от ударов в район живота. Так что некоторые неудобства вызванные корсетом, она уже давно просто перестала замечать.

Носки, штаны, куртка. Сапоги напоследок. Все, она готова в путь.

Кайорана закинула сумки на плечо, подобрала мечи с ножнами и мысленно простилась с этим местом. Легко выскользнула за дверь собственной комнаты, пролетела по коридору, так, что ни одной даже самой старой и от того наглой половице не вздумалось скрипнуть, выдав ее. В кухне на первом этаже горел камин, а Раэдир заваривал что-то безумно ароматное в небольших чашках. На столе уже был готов завтрак на двоих. Милая забота, вот только Дэра к подобному не привыкла.

— Здравствуй, Дэрисса, — улыбнулся ей ар-эль, — не смущайся — присаживайся к столу.

— З-зачем? — только и смогла спросить она.

— Ты ведь член семьи, рода, а мне не сложно. А еще, — мужчина ненадолго замолчал и стал предельно серьезен, — ты хранишь мою дочь. Не протестуй, ты не просто учишь Аэни, ты хранишь ее. Это много, слишком много, чтобы откупиться простым завтраком.

— Благодарю, Раэдир, — кивнула она, присаживаясь к столу, — но не думаю, что сейчас подходящее время…

— Другого, может, и не быть, — немного растеряно, словно это "может быть" могло зависеть от него, развел руками мужчина.

— Это верно, увы, — она подвинула к себе тарелку с горячими тостами.

— Приятного аппетита, — ар-эль улыбнулся.

Что-то было не так, что-то она упустила за этим разговором с мужчиной. Но что? Дэра повела плечами, словно сбрасывая чужой, давящий взгляд со своей спины. Что может быть не так в ее доме? Кайорана зажмурилась, выпуская силу на волю, всего капельку своей силы. Но и этого хватило. Огонь в ее сути вспыхнул, опалил старой страстью душу, но все же сказал о том, что не так!

Кайорана резко встала и подошла к камину. Ровное потрескивающее пламя лизало, судя по запаху, яблоневые и березовые дрова. Вот оно. Девушка решительно погладила один из прытких рыжих языков и улыбнулась, краем глаза заметив изумление ар-эля.

— Тррисса дир Шайс передает вам, что будет ждать вас, Дэрисса дир Таннет, на западной круговой ленте, когда на небе останется одна Луна, — отчеканила саламандра30 и тут же истаяла в огне, словно и не было ее никогда.

— Дэрисса, тебя уже ждут? — отойдя от первого шока, спросил ее Раэдир.

— Да, — кивнула она, — пора идти, думаю.

— Удачи тебе, — пожелал ей мужчина.

— Спасибо. И вам того же, — улыбнулась она, хотя на душе было скверно.

На улице мягкие сумерки еще только начинали рассеиваться. Дэра подняла голову и увидела, две яркие полные Луны. Времени осталось всего ничего. Кайорана громко свистнула, вызывая свою лошадь. Вэйти появилась практически мгновенно. Дэра погладила любимицу по морде, зарылась пальцами в шелковую белоснежную гриву лошади.

— Здравствуй, милая, — улыбнулась кайорана вьюжному духу.

Весенний воздух кружил голову, пьянил. Легкий бьющий в лицо ветер поднимал настроение. Дэра улыбалась. Небо светлело, истончались, истаивали Луны: день набирал все больше и больше сил. Ехать было не так уж далеко, и вскоре Дэра заметила явно ожидающую ее всадницу. Кровавые волосы, заплетенные в косички-змеи, струились по плечам и спине. Каждая из тонких косиц была либо обвита тонким шнурком-оберегом, либо красовалась перышком, либо маленьким камушком. Отчего прическа Трриссы больше всего напоминало воронье гнездо, столько всего торчало из ее волос.

— Здравствуй, сестра, — склонила она голову, приветствуя дир Шайс.

— И тебе здравия, сестра, — улыбнулась ей напарница. Тррисса оказалась девушкой очень миловидной. Яркие зеленые глаза смотрели на нее с искорками лукавства, светлая молочная кожа хорошо контрастировала с волосами. Небольшие губки бантиком кайорана растягивала в легкой немного игривой улыбке.

— Едем?

— Конечно! — щелкнула каблуками свою кобылу Тррисса.

Они совсем недолго двигались галопом, чтобы не утомлять понапрасну лошадей. Точнее, лошадь Трриссы. Вэйти была куда выносливее обычных лошадей, да и еды вьюжному душу требовалось куда меньше. Зато Ночная Вьюга требовала за собой особого ухода, быв отъявленной чистюлей. Так что приходилось Дэре следить не только за собственной чистотой, но и за чистотой любимицы.

Вскоре начало припекать, Дэра стянула с себя куртку, стало немного полегче. Кайорана обернулась на свою спутницу и подивилась, как ей не жарко? На Огневице была полная экипировка: заговоренная куртка, плотные кожаные, обтягивающие бедра штаны, высокие сапоги, явно дриадской выделки. Почти все кайораны предпочитали носить именно дриадскую обувь уж больно удобные башмачки тачали дочери мира. А еще поговаривали, что в такой обувке и танцевать каждая может как дриада в первый день весны. Разговоры, конечно, пустые, но дриадский товар всегда расходился на ура.

С западного круга они свернули на ленту, ведущую на Огненный мыс, насколько она представляла себе местность, принадлежащую Лесу, до нужного места они добираться будут пару дней, не меньше. Довольно скоро Дэра заметила различие между здешними Малахитовыми Кленами и теми деревьями, что растут в сердце Эйтара. Местные клены поразили ее своей корой, какой-то огненно-рыжей корой, да и сами молодые листья были с красными прожилками, хотя до осени было еще далеко-далеко. И чем дальше они ехали на северо-запад, тем явственнее становились различия деревьев.

Привал они устроили уже вечером, когда половина Лун уже была на небе. Зажигались на светлом бархате небосвода первые самые смелые звездочки, лукаво подмигивали с высоты. Полянку, которую заняли кайораны, была совсем небольшой. Ее обрамляли кудрявые кустистые заросли какого-то растения, вспомнить название которого, она так и не смогла. Кусты были с острыми иглами и маленькими жесткими листочками. Дэра исцарапала о них все руки, пока пробиралась сквозь них к ручью, чей серебряный голос был ее проводником. Ручей, а точнее родник бил совсем неподалеку от стоянки. Дэра с удовольствием умылась и набрала воды в захваченный с собой котелок.

Когда кайорана вернулась на стоянку, ее напарница уже развела огонь. Тонкие веточки хвороста задорно потрескивали в разгорающемся пламени, а Тррисса тем временем занималась своей лошадью. И Дэра последовала ее примеру, не забыв, правда, подвесить котелок над огнем. Вскоре усталые, но довольные девушки, седили у огня помешивая в котелке ароматные травы. Лошади были накормлены и стреножены, хотя Вэйти как всегда избежала этой участи, охранные контуры поставлены — можно расслабиться и немного отдохнуть. К немому огромному удивлению Дэры, ее напарница извлекла из одной из сумок клубок тонких ниток и крючок и спора начала плести кружево, беззаботно при этом болтаю.

— Ты не удивляйся, Дэрисса, — показывая на рукоделие, проговорила Тррисса, — у всех ведь свои увлечения. В моей, как видишь, плетение кружев в фаворе.

— А? — пытаясь сформулировать вопрос, протянула Дэра.

— Да почти себе я сейчас плету, ты не волнуйся за магию вплетенную. У меня сестрица замуж собралась, вот ей на платье и плету. Ох, знаешь, какая она у меня красивая! — глаза у дир Шайс тут же заблестели. — Фигура, дриады обзавидуются, голос нежный, не то что мой, а волосы! Длинный, кровавый и белый шелк аж до самых щиколоток, представь!

Дэра слушала беззаботную болтовню напарнице о ее родных и близких с тихой тоской. Род дир Шайс всегда был очень многочисленным, в отличие от ее рода, да и в Войне Последнего Бога они потеряли не так уж многих. Всего четыре столетия прошло, а род понимающих страсть уже так же полон, как и до войны, не то, что род Таннет… Впрочем, в самом роду все было не так плохо, как в их семье. Всего четыре кайораны для семьи — это мало, непростительно мало. До той войны кор Эонел было двенадцать, после лишь двое. Альса и ее мать. Теперь уже и матери нет… Дэра закусила губу, думать об этом было слишком больно.

Она тогда сбежала из Эйтара совсем не просто так. Дэра не хотела чувствовать чужое такое унижающее сочувствие, но еще больше неприятен ей был интерес, который вызывала ее жизнь, противоречащая половине законов мирозданья. Сначала она сбежала от этого, а потом… Потом она поняла насколько ущербна душевно. Да, никаких изъянов внешне в ней не было, но надорванная потерей матери душа болела. Болела отчаянно и сильно, но никто, конечно, этого не видел. И хвала Кариане, что не видел. Участия или сочувствия тогда она бы не пережила, а сейчас… Сейчас уже можно просто носить маску, которая скроет ее неправильность, даст спокойно пережить годы служения Эйтару. А потом… потом она покинет Кленовый Лес, забудет о родстве с Малахитовыми кленами. Так будет. Потом.

— О чем задумалась? — тихо, очень бережно спросила ее Тррисса.

— Пытаюсь понять, зачем тебе все это в голове? — заставила себя улыбнуться Дэра.

— О! И тебе интересно. Вообще-то на каждой из них по простенькому оберегу, а еще они не позволяют моим волосам, когда им самим заблагорассудиться, полыхать в прямом смысле этого слова.

— Ничего себе! — восхитилась Дэра.

— Тебя ведь тоже признал Огонь? — подмигнула ей напарница.

— Да, — немного неуверенно ответила она.

— Вот и отлично, сейчас покажу тебе кое-что, — став еще довольнее, заявила ей Огневица.

— Э? А это не опасно, Тррисса?

— Нет, конечно! — выпалила огненная. — И вообще, хватит язык ломать, зови меня Трис.

— Как скажешь, Трис, — послушно повторила она, под веселый смех напарницы.

— Смотри!

Огневица протянула ей раскрытую ладонь, на которой осторожно и боязливо расправляла крылья сотканная из огня бабочка. Она пробовала крылья, поводила маленькими огненными усиками, словом была совсем как настоящая.

— Красиво! — выдохнула зачарованная Дэра.

— Это еще что, они знаешь, как под музыку кружатся! Залюбуешься! Вот только с музыкой у меня никак, — печально закончила Триса.

— Как это? — удивилась Дэра. Ей всегда казалось, что каждая кайорана воспринимает музыку как часть себя, как часть мира.

— Да так, — пожала плечами Огневица, — не наделили боги талантом, а позориться, выставляя себя посредственностью, не хочется.

Намек, она, конечно же, поняла и достала флейту. Долго смотрела на темнеющее небо, с которого на мир взирали Луны, прежде, чем приложиться губами к инструменту. А потом флейта запела, заплакала, так как этого хотела Дэрисса кай Омэрис кор Эонел дир Таннет, кайорана понимающая боль. Кайорана, чье истинное имя так созвучно имени ее богини. Кайорана, что несет на своих плечах право искупать чужую боль.

Взлетела в воздух первая огненная бабочка, закружилась в музыке, в ритме сердцебиения и плача. А потом к ней присоединилась еще одна, и еще, и еще. Дэра смотрела на это чудо и думала о том, что обязательно научиться давать пусть краткую, но такую яркую жизнь чудесным созданиям. Девушки любовались этим, созданными ими самими, очарованием весеннего вечера.

— Красиво, — оторвав флейту от губ и переведя наконец-то дыхание, признала Дэра.

— Ага, и музыка была волшебная. Спасибо, — по-свойски кивнула ей Триса.

— Не за что, — улыбнулась она и серьезно посмотрела в глаза своей собеседнице, — научишь?

— Конечно. Смотри.

Они еще долго обсуждали правильность плетения подобных заклятий. Потом практиковались, отчего Дэра до крови кусала губу от зависти, видя с какой легкостью все получается у Огневицы. А у нее… не получалось. И от этого хотелось не то плакать, не то кричать от боли. Глупость несусветная, разумеется, но уж очень ей было обидно.

— Так, давай-ка спать. Уже давно за полночь. А с заклятьем… плетение ты выучила, когда прочувствуешь и поймешь, тогда и получится.

— Ну, спасибо, утешила! — раздраженно фыркнула Дэра, но все же пожелала Трисе спокойной песни ночи и наконец-то легла сама, чтобы почти мгновенно провалиться в омут сна.

Он чувствовал себя загнанным в ловушку зверем. Метался в стенах поместья, понимая, что ничем не может помочь поискам. Он просто больше не чувствовал Тьяну, знал, что она где-то есть и жива, но где и в каком состоянии сказать не мог. Это выматывало сильнее, чем всевозможные тренировки, которые он для себя выбрал, а точнее выбил у своего почти тестя разрешение на работу с гвардией. Он гонял себя до потери чувствительности, до отупляющей усталости, до того, что падал прямо посреди учебного зала на мат и засыпал. Это было единственное, что не давало ему сойти с ума в этом напряженном ожидании, в этой бесконечной неизвестности.

Тайянуру хорошо, он хоть может искать ее с помощью магии, а он лишен даже этого. Ладно хоть доклады разведок они выслушивали всегда вместе, здесь в кои то веки ти-ар-эль и си-ар-эль действовали слаженно. Но разведки не давали никаких точных данных, только сотни предположений и вариантов, которые вскорости всегда отметались. Так проходили… проходило время. Дни, ночи, вечера, сливались для него в одно сплошное нечто. Утро не существовало как факт. Его не было, когда он выныривал из очередного учебного боя и, выжимая косу от пота, ввязывался в следующий. Определенно, утром нельзя назвать и то время, когда ночь бросила в атаку на следующий день остатки своего воинства мрака, и он сидел в кабинете Тайянура и слушал очередной доклад одной из разведок. Были лишь вечер, ночь и день, слившиеся в неразборчивую, бессвязную и бессмысленную серую кашу. А утра не было. Не было его, потому что утро не умеет лгать, утро не умеет принимать боль и еще утро не умеет ждать, точно так же как и рассвет.

Когда он в очередной раз, отложив в сторону деревянный тренировочный меч, выжимал потемневшую от пота косу, к нему подошел Тайянур, хлопнул по голому плечу унизанному рисунком синяков.

— Ты бы отдохнул, Сар, — обратился к нему как-то разом постаревший Северный тойши.

— Я отдхаю, — упрямо качнул он головой.

— Ты же скоро свалишься, а потом, мне говорили, — короткий взгляд на гвардейцев, — опять… Ты свихнешься, Сар.

— Или уже, — пожал он плечами. — Знаешь, Тайянур, мне когда-то одна гадалка сказала, что все мои пути буду выбирать не я. Все кроме одного, того, что ведет к сумасшествию.

— Для сумасшедшего ты слишком циничен, Сар, — парировал ти-ар-эль.

— Тебе она тоже дорога, ты ее отец. Но у тебя еще есть дочери, тебе есть зачем жить — мне нет. Я это понял еще до помолвки. Знаешь, месяц, что я провел в Лесу после знакомства с Ниадирой… Да, тогда она назвала это имя. Я никогда до этого не был так близок к сумасшествие, если оно обещало мне быть рядом с ней, я был согласен заплатить эту цену.

— Если сумасшествие…

— Теперь уже нет. Оно сулит мне одиночество, а не Тьяну. У богов свои шутки.

— Знаю, — устало кивнул мужчина. Это время вымотало его сильнее, чем он хотел и мог показать. Удар оказался слишком сильным даже для него. — Тогда, что ты делаешь здесь, в этом зале?

А… это, — губы Сариэля окрасились в безмятежную улыбку сумасшедшего, — когда ты сражаешься — ты один, настолько один, что на краткий миг забываешь о том, что твоя душа связана с чьей-то, что так где всегда звенела ниточка ее души, сейчас стена.

— Сариэль…

— Не надо, Тайянур. Каждому из нас больно, просто больно по-разному. Вот и все.

— Ты…

— Сможешь доставлять мне новости от разведки? — перевел тему разговора си-ар-эль.

— Легко. Можно через доверенных лиц, можно через артефакт.

— Через посредников, — кивнул, подумав над предложением Тайяруна, Сар.

— Хорошо. Ты уезжаешь, я понимаю.

— Да, ты как всегда прав, Тайянур.

— Куда?

— В Озерный Край разумеется, — пожал он плечами, показывая, что это само собой разумеется, — от туда, может, к ниа-эль загляну.

— Ну, первое — разумно, в Лесу Тьянэль точно нет, а вот к ниа-эль бы никак не попадешь.

— А двуипостасьные закрылись от всего мира с год назад, у них сейчас смена власти. Церемония обычная но растянутая до неприличия. Словом, ниа-эль еще на год никому не доступны. И похитителям Тьяны, тоже, — глаза ти-ар-эль опасно блеснули.

— Благодарю за информацию, Тайянур. Я, пожалуй, отосплюсь и отправлюсь в путь.

— Удачи сын мой, — ему в спину тихо проговорил Северный тойши.

— Тебе нравится смотреть, как он мучается?

— Нет, — мужчина дернулся как от пощечины.

— Тогда зачем? — Дэмиана его не понимала.

— Когда придет время вмешаться, я хочу вытащить и его, пнимаешь! — Диоран кричал на нее. Имел полное право, надо сказать. Из-за ее самовольной вылазки в Эйтар, чтобы помочь Явальду, они надолго остались лишь наблюдателями.

— Я молю Создателей, чтобы наше табу скорее прекратилось.

— Я тоже, — коротко кивнул ей мужчина и исчез. Они вообще редко разговаривали на двоих. Редко… потому что когда-то очень давно она его любила, эта была первая невысказанная любовь. А потом он почти убил ее, сам того, конечно, не желая. И завертелось…

Дальше дорога была пряма, словно основной ствол дерева, зато чуть погодя от нее начали ответвляться небольшие тонкие тропки-дорожки, что вели к таким же не великим размерам ухоженным домикам. Здесь занимались земледелием люди, которые добровольно пришли в Эйтар и захотели жить под властью совета Хранящих. Люди не жаловались, на небольших по сравнению с владениями крестьян в людских землях урожай вызревали знатные, а если надо то кайораны и дождик пригонят или наоборот тучки разгонят. Словом, жить под боком у дочерей Понимания людям нравилось, но они не спешили сообщать это всем желающим, прекрасно понимая, что места на всех в Эйтаре не найдется. Вот и ведут свое хозяйство тихо и скромно, пополняя казну Кленового Леса и сами достойно существуют.

Это она отметила так, между делом, любуясь видом того, как возделывают люди поля. Хвала Матери Понимающей, ничем подобным Дэра заниматься была не обязана. Она могла легко жить на то, что зарабатывала как кузнец или бард, могла вливаться в дело семьи и производить грушевые и яблочные наливки да мармелад с вареньем для детей. Да мало ли, чем еще она могла заняться. В этом плане она была куда свободнее чем многие жители Анитана. Пожалуй, кайораны были самой свободной расой среди всех, если, конечно, не учитывать некоторые малоизвестные факты.

— О чем грустишь? — спросила ее Триса.

— Задумалась просто о нашей свободе, — честно ответила она.

— Наша свобода, — задумчиво протянула в ответ спутница, — знаешь, кажется, что перед нами весь мир, любая тропа. Вот только для нас всегда есть табу: на некоторых мужчин, табу на то, что род превыше всего. И только у нас долг поставлен так высоко у всей расы, а не только у ее высших, аристократических слоев. Да, мы свободны, но мы за нее платим!

Теплый ветер бил в лицо, играл выбившимися из прически прядями волос кайоран. Дэра слушала звуки местной жизни, иногда доносился до них обрывок фразы или целое слово, вырвавшееся из уст крестьянина работающего в поле, пели птицы в аккуратных немного подрезанных, но оттого не менее веселых и зеленых придорожных кустах. Цокали копытами лошади по пропыленной едва поросшей самой отважной травой лошади. А их наездницы думали каждая о своем.

Забавно получилось, но в этом уголке Эйтара она никогда раньше не бывала. Хотя многие дети очень любят рассказы о вулкане Великого Духа Огня, в гости к которому их возят матери. Омэрис было не до того все восемь с половиной лет, которые они провели вместе в Эйтаре. Мать была важной фигурой во властных структурах Кленового Леса, и поэтому каждые дни лунного пути проводила вне Эйтара. Куда заносила ее судьба на эти дни, Омэрис не рассказывала ей, зато всегда приводила что-нибудь интересное. А потом матери не стало! Она, повинуясь долгу, пыталась остановить сумасшедшего мага, вздумавшего открыть дверь в другой мир, что, конечно же, убило бы Кариан. Тогда она действовала согласно своему долгу перед магией, перед миров. А то, что жертв в итоге получалось две, мир не интересовало, ибо самопожертвование Омэрис спасало куда больше жизней.

После того, как Дэра каким-то чудом пришла в себя, она никак не могла справиться с той пустотой в душе, которая образовалась после потери матери. Зато другие кайораны рода настойчиво лезли в ее душу, в ее сущность, стараясь помочь, поддержать, а на самом деле только растревоживая рану. Она боролась с болью, с осознанием того, что мамы больше нет, а она жива. Дэра боролась одна. Как только прошла первая инициация силы, малышка тут же пожелала покинуть Эйтар. А так как уже имела право решать, то и покинула Кленовый Лес, разом разорвав все связи с ним.

Это было больно. Сначала она отсекла "дальние" связи, затем ограничила круг семьи, а на остальной род, тоже поставила блок. Самым болезненным было "расстоявание" со связями внутри семьи. Дэра с огромным трудом, почти на чистом упрямстве смогла оградить себя от Альсы. С Асирой было все-таки проще — не так много времени маленькая кайорана проводила со своей старшей диар, уже прошедшей второе посвящение. Дэра даже немного побаивалась ее, когда Асира вернулась в особняк Таннет. В приветливой и красивой черноволосой диар, у которой были такие мягкие приятные черты лица, ей грезилось что-то ужасное, что-то опасное. И только белые косички, в которые Асира забирала волосы у лица были ей тогда понятны. Ветер, он даже у Асиры просто ветер. А ветера Дэра не боялась с самого рождения.

Уже потом, начав обучение в Академии, она поняла, что страх перед старшей диар был продиктован страхом перед Смертью, ее покровительницей. Дэрисса тогда была слишком слабо связана с бытием с настоящей жизнью, и любое проявление Смерти и ее силы пугало ее. Умное подсознание ограничивало ее контакты с подобными носителями силы до поры до времени.

— Остановимся в "Пекле"! — весело улыбнулась ей Огневица.

— Где?

— В "Пекле". Старик Польд превосходно готовит.

— А, он трактирщик, да? — спросила Дэра спутницу.

— Ты разве здесь раньше не была? — удивилась Триса. — Я думала тут все в детстве бывают, и не только в детстве, — мечтательно закончила кайорана.

— Не была, — пожала она плечами, делая вид, что ей безразлично.

— О! Тогда тебя ждет сюрприз.

К вечеру миленькие поля и уютные домики закончились. Почва под ногами лошадей потрескалась, потемнела. Словно тут часто гуляют суховеи. Иногда даже перекати-поле встречались, что лениво двигались по своим каким-то делам. Почва неясного серо-красного цвета глаз совсем не радовала, а вместо пения птиц слух услаждали подвывания ветра. Словом, Огненный мыс Дэра уже перестал нравится, хотя они до него еще и не добрались.

— Успокойся подруга, к третьей Луне мы будем под крышей, — подмигнула ей Триса.

— Что-то не вызывает у меня доверия название твоей крыши, — фыркнула она. — Это ж надо так назвать: "Пекло"!

— Ну, перебористая какая! — рассмеялась над ней Огневица.

— Не перебористая, а любящая комфорт, — возразила Дэра.

К третьей Луне они действительно достигли некоторого строения. Назвать его обычным трактиром у Дэры бы язык не повернулся. Постоялым домом, так тоже не похоже!? Словом, Дэра была вся в раздумьях, а вот у Трисы настроение, судя по всему, было отличное. Она без раздумий спешилась рядом с пустующей коновязью. Тут же к ней выскользнул откуда-то сбоку мальчишка-конюх и вместе с медной луной забрал повод ее лошади.

— Ты чего спишь? — шикнула на нее Огневица, и Дэре тоже пришлось спешиваться. Впрочем, надо отметить место это не вызывало доверия и у Веэйти, так что кайорана паниковала не в одиночестве.

— Коней здесь оставить придется, а на мыс завтра с утреца сами пойдем, — поставила ее в известность Триса, отчего настроение Дэры упало еще сильнее.

Каойрана придирчиво осмотрела шикарное двухэтажное сдание, совсем не вписывающееся в местный пейзаж, глянула на добротную конюшню и решила не сучить свою любимицу. Дэра быстро отстегнула сумки, затем избавила Ночную Вьюгу и от седла с уздечкой.

— Будь свободна, подруга, — потрепав кобылицу по гриве, заявила Дэра.

— Спасибо, — донес с нее порыв ветра, которым обернулась Вэйти.

— Ну, ты, подруга, даешь! — выдохнула, придя наконец-то в себя, Тррисса.

— Ты о чем? — удивилась она.

— О чем, о чем! Я о таком только слышала, а тут легенда прямо на моих глазах… — восхищение еще не прошло у огненной кайораны, оно словно пламя плясало в ее карих глазах.

— А, ты о Вьюге. Ну, да. Она вьюжный дух Саадарских гор. Меня по молодости как-то туда занесло, — виновато улыбнулась напарнице Дэра.

— Ничего себе, занесло! Вьюжные души на дороге не валяются!

— Зато глупость валяется, — открыто улыбнулась кайорана, — я тогда по дурости провела ритуал признания и подчинения. Сама понимаешь, на второй меня попросту не хватило, ладно хоть не одна была…

— Пойдем, уже внутрь, — позвала ее Триса, — потом расскажешь — никуда не денешься.

Дэра подхватила с земли свои сумки, улыбнулась, глядя на то яркие Луны на небе. И смело шагнула на порог "Пекла". Трактир оказался большим. Это первое впечатление, быстро сменилось другим — здесь было шумно и весело. По невероятным конструкциям устроенным прямо в залах бегали дети, смеялись, шутили. Дэра никак не могла прийти в себя, осознать происходящее здесь, поэтому так и стояла с сумками и конской упряжью прямо у самой двери.

— Входи уже, нам еще зарегистрироваться надо! — шикнула на нее Огневица.

Это был нужный для нее толчок. Дэра проследовала по коридорам-лабиринтам вслед за Трисой и оказалась перед стойкой, за которой стоял представительного вида немолодой уже человек. В его висках серебрилась благородная седина, не большие морщинки вокруг ярких цепких глаз, выдавали в нем человека веселого, но в тоже время серьезного.

— Пусть твоя бабочка будет яркой, Триса, — поздоровался он с кайораной. Дэра удивилась тому, как легко человек назвал ее спутницу по имени. — И Вам, молодая госпожа, легких дорог.

— Щедрых постояльцев, — откликнулась Дэра в ответ на приветствие.

— Твои вещи перенесены в твои комнату, Трис, — продолжил трактирщик. — А куда доставить ваши вещи? — спросил он у Дэры, кайорана замялась не зная, что ответить.

— Терк, твой младшенький, шустер, я смотрю, — рассмеялась ее напарница, — а вещи госпожи Дэриссы отнесите в мои комнату. Она моя гостья.

— Как скажешь, Трис, — лукаво подмигнул ей мужчина.

— Не подмигивай мне тут, старый ловелас, она моя подруга!

— Как вспомню, что я давно не получала своей доли, — шутливо пригрозила Огневица трактирщику.

— Ну, вот, Трис, я пошутить хотел, — виновато глянул на нее мужчина.

— Я тоже, Терк, я тоже, — скрыла оскал за мягкими губами, растянутыми в улыбке Тррисса.

Комнаы, принадлежащие Трриссе, мне больше напомнили королевские апартаменты: размером и изысканной дороговизной отделки. Один неприметный столик темного дерева в гостиной, пожалуй, смог бы с легкостью посоперничать ценой с скакуном напарницы, а лошадь у нее была далеко не всем по карману. И это только одна деталь обстановки! Светлые стены, светлый невероятно пушистый ковер на полу, шторы цвета слоновой кости. Светлая комната и темная мебель на контрасте — получались очень стильно и дорого. Красиво и уютно.

— Нравится? — тут же спросила ее Триса.

— Да, очень.

— Это все придумал Деринс, он ти-ар-эль и проектировал все "Пекло". Мне нравится, как у него получилось.

— Роскошное место, — честно сказала она, намекая на то, что эта ночевка выльется им в целое состояние.

— Ага. В "Пекле" еще три таких номера. Остальные гораздо скоромнее. Но знаешь, здесь всегда все забито по завязку, Терк не бедствует. Да, и я признаться, из-за этого тоже.

— Ты? — удивилась Дэра, начиная раздеваться.

— Ага. Просто половина всего этого принадлежит мне, — легко, словно о паре яблонь, заявила Триса.

— Как ты умудрилась?! — вскрикнула Дэра. Новые знания никак не хотели укладываться у нее в голове, они сталкивались, спихивали старые с насиженных мест и грозились вылезти через уши.

— Почти случайно, — доставая из шкафа пару огромных махровых полотенец и халатов, проговорила Триса. — Я тогда от нечего делать проводила в окрестностях лето, эксперементируя с саламандрами. Собственно, мне удалось научиться привязывать их к определенному носителю, из-за чего они почти полностью теряют свои силы и опасность. Детям, кстати, такие зверушки очень нравятся.

— Не знала, — честно ответила кайорана, думая о том, что совсем не плохо было бы подарить что-то подобное Таэнили.

— Вот с этого все и началось, — развела руками Тррисса. — Пойдем лучше искупаемся.

— Куда?!

— Увидишь, — и заговорчески ей подмигнула.

Купель у Трисы была тоже отдельной. Огромная, округлая чаша, сделанная из цельного гранита красного цвета, была наполнена восхитительно пахнущей водой, от которой поднимался парок. Триса первой полностью разделась и спустилась в купель.

— Ты где застряла? — смеясь, спросила она у Дэры.

— Э? — ответила кайорана, на ней к этому моменту остались только браслеты-змейки, тонкая длинная цепочка, на которой висело кольцо, и еще одна цепочка покороче с камушком-амулетом.

— Понятно, все с тобой, — хихикнула над ней Огневица. — Амулеты тоже снимай, местная водица может им не понравиться.

— Тогда, — Дэра зажмурилась и осторожно расстегнула застежку короткой цепочки.

— Вот это да! — всплеснула в воде руками Триса, отчего несколько капель долетели и до Дэры. — Не думала, что ты такая! Постой, не вертись — посчитаю.

— Я лучше сама тебе скажу, — ответила Дэра, открывая свои необычные глаза.

— Еще и глаза! Снимай уже остальные цацки и лезь скорей в воду, я хочу все знать! — потребовала от нее огненная.

Кайорана еще немного постояла, переступая с ноги на ногу, у края купели, находясь в раздумье. Снимать цепочку с кольцом ей было не надо — это память, а не амулеты, а вот браслеты… Впрочем, змейки обычно проявляли большую самостоятельность в вопросах купания, а раз так — можно довериться их чутью.

Триса все же помогла Дэре влезть в купель. Вода в ней, и правда, была чуточку горячевата, но от этого еще более восхитительна, конечно. Кожа сразу пошла пупырышками, ступни начало пощипывать. Отчего на губы сама лезла глупая детская улыбка.

— Благодать, — вытянувшись, протянула Дэра.

— Ага. Сегодня помоемся, распаримся, а завтра с утреца налегке в путь. Хорошо будет. Обещаю. А теперь рассказывай!

— Что именно?! — вопросом на вопрос ответила Дэра, лукаво прищурившись.

— Про силы, ну и про глаза, конечно, тоже?! Мне же страсть как интересно!

— Ну… Если ты про стихии, то я осталась только без покровительства Сумерек, Тьмы да Смерти. И ничуть об этом не жалею. Вот.

— Жизнь и Свет?! — переспросила кайорана не ее, сам воздух вокруг, а потом осторожно провела рукой по ее волосам. — Невероятно, в роду первостихийниц родилась кайорана с двумя талантами надстихий. Дэриссай кай Омэрис ты невероятна!

— Ну, спасибо подруга, — польщено и немного смущенно фыркнула она. Все же ее несколько стесняло такое обилие сил, а, следовательно, и пониманий. — А про глаза, — Дэра зажмурилась, — мне и самой интересно, да вот не говорит никто.

— Двойной вертикальный зрачок?! Кажется, ниа-эль, тут ни при чем, у них — одинарный, — начала размышлять вслух Триса. — Да, и цвет. Знаешь, ни у кого не видела такого! Темно-темно сиреневый, почти фиолетовый, а иногда, он кажется даже черным.

— Вот и у меня те же знания, не более, — грустно усмехнулась она и тут же перевела тему: — Ты лучше скажи, была уже на самом мысе?

— Да. Года два назад, — мрачно отозвалась Триса.

— Что-то случилось, — сразу и поняла, и услышала Дэрисса.

— Да, — кивнула ей кайорана. — Я, пожалуй, тебе расскажу. Это полезно… знать, хоть и больно.

Когда мы познакомились с Терком, мне было немного за шестьдесят, сама понимаешь, какой это возраст?! — Дэра хихикнула. В этом возрасте она шлялась по таким закоулкам Анитана, куда в сознательном состоянии предпочитают не заглядывать даже Хранящие… в полном составе. — Вот, вижу, понимаешь. Так слушай. Он был молод, хорош собой и предприимчив. Словом, увлечение на одно лето, не больше. Я восприняла его именно так и отдалась этому восприятию по полной. Терку тогда едва-едва двадцать сравнялось. Понимаешь?

— Угу, — кинула Дэра. Она все прекрасно понимала, молодая горячая кровь, двое красивых людей. Что может быть естественнее?

— Ну, я тогда и помогла ему с "Пеклом" не столько деньгами, сколько советами. Предприятие его буквально через три года стало одним из самых популярных в Анитане мест отдыха для семей с детьми и просто женщин, желающих за собой поухаживать.

Я уехала. Навешала иногда. Он кстати женился на полукровке, красивая, была женщина. Рожала ему детей, любила его. И он, я думала, любил, как мог. Я всегда слышала его страсть, но старалась давить ее. Не за чем она была нам обоим.

А затем, два года назад, я опоздала, понимаешь, опоздала. Миранла, так звали его жену, она умерла. Умерла быстро, без мучений. Но наши, я кайоран имею в виду, ничего не смогли поделать, спасти, вытащить. А потом пропал Терк. Его найти не могли, пока я не приехала, а я на два дня опоздала, понимаешь?

Он пил. Пил. Пил. И не пьянел принципиально. Зато говорил. С ней, с Миранлой, с самой Карианой. Знаешь, это было страшно. Видеть его тогда, слышать. Я же все та же понимающая, а он другой. Настолько другой, что я готова была выть и биться в агонии. Страшно это. Мне что семь тан, что десять разницы то нет. А для него, для Терка, вся жизнь прошла, понимаешь, прошла. Ты не обращай внимания, я когда тот вечер, тот разговор вспоминаю, всегда как пьяная делаюсь. Больно просто… трезвым-то рассудком это воспринимать. А мы же получше дриад с собственным сознанием выкрутасы устраивать умеем, вот я и…

Короче, слушай дальше…

На Анитане говорят: суметь жениться на кайоране — стать счастливым на век. Это не про людей присказка, не про людей. Говорил он и думал о чем-то, и снова пил. Я в этот момент боялась его, боялась безумно, потому что в глазах, в карих теплых глазах, обычно полных жизни, жизни не было совсем. Ни жизни, ни смерти, одно безумие. А он продолжал, говорил. И я слушала.

Знаешь, — сказал он, — а ведь Миранла меня простила, перед самой сметью своей простила. Простила за то, что я так и не смог сделать ее счастливой, не стал счастливым сам, запутавшись в любви к тебе. А была ли та любовь? Уже и не скажешь. Только две жизни подарены Кайну! Знаешь, Триса, о чем я молю своих сыновей, что вбиваю им розгами в задницы, чтобы до ума дошло. Всего лишь одно правило. Кайорана может быть другом, может быть учителем, может быть компаньоном. Но твоей, твоей женщиной она быть не может. Простому смертному нельзя любить кайорану.

Вот, что Терк говорил тогда. Будучи пьяным до состояния прозрения.

Знаешь, что я вынесла из всего этого. Нам тоже нельзя любить их, смертных мужчин. А еще лучше, даже не играть с ними, не дарить и доли себе…

— Зачем столько ограничений? — в который уже раз спрашивает ее приемная дочь.

— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос отвечает Мать Понимающая.

— Сдерживать, ограничивать власть, — ответила привычно Дэмиана.

— Ты же понимаешь, кайораны доминанты всего мира. Им нужно ограничение.

— Ты, ты не договариваешь что-то, Алиаш.

— Да, Дэми. Но тебе лучше этого не знать, поверь мне, дочь.

— Я верю, Алиаш. Верю, но не могу не пытаться понять…

— Прости меня, Дэми…